Вирус нас рассудит

      Открыв глаза и часто моргая, Глеб не понял, где он и что с ним. Он не мог вспомнить вчерашний вечер, и голова жутко раскалывалась. Глаза бегали по потолку, потом по стенам, какое-то чувство страха сковало его тело. Мужчина не мог пошевелиться. Сердце бешено стучало в висках, температура тела поднялась до предела, от чего ему было трудно дышать. От паники музыкант постарался двинуть рукой, но она была настолько тяжелой, что не хватило сил. Лежа на спине и быстро изучая глазами место, где он находился, в памяти начали всплывать картинки того, как его вырубило прямо в обнимку с бутылкой. Такое было редкостью, да и то, если он находился в длительном запое, а вчера, выпив всего несколько глотков, мужчину выключило на такое длительное время. Время, кстати, тоже было позднее, судя по сумеркам за окном. На полу на разрядившийся телефон пришло сообщение, и музыкант пальцами нащупал его в кармане джинс. С большим трудом ему удалось всё же достать гаджет и посмотреть на уведомления. Двадцать непринятых и тонна сообщений с текстом «Глеб, с тобой всё хорошо?» или «Глеб, где ты?». Самойлов нахмурился и попытался понять, сколько же он находился в беспамятстве. Посмотрев на дату и время, у него полезли глаза на лоб, а от страха мужчина напрягся. По его расчётам, он проспал двое суток, не просыпаясь. Обессилено простонав и откинувшись на подушку, музыкант, тяжело дыша, снова посмотрел в потолок. Двое суток лежа в одном положении, не двигаясь и не вставая в туалет. Последнее взволновало музыканта еще больше, и он быстро приподнял голову, чтобы посмотреть на одежду, в которой он был. Всё верно, в чем пришел, в том и лежал. С большим трудом приподняв руку и положив ее на пах, Самойлов замер от ощущения влаги и скривился. Как такое могло произойти? И что, в конце концов, случилось? Может, в коньяке было что-то? Наверняка жена или Снейк подсыпали снотворное или лекарство, клофелинщики хреновы. Ругая всех на чём свет стоит, мужчине стоило немало сил подняться и сесть на кровати. Голова моментально закружилась, как на карусели, и мужчину молниеносно вырвало последним содержимым за двое суток. Глеб ничего не понимал. Легкие не хотели дышать, жар ознобом сотрясал всё тело, голова была тугой, и несчастный человек, держась за всё подряд, с трудом дошел до ванны, чтобы привести себя в порядок. Что-то явно было подсыпано в алкоголь, потому что так хреново он себя никогда не ощущал. Успевая включить воду, чтобы набрать ванну, его снова резко повело от головокружения, и мужчина рухнул на задницу, ухватываясь вовремя за ободок унитаза, который был всегда с поднятым стульчаком, и в последний момент успел извергнуть снова содержимое желудка туда. Теперь это было похоже на пищевое отравление, и измождённый музыкант еле сидел, отрыгивая жидкость из организма. Силы покидали его стремительно, и ему пришлось буквально лечь щекой на унитаз, жадно ловя воздух ртом. Может, его зашили, пока он спал, и употребление алкоголя так пагубно отразилось на его состоянии. В любом случае Глеб думал, что ему пришел конец и что пора прощаться с этим миром. Сознание постепенно отключалось, и музыкант головой понимал, что у него бежит вода и надо встать выключить, но усталость окутывала и расслабляла. Его вырубило снова.       Прошли, казалось, еще сутки, и Самойлов резко очнулся, как от летаргического сна, и быстро дернулся к налитой ванне. Он, держась за край и сидя на полу, всё же достал рукой и закрыл кран, облегченно выдохнув. Ему показалось, что он снова проспал всю жизнь, но был рад, что сознание всё же вернуло в реальность, и он успел предотвратить потоп. Теперь осталось дело за малым. Нужно было как-то себя раздеть, это было проще. Мужчина выпрямился, сидя, и прислонился спиной к унитазу, который так удачно был расположен рядом. Всё же не зря он тогда арендовал эту квартиру с совмещенной ванной.       