Шкатулка с картами

— Потрепан, но жив и снова функционирую, — входя в комнату, Клаус предупредил вопросы о самочувствии взмахом руки. Шаркая, добрался до кресла у холодильника, опустился в него и прикрыл глаза. Он любил тишину, но сейчас она была неловкой, а тревожные взгляды присутствующих были обращены к нему. Четвёртый наклонил голову и взглянул на Пятого. Внимательно, изучая и на это время забыв про всех остальных. Наклонил голову, поправил волосы и улыбнулся. — Привет, Пятый. Повод у тебя не самый классный, но здорово, что ты здесь. Держать себя в руках не отнимало у Клауса так много сил, как он опасался. По крайней мере, пока семья не перешла на повышенные тона и не начала разборки. Единственное, что его отвлекало — призраки, сопровождающие Пятого. Четвёртый чувствовал, что их гораздо больше, чем он позволяет себе видеть, но старался не думать об этом. — Уверен, что приятного в моём присутствии для вас всех мало, — Пятый пожал плечами. — И особенно для тебя. Но наверное, такой багаж не выкинешь. Клаус смешно наморщил нос и махнул рукой — мол не всё так плохо, как выглядит. — Хорошо, что остальные не видят этих, — обвёл глазами пространство вокруг Пятого и, хлопнув ладонями с согнутыми пальцами, изобразил клацающие челюсти. — Страшнющие твари и глаза, как у Реджинальда… — Ну так, может, ты объяснишь нам, что сегодня произошло? — перебил Диего. Он присел на край игрового футбольного стола и сложил руки на груди. Клаус запрокинул голову, надул щёки и шумно выдохнул — конечно же, Второй на корню зарубил его попытку удержать беседу в дружественном русле. Ожидая, что в течение ближайших пяти минут его снова накроет, Четвёртый повернулся к Лютеру, молитвенно сложил руки и попросил горячего какао. — Рассказ коротким не выйдет, так что если у вас есть предположения, где в доме может храниться кофе, лучше выдать их сейчас. И да, сначала рассказываю, вопросы зададите позже. — Пятый отодвинул ногой стул, закинул лодыжку на колено. — Шестнадцать лет, три месяца и четырнадцать дней назад я вышел из этого дома и сделал три прыжка. С каждым разом интервал увеличивался, и, в конце концов, я оказался в утонувшем мире апокалипсиса. Дата на последней газете мира была сегодняшняя: двадцать четвёртое февраля две тысячи девятнадцатого года. День панегирика по Реджинальду Харгривсу. Я был один. Совершенно один, вокруг не было ни единой человеческой души, а мне тринадцать. По ночам на улицы выходили глубоководные. Клаус их неплохо изобразил. Рыбья голова, перепонки, руки и ноги, мощная мускулатура. Они на меня охотились, поэтому мне пришлось научиться их убивать. Добывать ворвань, жить в постоянном холоде. Двенадцать лет моя одежда не просыхала и я постоянно дрожал от холода. Никаких тебе долгих прогулок, только постоянная дорога на лодке от одной крыши к другой, в надежде хотя бы одну ночь поспать спокойно. В двадцать один я стал убивать чудовищ. Ещё через пару лет мне показалось, что я знаю, как вернуться в прошлое и всё остановить, и тогда я встретил Её. Куратора. Мне было двадцать пять, она забрала меня с собой. Напомнила мне, что такое солнце, что такое человеческое тепло. Нормальная еда, мягкая одежда. Она наняла меня в Комиссию, мы занимаемся… мы корректируем линию времени. Чтобы ничего не шло так, как не должно, и я должен остановить Апокалипсис. Моя напарница, Лайла… вы видели её, — он сглотнул и сощурился. — Она наша сестра. Родилась с нами в один день, точно в таких же обстоятельствах. Только выросла с любящими родителями, которых Бен и убил. Он снова помолчал, собираясь с мыслями. Четвёртый