***
Лютер всегда свято верил, что семья — это главное, он должен защищать семью и мир. Он самый сильный, он Первый, на него все полагаются. Оттого мальчику было невыносимо больно наблюдать, как семья разваливается на части, а он ничего не может сделать. Исчезновение Пятого стало первым звоночком. Лютер не мог понять, как в их доме что-то пошло не по плану и вышло из-под контроля, как отец это допустил? Клаус всегда был сумасбродным мальчишкой, но он оставался одним из воспитанников Академии, и Первый опять безуспешно пытался найти объяснение, почему отец не делает ничего, чтобы найти брата. Первый и Второй будучи тринадцатилетними подростками, развернули поисковую компанию и пусть они не преуспели, но хотя бы попытались, когда Реджинальд, владея финансами и связями, предпочёл забыть о существовании Четвёртого. Следующим большим потрясением для Лютера стало случившееся с Беном. Ведь в этот раз они не молчали о своих опасениях, волновались за брата и когда не смогли помочь сами, попросили отца, но тот опять ничего не сделал. Реджинальду было плевать и их семья потеряла ещё одного брата. Ваня, Диего и Эллисон, друг за другом, ушли из дома, а Лютер, просыпаясь каждое утро, уговаривал себя, что он не смог спасти семью, но должен защитить мир. Эти слова были его единственной опорой на месте пепелища, в которое превратилась Академия. Пока не вернулся Клаус. Тогда Лютер узнал, через что пришлось пройти Четвёртому в детстве. Узнал, что, оказывается, у Вани, у их дорогой сестры тоже были силы, которые отец подавлял с помощью лекарств и силы Эллисон. Лютер сложил всё вместе и та самая последняя опора, на которой стояла Академия Амбрелла, рухнула. Всё во что он верил, перестало существовать. В тот день Первый вернулся домой только для того, чтобы взять вещи и оставить маску Домино на столе в прихожей. — Внимание, Лютер. Срочный вызов. Повторяю, срочный вызов. Сообщение Пого было последним, что Лютер услышал, перед тем как закрыл за собой дверь. В следующий раз голос ассистента отца и друга семьи он услышал в трубке телефона несколько лет спустя поздно вечером, а на следующее утро Первый стоял на пороге Академии.***
Для подростка Диего, вопреки своему имени, было исключительно важно стать первым как среди пяти его братьев и сестры, так и в собственных глазах. Учёба не давалась ему легко. Мальчик не мог, как Эллисон лишь произнести пару слов и получить своё, или как Лютер, воспользоваться силой, которая всегда при нём. Второй вставал до восхода солнца и тренировался, тренировался, тренировался. Учился управлять силой, бороться с заиканием и стремился быть лучше. Дисциплина, порядок и самообладание были для него основами. Особенно после выходки Пятого, ведь тот решил наплевать на все правила, дерзнул и ничего хорошего из этого не вышло. Нежелание Клауса использовать свои силы и его пристрастие к алкоголю озадачивали брата, но Диего не пытался разобраться в причинах такого поведения, а концентрировался на себе и повторял, что не может позволить себе быть таким легкомысленным. Исчезновение Четвёртого впервые заставило его задуматься, что возможно, он был неправ в своей отстранённости, но понимание пришло слишком поздно. Диего объединился с Лютером и искал непутёвого брата не только из желания дать ему леща, но и из-за чувства вины. Поэтому наученные горьким опытом оставшиеся воспитанники Академии объединились, когда что-то странное начало происходить с Беном, но ничего не смогли исправить. Шестой не просто ушёл, а встал на другую сторону. Никто из Харгривзов не знал наверняка связаны ли нападения монстров о которых писали в газетах с их братом, но Диего был уверен в этом почти на сто процентов. Он не мог простить себе то, что допустил подобное — потерял двух братьев, а третий стал злодеем. Как теперь он мог причислять себя к Академии, как мог считать себя героем? Второй ушёл из дома и долго не мог найти себе место и занятие, пока не встретил Юдору Патч. Благодаря ей он понял, что не нужно быть членом Академии, чтобы делать что-то важное и помогать людям. Он отучился в полицейской академии, стал детективом, а коробку с супергеройским костюмом и маской Домино задвинул в пыльный угол на чердаке их с Юдорой общего дома. В тот день Диего вернулся из участка пораньше и хотел закончить красить стены в детской, чтобы успеть закончить ремонт к рождению сына, но, на полпути на второй этаж, его остановил телефонный звонок.***
