О том, чтобы быть Окклюменсом

Сотни названий посыпались на нее с полок, и будь это в любое другое время, Гермиона получила бы огромное удовольствие, обдумывая каждое из них, пока это знание не стало бы ее собственным. Но это не было неспешным занятием, она должна была оставаться сильной, даже перед лицом таких томов, как история Хогвартса. Ее пальцы скользили по корешкам книг, как старых, так и новых, хотя в основном старых. Невзрывоопасные комбинации для студентов-Зельеваров-нет. Непогрешимость и искусство гадания-нет. Печально Известные Ведьмы И Волшебники - Да! Гермиона подавила желание тут же проглотить книгу, взгромоздившись на верхнюю ступеньку библиотечной лестницы, на которой она так привыкла стоять во время учебы в Хогвартсе. Но вместо этого она вытащила тяжелую книгу из-за того, что она немного касалась соседей, и прижала ее к груди, как только она освободилась, пробираясь вниз по шаткой лестнице и с облегчением выдыхая, когда она добралась до дна. Запах страниц, старых и редко трогаемых, поднимался от книги и целовал ее в нос, она любила этот запах, он заставлял ее думать о... книгах. Гермиона отнесла книгу к столу, на котором разложила свои вещи, и с удовлетворительным стуком книга упала на стол, ей тоже нравился этот звук. Теперь она отошла от своего стола в другую часть библиотеки, проходя мимо этих стойких и невероятно знакомых полок. Гермиона клялась, что иногда может ориентироваться в этом месте в темноте, и не один раз ей это удавалось. Она знала, какой именно набор полок она искала, они были прямо у входа в библиотеку и намного короче остальных. После недолгого путешествия к полкам Гермиона обнаружила, что ее пальцы скользят по их корешкам в поисках одной конкретной книги. Ах, вот оно, прямо там, где она ожидала его увидеть - ученики Хогвартса 1900 года - настоящее время. Улыбнувшись про себя, Гермиона сняла с полки небольшой том и сжала его в руках, потому что, сколько она себя помнила, книги всегда были для нее чем-то очень дорогим. Вернувшись к своему столу, Гермиона положила книгу рядом с другой. Она скользнула в жесткое деревянное кресло, открыла блокнот и раскрыла ручку, готовая к исследованию. Учеба была единственным известным ей способом избавиться от смущения, и она готова была воспользоваться любым предлогом, чтобы избавиться от скуки. Студенты Хогвартса 1900-настоящее время, она подвинула книгу перед собой, обложка и корешок были жесткими от старости и неиспользования, это такой позор, подумала она про себя. Гермиона взяла страницы в руки и тут же открыла указатель, никто из ее соотечественников не видел их ценности, но и никто из ее соотечественников не получал таких отметок, как она. "Л ... л ... л ..." - подумала она. Но погоди, тогда это был не Лестрейндж, нет-Лестрейндж-ее фамилия в замужестве. Должно быть, Блэк. Она перевернула несколько страниц назад, на этот раз в поисках букв "Б", когда ее палец скользнул вниз по странице. Вот оно, Блэк. Блэк, Андромеда ... Блэк, Беллатриса. Тонкие страницы трепетали под ее пальцами, лица незнакомых людей мелькали перед ее глазами, их черты сливались воедино, пока Гермиона не поклялась, что видела одного и того же человека по крайней мере дважды. Беллатрикс Блэк, вот она. На мгновение Гермионе стало трудно ясно мыслить, ее мозг полностью сосредоточился на обработке изображения перед ней. Она отчаянно пыталась припомнить каждую деталь фотографии, каждый изъян и необъяснимое темное пятно - все это всплывало в ее памяти, готовое в любой момент исчезнуть. Гермиона подумала о женщине, которую видела в министерстве, и отчаянно попыталась связать ее с девушкой, стоявшей перед ней. Все дело в глазах, решила она. У нее такие же глаза. Те же темные глаза, из-за которых она потеряла дар речи. Если бы не ее глаза, Гермиона не узнала бы теперь садистскую ведьму, ее волосы были аккуратно уложены и перевязаны черным бантом, несколько выбившихся прядей кое-где, но в целом ничего похожего на дикие волосы, которыми обладала Беллатриса, которую она знала. Кожа этой девушки выглядела такой невероятно осязаемой и гладкой, ее щеки были полными и без когтей Азкабана под ними. Она выглядела почти робкой, подумала Гермиона, переминаясь с ноги на ногу в рамках своей фотографии, время от времени улыбаясь, но только слегка. Она наклонилась ближе к изображенному на фотографии лицу, внимательно вглядываясь в глаза девушки, тщательно выискивая в них любые признаки отвратительных садистских наклонностей, которыми она обладала в наши дни. Гермиону тогда посетила мысль о том, что эта робкая молодая ведьма бросила на кого-то Круцио, что она почувствовала, когда использовала его в первый раз? Чувствовала ли она когда-нибудь? Гермиона почувствовала тогда странный порыв покровительства, охвативший ее и придавший ей драматическую силу, она хотела