прикрыл глаза, концентрируясь на голосе брата — искажённые слова почти незаметно щёлкали и трещали. Он говорил на своём языке, но с чужим акцентом. Диего, кажется, собирался что-то спросить, но Пятый мотнул головой: — Я ещё не закончил. Бен… Он увяз в том мире, слишком необъятном для человеческого разума, и что бы эти твари ему ни шептали, он не может противостоять. Ему не позволят. Они убьют его, чтобы получить желаемое, и я здесь, чтобы его остановить. И да, — он кивнул, — я помню, что он наш брат. И мне тоже невыносимо думать, что я здесь, чтобы убить его. Но это одна смерть, чтобы предотвратить смерти миллиардов. Включая ваших близких, — он посмотрел на Эллисон, потом на Диего, на Клауса. — Ваших детей и возлюбленных, — и теперь уже он откинулся обратно на спинку. — Есть вопросы? Клаус молчал. Он смотрел в пол перед собой и слушал внимательно, обхватив ладонями чашку со сладким напитком, только изредка кивал сам себе. Диего обратился к Эллисон: — Твой слух точно продолжает работать? — Да, — Третья уверенно кивнула и тут же закусила губу. — Если только Пятый не нашёл способ обратить его. — Я тренированный убийца и путешественник во времени, я не умею зеркалить ваши силы. За этим к Лайле. Ваня привстала на стуле и хотела что-то сказать, но её опередил Лютер. — Почему ты вернулся только сейчас? А не когда тебя вытащили оттуда? — На лбу Первого пролегли складки, когда он подсчитывал, сколько лет брат проработал в Комиссии. — У нас было бы больше времени. — Несколько причин, — Пятый скривил губы и подался вперёд. — Во-первых, я не был готов к противостоянию с ним. Во-вторых, я в принципе не был готов к возвращению. Вы не знаете, каким я был, когда Куратор меня забрала. И вы не хотите знать. В-третьих, и, пожалуй, это главная причина, из-за моего контракта. Там мелким шрифтом прописано, что мне запрещено видеться с семьёй раньше даты Апокалипсиса. Наши аналитики рассчитали, что это идеальный момент для того, чтобы обезвредить Бена, потому что он будет уязвим. Вы будете рядом. Он может проявить человечность, — он моргнул. — И, предупреждая ваши вопросы, нет, я не мог нарушить контракт. Это подвергло бы вас опасности, и даже мои… особенные отношения с Куратором бы никакой роли не сыграли. — Но, — Ваня, наконец высказала то, о чём думала последние несколько часов перед возвращением Пятого. — Получается, что конец света не случился? Бен исчез, а сегодня закончится, — она посмотрела на часы и пожала плечами, — через час. — Нет, мы его просто отложили. И сильно усложнили. Теперь его монстры знают, что я здесь, и знают, на что я способен, значит больше момент слабости Бену не позволят. — На всё-то у тебя есть ответы. — Не хочешь их слышать, Диего, так не нужно задавать вопросы, — Клаус впервые подал голос, но говорил по-прежнему тихо и ровно. Сделал глоток. — Это же первое правило, которое пришлось усвоить всем в этой семье. Второй сжал губы и раздул ноздри, но сдержался. — Хорошо. Допустим, — Диего отлип от стола, прошёл по комнате и встал напротив Пятого, — Когда у этой девчонки… — У Лайлы, — вставил Лютер. — Да-да, когда у Лайлы открылся портал, ты загнал всех этих тварей обратно и даже не вспотел. В чём проблема повторить фокус? — Ох, блин, ты прав Диего, и почему же мы не подумали об этом раньше? — Не без сарказма протянул Пятый и повернулся к нему, глядя на брата снизу вверх. — Портал Бена старше, и твари, которые с ним общаются намного более настойчивы, и простым «я вас убью, если ещё раз полезете» не обойтись. Не говоря уже о том, что мало загнать их обратно, портал нужно