Прекрасный герцог

— Ваше Величество, Филипп Бургундский может потребовать за Жанну огромный выкуп! Вы сейчас не имеете возможности его выплатить. Если желаете знать мое мнение, то она сама во всем виновата, — Ла Тремуй недовольно поджал губы, — нам нужен мир с Бургундией, а эта самонадеянная девица, вместе с Вашим кузеном, пожелали идти на штурм Парижа*! — Но я приказал отозвать войско, по твоему же совету, — нахмурился Карл, уже не дофин, а законный король Франции — Его Величество, Карл VII де Валуа. Он прекрасно понимал кому обязан короной — Жанне из Лотарингии, Орлеанской Деве, как ее называли в народе. И сейчас она отчаянно нуждалась в его помощи. После неудачного штурма Парижа, Карл приказал распустить войско, и Жанна, собрав свой собственный отряд, поспешила освобождать город Компьень, осажденный бургундцами. Но двадцать четвертого мая 1430 года, она была взята ими в плен, так как комендант Компьеня — Гийом де Флави приказал поднять мост в город, что отрезало Жанне все пути к отступлению. — Не стоило ей соваться в Компьень, Тремуй… — Карл задумался, — странно, что де Флави поднял мост… Уж не вы ли, с этим хитрым лисом* приложили к сему руку? — Как можно, Ваше Величество? — Ла Тремуй побледнел, — неужели кто-нибудь решился бы на такую подлость, пойти против Вашей воли? Мы день и ночь печемся о Вашем благе и молимся за Вас. — Я многим обязан ей… — в голосе Карла послышались нотки грусти. — Я знаю, Ваше Величество, но не поймите меня неправильно, не слишком ли Вы переоцениваете заслуги этой девушки? Вы так добры и благородны. Может быть, Вы не замечали, что Жанна оказывала Вам помощь не совсем…бескорыстно? Она пользуется любовью народа, на улицах ее славят больше, чем Вас — нашего короля, помазанника Божьего! Ваше Величество, не заметили ли Вы, что она уже самостоятельно принимает решения, вовсе не считаясь с Вашей монаршей волей, самовольно собирает отряды, мешая установить такое нужное нам перемирие. Пришло время переговоров, Ваше Величество, нам нужен мир с Филиппом. А эта девушка полагает, будто имеет право решать, что лучше для Франции. — Ты прав, Тремуй. С этим бургундским змеем мир сейчас необходим. У меня более нет средств на войну. И выкупить у него Жанну я возможности не имею…во всяком случае пока, — вздохнул Карл. — Вы не должны чувствовать себя виноватым, Ваше Величество. Я уверен, Вы поступаете верно. Монарху пристало прежде всего думать о благе своей страны. Быть может, устроить пир или охоту? — Ла Тремуй расплылся в улыбке, — это отвлечет Вас от грустных мыслей и государственных забот. — Что ж… Устроим славную охоту! Иначе я и правда сойду с ума от всех этих мыслей, — лицо Карла преобразилось, охоту он весьма любил. — Я немедленно отдам распоряжения. Храни Вас Господь, Ваше Величество, — Ла Тремуй поклонился и пошел заниматься подготовкой к предстоящей королевской охоте. «Десять тысяч ливров золотом… Пусть мой шурин ими подавится, но эта ведьма нужна мне здесь…» — Джон решил, что за Орлеанскую Деву он заплатит этот выкуп. Он выкупит ее у Филиппа Бургундского и сожжет на костре, как ведьму и еретичку. А этого несчастного королька Карла можно будет признать нелегитимным, если он был коронован еретичкой. И тогда, станет возможным официально короновать маленького Генри королем Франции, вместо этого ничтожества. Воля покойного брата будет исполнена. И что же? Да, он выполнит свой долг, но будет ли счастлив сам? Он — Джон Ланкастерский, герцог Бедфорд? Джон ясно осознавал, что по настоящему счастливым он уже не будет никогда. Может быть, если б у них с Энни родился ребенок, тогда он бы смог ощутить радость отцовства и забыть… Но у них с Анной не было детей, за семь лет брака они так и не появились. Не то, чтобы это сильно печалило Джона, ему хватало дел и забот, к тому же, сейчас ему было чьим воспитанием заняться. Из Лондона приехала вдовствующая королева Екатерина со