Прекрасный герцог

— Отныне Вы станете наставником моего племянника. Ему нужен хороший воспитатель, пока мой братец с Ее Величеством окончательно его не испортили, — Джон усмехнулся и взглянул на стоявшего перед ним богато одетого человека, лет пятидесяти. — Это большая честь для меня, Ваша Светлость. Я приложу все усилия, чтобы оправдать Ваши ожидания, — Ричард де Бошан, граф Уоррик, комендант Буврейского замка поклонился, приложив руку к груди. — Я надеюсь, что ВСЕ мои ожидания будут оправданы. Вы меня понимаете? — Джон чуть сузил глаза, — Ведьма, которую привезли сюда, должна быть осуждена и сожжена на костре. Казнь должна пройти, так как я…мы с королем того желаем. Снисхождения эта дрянь не заслуживает. — Клянусь честью, она будет сожжена, Ваша Светлость. — Передайте этой свинье Кошону*, что он станет архиепископом, только в том случае, если результаты суда удовлетворят Его Величество. — Я уже сказал ему об этом, Ваша Светлость. Думаю, он не так глуп, чтобы не понимать этого. — Что ж… Посмотрим, правильно ли он все понял. Мне жаль, что эту дрянь нельзя подвергнуть пыткам, ведь после экзекуции, она сможет отказаться от своего признания в ереси. Да и вряд ли пыткой от нее что-либо добьешься… — Вы полагаете, милорд? — Уоррик задумался. — Уверен, — усмехнулся Джон, — Я знаю таких, как она. Но ведьма получит свое сполна, когда палач поднесет горящий факел к хворосту… Жанна сидела на жесткой железной кровати в темной камере мрачного замка Буврей. Она больше не надеялась на чудо. Тот, кого она вознесла на вершину власти, ничем не смог помочь. Вероятно, у Карла и правда не было возможности, иначе он бы попытался спасти Орлеанскую Деву. Позади были несколько месяцев бесконечных допросов, бессонных ночей, издевательств тюремных охранников. Жанна была сломлена, ее тело и душа были измучены и изранены. Епископ Бове, Пьер Кошон предложил ей подписать отречение от своих греховных голосов и видений. В обмен на это он обещал Жанне перевести ее в архиепископскую тюрьму, где ее будут охранять женщины, а не грубые английские солдаты, думающие лишь об удовлетворении своей похоти. Мысль о том, что она может быть обесчещена своими врагами, казалась Жанне невыносимой, лучше уж мучительная смерть. «Но ведь ОН это пережил…он даже смог полюбить врага…» — Жанна подумала о своем верном друге и соратнике. Прекрасный герцог, должно быть мучается, оттого, что ничем не в состоянии помочь. Он очень ценил ее, а она его. Кровавый герцог Бедфорд лишил Жана всего, назначив огромный выкуп за его освобождение из плена. А так ли он желал свободы? Жан любил этого человека и был с ним счастлив. Наверняка жестокий регент Франции был нежен и ласков с прекрасным герцогом, разве можно было не полюбить этого нежного юношу? Жанна могла понять чувства Джона Бедфорда. Она вспомнила их единственный поцелуй, в саду, после коронации Карла. И это было прекрасно… Тогда Жанна окончательно поняла, что любит Жана Алансонского, любит всем сердцем. Естественно, она никому не говорила о своих чувствах к нему, да и возможно ли было думать о любви, когда Франция нуждалась в спасении от ненавистных захватчиков? А сейчас она в их полной власти. Казалось, что спасения нет и не будет. Женское платье не защитит Жанну от грубых домогательств английских тюремщиков. Епископ Кошон не выполнил своего обещания и не перевел ее в церковную тюрьму. Да и мог ли он его выполнить? Жанна прекрасно осознавала, что он лишь исполнитель чужой злой воли. И понимала, чью волю он исполняет. Безжалостный герцог Бедфорд не пощадит ее, он желает видеть Орлеанскую Деву на костре, любой ценой. Он жаждет отомстить Деве, отомстить за все… и за него тоже. Что ж, если Бедфорд того желает, Жанна примет свою судьбу. Примет ее с достоинством. Он получит ее смерть, но так же и ненависть…ненависть того, кого любит… — Ваша Светлость, ведьма у нас в руках. Послезавтра состоится казнь, — Уоррик радостно улыбнулся Джону, — мне даже не пришлось отдавать приказ о том, чтобы ее платье разодрали в клочья, она вновь надела мужской костюм, по своей собственной воле, — в глубине души он радовался, что ему не пришлось поступать подло и бесчестно по отношению к юной беззащитной девушке. Ричард де Бошан, граф Уоррик не был беспощадным человеком, но регент Франции, лорд Бедфорд таковым являлся, а Уоррик верно служил ему и королю. Интересы английского короля должны быть превыше всего, и места для жалости здесь не было. И уж тем более, нельзя было показывать свою слабость при лорде Бедфорде, проявлений слабости среди своих приближенных он не терпел. — Завтра. Казнь состоится завтра, — ответил Джон не терпящим возражения тоном, — Я надеюсь, что Вы не забыли, как именно должна проходить казнь ведьмы и еретички, милорд Уоррик? — Нет, Ваша Светлость. Палачу запрещено