закрыть. Лайла отражает наши способности, поэтому портал закрыть было несколько проще. Чтобы закрыть портал Бена, нам, пожалуй, понадобится штук пять таких, как я… Каламбур намеренный. Ещё тупые предложения будут? — А если…— Лютер поднял руку. Он виновато посмотрел на Седьмую и отрывисто выдохнул, чтобы собраться с силами. — Отец запирал маленькую Ваню в комнате у нас в подвале, чтобы подавить её способности. Такая, с изоляцией. Может быть, есть что-то подобное только для Бена? Ловушка, из которой он не сможет выбраться? — Было бы неплохо знать, что его может удержать и ещё иметь запас времени в несколько месяцев. У нас его нет. — Пятый выгнул брови. С упоминанием комнаты Ваня обхватила себя за локти и опустила глаза в стол. Эллисон подалась к ней и погладила по плечу. — Нет такой ловушки, чтоб удержать этих тварей, — подхватил Клаус и, наконец взглянул на Пятого. — Перед тем как… разобраться с Беном, ты знаешь, как его найти? — Клаус очень осторожно прислушался к себе, чувствуя, как от одной мысли о монстре, у него холодеют ладони. — Я не чувствую его присутствия в нашем мире. — Логично. Он ушёл в мир древних, — Пятый развёл руками. — У меня есть несколько способов его вычислить, пара минут в трансе и готово… если он не там, — он махнул в сторону. — А я думаю, он там теперь надолго засядет. — Значит, нам остаётся просто ждать, пока он не вернётся и не нажмёт большую красную кнопку? — Погодите, погодите, вы двое сейчас на полном серьёзе обсуждаете убийство Бена? — Эллисон несколько раз моргнула. — Он наш брат. — Это — концентрированное мировое зло, а от Бена там тень, что слабее призраков в этой комнате, — Клаус зажмурил глаза и начал медленно раскачиваться вперёд и назад. — Бро, ты же сам говорил, что Шестой там в ловушке и мы… — Мы не можем ему помочь. Ссутулился. Каждое новое обращение родных прилетало по нему, как мячик из теннисной пушки. — Я немного устал повторять одно и то же, но, похоже, скоро мне придётся рисовать картинки для самых маленьких, — Пятый наконец поднялся. Он всё-таки немало энергии потратил, а последний раз ел утром восемьдесят седьмого. — Клаус прав. Если меня не хотите слышать, прислушайтесь к нему, — он достал хлеб для сэндвичей, зефир с полки и арахисовую пасту из холодильника. Крутанул в руках столовый нож и начал делать сэндвичи — мазать хлеб пастой, посыпать зефиром. — Бен слишком сильно в этом увяз. Убить его до того, как он начнёт выпускать монстров — это милосердие. Потому что они не перестанут шептать, а он не перестанет слушать. И в конце концов, они его убьют. Это примерно как… — он немного подумал. — Он как мышь в мышеловке. Ей уже перебило позвоночник, но агония ещё не закончилась. Ты можешь оставить её мучиться или помочь умереть, — он накрыл получившуюся сахарную бомбу другим куском хлеба и надкусил. — Представьте, что он превратился в овощ, и вылечить его невозможно. — Откуда такая уверенность? — И у нас получилось отложить конец света один раз, почему не попробовать снова? Диего и Эллисон продолжали разговаривать на повышенных тонах, Ваня и Лютер поддерживали их, но старались быть сдержанными, насколько это было возможно и перепалка оборвалась лишь когда по полу со звоном разлетелась чашка с остатками какао. Клаус поднялся, а соскользнувший с плеч плед остался на кресле. Облизнул губы и провёл кончиками пальцев по ладоням, светящимся мягким голубым. Один за другим, Четвёртый срывал покрывало тайны с каждого из призраков в этой комнате и редкие из них были людьми. Он делился с семьёй своим миром, но не все оказались готовы его увидеть. Диего