О том, чтобы быть Окклюменсом

Гермиона проснулась от тишины. Тогда ей показалось странным, что тишина разбудила ее, когда она так долго жаждала этой самой тишины, чтобы уснуть. Она слышала, как кровь текла у нее в ушах, как приглушенное шипение, каждый вдох, который она делала, проскальзывал через ноздри и стекал вниз по горлу, и только мгновение спустя снова вырывался наружу. Каждый предмет и кусок мебели в спальне, казалось, источал свой собственный набор ночных звуков, у каждого был свой набор скрипов и тихих шорохов. Тогда Гермиона поняла, что ее разбудила тишина. Ее ноги болели и затекли, когда она попыталась пошевелить ими под тяжестью одеяла, раны, о которых она не знала, внезапно выросли из каждой конечности, делая ее практически неподвижной. Медленно, медленно она начала двигаться и шевелиться, сначала протаскивая тонкую белую ногу сквозь простыни, пока пальцы ее ног не остановились и слегка не коснулись твердого деревянного пола. Гермиона потерла лицо руками, медленно вытирая остатки покоя, и приготовилась встать с кровати. ‘Тишина..- она подумала, что было необычно тихо для этого времени суток, неужели все еще утро? Слой серых облаков скрывал все признаки солнечного света, и казалось, что все вокруг застыло в неподвижности. Затем, ухватившись руками за края кровати, она выпрямилась, и ее пятки мягко ударились о твердый пол. Все происходило медленно, как будто весь ее мир был погружен в воду, и свет изо всех сил пытался проплыть сквозь темные глубины, душил ее, топил. Все кровати вокруг нее были аккуратно застелены, а сундуки, которые обычно стояли у их ног, исчезли. При виде этого зрелища Гермиона очень медленно сообразила, какое сейчас время года и что сказала мадам Помфри вчера в больничном крыле. Зимние каникулы. Черт. Как ей удалось выспаться в обычном шуме женского общежития, собирая чемоданы и отправляясь домой на каникулы? Почему ее никто не разбудил? Может быть, Тонкс сказала им не делать этого, может быть, она сама сказала им не делать этого - в конце концов, Гермиона не помнила, как прошла через портрет Толстой Леди в гостиную. Она глубоко вздохнула, после событий в Министерстве Магии Гермиона надеялась окружить себя классной работой, чтобы забыть о той темноволосой, пожилой, садистской и потрясающе красивой ведьме, которая полностью уничтожила ее одним взглядом. Изношенные гобелены гриффиндорской гостиной вырисовывались перед ней такими же плоскими, как и всегда, их выцветший красный цвет казался ей настолько естественным, что она не могла представить себе голые стены. Гермиона медленно подошла к диванам, стоявшим перед камином, и опустилась на теплую ткань, положив голову на спинку дивана, а глаза уставились в потолок. Тепло, исходящее от камина, целовало ее голени, а мысли о Беллатрисе с растрепанными волосами свободно проносились в ее голове. Всю ночь она видела ее во сне, под веками Гермиона практически видела ее лицо - угловатый подбородок, сияющую белую кожу, эти темные глаза, похожие на мраморные шарики, и эти губы, которые она отчаянно хотела почувствовать мягкими подушечками пальцев или даже под своими собственными губами. Затем Гермиона почувствовала между ног некий жар и очень странное ощущение, которое она не испытывала с такой интенсивностью раньше, чувство чистого желания охватило ее, когда эта пульсирующая похоть пробежала по ее телу. Гермиона встала и поднялась с дивана, пытаясь оставить свои чувства согретыми огнем. Она медленно прошла через гостиную и направилась к окнам, сквозь которые струился серый свет. Стоя так близко к окну, Гермиона чувствовала, как от него исходит прохладный воздух, падающий на пол, словно жидкость. За окном серые зимние тучи, всегда серые тучи, кажется, полностью устроились для своего долгого пребывания в небесах Хогвартса. Взгляд Гермионы скользнул по горизонту, мягко падая над деревьями и травой, все еще падая над Зеркальным озером, омывая гравийные берега возле лодочного домика, а потом ... что? Черная фигура, черная фигура привлекла ее внимание, это темная фигура, абсолютно контрастирующая с ее серым окружением. Внезапно ее тело наполнилось адреналином, а ноги подкосились. У нее перехватило дыхание, а глаза лихорадочно шарили по полу в поисках хоть какого-то ответа на то, что только что произошло. Беллатрикс. Беллатрикс Лестрейндж. Здесь. Смотрю на нее через окно. Гермионе захотелось плакать и смеяться одновременно, когда из ее рта вырвался звук, который можно было описать только как то и другое одновременно. Под ребрами она чувствовала, как колотится ее сердце, подталкивая ее вверх, голова кричала ей, чтобы она встала и встретилась глазами с этой величественно пугающей женщиной и... и что потом? Все, что она мечтала о садисте-Пожирателе смерти прошлой ночью, было совершенно невозможно, мысль о том, что такая женщина позволит Грязнокровке подобраться достаточно близко, чтобы даже дышать одним воздухом с ней, не используя на ней смертельное проклятие, была нелепой, подумала она, совершенно нелепой. Вопреки логике и