За шесть лет, что Клаус жил в городе он не ступал на порог Академии и не виделся с Реджинальдом Харгривзом. Он не хотел ничего доказывать и ничего спрашивать у человека, которого тринадцать лет вынужденно звал отцом. Клаус был бы рад полностью вычеркнуть старика из своей жизни, но это было невозможно. И всё же, вечером 23 февраля, когда в дверь его салона постучала Ваня и сообщила, что отец скончался, с лица Четвёртого исчезла улыбка. Сестра не хотела возвращаться в Академию одна и попросила составить ей компанию. И вот он стоял на пороге дома, который покинул шестнадцать лет назад и кусал губы. Он не боялся ни призраков прошлого, наверняка ожидавших его в тёмных углах, ни детских трогательных воспоминаний, которые сожмут в тиски его сердце. Клаус не скучал по этому дому, а дом не скучал по нему и сейчас им предстояло забыть о взаимной неприязни и провести вместе несколько напряжённых часов. — Добро пожаловать домой, мисс Ваня. — Пого моргнул и перевёл взгляд. — И мастер Клаус. Рад видеть вас. Жаль, что повод для встречи печальный. — Здравствуй, Пого. Ваня наклонилась и обняла шимпанзе, так же поступил и Клаус, перед тем как войти в дом и осмотреться. Обстановка была такой, как он помнил. Его словно отбросило в прошлое и он опять тринадцатилетний мальчишка с одним лишь желанием — убежать. Ваня обернулась, подошла к брату и легонько сжала его руку в своей. — Это просто дом. — Я знаю… дай мне минутку. — Конечно. Досчитав до десяти, он проследовал за сестрой в гостиную. Эллисон, Диего и Лютер были уже здесь. Первый сидел на одном из диванов, а Третья разливала напитки в баре. Она протянула Клаусу стакан с виски, но прежде, чем тот успел отпрыгнуть от алкоголя в другой конец комнаты, исправилась и предложила стакан Ване. Седьмая вежливо покачала головой и села на свободный диван. Эллисон передала виски Диего и приобняла Четвёртого. Второй сделал глоток и пожал плечами. — Не думал, что мы все когда-нибудь соберёмся под этой крышей. — Мы и не все, — Первый взглянул на брата исподлобья. Все замолчали и отвели глаза, пока Клаус прижал ладони к вискам и сел рядом с Лютером. Четвёртый побледнел и зажмурился, дыхание стало глубоким, а пальцы похолодели. — Ты как? Выглядишь паршиво, — во взгляде Диего промелькнуло беспокойство. Они не единожды встречались с Клаусом в городе и Второй успел и задать брату взбучку и извиниться за то, что не замечал, с чем Четвёртому пришлось столкнуться в детстве, но чувство вины по-прежнему не отпускало. — Всё в порядке. Сильные ауры родных плясали перед глазами и вибрировали так сильно, что Клаус чувствовал их мощь каждой косточкой тела. Ему всегда требовалось время, чтобы привыкнуть к энергетическим всплескам, но он знал, как это сделать. Среди всех испытываемых в этот момент ощущений, он выцепил самое сильное и ухватился за него, как за спасательный круг. Его семья была рядом. Почти вся, да, но этого было достаточно и он постарался раствориться в тепле их присутствия. — Ему точно не нужна помощь? — Лютер с опаской поднял глаза на Ваню, а та покачала головой. — Тут очень много всего. Аура дома, плюс наши. И все воспоминания. Ему нужно… Ваня начала объяснять, что происходит, как Клаус поднял руку и остановил её. Чувство счастья испарилось. Он напрягся и сжал кулаки так, что ногти больно впились в ладони. — Здесь есть что-то ещё. — Кроме нас здесь только Пого и Мама. — Диего покачал головой, но поставил стакан на стол. Он, конечно, любил отпустить остроту-другую касательно связей брата с потусторонним миром и чтением аур, но, когда дело касалось безопасности, Второй становился предельно серьёзен. — Нет… нет-нет-нет-нет, что-то совсем иное, — Клаус поднялся, обернулся вокруг себя, как если настраивал внутренний компас и сорвался в глубину дома. Он давно забыл расположение коридоров, но шёл уверенно, следовал за невидимой нитью. Во внутренний двор, под дуб, где они так часто играли детьми. Густой воздух комком застрял в груди, сердце пропускало удары, а ноги цеплялись одна за другую. В носу стоял запах тухлой застоявшейся воды. Четвёртый ухватился за стену всего в паре шагов от двери на улицу и с хрипом попытался втянуть воздух. Когда Ваня и остальные догнали его, он лишь беззвучно указал в сторону улицы. Клаус был испуган, а в глазах мерцали слёзы. Диего первым выбежал во двор. За ним поспешили Лютер и Эллисон. Ваня помогла выйти Клаусу, поддерживая его под руку, и Харгривзы замерли на пороге. Во внутреннем дворе было тихо — стены Академии закрывали его от стылого февральского ветра и шума улицы, а снег, медленно накрывал всё вокруг. Единственное прозвучавшее слово произнесла шёпотом Эллисон, но остальным оно показалось оглушающе громким. — Бен. Шестой, стоявший под крышей беседки, повернулся на голос. Повёл плечами. — Почему я не получил приглашения на похороны? Он был и моим отцом. — Стой на месте и не шевелись, — Диего достал табельное оружие. Он не угрожал, но предупреждал. За последние несколько лет новости о монстрах появлялись чаще и Второй видел немало отчётов с мест преступлений, чтобы знать, насколько опасен может быть брат. — Твоё оружие ничего мне не сделает. Как и твоя сила. — Улыбнулся. — На самом деле, сила любого из вас мне не… Он обвёл взглядом родных, молча наблюдающим за ним во все глаза, и запнулся, заметив посеревшее лицо Четвёртого. Бен моргнул, покачнулся. — Повторяю, Бен, не шевелись! — Диего держал палец на спусковом крючке и был готов выстрелить. Шестой сделал шаг назад и обернулся и, прежде чем кто-либо успел понять, что произошло, внутренний двор озарила голубая вспышка и прозвучал выстрел.