побледнел, Лютер сжался и вроде даже стал ниже ростом. Девушки вскочили со своих мест. Эллисон вскрикнула и закрыла рот ладонью, а Ваня оказалась возле Пятого и схватила его за локоть. — Не бойся, — Пятый приобнял сестру за плечи. — Они тебе ничего не сделают. — Это, призраки из твоего прошлого и нашего будущего, правильно, Пятый? — Взгляд Клауса был направлен на родных, но видел он только призраков вокруг них. — Эти существа, когда они из плоти и крови — опасны, смертоносны. Напади они из-за спины прямо сейчас, лицом к лицу, ни у кого из нас не было бы и шанса. И, всё же, они — самое безобидное, что принесёт в наш мир Бен. Их будут тысячи тысяч, а следом придут их боги. Хотя, если смотреть на вещи позитивно, мы этого уже не увидим. Четвёртый не моргал, а призраки все продолжали появляться. — Клаус, перестань, пожалуйста! — Эллисон прижалась к спине Лютера. Диего хотел приблизиться к брату и встряхнуть его, но путь преградили призраки. Огромные существа, выше всех присутствующих в комнате минимум на две головы. Длинные когтистые пальцы на перепончатых лапах вместо рук сжимались и разжимались. На толстых шеях сидели рыбьи головы, с несколькими рядами зубов. Они переговаривались булькающими и щёлкающими звуками — совсем как Пятый раньше, когда закрывал портал. — Вопрос в том, что мы выберем. Смерть Бена и жизнь с этим выбором, или смерть всего живого. Кто мы такие, чтобы приговаривать мир к подобному концу? Губы дрогнули. Четвёртый медленно моргнул и сжал кулаки, а призраки растаяли в воздухе. Комнату заполнила тишина, хотя у него в голове существа продолжали переговариваться. — Бен и мой брат тоже. Но всё, что происходит — больше нашей семьи. — Он опустил голову и закрыл лицо ладонями. — Вы должны были увидеть, что он принесёт в этот мир. Простите. Поёжился от холодка, пробежавшего по спине, и поднял плед. — Мне нужно отдохнуть. Я поеду домой. Так и не посмотрев никому в глаза, Клаус развернулся и медленно пошёл вон. Призраки двинулись за ним.

***

Клаусу казалось, что голову набили ватой и ему не с первой попытки удалось попасть в правильные кнопки. Подниматься за курткой в крыло с их детскими комнатами у него не было ни сил, ни желания, поэтому Четвёртый потуже запахнул плед на плечах и потянул за ручку тяжёлую входную дверь. — Мастер Клаус, Вы уверены, что хотите уехать? Это ваш дом, вы всегда можете остаться здесь. Парень оглянулся. Медленно пробежался взглядом по лестнице до второго этажа, по огромной люстре. Покачал головой. — Нет, Пого. Это не мой дом. Пого замялся, но пока парень не шагнул за порог, решился сказать. — Надеюсь, вы знаете, что отец вас очень любил. По-своему. Клаус сжал губы и посмотрел в пол. — В этом-то и вся проблема, не так ли? — Поднял глаза на шимпанзе.— Береги себя. — Вы тоже, мастер Клаус. Парень вяло махнул рукой и вышел на порог, шлёпая кедами по мокрому снегу. Ночной морозный воздух бодрил и в голове становилось яснее. Он вздрогнул, когда за спиной раздался стук двери. — Уже уходишь, Пятый? — Клаус поёжился, но не обернулся. — Не вижу повода задерживаться. Никто, кроме тебя, меня всё равно не слышит. И уж тем более никто в этом доме мне не рад, — он издал тихий смешок. — Не хочешь пропустить по чашечке кофе? Я умираю от голода и нехватки кофеина. — Я бы тоже не хотел слышать, — пробормотал себе под нос и привстал на носочки, выглядывая машину. А потом обернулся на брата и наморщил лоб. — Насчёт еды неуверен на сто процентов, но у меня дома точно есть кофе и турка. Он выглядел очень уставшим, но продолжал улыбаться. Кивнул на подъехавшее такси: — Что