Белый лотос на чёрном мотоцикле

От Dura lex sed lex*(лат.) — «Закон суров, но это закон», соответственно: «Закон не строг, когда законом не является». Продираться сквозь бред было душно. Страшно. Больно. Темно. Изо всех углов лезли, чтобы удавить, липкие цепкие руки, не давали дышать чьи-то масляные губы и оскал желтоватых зубов между ними, гнилостное дыхание нечистого рта, и (до дрожи страшная картина) опадающие на глазах куски плоти, обнажающие скалящийся череп, уже через миг омываемый кровью. Чей это череп, он никак не мог вспомнить. И этот запах — трупа, кошмара, смерти... Он отталкивал это от себя, отчаянно выдирался, и всё равно тонул во всём этом, как в зловонном озере, сотрясаясь от приступов кашля, задыхаясь (он только в машине понял, насколько же в ангаре было холодно) от подхваченной пневмонии, сгорая в лихорадке и корчась от боли в переломанных ногах. И постоянно ему виделся рядом тот взгляд, что уже несколько лет снился одинокими ночами. Взгляд глубоких больших глаз, чёрных, как маслины, и почему-то влажных, и таких манящих и полных боли, что хотелось просто тянуться к ним, лететь, словно бабочка на свет, только не сгорать при этом. Вэй Ин! Только бы этот свет не угасал! И он долетит, и согреется, выкарабкается во что бы то ни стало. Ради них и ради маленькой чёрной точки под нижней губой. Поцелуй удачи. Так называют подобные отметины. И он знал только одного человека, который такую отметку носил. Это был ЕГО человек, его Космос, его всё... Когда его наконец отпустило, и он полностью очнулся, спящее лицо с родинкой под нижней губой было напротив него. Абсолютно настоящее. На топчане. Как и тогда, после аварии, после двух операций. Третью, вроде бы, делать не пришлось, на удивление, он ничего в своих подлатанных ногах не нарушил, хотя и особо не старался. Он думал только об одном — добраться до бутылки с водой наверху сейфа. И здесь уроки Ли-шифу хорошо помогли. Тело действовало на автомате, помогая Лань Чжаню аккуратно и максимально быстро, насколько было возможно в его положении, достигнуть цели, а когда цель поменялась... буквально на автомате отреагировать на приход заточившего его здесь врага, который уж точно не собирался его щадить. Лань Ванцзи понял, что этот выродок мстил в его лице всем Ланям, и в частности, Цижэню, за то что он годами встречался с его отцом, обманывая их с Чао мать, но не понимал, почему эта месть состоялась именно теперь. И при чём, всё же, Ванцзи к поступкам драгоценного дядюшки, хрен его возьми, хоть они и родственники? — Лань Чжань! Чжань-гэ, ты жив, ты очнулся!.. Распахнувшиеся глаза мгновенно стали мокрыми, и приблизились, чтобы Ванцзи мог увидеть прекраснейший шедевр — мокрые глаза цвета ночи, на щеках прозрачные капли прочертили светлые дорожки. Губы дрожат, и родинка под ними трясётся, словно озябшая потерянная букашка. Или букашки не трясутся? Ну, да, неважно. Любимый Сянь-гэ! Я очнулся, и вот он я, здесь, рядом, и буду рядом, ты только не реви. И букашку свою успокой. А то ведь, придётся Ванцзи этим заняться. Самому. И на болезненно-бледном лице Ванцзи появляется его фирменная, кривая, но донельзя довольная улыбка: — Не дождётесь! Миг — и голова Усяня уже на груди у Ванцзи. Руки обхватили порывисто, он замер на короткий миг, и испуганно отпрянул. — Тебе же дышать тяжело, что я делаю! — Не смей сбегать, доктор Вэй... — правая рука попыталась схватить, удержать своего А-Сяня, чтобы он хоть объятия не разрывал, но хватка непослушных пальцев оказалась такой слабой, что только погладила запястье. Взамен тонкие прохладные докторские пальцы оказываются на его лбу, убирая подальше лезущую в глаза непокорную чёлку. Губы Усяня прижались к виску Ванцзи, со щеки упала капля, расплываясь на нём, и намочив кожу и волосы. Губы прошептали уткнувшись в висок: — Когда я увидел пустую кровать, то думал, я