своим девятилетним сыном, маленьким королем Генри — Генрихом VI, сыном покойного Генриха V, племянником Джона. Мальчик был очень милым, с большими карими отцовскими глазами и очаровательной улыбкой. Но он был слишком изнеженным и избалованным, слишком добрым и мягким. Это не те качества, что необходимы будущему королю. Его отец с самого раннего детства проявлял волю и решительность. Генри был другим, возможно он пошел в свою мать — Екатерину Валуа. Она не отличалась жесткостью, и слишком избаловала любимого сына. А дяде Хамфри, вероятно и вовсе не было до него дела. Хамфри Ланкастер, герцог Глостер — младший брат Джона был регентом Англии, свободное от государственных дел время он предпочитал проводить в развлечениях. Да он и не обладал, присущим старшим братьям твердым характером. Джон сокрушался, что никто не может подать Генри хорошего и правильного примера. Сам он не мог постоянно участвовать в воспитании племянника, так как бывал в Англии нечасто… Появившийся в дверях слуга отвлек его от невеселых мыслей. — Ваша Светлость, к Вам Ее Величество, королева Екатерина. «Что ей нужно?» — устало подумал Джон, — Пусть зайдет. — Джон… Прости, что побеспокоила, но я бы хотела поговорить с тобой, — молодая красивая женщина с большими голубыми глазами нерешительно приблизилась к столу, за которым он сидел. Это была Екатерина Валуа, вдова Генриха V и мать юного короля Генри. — Садись пожалуйста, я и сам хотел поговорить с тобой, Кэт, — Джон указал Екатерине на кресло у камина. — Джон, я… — Нет Кэт, сначала ты выслушаешь меня, — чуть сузил глаза Джон, разговор явно предстоял не из приятных. — Ты ошибаешься, если полагаешь, что до сих пор способен испугать меня своим взглядом. Я больше не юная растерянная вдова, сердце которой разрывалось от отчаяния, — Екатерина вздернула подбородок. — Ты права, ты уже не юна, но ума, как я погляжу у тебя не прибавилось, — усмехнулся Джон. — Да и у тебя не прибавилось воспитания, — парировала Екатерина. — Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. О воспитании. О воспитании будущего короля. Я не знаю, о чем вы с Хамфри думаете…вернее знаю. Он — о развлечениях и дамах, а ты о своих любовниках. — Джон, прошу тебя! Побойся Бога! Ты ведь сам знаешь, как я люблю Анри, кому как не тебе это знать. Разве ты забыл, каким унижениям подвергал меня, угрожая разлучить с ним*? — глаза Екатерины наполнились слезами. — Что было, то прошло. Я верю, что ты любишь Генри, но ты его слишком избаловала. Он изнежен, будто девочка. Вы кого воспитываете?! Будущего монарха или нежную девицу?! — рассерженно спросил Джон. — Но…я делаю все что могу, даю ему все, что в состоянии дать. Мы вместе ходим на заседания Парламента… — Этого недостаточно! — Джон резко перебил Екатерину, — что за наставники у Генри, в кого они его превратили? Кем он станет, когда взойдет на трон? Безвольной куклой?! — Тебе не по душе, что Анри растет великодушным и добрым мальчиком? Ты предпочел бы, чтобы он был таким как ты? — Екатерина горько усмехнулась. — Я предпочел бы, чтобы он был таким, как его отец. Как твой покойный муж — храбрым, отважным и решительным. И чтобы умел проявлять жесткость, когда это необходимо. — Что ж, я согласна с тем, что быть твердым иногда и правда необходимо. Но…зачем же проявлять излишнюю жестокость? Господь милосерден, и нам велел быть милосердными и уметь прощать… — О чем ты, Кэт? Ты, кажется хотела поговорить со мной, — Джон уже догадывался о чем пойдет речь. — Хорошо, что ты об этом вспомнил. Я знаю, что эту девушку — Жанну, Орлеанскую Деву скоро привезут сюда и над ней состоится суд. Аннет сказала мне, что ты уже все решил и желаешь, чтобы она была сожжена как ведьма. Я не стану спорить с тем, что эта казнь нужна. Враги моего сына и мои враги. — Наконец-то хоть одна умная мысль поселилась в этой голове! — рассмеялся Джон. — Но Джон, неужели нельзя проявить к этой