Белый лотос на чёрном мотоцикле

— У какого А-Ханя, гражданин Лань? Буквально материализовавшись из воздуха, капитан Сун возник перед Лань Цижэнем, испуганно вытаращившим на него глаза, и бессильно открывавшим и закрывавшим рот, словно рыба на берегу. Взгляд бывшего министра побегал туда-сюда в поисках путей отхода, но он был прижат к стене, причём отнюдь не фигурально, и отступать ему бы не дали — ни Сун Лань, ни Вэнь Цин, внезапно почуявшая поддержку. Он побледнел, от страха мысли беспорядочно заклубились в голове, словно червивая каша. А-Хань в последнее время часто произносил слово «обложили», но ведь это правда! Обложили! Как волка... Или оленя? Интересно, в каком образе он бы лучше смотрелся? Так жаль, что здесь нет... Ничего нет. Есть только умирающий А-Хань, который лежит здесь из-за него. И если бы он не переволновался и сделал всё когда надо, то А-Ханя бы здесь не было. Они оба уже давно были бы далеко, не здесь, а где-нибудь там, где тёплый песок и ласковый шёпот морских волн. А может он уже и умер? Что у него делала эта кардиохирург? Блять! Так любит говорить этот юньмэнский выродок, с которым связался Сичэнь. Он вообще дико неприличный тип, матерщинник и пьяница, хоть и медик. К тому же, он ещё и оказался сыном того самого доктора, который в приюте подсунул Цижэню фальшивый результат теста на ДНК-совместимость, и заставил поверить в то, что тот самый мальчишка-беспризорник на самом деле ему родной. Обидно было услышать через столько лет, что тебя попросту обманули. А уж какая довольная физиономия была у этого молодого Цзяна, когда он Цижэню всё это выкладывал! И ведь даже поспорить было нельзя! Мало того, что этот выпивоха поселился у Сичэня едва ли не по начальственному приказу, так ещё и Цижэнь для прессы считался «уехавшим в санаторий». Но когда ушлые писаки заголосили, что его ни в одном из санаториев нет, его объявили пропавшим без вести, когда ехал в санаторий, фактически мёртвым. А Юньмэнский ублюдок только зубы поскалил: «Покойникам слова не давали!» Да и Сичэнь тоже хорош — не сориентировался, чтобы заявить не о том, что он пропал, а о том, что он где-нибудь в закрытой лечебнице, под охраной, чтобы эти щелкопёры не донимали, и нервы не портили. Или он тоже мечтает, чтобы дядя действительно пропал и не появлялся? Цижэнь непроизвольно сжал кулаки. Не о том он думает. Хотя, этот малолетний гадёныш умеет донимать до самых печёнок, да так, что даже тошно становится. Не жизнь, а одно сплошное ожидание, когда же снова его достанут очередной шпилькой. Днём и ночью, круглые сутки он вынужден терпеть на одной жилплощади с собой эту вечно гавкающую язву. Как только Сичэнь его терпит? Ещё и щенок этот! Получается, два щенка, только один из них на двух ногах. Невыносимо! И вот так он живёт уже почти неделю, он скоро с ума сойдёт в этой псарне! А что было, когда он однажды забыл закрыть наружную дверь, и мелкое четырёхлапое недоразумение просочилось наружу! Цижэнь думал, что это наглое юньмэнское отродье его съест с потрохами. Хорошо, что этот комок шерсти быстро нашёлся, а то кто его знает, не распустил бы ещё этот Цзян Ваньинь свои грязные руки! Он когда сюда пришёл, сначала очень удивился такой странности — он уже столько времени живёт в доме у племянника, сегодня впервые решился покинуть его и проникнуть сюда, но никто не кричал, осенённый узнаванием, и не бежал его фотографировать, допрашивать и звать сюда милицию. Никто... О боги! Буквально только что все непонятные странности закончились. Он посмотрел на Сун Ланя, и поджал губы. И где на его голову он тут взялся, этот мент?! Почему мент? Да потому что никто кроме них не обращается к людям вот так, называя их гражданами, тем самым уравнивая их перед законом. Законник чёртов! Засаду устроил, его поджидая? И ведь не уйдёшь же, вон как обступили... Дружные какие. Ну не драться же ему! Тем более, с женщиной. Он привык всегда одерживать победу словами. Таков уж он есть. Это А-Хань никакими методами не гнушался, и ничем в этой жизни не брезговал. И принять это сразу было невыносимо тяжело. Да, конечно, Цижэнь знал, что его возлюбленный никогда не был святым, и характер имел весьма решительный. В отличие от него, Цижэня. Он вовремя пошёл на поклон к собственному племяннику, переступив через себя, а потом услышал, что промедли он ещё буквально сутки, и А-Ханя было бы не спасти. Им удалось купировать начинавшуюся гангрену, и теперь только вопрос времени, когда А-Хань очнётся. Или не очнётся. Если бы не сон, приснившийся сегодня, Цижэня бы здесь не было, но он пришёл, не в силах дальше терпеть эту вязкую неизвестность, а главное — потому что А-Хань приснился ему весь в белом, и по пробуждении Цижэню подумалось — не иначе как к смерти. Он всего лишь пришёл проверить, правильно ли он разгадал свой сон, но вот же нате — под палатой реанимации оказалась куча народу, целых два человека, из которых увидеть он бы не хотел ни того, ни другую. Он и так себя корил за то, что сглупил в том ангаре, но это вышло нечаянно! Он сильно нервничал, и на кнопку нажал, просто от волнения слишком сильно сжав в ладони этот пульт, а палец возьми, да и на кнопку попади! Он ведь и так успел мгновенно сориентироваться, и затащить