с ума сойду. Я не мог себе представить, что тебя потеряю, мы же только что нашлись... В горле запершило, язык перестал слушаться. Ванцзи прочистил горло, и шершавым, негнущимся, словно войлочным, языком проговорил: — Я так тебе нужен? Усянь только молча покивал, не отнимая уткнувшегося в волосы Ванцзи лица, и ёрзая по виску туда-сюда губами и носом, а потом уткнулся в волосы лбом, и всхлипнув, прошептал куда-то в районе уголка губ: — Я тоже тебя люблю, — ловя своими волосами вылетевший из груди Лань Чжаня облегчённый вздох. Загипсованная рука легла на спину доктора Вэя, который продолжал активно разводить сырость возле лица своего пациента, пальцы, свободные от гипса погладили спину в белом халате. Им обоим хотелось замереть и продлить это мгновение до бесконечности, но голос от двери, столь нагло вмешавшийся, прервал его на взлёте: — Ох, ты ж ёпэрэсэтэ! Док, а можно я скажу, что этого не видел? Я конечно очень извиняюсь, — Сюэ Ян прошёл в палату, и присел на Вэйусяневский топчан, — во-первых, это хорошо что Лань Ванцзи уже пришёл в себя. — Блин, Ян-сюн, — выпрямился Усянь, — только не говори, что ты его пришёл арестовать, он для этого сейчас слишком слаб, да и притом, только что из заточения. И как ты узнал, что он пришёл в себя? Под дверью дежурил, что ли? Сюэ Ян покрутил головой. — Да, вопрос конечно остаётся открытым, но это уже даже не моё дело. Тут надо разбираться другим людям. То есть, следователю прокуратуры, а не мне. Всё же, такой случай это их прерогатива, а я простой мент, я здесь пас. — А, господин Сяо..? — дёрнулся было Вэй Усянь, но Сюэ Ян отрицательно покачал головой: — Он помощник прокурора, но не следователь. — Ага, а следователь... — Сотрудник полиции первого уровня Сун Лань, всё равно что капитан в некоторых странах, поэтому я зову его кэп — Сюэ Ян повернулся к незакрытой двери, и кивнул, и повинуясь этому сигналу, в неё вошёл высокий мужчина приятной наружности, в тёмных джинсах и чёрном свитере. Он остановился посреди палаты, недовольно покосившись на Сюэ Яна, а тот в ответ довольно осклабился и кивнул на стул в углу, на который никто до сих пор не обращал внимания: — Прошу, кэп, приземляй своё седалище на вон тот симпатичный стульчик, не маячь тут столбом, а то столбняк нападёт. — Даже я знаю, что столбняк от этого не нападает, Сюэ Ян! — прорычал вошедший, шагая к стулу, и берясь за спинку. — А вот от такой заразы как ты, может что угодно напасть, и ничего уже не поможет! — Ха-ха-ха! Это ты Чэнь-Чэня имеешь в виду? — расхохотался Сюэ Ян. — Ну здесь, скорее тебя можно обвинить, кэп! Не моя вина, что такой заразой стал не ты! Но, в своё оправдание скажу, что у нас с ним это взаимно, так что раз пострадали оба, значит претензий нет, и пострадавших тоже нет, поскольку оба мы с ним... — Да заткнись ты уже! — прорычал Сун Лань. И повернулся к доктору и пациенту, лежащему на кровати: — Прошу прощения, это наше личное, к вам никак не относится, так что не обращайте внимания на этого клоуна. Мне сказали, что вы пришли в себя, господин Лань, так что если вы в состоянии беседовать, то... — Прошу прощения, господин полицейский, — перебил его Усянь, — но господин Лань только пришёл в сознание, и ещё очень слаб. Он не может сейчас физически участвовать в допросах, так что я попросил бы вас повременить с этим, если вы, конечно, не работаете столь бесчеловечными методами. В его голосе зазвенела сталь, и Сун Лань протестующе замахал руками, и сказал: — Нет, что вы, доктор! Я сугубо в частном порядке, я всё понимаю, я же не изверг какой! — Вот уж чего не знаю, того не знаю, — ввернул Сюэ Ян, — судя по тому как ты изводишь своими тоскливыми взглядами моего Чэнь-Чэня, ты точно палач! Вот дать бы тебе в руки меч, так ты бы... Сун Лань закрыл глаза и шумно выдохнул. Затем процедил сквозь зубы: — Здесь больница, а не балаган, так