облегчать ее страдания, и гореть она должна как можно медленнее, — Уоррик опустил глаза, — все будет исполнено, Ваша светлость. — Надеюсь. Я доверяю Вам, милорд. Ведь я доверил Вам самое дорогое, что у меня есть — нашего короля. Как его успехи? — Его Величество весьма прилежен в учебе, он любознателен и умен, правда… — Уоррик осекся. — Что случилось? Что-то не так с королем? — Джон нахмурился. — Нет, Ваша Светлость, все в порядке. Я лишь хотел сказать, что Его Величество проявляет больше усердия к наукам, чем в ратному делу. Но, быть может еще не пришло время, Его Величество еще слишком юн… — Нежный цветок! — Джон сердито перебил графа, — его отец в его возрасте владел мечом не хуже любого взрослого рыцаря! — Я приложу все силы к тому, чтобы привить Его Величеству интерес к военному делу, Ваша светлость. — Хорошо, милорд. Я знаю, Вы не подведете меня, — выражение лица Джона смягчилось, — Завтра счастливый день. Мерзкая ведьма будет корчится в огне. Екатерина перебирала мягкие волосы своего десятилетнего сына — короля Генриха VI, которого она ласково называла Анри, на французский манер. Его волосы были такими же мягкими, как у отца, покойного Генриха V. Генрих любил, когда она гладила его по волосам… Юный Анри тоже любил, он рос незлобивым и ласковым мальчиком, что впрочем никак не могло порадовать его дядю, регента Франции — Джона Бедфорда. Он назначил ему нового наставника - Ричарда де Бошана, графа Уоррика. Екатерине не очень нравился этот человек, хотя граф не был безжалостным и жестоким, как Джон, но все же он беспрекословно выполнял волю регента. — Тебе по душе твой новый наставник, сынок? — спросила сына Екатерина. — Не знаю… — мальчик пожал плечами, — С ним бывает интересно. Его же выбрал дядя. — Это так, но ты уже не маленький, и имеешь право голоса. Ежели тебе не нравится наставник, ты можешь сказать об этом дяде. — Пусть будет так, как он решил. Он же любит меня и желает добра, ведь правда, мама? — Конечно, — Екатерина спрятала усмешку, — мы все тебя очень любим, — она поцеловала Анри в макушку. — Я знаю, что это наверное проявление слабости, как говорит дядя…но мне жаль эту девушку, которую завтра сожгут… Неужели она и впрямь ведьма? — Анри повернулся и вопросительно взглянул на мать. — Я не знаю, мой мальчик, — Екатерина грустно улыбнулась, — я скажу тебе правду, сынок. Дело в том, что это не имеет значения. Кем бы ни была эта девушка, она должна умереть. Ради тебя, твоего будущего успешного правления, объединения Англии и Франции, ради того, о чем мечтал твой отец. Ты король, Анри. Короли не имеют право на нерешительность. Чем-то всегда приходится жертвовать, такова судьба королей. В этом твой дядя Джон прав. — Если так, то… А мой отец, как бы он поступил? — глаза Анри загорелись, ему нравилось слушать рассказы о своем покойном отце, которого он никогда не видел. — Твой отец был великим королем. Он бы поступил точно так же. Он бы сжег ее, — решительно ответила Екатерина. И она знала, что это правда. Известие о казни Жанны пришло ранним утром*. Жан долго не мог поверить, что это правда. Неужели ее больше нет? Тремуй уже разнес по двору сплетни о подробностях казни, и откуда этому мерзавцу все известно?! Ведь именно он дал Карлу «бесценный» совет не тратить средств на выкуп Жанны! Неужто его милый друг, самая прекрасная и чистая девушка на свете умирала так мучительно? Этого просто не могло быть… Хотя, отчего же не могло? Если процессом негласно руководил сам регент… Джон Бедфорд. Его Джон… Тот, которого Жан любил, в чьих объятиях он стонал от наслаждения. И Жанна это знала. Знала только лишь она. Больше никому Жан не мог открыть своей тайны, он не признается в ней и на смертном одре. Человек, которого он любил уничтожил его лучшего друга и спасительницу Франции. Жан почувствовал, как в его душе разгорается огонь, не тот огонь, в котором погибла Орлеанская Дева, а другой, пылающий еще ярче, сильнее, заставляющий страдать, быть может гораздо больше — огонь ненависти. Он схватил со стола кувшин с вином и со всех сил швырнул его о стену своих покоев. — Будь ты проклят, Джон Бедфорд! Будь проклят! Я ненавижу тебя! — Жан опустился на колени и закрыл лицо руками, по щекам текли слезы. Как же давно он не плакал. Да и не пристало плакать двадцатидвухлетнему молодому мужчине. Но Жан ничего не мог с собой поделать, слезы душили его. А как поступил кузен Шарло? Жан понимал, что Тремуй постоянно зудит у него над ухом, но ведь он даже не попытался помочь той, которая сделала его королем. Ему будто было все равно. Это причиняло еще больше боли. Ведь все трое этих людей были дороги Жану, он их любил. Жанну, кузена и…своего врага — Джона Бедфорда. Да, он все еще любил его, несмотря ни на что. Любил… но и ненавидел. И эта ненависть выжигала сердце огнем.