девушке хоть каплю милосердия? Я прекрасно помню, что твоя любимая казнь это сожжение заживо. Но ей всего девятнадцать лет, она не заслужила таких страданий. Ведь она искренне полагает, что сражалась за правое дело, за своего короля. Неужто нельзя позволить палачу хотя бы задушить ее, чтобы не мучилась так страшно? — Нельзя, — Джон вновь сузил свои серые глаза, — эта ведьма будет мучиться, она будет гореть в огне…очень медленно. Помнишь, как я сказал тебе, что любой враг Англии и короля, оказавшись в моих руках, умрет страшной смертью. Что я не пощажу никого. Неужели я отступлюсь от своих слов? Все решено. — Ты пощадил кое-кого, Джон, — Екатерина усмехнулась, — моего кузена, красивого, как цветок… Жан, молодой герцог Алансонский, с которым вы с Аннет приезжали в Лондон. Отпустил бы ты его, если б знал, что он станет самым близким соратником этой Девы? Что он поможет ей одерживать победы? А может быть, это она ему помогала, была лишь символом французской армии? Если бы Прекрасный герцог Алансонский вновь попал к тебе в руки, ты бы его тоже сжег заживо? Как врага Англии и короля? А он ведь враг… — договорить она не успела, Джон резко встал со своего места, взметнул руку и отвесил королеве звонкую пощечину. — Вот и ответ… Ты хочешь сжечь эту Деву еще и потому, что желаешь отомстить. Отомстить им обоим… — Екатерина приложила руку к щеке, — знаешь Джон, мне все равно. Делай с ней, что пожелаешь. Ежели она враг Анри, то пусть горит в огне. И я согласна с тобой, воспитывать его надо пожестче. Чтобы мог постоять за себя. Как его отец, — Екатерина встала с кресла и покинула покои деверя. Сидя в своих покоях у камина, Жан чувствовал отчаяние и полное бессилие. Его самый верный друг, боевая соратница, та, плечом к плечу с которой было одержано немало побед, попала в плен. В плен к Бургундскому герцогу Филиппу Доброму. Он видел этого человека, когда тот приезжал с визитом к Джону и своей сестре Анне. Герцог произвел на Жана неприятное впечатление — хитрый, себе на уме, скользкий как змея. Но, кажется он очень любил деньги. Быть может, он согласится отпустить Жанну за большой выкуп. Но где же его взять? Кузен Шарло постоянно жалуется на нехватку средств и небезосновательно, казна совсем опустела, да и подданным особо нечем платить налоги. Война разорила Францию и королю негде взять денег. Архиепископ Шартрский не даст на выкуп Орлеанской Девы, он ее совсем не жалует. Сам Жан ничем не мог помочь своей боевой подруге, так как сам был разорен выплатой непомерно огромного выкупа. Такова была цена за его свободу и…счастье? Счастлив ли он сейчас? Когда они с Жанной одерживали победы, он чувствовал себя по настоящему счастливым. Но сейчас, когда она в отчаянном положении и неизвестно что ждет впереди, Жан вновь почувствовал себя несчастным и одиноким. Даже Жаннет и матушка не могли вернуть ему присутствие духа. Нет, это была цена не за счастье, а за возможность исполнить свой долг. Долг он исполнил, но какой ценой? Близкий ему человек оказался на грани жизни и смерти. Жан чувствовал, что теряет Жанну, к которой успел привязаться всем сердцем. Нет, это не было тем чувством, которое он испытывал к Джону, он любил ее, как любят близких друзей, братьев, сестер. Но от этого боль не становилась меньше, наоборот, она усиливалась от осознания невозможности помочь и спасти. Быть может, еще не все потеряно, граф Дюнуа — Орлеанский Бастард и Жиль де Ре обещали помочь и собрать деньги на выкуп. Дай Господь, у них все получится, пока англичане не предложили этому хитрому змею Филиппу бОльшую сумму. Англичане…Если Жанна окажется в их власти, то попадет в руки регента Франции — герцога Бедфорда. У Жана сжалось сердце, он прекрасно понимал на что способен этот человек. Он хорошо его знал, даже слишком хорошо... Знал и все еще…любил? Пощадит ли ее Джон? Оставалось надеяться лишь на Господа. Жан не знал, что все уже решено.