что покинь палату, пока я с господином Ланем побеседую, иначе я точно моего друга Синчэня вдовцом оставлю. После этих слов Усянь удивлённо распахнул глаза, и уставился на Сюэ Яна. Вдовцом? А Сюэ Ян здесь при чём? И открыв глаза, грозно уставился на Сюэ Яна. Тот скорчил гримасу, и заявил: — Угрозы при исполнении? А ничего, что у меня свидетели есть? — А ничего, что мы с Лань Чжанем оба здесь? — подал голос Вэй Усянь. — Мы вам ссориться не мешаем? Лань Чжань только в себя пришёл, стыдно должно быть! Кто вас обоих вообще сюда впустил? Покиньте палату оба, и немедленно, иначе я вашим начальникам пожалуюсь, при всём моём уважении, Ян-сюн! Сюэ Ян что-то буркнул, затем примирительно произнёс: — Всё, док, я немее рыбы, да и этот придурок тоже. Мы здесь вообще чисто по-дружески, только хотели узнать, не для протокола, как у твоего пациента хватило силы и ловкости выцарапаться с поломанными ногами на сейф... — И рукой в гипсе, — вставил Сун Лань. — Ага, — кивнул Сюэ Ян, — и с рукой в гипсе так зацедить этому Вэню по кумполу, что чуть не мочкануть? Лань Ванцзи тонко усмехнулся, бросив взгляд на Вэй Ина. — Если не для протокола, то вроде я не гипсом его бил, — сказал он, — если я ничего не путаю, конечно. И кстати, где ошейник с цепью, который на мне был? Он же мне не привиделся? Вэй Усянь поражённо уставился на него. Отвязного рубахи-парня больше в палате не было. От Сичэня он знал, что Ванцзи, мастер кунг-фу и мотогонщик, получил юридическое образование, и вообще-то работал адвокатом. Так что, то что его пришли навестить почти коллеги, не слишком удивляло. Удивлял сам факт, что кроме него собралось в палате три юриста, хотя в данном составе это даже, вроде, было не так уж плохо. Сюэ Ян и Сун Лань переглянулись, лица у обоих вытянулись. Затем Сун Лань вкрадчиво спросил: — Вы говорите о той цепи, которая валялась рядом с гражданином Вэнем? Теперь уже настал черёд Ванцзи смотреть на Усяня. Он сощурил глаза и спросил: — Кто меня нашёл? Цепь и правда лежала отдельно? Вэй Усянь опустил глаза. Цепь от ошейника отцепил Чжао Чжулю, и бросил её не глядя рядом с поверженным Вэнь Сюем. Сам ошейник он снимал потом, после того как нашёл ключ от него в том самом сейфе, на который Лань Чжань залез. Это был специальный ошейник, не из сексшопа, а скорее всего по спецзаказу, сделанный из суперпрочного волокна, которое не поддавалось разрезке никаким инструментом, и чтобы снять, его требовалось открыть замок только тем ключом, который шёл с ним в комплекте. Чжулю даже не пытался его убрать как-нибудь иначе, и хорошо что нашёлся ключ, он так и сказал Вэй Усяню, иначе снять ошейник можно было бы только вместе с головой. Правда, им пришлось поломать свои головы над тем, где бы он мог быть, и хорошо что этот сейф запирался просто ключом, висевшим на шее хозяина. Они справились где-то за двадцать минут, а потом потащили Ванцзи вон оттуда. Он был на грани беспамятства, и только урывками помнил всё, что было после того как он ударил Вэнь Сюя по голове. — Я не успел рассказать, А-Чжань, — он погладил по голове своего только очнувшегося пациента, — потому что кое-кто слишком быстро сюда пришёл. Он сердито посмотрел на тех двоих, которые сидели в этой палате. Они оба смущённо притихли, и насупились, старательно избегая смотреть друг на друга. — Так Вэнь Сюй жив? — тихо спросил Ванцзи. Сюэ Ян стрельнул на него глазами и кивнул. Ванцзи хмыкнул, и произнёс: — Не знаю, что сказать, но не думаю, что мне от этого не легче. Если вы оба здесь только в частном порядке, то должны понимать, что я не мог контролировать силу удара. И тут случилось неожиданное. Сун Лань, до этого сидевший молча, посопел, а потом сказал: — Знаешь, адвокат, если честно, я бы и сам его грохнул. И жалею, что тебе этого не удалось. И ответил на удивлённые взгляды всех: — Что?! Из-за него погибла моя сестра.