Брат за брата

Почти две недели минуло с тех пор, как на телефон Старателя поступил звонок от его единственной на тот момент рыдающей навзрыд дочери с информацией о том, что его младший сын пропал без вести. Тогда мужчина едва не разнёс вдребезги не только несчастную технику, стиснутую в огромном кулаке, но и собственный кабинет, в котором находился, и в котором с минуты на минуту должно было состояться очередное совещание. Потратив немало сил и времени на то, чтобы совладать с распирающим его изнутри гневом, Энджи оставил некоторые указания своему заместителю и отправился на то место, где Фуюми видела Шото в последний раз. Однако ни опрос свидетелей, ни осмотр района, где располагался излюбленный магазинчик его детей, ничего не дали. После того, как Тодороки-младший покинул «Волшебный мир», он не был замечен ни на одной из камер, коими утыкана вся улица. И, несмотря на все знания, что мужчина старательно впихивал в голову своего сына последние пять лет, тот ни за что не сбежал бы, оставшись при этом незамеченным. Вывод: здесь замешан кто-то третий. Сдерживаясь из последних сил, чтобы не спалить тот проклятый район со всеми прилегающими к нему территориями, Старатель вернулся в своё агентство и первым делом собрал всех самых сообразительных ребят, сбросив их работу на других, и поручил им заниматься поисками Шото. Те, видя убийственную ауру своего начальника, послушно кивнули и разбежались по своим местам, принимаясь за дело, которое вот уже более десяти дней не двигается с мёртвой точки. Откупорив очередную бутылку, Энджи наполнил гранёный стакан почти до краёв и залпом выпил крепкий напиток, чуть поморщившись. Нервы начинали сдавать. Мало того, что его младший сын — он же главный наследник, он же ученик — пропал без вести, а все следы, по которым его можно было бы найти, тщательно заметены, так ещё и дома ситуация не лучше. Узнав о пропаже единственного живого брата, Нацуо с тех пор больше не попадался в поле зрения отца, в то время как опухшая от слёз Фуюми наоборот — постоянно мельтешила перед глазами мужчины, словно прося наказания за случившееся. Дабы не сорваться на дочери, которую он винил не меньше её самой, Старатель на время перебрался в своё агентство, лишь изредка посещая родовое поместье. Проверив сводки новостей и в очередной раз не найдя там и малейшего упоминания о его мальчике, что стало уже своеобразной традицией, Тодороки устало вздохнул и помассировал указательным и средним пальцами виски, стараясь не обращать внимание на своё отражение в оконном стекле. Расшатанные нервы вкупе с алкоголем и недостатком сна делали своё грязное дело, превращая некогда яркую и внушительную фигуру про-героя №2 в его бледную тень, попутно подкашивая и здоровье мужчины. Пригубив остатки коньяка, с которым не расставался вот уже несколько дней, Энджи откинулся на спинку кожаного кресла и уставился в одну точку, о чём-то лениво размышляя и попутно проваливаясь в крепкий, но беспокойный сон. Время было уже далеко за полночь.

