лунный гамбит

Ни шумная толпа, ни яркий свет не мешали ему: снова ощущать столько чакры во дворце приносило... недюжинное удовольствие. Но ее все равно не хватало, потому что... Самой дорогой, обволакивающей здесь не было. Прошел год с момента, как Бозацу опять стал одиноким королем огромного дворца, расписанные стены которого не вселяли восторг, ибо их не рассматривал под всевозможными углами он. Сын Шодайме-самы не сказал бы, что жизнь в пустом доме и вовсе надоела... Она поблекла. На протяжении трех лет парень слишком привык к присутствию Тари и был в шоке, когда узнал о намерениях друга покинуть «племя»: принц хотел попробовать вкус иной жизни, в миллиардный раз испытать себя и заявить миру, что у Ооцуцки есть сила. Естественно, он полностью поддержал товарища и взял с него обещание не переусердствовать, однако скрыть грусть часто не получалось, особенно в последние дни вместе. Тарине чуть ли не каждую секунду талдычил: «Все будет хорошо», а Бозацу не верилось, что придется расстаться на неизвестный срок. Сколько бы он не предлагал путешествовать вдвоем, длинноволосый отказывал под предлогом жажды самопознания и того, что будущий Наместник должен заниматься существенными делами, — не сопровождением безбашенного грубияна. И лишь спустя двадцать четыре ссоры за пять дней, юноша понял кое-что: цветам нельзя закрывать солнце, если хочешь, дабы они расцвели. Напоследок Дракон закончил чинить пространство на планете и скрылся на Дальних рубежах, даже не выслушав благодарности. Уже в первые дни без ворчания рядом он будто начал увядать. Еще и отец постоянно возился с делами бесконечной войны, Кудо, обрадовавшись исправности портальной системы, подалась в вольное плавание и поступила в элитную армию Центральных регионов. Словом, парень завис в неопределенности один. Тогда в голову лезла навязчивая, раздражающая мысль: он и вправду скучен, поэтому все разбежались. Отпрыск господина Первого несколько недель старался не загнуться наедине с тишиной и теплыми воспоминаниями, приобретающими легкие оттенки тоски, и вырвался из самогрызения, начав активно участвовать в жизни клана. Жизнь постепенно налаживалась. Тари-чан смог даже установить между ними связь сквозь световые года при помощи смеси их чакр, оставшихся в телах после слияния. Конечно, сообщения-видения отображались с задержкой в месяца, но видеть его изящную фигуру, слышать теплый голос с хрипотцой, удерживать отчего-то смущенные взгляды было облегчением в тяжелые ночи. Бозацу старался не беспокоиться за него, потому что тот понимал, что делает: слава о подвигах единственного носителя Джогана гремела на всю Вселенную. Приходили вести о жестоких боях, убийствах известных личностей, катаклизмах, невероятных искривлениях — юноша обожал небывалое восхищение на лицах существ в разговорах о деяниях новой «звезды» в рядах охотников. Между прочим, они теряли дар речи, узнав, что Тарине — сын Митеширо-самы. А он и не просмотрел список гостей из-за занятости... Ожидание того, что может не произойти, висело на плечах скукой. По идее, на клановое собрание должны явиться все. В том числе и охотники. Лучше не дуреть от фантазий и не продумывать, что сказать, — посмотрит по ситуации. В случае, если отпрыск Нидайме не придет, можно заведомо считать вечер неудавшимся. Он вроде и рад обществу, а вроде и нахер оно сдалось?.. Парень осознал, что слишком долго выглядывает что-то в чужом бокале с водой. В последнее время он часто застревал в раздумьях. Вероятно, недостаток нормального общения сказывается. Черт, нельзя так сидеть, а то гости заподозрят неладное. Он поправил черное кимоно с темно-красным рисунком дракона и молниями на спине и начал ходить кругами по мраморному залу, полному Ооцуцки. Его периодически останавливали поболтать, помогая скоротать нескончаемые часы банкета. Будь тут отец, отвлек бы