скажешь? — Ты… меня в гости зовёшь? — он растерялся. — Уверен? Потому что к моему гадкому характеру, как ты можешь видеть, прилагается свора рыболюдей и прочих тварей. — После того, что я сегодня видел, твои лупоглазые друзья — милейшая компания. Да и как только полегчает, я их скрою. — Четвёртый пожал плечами. Он залез в машину, отодвинулся к дальней двери и позвал уже оттуда. — Запрыгивай уже, Пятый. Машина тронулась с места и водитель, лихо закладывая на поворотах, помчал братьев в пригород. Клаус начал рассказывать о кофе, который у него есть, но в тепле и под лирические мотивы, доносившиеся из радиоприёмника, его одолел сон и Четвёртый проснулся, когда водитель тормознул около двери в его салон. Звякнул колокольчик и Клаус зажёг свет в дальней части салона, где была дверь на лестницу в квартиру, дал Пятому знак следовать за собой. Уже в квартире по щелчку выключателя зажглось множество ламп разных форм и цветов, расставленных на полу и низких тумбочках. — Добро пожаловать. Мой угол — твой угол, пусть и ненадолго. Этот конец света прям не к месту, — он, наконец, скинул плед и снял промокшие кеды, с наслаждением впиваясь пальцами в мягкий ворс ковра. — Кофе в ящике в углу. Действуй. А я пока соображу перекусить. Он достал из холодильника корень имбиря и зелёный лук, а из шкафа над плитой — специи и стеклянную банку с рисом. Когда Клаус готовил, он словно возвращался домой к Оуэну и Ханне. Отцу, конечно, не удалось сделать из парня достойного повара, но он привил ему любовь к готовке и добавил в копилку дополнительный способ успокоиться и взять себя в руки. Зашумела вода, стукнула сковорода, зашипело масло. Клаус расслабился. Он ловко обходил брата на маленьком пятачке свой кухни, подсказывал, что где лежит и бодро стучал ножом по разделочной доске. — Не хочу показаться жутким, — Пятый прокашлялся. — Но сейчас ты очень похож на отца. — Осёкся и добавил. — На твоего отца. Не на нашего. Четвёртый засмеялся. Добавил в рис измельчённые имбирь, острый перец и лук, и потянулся на полку за тарелками. — Не представляешь, как я рад это слышать, — попробовал рис и немного посолил. — Я много нахватался от Оуэна и Ханны, но годы, проведённые в нашем чудесном доме никуда не деть, и я это всё ещё я. Великое разочарование. Видимо, поэтому мне и не суждено приготовить идеальное блюдо. Вздохнул, выключил огонь и разложил пряный рис по тарелкам. — Что ещё написано про меня в файлах этой твоей Комиссии? Пятый снял турку с огня, погасил свою конфорку и разлил кофе по чашкам, отставил турку и теперь стоял с кружками в руках. — В досье в основном характеристики, детские травмы, ничего особенного. Но у меня есть доступ к Коммутатору Вечности, потому что я вроде как… — он двинул бровями, но в подробности решил не вдаваться. — Любимчик босса. Я, бывало, уносил кофейник с её кухни, запирался, выбирал кого-то из вас и случайную дату и просто… смотрел, как проходит ваш день. Я знаю, что это звучит ужасно, просто… — голос дрогнул, и он решил не договаривать и просто отвёл взгляд. — Расслабься, — цепляя ногой за ногу, Клаус дошёл до столика в центре комнаты и поставил на него нехитрый поздний ужин. Указал брату на диван, предлагая сесть, а сам, скрестив ноги, опустился на подушку на полу. — Я привык к десяткам призраков вокруг, что мне будет от лишней пары любопытных глаз. А мне вот приходилось гадать, как проходят дни наших братьев и сестёр. И карты, знаешь ли, не самые подробные рассказчики. Пятый сел напротив. Одну чашку поставил на стол, а вторую держал в руках. — Коммутатор тоже. Расскажешь своими словами? — Пятый