***

Утро Старателя началось со ставшей уже привычной головной боли, затёкшего от неудобной позы для сна тела и проклятий, насылаемых на себя любимого за то, что снова не добрался до дивана, стоящего всего в паре метров от него. Проведя сухими шершавыми ладонями по лицу, дабы сбросить с себя остатки сна, мужчина начал потихоньку разминать каждую конечность и осматриваться в поисках графина с водой. Тот обнаружился за крышкой открытого ноутбука, рядом с пустой бутылкой из-под алкоголя. Смочив горло прохладной жидкостью, и прокашлявшись, Энджи поднялся с кресла и начал приводить себя и свой кабинет в порядок. Рабочий день должен был вот-вот начаться. Часы показывали половину одиннадцатого, когда раздался стук в дверь, а на пороге появился худощавый молодой парень с тёмно-бордовыми почти чёрными волосами и алыми глазами, одетый в тёмно-синий классический костюм. Получив приглашение войти, он переложил тонкую синюю папку из одной руки в другую и немного неуверенно прошёл вглубь кабинета начальника. Ему предстояло представить ежедневный устный отчёт по делу Тодороки Шото. Как только молодой человек подошёл к длинному столу, за которым обычно проводились собрания, Энджи нахмурился ещё сильнее и спросил: — Есть что-то новое? Парнишка напрягся под пристальным взглядом бирюзовых глаз и отрицательно качнул головой. Он работает в этом агентстве не больше полугода, и пока ему ещё не приходилось сталкиваться лицом к лицу с начальством в лице героя №2. Человек, которому он подчиняется и который должен был представлять Старателю отчёт по делу о его сыне по какой-то причине не пришёл, поэтому бедному брюнету пришлось взять эту работу на себя, тем более что те крохи информации, добытые ещё полторы недели назад, так крохами и остались. — Того красноволосого мужика из магазина нашли? — Нет. — Ясно. Свободен. Работник тут же скрылся за дверью, облегчённо выдыхая. Обычно эта процедура заканчивалась тем, что Старатель тут же закипал и начинал орать на весь этаж, попутно угрожая уволить всех к чёртовой матери за отсутствие должных результатов, однако сегодня ничего подобного не произошло, и парнишка был искренне этому рад. А причина столь необычного поведения про-героя заключалась всего лишь во вчерашнем переборе с алкоголем, вернее в его последствиях. Выведя ноутбук из спящего режима, в котором тот провёл всю ночь, Энджи открыл электронную почту, дабы связаться с Вайзли, помощь которого ему бы сейчас не помешала. Проигнорировав письма поклонников и других про-героев, которые каким-то образом узнали о его ситуации с сыном и предлагали помочь, он уже собирался начать набирать текст с просьбой о встрече, как пришло ещё одно — от неизвестного отправителя. Поддавшись какому-то непонятному порыву, Тодороки открыл его и обнаружил только приложенную видеозапись. Но стоило лишь воспроизвести её, как сердце пропустило удар. Поначалу экран был полностью чёрным, но всего через секунду было включено слабое искусственное освещение, осветившее бледную полубессознательную фигурку, скрючившуюся на деревянном стуле и связанную по рукам и ногам. Светло-голубая рубашка была порвана, а на плечах были видны влажные от мокрых двухцветных волос пятна. Пустой взгляд разномастных кажущихся в таком полумраке чёрными глаз бессмысленно блуждал по чему-то, что находилось впереди, ни за что не цепляясь, а рот то и дело приоткрывался, не выдавая при этом ни звука. Старатель с силой вцепился в подлокотники своего кресла, скрипя зубами от злости. Минуты три ничего не происходило, и мужчина уже было собирался чуть-чуть перемотать, как свет внезапно погас, а в темноте начали виднеться прямоугольники оконного стекла, через которое можно было увидеть предрассветное небо. Вспыхнувшее в следующую секунду ярко-голубое пламя вновь осветило лицо заложника, окрашивая его в свой цвет. Энджи буквально дышать перестал, не зная чего ожидать и к чему готовиться. Мебель под его ладонями начала опасно потрескивать. Объятая опасной стихией небесного цвета худая ладонь — единственное, что было видно от человека, сокрытого во тьме, — несколько минут металась из стороны в сторону перед лицом мальчишки, едва не касаясь мокрых прядей волос и испытывая нервы зрителей и нервы своей будущей жертвы на прочность. И, если жертва на подобные провокации не велась и, кажется, вообще не понимала, что вокруг неё происходит, продолжая водить бессмысленным взглядом по нечто перед собой, то единственный зритель, коим сейчас был Тодороки Энджи, едва сдерживал приступ ярости, смешанной со страхом потери. Внезапно всё прекратилось. Тёмный силуэт, стоящий по правую сторону от Шото, обошёл его и что-то достал из своего кармана, а спустя пару-тройку секунд копошения раздался механический голос, который произнёс: — «Изменись, иначе всё потеряешь». В это же мгновение некто исчез за пределами обзора камеры, а худощавая фигурка младшего сына Старателя погрузилась в объятия синего пламени под разрезающий тишину пронзительный детский крик. Не в силах больше смотреть на корчащееся в муках тело своего сына, душераздирающие вопли которого эхом разносились по его кабинету, Энджи со всей силы захлопнул крышку ноутбука и вскочил с кресла, тяжело дыша. Яркое оранжевое пламя металось подобно его мыслям, утопая в которых, Тодороки не замечал, как выходит из-под контроля его причуда, заполоняя все окружающее пространство Адским огнём.