А-Ханя, отброшенного воздушной волной, в подвал, пока до него не долетели обломки и стена огня. Она ударила в дверь сразу же вслед за тем, как он её за ним захлопнул. Сичэнь удивлялся, как она потом открылась, как не прикипела по краю, и не оказалась завалена обломками, потому что тогда бы сам Цижэнь не выбрался. Просто везение. Милость богов. И каменный выступ, перенаправивший пламя немножко в другую сторону, о который, собственно, А-Хань и ударился. Да как же узнать, жив ли он вообще? Если Цижэня заберут сейчас, то ему же никто ничего не скажет! А этот сон? К чему он? И что здесь делает этот... правозаконник? У Цижэня ноги обмякли, когда ему представилось, что сон мог быть в руку, и он как ни старался держаться на ногах, но не выдержал — сполз по стене на пол, не сводя умоляющих глаз с Вэнь Цин. Сун Лань наклонился над ним: — Так вот как выглядят живые мертвецы! Ожили, значит, господин Лань? Прошу прощения, госпожа Вэнь, я немного задержался, я плохо ориентируюсь в вашей больнице! А тут ещё такой сюрприз из-за угла, что ни в сказке сказать, ни вслух произнести. У вас тут прямо не клиника, а мешочек с сюрпризом! Вэнь Цин на секунду пришла в замешательство. Она бы в другое время очень обрадовалась подходящему случаю для того, чтобы отомстить Жоханю, но не хотелось нарушать слово, данное Сичэню. А Цзычэнь, пришедший сюда к ней, чтобы возвратить любезно одолженный ему вчера зонтик, и неожиданно наткнувшийся здесь на Цижэня, путал все планы. И поэтому, быстро сообразив, как можно повернуть ситуацию, она взяла себя в руки, обуздывая вспыхнувшее желание мести, посмотрела сперва на следователя, потом на Цижэня, и усмехнулась: — С сюрпризом, говорите? Ну, не знаю! Я, например, его сама сюда пригласила, попросила доктора Ланя дядю на обследование привести. Он в последнее время на сердце жаловался, в лесной санаторий поехал. Но для того, чтобы никто не понял куда он отбыл, решено было объявить его пропавшим по дороге. Сами понимаете, капитан, семья Лань вынуждена всё скрывать из-за прессы. Не хотелось раскрывать его местонахождение. Господин Лань пробыл там положенный срок, теперь вернулся, но ему отчего-то не полегчало, — последние слова были произнесены с нажимом, глядя в глаза Цижэня. Тот внутренне содрогнулся от слова «следователь», которое подтверждало его худшие опасения, но поморщился от царапнувшего слух словосочетания «попросила привести», так словно он незрелый подросток. Но дальнейшие слова его отрезвили, и он, разгладив лицо, постарался степенно кивнуть, но этот кивок получился слишком поспешным. Как быстро он теряет форму! Надо же! А ведь он думал, что контроль никогда не изменит ему. Если бы не этот сон! Он с трудом разлепил ставшие непослушными губы: — Госпожа Вэнь, прошу прощения, я... мне немного дурно. Как-то отвык бывать здесь. — Ну тогда с возвращением с того света, — хмыкнул следователь, не возражая против произнесения вслух своего звания, — вы к племяннику решили заглянуть, господин Лань? — Да, господин Сун, Сичэнь меня предупредил, и я как раз собиралась забрать господина Ланя в ординаторскую, пока главврач на обходе своих больных. Да что с вами такое, господин Лань? Лань Цижэнь, который от внезапно накатившей слабости никак не мог подняться на ноги, смог только растерянно покачать головой, всё так же подпирая стену сидя на полу коридора. Сун Лань всмотрелся в него и посмотрел на Вэнь Цин: — Да он белый весь. Может его лучше вместе отведём? — и уже Цижэню: — Что, тяжело даётся возвращение с того света, а, господин Лань? Вэнь Цин посмотрела на него сердито. Всё же, какова ни была вина этого человека, на данный момент он явно нуждался в помощи медика, и никак не в обвинениях, пускай и справедливых. Она наклонилась к Цижэню, так же как до этого Цзычэнь, беря его за руку, чтобы подставив своё хрупкое плечико, помочь подняться, и тут за их спинами раздался голос Сичэня: — Что здесь?.. Дядя? Что с вами? Вам плохо? — Да, — ответила за него Вэнь Цин, — следователь Сун любезно предложил свою помощь, чтобы мы с ним доставили господина Ланя в место получше, чем больничный коридор. — Тогда что же ты сама берёшься за такое дело, Цин-Цин? Это должны делать крепкие мужчины, а не хрупкие женщины! Давайте на ту сторону, господин следователь! Вот так. А я здесь... Ногами можем шевелить, дядя? Да? Ну, давайте потихоньку, потихоньку... И Вэнь Цин не оставалось ничего другого, как только последовать за этой троицей, медленно бредущей в сторону ординаторской, и мысленно удивляться, как же слеп, глух и глуп оказался министр Лань (или уже бывший министр?), когда с его подельником, любовником, или кто Жохань там ещё, случилось то, что его чуть не убило. Просто какой-то непреодолимый угол ослепления, не иначе. Только о себе беспокоится человек, только о себе и думает. И о том, что будет делать если помрёт его духовный наставник, без которого, Вэнь Цин знала, Цижэнь и шага не сделает. В последнее время он стал воспринимать вот так Сичэня, но только начал это делать, Жохань пришёл в себя. И как Цижэню сказать об этом? Ох, не хочется вмешивать в это Цзычэня, она ведь знает, что Сичэнь и сам разберётся. Да и слишком она уважает главврача, всё же, для того чтобы не выполнять уговор.