прихлебнул кофе, не сводя взгляда с брата. Клаус пожал плечами и обернулся на комод. На одной из стоящих фотокарточек был Оуэн с бабулей Маргарет, а на другой Клаус с родителями. — Мне в жизни повезло однажды — когда я постучал в дверь к этим людям. Они дали мне то, о чём я и мечтать не мог — семью. Я никогда не забывал наших братьев и сестёр, но это другое. Не знаю, как объяснить. В том доме я чувствовал себя в безопасности. — Закусил губу и качнулся. — Бабушка Маргарет умерла до моего появления и стала призраком изменившим мою жизнь. Можешь себе представить? Как я сходил с ума и боялся обитателей склепа, а тут один призрак и… — хлопнул себя по бёдрам и улыбнулся, — и я влюбился в свою способность, понял суть, как мне кажется. Но наверняка неправильно, как считал бы Реджинальд. Я помогал призракам заканчивать их мирские дела, прощаться с родными. Слушал истории скучающих местных — некоторые из них умерли больше сотни лет назад, представляешь? А в восемнадцать лет я начал видеть ауры — вот уж где новая неожиданная грань моих сил. Это что-то невероятное. Кстати, твоя аура очень сильная, ты одним своим появлением практически в нокаут меня отправил. А ещё она отличается от остальных, сильнее и темнее. — Клаус поднял руки и перебрал пальцами в воздухе у собственного лица, — не смысле, что она злее, а насыщеннее. Плотная и концентрированная, такое свечение редкость. Парень взялся за край тарелки, подтянул её ближе к себе и продолжил. — Примерно тогда же размеренная жизнь перестала быть таковой. Ну, рано или поздно это должно было случиться, люди же болтают. В итоге я стал местной достопримечательностью, медиумом к которому стояли очереди и приезжали из других городов. Мне очень неловко за то время перед родителями. Им было непросто, но они никогда не отворачивались от меня. — Закусил губу и помолчал. — И в итоге через несколько лет я вернулся сюда, открыл салон, встретился с родными. Узнали про силу Вани. Тренировки с ней были тем ещё приключением. Ты бы только знал, сколько мне прилетало предметов в лицо. Четвёртый посмеялся и посмотрел брату в глаза: — У меня была счастливая жизнь. Пятый сдержанно улыбнулся: — Отрадно слышать, Клаус, — он опустил взгляд в кружку и не сразу решился снова заговорить: — Но я понимаю это чувство. Когда ты находишь семью где-то ещё. И они… делают тебя счастливым. Четвёртый подхватил вилку, попробовал свое творение, а потом мягко стукнул ручкой прибора о стол. Внимательно посмотрел на брата. — Ты ведь ошибаешься, Пятый. В том, что никто тебе не рад. — Всё в порядке, если это так, Клаус. Правда, — он покачал головой. — Я понимаю. Я просто… надеялся на что-то другое, наверное. Интересно, что бы Долорес сказала, — сделав ещё глоток, он отставил и свою чашку и потянулся за порцией риса. — Наверное, что-нибудь вроде «Ну, ты так-то не очень приятный парень, Номер Пять, ты не можешь их осуждать». — Ты идиот не меньший, чем считаешь всех нас, — закатил глаза. — Первое, что сделал Диего при нашей встрече — отвесил леща и чуть не побил, а мы в очень дружественной обстановке воссоединялись. И мне кажется, ты всё же обошёл слух Эллисон и умудряешь врать, что всё хорошо. — Шмыгнул носом. — А Долорес это твоя босс? — Я не вру, я понимаю. Логично, что никто не будет мне рад, учитывая мой характер и обстоятельства, в которых я вернулся, — Пятый махнул вилкой. Не успел начать есть, смерил Клауса взглядом и хмыкнул. Отставил тарелку и сунул руку под рубашку, достал стекляшку с шеи и протянул её Клаусу. — Это Долорес, — он дождался, пока брат возьмёт стекляшку в руки, и