Стащив кое-как свитер, музыкант бросил его в угол к стиральной машинке. Следом нужно было избавиться от майки. Кажется, что силы все снова были потрачены на кофту, но Глеб не сдавался. Кряхтя и раскачиваясь, он дергал за край футболки, чтобы вытащить голову из горловины. К счастью, та была вытянутая, и это удалось со второй попытки. Ощутив острый запах пота и чувствуя влагу на ткани, Глеб подумал, что эту майку даже стирать бессмысленно. За это время он её чересчур пропотел, поэтому, недолго раздумывая, швырнул непригодную тряпку к порогу, чтобы потом выкинуть. Снова тяжелый вздох, и он прислонился разгоряченной спиной к холодному унитазу. Самойлов был опустошен в прямом смысле слова. Его тело бил озноб, на лбу выступил пот, а сил больше не оставалось. Но сидеть на холодном полу с повышенной температурой и продолжать пахнуть — было неприемлемо. Глеб был трезв и прекрасно понимал, что выглядит сейчас не совсем хорошо, чтобы встретить смерть. Так паршиво он себя никогда не ощущал и снова попытался понять, почему ему так плохо. Температура по ощущениям была под сорок. Его не слабо колбасило и ломало все мышцы, словно он под наркотой, а малейшее движение головы вызывало головокружение и тошноту. Рвать было уже нечем, а рыгать впустую не было никакого желания. Ему нужно было забраться в ванну, но он боялся, что не вылезет оттуда. Но хотя бы смоет с себя все испражнения, которые вышли сами собой. Ведь он этого не хотел и не помнил, как всё произошло.       Еле-еле ёрзая на полу, музыкант, кряхтя и стоня, избавился от джинс, спустив их вместе с бельем. Снова прижавшись к унитазу, чтобы восстановить силы и дыхание, он осмотрел себя с ног до головы. Зрелище, конечно, было то еще. Когда-то он выглядел хорошо и молодо, но возраст берет своё, и чрезмерное употребление алкоголя отразилось на всём организме, нарушив обмен веществ и работу всех органов. Ноги стали чаще отекать, вены болеть, и если они были худыми, то с чрезмерным животом было тяжеловато. Музыкант старался редко смотреть на своё тело и внешний вид, зная, что ничего не сможет изменить, да и зачем. Кому это надо? Поэтому сейчас, полусидя голым в сгорбленном положении, он во всей красе смотрел на свой живот и ноги. Причинное место было предательски скрыто большим бугром, но музыкант и без того знал, что оно вряд ли еще выстрелит когда-нибудь, поэтому лежит себе в разряженном состоянии и даже не старается подать признаков жизни по естественной нужде. Да и какая там нужда, если она вся сходила в штаны. Сидя и жалея себя, Глеб даже забыл о том, что его ванна остывала.       Опомнившись и повернув медленно головой, чтобы понять, будет ли она снова кружиться, он с силой ухватился за край и приподнял себя. Оставалось лишь поставить на ноги и залезть. Мужчина взялся уже обеими руками и подтянулся. Ступни заскользили на тонком коврике, сгребая его в большой ком, еще рывок, и мужчина всё же встал на ноги и даже чуть не упал вперед, чуть ли не нырнув головой под воду. Всё же удержав равновесие, стоя в полусогнутом положении, Глеб, тяжело дыша, замер, пытаясь идентифицировать своё состояние. Голова не кружилась, и это давало надежду на облегчение. Потратив немало времени и сил, он всё же лег в ванну, громко выдыхая и, наконец-то, расслабляясь. Вода была теплой и сразу же сняла всё напряжение с мышц. Всё тело моментально расслабилось и появилась какая-то легкость. Он смочил лицо, избавляя его от остатков внутреннего мира, и, наконец-то, смог полностью расслабиться, закрывая глаза, наслаждаясь облегчением.       Очнулся Глеб от удушья. Он быстро открыл глаза, чувствуя, что заснул прямо в воде, и быстро вынырнул, громко кашляя и пытаясь раздышаться, отплевывая скопившуюся жидкость. Вода была уже ледяная, его трясло то ли от холода, то ли от страха, испытанного перед смертью. Он судорожно огляделся по сторонам и что есть сил выскочил из ванной, хватая по пути полотенце. Стуча зубами и кутая себя в махровую ткань, мокрыми ногами он быстро пробежал по коридору, пару раз поскальзываясь на поворотах, но удерживая равновесие. Он дернулся в гостиную, запрыгивая с разбега на диван. Поджав под себя ноги и закутываясь в мокрое полотенце, он сидел с вытаращенными глазами, дрожа от всего пережитого, и не мог даже шелохнуться. Ему было страшно от того, что он не понимал, что с ним происходило. Так паршиво ему не было никогда, и он не мог распознать причины этого состояния. Сердце бешено пульсировало в