Прекрасный герцог

— А вот и ты, прекрасный, юный герцог. Господь послал мне удачу, теперь в моей власти не только земли, бывшие твоими, но и ты сам, — эти слова, произнесенные насмешливым тоном, Жан, совсем еще юный, шестнадцатилетний герцог Алансонский слышал, как будто в тумане. Битва близ французского города Верней была в самом разгаре, вокруг слышался звон мечей рыцарей, сходившихся в яростной схватке, свист стрел, отчаянное ржание перепуганных лошадей, и предсмертные хрипы их сраженных мечом или стрелой хозяев. Французские рыцари и солдаты бились храбро, демонстрируя свою решимость стоять до конца, не сдаваться на милость победителя, погибнуть, но не посрамить достоинство французского воинства. Признаться честно, в данной ситуации это было весьма нелегко и требовало большого мужества, отчаянной смелости. Ведь английское войско, под командованием тридцатипятилетнего, очень опытного военачальника решительно одерживало победу, тесня изрядно поредевшие ряды французов. Жан Алансонский сражался храбро, несмотря на то, что это была лишь вторая битва в его недолгой жизни. Он будет стоять насмерть, не обесчестит имени своего отца — герцога Жана I Мудрого д’Алансона, докажет ему, что он достойный его сын, скорее умрет на поле боя, но не сдастся и не отступит. Ведь отец смотрит на него… Да, юный Жан верил, что отец смотрит на него с небес, что он все видит и знает, видит, как он сражается, как ловко орудует мечом, как уверенно держится в седле. Пусть покойный отец знает, что его уроки не прошли даром, что Жан их хорошо усвоил. Пусть он гордится им, там, на небесах, в вечном блаженстве царства небесного. Жан прекрасно знал, кто отправил его туда, раньше окончания положенного его отцу земного срока жизни. Герцог Жан Мудрый был еще молод и полон сил, когда был убит в знаменитом сражении при Азенкуре. В той кровавой бойне полегло много славных рыцарей, почти весь цвет французского дворянства был уничтожен в этот горестный и траурный для Франции день. Потомки наверняка навсегда запомнят этот день, никогда не забудут и не простят. Не простят подлых и жестоких захватчиков, их безжалостного предводителя. Английский король Генрих V, вполне заслуженно получивший лавры победителя при Азенкуре, не был удовлетворен своей безоговорочной победой. Ему было мало пролитых рек крови, и он приказал уничтожить всех своих пленников, никого не оставив вживых, никому не дав возможности себя выкупить, поправ тем самым все законы рыцарской чести. Жан слышал, что отец хотел сдаться в плен, перед тем, как его лишили жизни, но он не желал в это верить. Сдаться проклятым захватчикам?! Его храбрый отец никогда бы так не поступил! Лучше умереть, чем сдаться мерзавцу Генриху. Король Генрих воистину был ненасытным чудовищем, которому всего было недостаточно. Он не только лишил маленького, тогда еще восьмилетнего Жана, обожаемого отца, но и всех положенных ему наследственных владений и родового герцогства Алансонского, отдав его в собственность своего младшего и самого любимого брата — Джона Ланкастерского, герцога Бедфорда. Вдова герцога Жана Мудрого д’Алансона, вместе с маленьким сыном вынуждены были бежать под защиту родственника покойного мужа — дофина Карла, тогда тоже совсем еще юного, и также находившегося не в лучшем положении из-за поражений французской армии в боях с англичанами. Но Шарло, как называли дофина друзья и родственники, принял Мари Д’Алансон и ее очаровательного сына тепло и радушно, оказывал мальчику всяческое покровительство, в чем-то даже заменял отца и старшего брата. Хотя, откровенно говоря, отца Жану не мог заменить никто и никогда. Беззаботное детство закончилось для него в тот день, когда он узнал о его смерти. Вернее, о его убийстве… Его убийстве злейшими врагами — англичанами, подлыми захватчиками. Из-за них он потерял отца, которого так любил. Он потерял также и родной дом, они с матушкой должны были бежать из родового замка, так как он больше не принадлежал им. Он принадлежал лорду Бедфорду, брату английского короля… — Зачем этому лорду Бедфорду наш замок? Я не хочу уезжать! Не хочу. Это МОЙ дом, он достался мне от папы! Я не уйду, не уйду! Не поеду! — маленький Жан искренне не понимал, почему какой-то Бедфорд будет владеть ЕГО замком и ЕГО землями? Он любит их просторный замок, свою комнату, любит играть в саду с детишками слуг. А теперь придут эти мерзкие англичане и отнимут все, что ему дорого. — Сынок, мальчик мой, прошу тебя, не упрямься, — Мари Д’Алансон едва сдерживала слезы, — Нам нужно спешить, у нас очень мало времени. Если лорд Бедфорд появится здесь раньше, чем мы успеем уехать, мы можем стать его пленниками. Тогда наша судьба будет страшной. Видно, такова воля Господа, он послал нам испытание. Мы ведь его выдержим, правда? Мы же сильные? Ты уже большой мальчик, ты сильный и смелый, как твой отец. Теперь ты будешь меня защищать, мой