сцепил руки в замок. — В мире не осталось никого, кроме меня, поэтому я нашёл Долорес. Это… — он закрыл глаза. — Она была… манекеном. Дизайнерским манекеном из магазина здесь неподалёку, я вкрутил в неё лампу, и следил, чтобы она никогда не погасла. Она всегда со мной. Я любил её. До сих пор люблю, — он снова шумно вздохнул и пожал плечами. Снова взялся за свою тарелку и начал, наконец, есть. — Одиночество может творить забавные вещи с разумом. Рис, кстати, потрясающий. Клаус кивнул в знак благодарности за комплимент его кулинарным способностям, но сам продолжал изучать удивительный артефакт у себя на ладони. — Эй, Долорес. Спасибо, что помогла моему брату выжить. — Провёл пальцем по золотому ободку и кожей почувствовал тепло и любовь исходящей от него ауры. Помолчал. — Забавно, правда? Как я всю жизнь стремился к одиночеству, а ты не мог от него убежать. — Согласен, — Пятый кивнул. Собрал остатки риса на своей тарелке, сунул в рот и отставил посуду обратно на стол. Снова пришла очередь кофе. — Ну, были и положительные моменты в том, что я там застрял. Кроме того, что я преисполнился познания о древних и их мирах, и научился убивать всё, что движется… — он вскинул брови. — Помнишь, как я в детстве терпеть не мог, когда меня трогали? Это в прошлом, — прихлебнул кофе и, наконец, задал вопрос, который давно стоило задать. С момента, когда они вообще вошли. — Как ты себя чувствуешь, Клаус? Четвёртый моргнул и вернул Долорес брату. Закрыл глаза, втянул воздух через нос и выдохнул. Прислушался к себе. — Я в порядке. Физически. Но… — Сцепил руки в замок на коленях, и опустил глаза. — Сегодня мне приснился кошмар, но это был не сон. Будто я был в мире этих тварей. Не совсем там, конечно, а где-то между. Такое уже бывало раньше, но только в трансе. А сейчас оно будто навсегда осталось со мной. Вопросительно взглянул на Пятого и неуверенно пожал плечами. — Они готовятся к вторжению, а ты просто интуитивно ощущаешь, что стенки реальности прохудились. Предчувствие конца, — он поболтал кофе в чашке. — Знаешь, я пару раз тебя слышал. Там, в будущем. Я не был уверен, но сейчас могу точно сказать, что это был твой голос. Ты пытался меня призвать, да? — он облизнул губы. — Спасибо. Клаус замер. Он столько раз пытался воспользоваться своими силами, чтобы найти брата, но никогда не подозревал, насколько был близок. — Ты… слышал? — Быстро посмотрел в сторону, а потом опять на Пятого. — Я не знал, где оказывался и не знал, что делать, а с каждой попыткой темнота становилась гуще и пробиралась в меня всё быстрее. Я не мог там больше оставаться. Поэтому… Я перестал тебя звать. Сбежал, как сбежал из дома. — Выдохнул с дрожью и бережно взялся за верхний край своей чашки всеми пятью пальцами, прокрутил её по часовой стрелке. — Да уж, это много говорит обо мне и о том, как я противостою трудностям. — Нет, интуиция тебя не подвела. Ты правильно поступил, что перестал пытаться, — Пятый махнул рукой. — Тёмные воды затягивают. Ты всё равно не смог бы спасти меня, зато рисковал здравым рассудком. Этот мир… меняет людей. Мне повезло, что я попал туда ребёнком… если, конечно, в этой ситуации можно сказать «повезло». Он постучал пальцами по своей кружке, потом качнул головой. — Взрослый, если хотя бы прикоснётся к этому миру, сойдёт с ума. Просто не сможет уместить его в голове. Ребёнок… У детей хорошая фантазия. Им легче принять новые условности мира, не воспринимать жестокость как что-то ужасное. Наверное, я только поэтому выжил. Но я бы не хотел, чтобы твой разум там застрял. — О каком здравом рассудке ты