спасти эту почти красивую молодую девушку от самой себя, спасти ее от всех ужасов, которые она так охотно совершила бы. Чтобы спасти ее от тех бесчисленных дней, которые она неизбежно проведет в Азкабане за свои преступления. Изменила ли ее в конце концов тюрьма или проклятия, оглушительные крики и кровь? Гермиона не была знакома с этой девушкой и решила спрятать ее обратно в Книгу. Она оттолкнула от себя эту книгу и заменила ее другой, печально известной "ведьмы и волшебники", которая была значительно тоньше Тома, который, очевидно, был просмотрен много раз любопытными студентами. Гермиона снова открыла книгу, на этот раз в поисках Лестрейнджа. Вспышка ревности пронзила ее тело, когда она нашла запись для Лестрейнджа, Беллатрикс, которая располагалась над аналогичной записью для Лестрейнджа, Рудольфуса. Чистокровный брак по расчету, сказала она себе. Она с радостью отвернулась от указателя в поисках нужной страницы, надеясь никогда больше не увидеть Беллатрису и Рудольфуса сидящими вместе, в текстовой форме или как-то иначе. У Гермионы перехватило дыхание, и в ней проснулось оживление, когда она увидела Беллатрису Лестрейндж такой, какой она ее знала, с растрепанными волосами и строго контролируемым безумием в глазах. Эта женщина гораздо больше походила на Беллатрису, которую она видела в Министерстве. Взгляд Гермионы скользнул по лицу на фотографии и остановился на ее губах, которые были слегка приоткрыты, обнажая ряд пожелтевших зубов. Она с трудом сдерживала вожделение, которое поднималось в ней, когда она смотрела на губы Беллатрикс Лестрейндж, которые выглядели такими же полными, как и в ее снах. Рассматривая свою фигуру, Гермиона была поражена почти плотским влечением к пальцам темной ведьмы, которые были тонкими и жилистыми на костяшках пальцев. Она практически жаждала почувствовать, как эти тонкие инструменты просеиваются сквозь ее волосы, как они царапают и царапают ее тело или просто вплетенный в нее собственный. Рядом с этой фотографией Беллатрикс в Азкабане была гораздо меньшая фотография, на которой она предстала перед судом в министерстве, с выражением чистой ненависти, смешанной с ухмылкой на лице, Гермиона почувствовала такое родство с этой женщиной, с этими ее фотографиями, что несколько минут сидела очень тихо, просто глядя. Она пожирала образы взглядом и пыталась запомнить их на потом. Память никуда не годится, вдруг сказала она себе. Мне нужно снять копию. Гермиона даже в своем загипнотизированном состоянии не желала, чтобы какой-либо ущерб был нанесен книге без необходимости, и поэтому она взмахнула палочкой от изображения Беллатрикс к своему пустому и ожидающему Блокноту, пока, как будто в результате какого-то действия, изображение не стало выглядеть точно так же, как оно выглядело в другой книге. Это был трюк, которому она научилась во время учебы, чтобы сэкономить время. Из другого угла библиотеки она услышала шорох и шаги, которые становились все громче и ближе. В панике Гермиона закрыла книгу, закрыла Блокнот, сунула его и ручку обратно в карман, а потом снова подняла палочку и тихо прошептала: "Вингардиум Левиоса! Безмолвно ученики Хогвартса 1900-го года рождения поднялись со стола и поплыли по проходам, как раз перед тем, как он исчез из виду, Гермиона закрыла глаза и мысленно направила книгу обратно на полку, она так хорошо узнала эту библиотеку, что казалось почти позором не использовать свои знания о проходах, как она использовала все остальное, что узнала там. Теплое ощущение, проходящее через ее палочку, прекратилось, и она поняла, что книга благополучно вернулась домой. Почти в отчаянии она схватила печально известных ведьм и волшебников и поднялась обратно по лестнице, возвращая ее в полость, оставленную после ее удаления. Шаги, казалось, были уже совсем рядом, когда она попыталась выглядеть непринужденно, поправляя кардиган и смахивая призрачную пылинку. - Ах, Гермиона, мне показалось, что кто-то вошел! Мадам Помфри сказала мне, что вы нездоровы, и я надеюсь, что вы не слишком напрягаетесь, приходя сюда, когда должны отдыхать? Веселый и знакомый голос библиотекаря убаюкал ее, адреналин, бурлящий в ее крови, казалось, мгновенно прекратился, когда она ответила совершенно обычным голосом. -Я пробыла здесь недолго, хотя сейчас чувствую себя немного нехорошо, так что, если вы меня извините, я, пожалуй, вернусь в гостиную.- Ответила Гермиона, в то время как безумный портрет Беллатрикс Лестрейндж, садистки-Пожирательницы смерти и убийцы, прожег дыру на ее боку. -Конечно, я надеюсь увидеть тебя снова - надеюсь, ты скоро почувствуешь себя лучше, дорогая. Уходя, Гермиона одарила библиотекаршу самой искренней улыбкой, ее рука скользнула в карман, где она погладила корешок блокнота, и Гермиона почувствовала волну возбуждения, поднявшуюся у нее между ног.