здравому смыслу Гермиона все равно встала. Ее глаза лихорадочно обшаривали пространство возле лодочного домика, где она видела фигуру, где она видела Беллатрису, но ничего не находили. Теперь она смотрела шире, вдоль всего берега, вплоть до лестницы, ведущей в замок, она пыталась увидеть другую сторону озера - бесполезно, Беллатриса исчезла. Сердце Гермионы упало в груди, и она почувствовала такое разочарование в себе, что Беллатриса приехала в Хогвартс и упустила, возможно, единственный шанс встретиться с ведьмой лицом к лицу, встретиться с ней и... о боже, она понятия не имела, что будет делать, если когда-нибудь встретится лицом к лицу с Беллатрисой Лестрейндж. Размахивая руками и ногами и ругаясь, Гермиона взбежала по невероятно узкой лестнице, ведущей обратно в спальню девочки. Ее босые ноги шлепали по твердому деревянному полу, когда она потянулась за курткой. Ноги Гермионы быстро скользили по каменным ступеням, перепрыгивая через две или три ступеньки за раз - именно в такие моменты она проклинала большую лестницу за ее нерешительность и медлительность. Лестничные пролеты сегодня, казалось, двигались гораздо медленнее, просто чтобы посмеяться над ней, она не сомневалась, что Хогвартс тоже видел Беллатрису и пытался удержать ее от ведьмы. - Черт бы тебя побрал!- Она плакала. Освободившись наконец от пассивности большой лестницы, Гермиона повернула направо через невероятно высокую арку и, спустившись на несколько ступенек, оказалась в вестибюле. С дверью в столовую за спиной Гермиона отодвинула тяжелые двери входа в Хогвартс и направилась во внутренний двор, серое небо сделало обычно красивое место положительно скучным, где ничто особенно не выделялось на фоне всего остального. От холодного зимнего воздуха у нее перехватило дыхание, и она на мгновение забыла, каково это-находиться на холоде. Отсюда она двинулась к краю двора в крытую галерею с серпантином окон, сделанных из камня, и была погружена в тень, брызжущий серый свет не мог пробиться туда. Она побежала по каменистой дорожке перед собой, следуя за каждым ее поворотом и практически спрыгивая с любой лестницы, которая попадалась ей на пути. Через некоторое время закрытый коридор открылся, и Гермиона снова очутилась в тусклом свете, перед собой она увидела тропинку, уходящую вниз, с множеством лестниц, как она разливалась по скалам, ведущим вниз к лодочному домику. Она бежала вниз по лестнице так быстро, как только могла, ветер с озера поднимался и трепал ее волосы, замораживая мочки ушей и щеки. После недолгого бега тропинка под ее босыми ногами стала неровной и неровной и выглядела так, словно была высечена в самой скале, когда она опускалась все ниже и ниже на берег. Леденящий холод от каменистой тропы быстро прошел сквозь подошвы ее ног и поднялся вверх по ногам, но на самом деле ей было все равно. Теперь лодочный домик был почти на месте, и тошнотворное чувство в животе отказывалось отступать. Где она сейчас? Впереди тропинка, ведущая к маленькому замшелому лодочному домику, стала ровной, земля под ногами превратилась в грязь и лед, но в этот момент она почти ничего не чувствовала. Гермиона замерла, она стояла на том самом месте, где видела фигуру, на том самом месте, где видела Беллатрису, но там ничего не было. Здесь же ничего не было. "Где-то в другом месте", - подумала она. Гермиона повернулась на месте, оглядываясь по сторонам в поисках следов старой ведьмы, ища что-нибудь, но ничего не было. Отсюда ей было хорошо видно окно спальни девушки, хотя она не была уверена, что Беллатрикс видела ее сквозь отражения серых, серых облаков на окнах, и надеялась, что нет. Что бы подумала ведьма, даже если бы она пришла повидаться с Гермионой, если бы ее встретили с трусостью? Тогда она вздохнула про себя, в Министерстве она тоже проявила трусость, убегая от ведьмы, которая свободно обняла ее. Ужаснувшись самой себе, она побежала вниз к берегу, где запах плесени и сырости пронизывал ее чувства, как будто само ее тело было сделано из мха. Ее грудь тяжело вздымалась от усталости, от пустоты, от невыносимой мысли, что Беллатрикс больше нет. Гермиона начала всхлипывать, но не от печали, а от злости и смущения, а может быть, и от недосыпа. -Что я делаю!?- Крикнула она через озеро, и через несколько мгновений ее собственный голос вернулся к ней как эхо, хотя и слегка искаженное и гораздо более тихое. Ноги Гермионы от столь страстного бега сильно потрепались, пальцы замерзли и покраснели от холода, а на подошвах было много порезов и царапин от долгого путешествия из общежития Гриффиндорской девочки. Мокрая трава и грязь прилипли к ее ногам, когда она стояла в одиночестве на берегу озера возле лодочного домика, где, как ей показалось, она видела Беллатрису всего несколько минут назад. Ей отчаянно хотелось найти хоть один след ведьмы, теплое пятно грязи на том месте, где она стояла, нитку от ее платья - но ничего не было. Именно тогда, в этот момент, она узнала жестокость Беллатрисы. -Мне нужно принять ванну ... - пробормотала она себе под нос.