говоришь, братец. Я практически с пелёнок вижу призраков. — Он потянулся и замер с руками над головой. — Рассудок Бена где-то там? Блуждает? Он же с детства с этими — опустил руку и указал себе на живот, — ребятами. Почему не может сопротивляться? — Думаю, они начали с малого. Говорили с ним, рассказывали всякое. Потом стали открывать ему свои тайны… По шагу за раз, как-то так, — Пятый откинулся назад. — Когда ты становишься частью их мира, Клаус, ты не можешь сопротивляться. Ты просто видишь мир их глазами, и слышишь их голоса, и плывёшь по течению. Тебе даже… не хочется отказываться. Тебе это просто не нужно, — он вскинул брови. — Даже я, в конце концов, для глубоководных и монстров стал своим. Я год плыл обратно к Академии, и они обо мне заботились. Чем больше ты понимаешь, тем больше ты встраиваешься в этот мир. А когда ты знаешь, что твоё место здесь и сейчас… нет смысла противиться. — Хотел бы я знать, где моё место… Он пробормотал совсем тихо, не обращаясь ни к кому конкретно. Последнее время Клаус часто вспоминал карту «Шута» и задавался вопросом правильно ли понял ответ карт тогда, в тринадцать лет. Может быть он тоже не должен был противиться своей судьбе? — Он там, Пятый. Я не могу справиться с собой и постоянно кручу в голове эту мысль, что Бен внутри этой воронки, — Запрокинул голову и опять почувствовал, как его затягивают воспоминания. — Там, во дворе, я почувствовал такую сильную вспышку, столько обиды и… Он просит о помощи, а я знаю, что бессилен. Я бросил его однажды и вот опять. — Прижал основания больших пальцев к глазам. Голос перешёл на шёпот. — Не уверен, что смогу помочь тебе убить его. — Я не прошу помочь мне его убить. Я прошу не мешать. Наша семья, может, и думает, что он наш брат и нужно его пощадить, но Бен такого милосердия не проявит, — Пятый поставил кружку на место. — Просто чтобы ты знал, вы уже пытались его остановить по-хорошему. — Очевидно, — Клаус невесело хмыкнул. — Почему ты так уверен, что справишься с ним в одиночку? — Я не уверен, — Пятый пожал плечами. — Но меня натаскивали на это последние четыре года, и если кто-то и должен справиться с ним, то это я, — он помолчал немного. — Знаешь, в чём разница между мной и Беном? — Мм? — Пока он играл с монстрами, я их убивал. Бен, может, и знает, как ими управлять и как впустить их в этот мир, но я знаю, как убить их помучительнее. И даже если я не справлюсь с ним, я не сдамся так просто. — Да, конечно. Конечно, — Клаус заметил, как глаза у брата потемнели, аура задрожала. По спине Четвёртого пробежали мурашки и он повёл плечами. Встряхнул головой и постарался вернуть улыбку на лицо. — Эти ребята рыбоголовые подтверждают, что ты был максимально жесток. Совсем как их воины. Видел бы ты эти полные восхищения призрачные глаза! Клаус подвинул на центр стола чашку, к которой так и не притронулся. Покачнулся вперёд и, опираясь на столик, поднялся. Бесшумно скользя по ковру, он прошёл по комнате, поднял с пола одну из подушек, с кресла стянул цветастое лоскутное одеяло. Протянул их брату. — Бена пока нет в этом мире и лучше воспользоваться этим временем с пользой. Отдохни. Волчков, что кусают за бочки, и твоих призраков — возьму на себя, — Клаус сел на край дивана и обнял брата. — Хорошо, что ты вернулся, Пятый. Перестал дышать, когда почувствовал ответный жест, болезненно отчаянный. Он не просто понимал, что сейчас чувствует Пятый, наконец вернувшись домой, Клаус ощущал это кожей. Помолчав минуту, он отстранился. — Я буду внизу. У дверей он опять поднял плед, который привёз из Академии и оставил Пятого одного.