висках, словно давя на мозг, а с подбородка стекали капли прямо на колени, не задерживаясь надолго, и опускались вниз между ляжек. Глеб ощущал каждую каплю на своём теле, они будоражили его мозг, волнуя в тех местах, где было совершенно нежелательно именно сейчас. Он был беспомощным и, как всегда, один. Мужчина не на шутку испугался, поэтому постарался сосредоточиться и вспомнить, что произошло накануне. В памяти тут же всплыл концерт, гримерка, и, лишь поднапрягаясь, музыканта осенило, и он вспомнил ту девицу, которая выглядела не совсем здоровой. Он сглотнул и не почувствовал слюны. Всё во рту пересохло, хоть он и наглотался воды, от этого он ощутил сильную жажду и резко дернул головой, быстро бегая глазами, ища жидкость. Ему было неважно, что пить, поэтому он искал любой источник, чтобы увлажнить горло и организм. По всей видимости, он сильно обезводился, поэтому его и тошнило. Не находя нужного, музыкант опустил ноги на ковер и медленно встал. Было только два направления: комната, где стояла недопитая бутылка, и кухня, где была вода. Мозг моментально по привычке дернул тело в спальню. Находя бутылку на полу, Глеб с накрытым на себя полотенцем поднял ее и, не задумываясь, жадно присосался к горлышку. Он знал, что это должно утолить жажду, но жидкость оказалась безвкусной. Глотая словно подсолнечное масло, музыкант почувствовал, что не может пить это, и организм начал отторжение. Давясь и закрывая рот ладонью, он быстро добежал до туалета и вывернул всё выпитое в унитаз. Откашливаясь и смыв всё, мужчина окинул взглядом ванну и метнулся к ней, чтобы напиться прямо из неё. Он жадно набирал двумя ладонями сырую воду и всасывал ее губами, делая большие глотки. Это оказалось вкуснее и не так пресно, поэтому он даже устал пить, пока не почувствовал, что жажда закончилась. Упираясь руками о край и тяжело дыша, Глеб смотрел на своё отражение в воде, и это всё абсолютно не радовало его. Он начал соображать и проводить параллели своего странного самочувствия с этой девчонкой. Возможно, она была чем-то больна. Не бешенством точно, ведь бешенство не так проявляется. Если это Covid-19, которым так все пугают, то он не мог вызвать такие странные ощущения. Или всё-таки мог? С трудом выпрямляясь, Глеб обернулся, осматривая масштаб погрома, сотворенного им, и чувствовал себя намного лучше. Тошноты больше не было, голова не кружилась, хоть и продолжала быть тугой и болела. Мужчина выткнул пробку из ванны и, собрав вещи, забросил их в машинку. Снимая с вешалки халат, он совершенно случайно посмотрел на себя в зеркало. Увидев отражение, даже отшатнулся. Цвет лица был бледный, мешки под глазами стали еще больше, кожа на щеках обвисла. Таким себя музыкант видел только после затяжных запоев, но сейчас он давно не пил и был бледен похлеще мертвеца. Он шарахнулся и вылетел из ванны, на ходу запахивая поясом халат. Нужно было срочно почитать симптомы этого заражения и вызвать врача на дом. Пошатываясь из стороны в сторону, он быстро пересек гостиную и буквально упал на стул, открывая ноутбук и включая. Система предательски долго грузилась, и мужчина снова задыхался от панического страха перед неизвестностью.       Зайдя на официальный сайт и просматривая статистику, музыкант быстро щелкал мышкой, чтобы найти нужную и полезную информацию:       — повышенная температура;       — сухой кашель;       — насморк;       — потеря обоняния и вкуса.       От последнего пункта у Самойлова замерло сердце. На миг показалось, что оно и вовсе остановилось. Мозг продолжал работать и сохранять еще работоспособность тела, поэтому, метнув быстрый взгляд на полупустую бутылку и вспомнив вкус этой жидкости, Глеб снова сглотнул. Осознание того, что он потерял вкус, было страшнее смертельного приговора. Недолго раздумывая, он резко встал и направился на кухню, сшибая по пути ботинки, которые он снял давеча посреди коридора.