маленький рыцарь. Но, тебе нужно еще многому научиться, чтобы стать отважным воином, каким был твой отец. Придет время, и мы их всех победим, обязательно, только наберись терпения. А сейчас нам нужно ехать в безопасное место, тебе там будет хорошо, — Мари заставила себя улыбнуться. — Куда мы едем, мама? — Жан почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Он не хотел плакать, не хотел, но слезы невольно покатились по детским щекам. — Мы поедем к твоему кузену — дофину Карлу. Он уже ждет нас, и будет рад принять. Там мы будем в безопасности. Вы подружитесь, я уверена. Шарло тоже еще очень юн, и с удовольствием будет помогать тебе в учебе. Вы будете вместе тренироваться с мечом, ездить верхом, — Мари ласково погладила Жана по голове и крепко обняла, — Не плачь, Жанно, не плачь, мой мальчик. Я знаю, я чувствую, что все будет хорошо. Франция станет свободной, это обязательно случится, Господь не оставит нас, — Мари и правда это чувствовала, но она не знала, когда именно это произойдет. — Я никогда, никогда больше не буду плакать! Я буду таким, как папа. Теперь я герцог д’Алансон. Они нам все вернут, мама. Проклятые англичане! — Жан ощущал, как в нем поднимается новое, совсем незнакомое ранее чувство. Он был еще слишком мал, чтобы в полной мере осознать, что имя этому чувству — ненависть. — Славная пожива… Это прекрасный подарок, замок светлый, удобный и просторный. Спасибо, Хэл!* Пусть Господь хранит тебя! — Джон Бедфорд прижался губами к руке своего царственного старшего брата — Его Величества, английского короля Генриха V, Ланкастера, даровавшего ему Алансонское герцогство с замками и плодородными землями. — Брось, Джонни, давай без этих дурацких церемоний, ты же знаешь, что я их не люблю. Нас сейчас никто не видит. Ты также знаешь, что для тебя мне не жаль ничего, — Генрих притянул брата к себе и обнял. Генрих и Джон были близки с самого раннего детства, неразлучные товарищи в детских играх и шалостях, теперь они стояли плечом к плечу на полях сражений. И победили. Теперь Франция принадлежит им. Генрих был уверен, что она принадлежит им по праву, что он имеет все права на французскую корону, так как его предки были в родстве с представителями французской королевской династии Капетингов. Можно ли этим оправдать кровавые расправы над завоеванным народом? Вполне, если они не желают подчиняться их законному королю, а Генрих искренне верил, что должен объединить под своей короной Англию и Францию. Он должен быть королем двух держав, и станет им! Ему никто не помешает, а кто будет помехой, с тем он жестоко расправится — имеет право. Благо, ему есть на кого положиться. На своих братьев Генрих мог расчитывать всегда, особенно на Джона. И в долгу перед младшим братом он не останется, своей преданностью и безупречной службой Джон заслужил земли и титулы в стране, которую король завоевал с его помощью. Алансонское герцогство изобиловало плодородными землями и красивыми замками. Так почему бы не сделать любимому брату подарок? Герцог Жан I д’Алансон был убит при Азенкуре, у него остались красавица-вдова и малолетний сын — его наследник. Бывший наследник. The winner takes it all*. А они победили, и Джон будет владеть Алансонским герцогством по праву. Этот мир жесток к побежденным, значит так угодно Богу. Но…ведь этот мальчик не всегда будет ребенком, он вырастет, и быть может, захочет отвоевать земли, принадлежавшие его отцу? — Жаль, что мы не застали здесь безутешную вдовушку со щенком, — Джон будто бы прочитал мысли брата, — Они успели сбежать к этому, так называемому дофину. Говорят, Мари Д’Алансон — красотка, — Джон коварно усмехнулся. — Как тебе не стыдно, братец? Ты закоренелый грешник! — Генрих рассмеялся и чуть пихнул брата в плечо, — О чем ты только думаешь? — Я думаю, что было бы лучше, если б Мари Д’Алансон и ее щенок были моими пленниками, — ответил Джон, уже серьезно, чуть нахмурив брови. — Я, признаться, тоже об этом подумал, но птичка с птенцом упорхнули из клетки. Мы опоздали. Как бы там ни было, ни вдова, ни мальчишка, ни этот ничтожный дофин Карл опасности не представляют. — Ты прав, Хэл. От них вреда не будет, к тому же французы — трусы, пусть отсиживаются в своих норах, — Джон подошел к красивому резному столику у окна, в одной из комнат замка, в которой они находились. Его внимание привлек рисунок, лежавший на нем. На рисунке был изображен мальчик лет восьми, в нарядном, расшитом золотой нитью пурпуэне. Джон взял его в руки и внимательно вгляделся в лицо мальчика. Таких прекрасных детей, он наверное еще не видел — большие глаза, тонкие черты лица, красиво очерченные губы. «Похоже, это и есть наследник Алансона», — мелькнуло в голове, — «Если так, то я очень сожалею, что ты не достался мне, мальчик… Но я, быть может, еще доберусь до тебя, если на то будет воля Божья», — вслух своих мыслей, Джон естественно не высказал…