Чуть не упав, он всё же дошел до кухни, матерясь на острую боль в пальце от удара о свою тяжелую обувь. Включив свет и осмотревшись, он быстро открыл холодильник, проинспектировав его на содержимое съедобной еды. Из всего, что было, подошёл холодец, который он купил на днях, но так и не попробовал. Желудок моментально отозвался на призыв, и слюна выделилась во рту. Одним движением руки упаковка была вскрыта, и Глеб приложил нос к продукту, чтобы ощутить его запах, но ничего не почувствовал. Нос продолжал дышать без препятствий, но характерного запаха музыкант не ощутил. Паника нарастала снова, и он буквально утопил нос полностью в мягкой дрожалке холодца. Прорычав от бессилия и злости, он швырнул продукт на стол, а сам полез за вилкой, чтобы попробовать на вкус. Со всей силы тыкая вилку прямо в середину и отковыривая смачный кусок, он с надеждой погрузил его в рот, активно жуя. Сначала он подумал, что ощутил тот вкус и запах чеснока, который обычно бросается в нос, но вместо этого он словно жевал смазку, которая перекатывалась по нёбу и вызывала только отвращение. После такого сравнения желудок отозвался очередным рвотным позывом, и Глеб быстро всё выплюнул в раковину, стоня от бессилия. Он не чувствовал ни запаха, ни вкуса, и это еще больше вселило страха в мужчину. Снова метнувшись к компьютеру, он стал мониторить остальные сайты и читать отзывы. Всё, что писали люди, никак не вязалось с тем, что произошло с Глебом. Инкубационный период заражения длится две недели, а это значит, что у него не могло за двое суток так быстро появиться признаков вируса.       Тяжело дыша, он решил померить температуру. Засовывая градусник подмышку, он ходил из угла в угол, смотря на часы и считая зловещие секунды, пытаясь найти хоть одно логическое объяснение. На градуснике предательски высветилось тридцать девять. От испуга Глеб чуть не закричал, машинально трогая лоб горячей рукой, но ничего не почувствовал. Он не знал, что ему делать, кому звонить, куда обращаться. Нужно было вызывать скорую, чтобы его увезли в больницу, поэтому он быстро прошел в спальню, ища телефон. Тот предательски заскулил, показывая низкий процент заряда. И тут он увидел последний звонок от мамы, который был совершен десять часов назад. Глеб простонал и схватился за еще влажные волосы, нервно дергая и не с первого раза замечая, как часть их осталась на пальцах. Он, увлеченный списком пропущенных, отметил, что номера были Снейка, Стаси и еще нескольких человек. И незнакомый номер звонил всего один раз. Самойлов нахмурился и, посмотрев на руку, и чуть не вскрикнул, замечая между ними часть своих волос.       — Господи, что со мной происходит? — простонав и быстро вытирая ладонь, он нажал на номер единственного близкого человека, который мог бы помочь ему. — Мама. Мамочка! Ты звонила? — он давил слёзы, предавая голосу более серьезный тон.       — Сынок! Глебушка! Где ты? Что с тобой? — на том конце такой далекий и родной голос запричитал, и музыкант закусил губу, чтобы не разрыдаться.       — Мам. Со мной всё хорошо. Успокойся.       — Ты куда пропал? Ты здоров? — словно не слышала его женщина.       — Мам. Я... Не знаю... — заикаясь, ответил Глеб, — я не знаю ничего, мам.       — Глеб. Что случилось? Тебе нужна помощь? Ты снова напился?       — Мам!? — оскорбленно пропищал возмущенный Самойлов, — я не пил! Я не знаю, что случилось. Со мной что-то происходит.       — Глеб, ты дома?       — Да. Я дома. А что?       — Дима приходил к тебе не раз, ты ему не открывал.       — В смысле? — мужчина напрягся, — как? Когда?       — На прошлой неделе, сразу когда ты пропал, и вот два дня назад. Позвонил Вадику в поисках тебя, — Глеб сидел словно онемевший и молчал. Не мог понять, на какой прошлой неделе приходил Снейк, если концерт был двое суток назад.       — Мам. Подожди. Как на прошлой неделе? Зачем Вадику? Вадик знает?       — Так. Ты уже две недели не выходишь на связь. Вадик сегодня вылетел в Москву.       — Нет! Только не это! — испуганно воскликнул Глеб, и телефон разрядился, не дав женщине договорить. Мужчина испуганно подскочил на ноги и замер как вкопанный, смотря в одну точку. Страх от того, что брат вылетел из Екатеринбурга в Москву ради него, был сильнее самой болезни. Он не хотел видеть брата при таких обстоятельствах и в таком виде, поэтому нужно было срочно что-то предпринять. Но времени уже не оставалось, а это значит, что, не успев прилететь, Вадим сразу же поедет к нему.