внимание Императора, от прожигающего издалека взора, которого хотелось сбежать. Терпение... Сын Первого-самы старался не оглядываться постоянно на высокую спинку белого трона у дальней стены — до нервного тика дойдет скоро. В одном из перерывов меж болтовней неведомое чутье повернуло его к широкой лестнице, устеленной багровым ковром. Бозацу было подумал, что напился или Кудокутен наслала галлюцинации, сенсоры могли обманывать, но глаза рисовали факт: это он. Долговязый мужчина в фиолетовом шелковом балахоне без мудреных узоров потеряно стоял наверху, нерешительно шаря взглядом по толпе. И вновь выбор пал на одежду не по размеру: длинные расклешенные рукава скрывали даже кисти — лишь бледно-желтый широкий пояс, посередине которого красовалась золотая звезда, подчеркивал талию. Непослушные волосы сдерживались тонкой повязкой вокруг головы. На лбу Тари зачем-то нарисовал алую продолговатую каплю — в комплект точкам, — глаза были подведены тем же цветом. Любит же заморачиваться. Как еще не удумал обуть высокие гета? (6) Родился материал для подкола. Приятное удивление собралось между ребер и превратилось в детский восторг: снова Тарине щурится и не может понять, где он и что он. Дракон практически не испускал энергию, видимо, дабы не портить погоду. Так и хотелось сделать портал и напугать его, появившись перед серым от смятения лицом. Хотя шутить — паршивая идея, ибо невооруженным взглядом заметно, что друга пугают гам и большое количество народу. В последний раз, когда тот покидал дворец, здесь царила тишина, а сейчас будто весь клан впихнули в просторный зал. Парень затаил дыхание и начал подниматься по лестнице, стараясь смешаться с толпой. Чем ближе подходил, тем теснее становилось сердцу в груди. Старые воспоминания накладывались на образ возмужавшего товарища, но все равно казалось, что его покатые плечи не выдерживают божественной ноши. С каждой ступенькой росло желание перейти на бег либо наконец-то телепортироваться, а при клане неудобно... Повезло еще, что Тари-чан не заметил его, — точно бы нырнул в портал. Сын Шодая остановился на три ступеньки ниже и сделал маленький поклон. — Какими судьбами, сударь? — получилось выдержать твердый официальный тон. Вау. Второй Ооцуцки и не повернул голову: он немигающе пялился на синий гобелен с картой Вселенной два миллиона лет назад. Значит, Бозацу не обознался — и вправду он. Самое время вскрывать карты: — Отвлекаешься от суеты? — Ну типа, — словно находясь в другом мире, промямлил отпрыск Второго-самы. И не посмотрел на собеседника. Вежливости не прибавилось. — Тарине-сама, — притворно уважительно продолжил однорогий, — не соизволите ли перестать корчить важную мину? — принц странно промолчал и медленно повернул к нему голову. После пары секунд под высокомерным, чуть уставшим взором юноша выдал легкий упрек: — Совсем одичал с охотниками? Вопрос изменил друга: руки вытянулись по швам, вокруг глаз вздулись вены. Даже страшно стало. — Во имя Восьми Богов, — растягивая слова, молвил длинноволосый, только глубже залезая взглядом ему в разум. — Бозацу... — оу, голос понизился, — ты сволочь. — Чего? — вздрогнул он, и удивление высвободило его из пут невероятных, говорящих очей. — Ты первый начал! — Я просил оставаться ниже меня! — негодование Тарине было не наигранным. Неполадка вышла. Они долго были примерно одного роста, но за год однорогий парень прибавил десяток сантиметров. Друг встал на одну ступеньку с ним и начал раздраженно, едва ли не обиженно таращиться вверх, едко выплюнув: — Как ты посмел? Он ждал этого. — Громче повтори, — насмешка зажгла огонь в глазах Дракона. В качестве финального штриха он наклонился чуть ниже, как к маленькому ребенку: — Не слышно. Тари, который отныне на полголовы ниже, встал на носки и повысил тон: — Прочисть уши! Бозацу на мгновение полностью охладел, а потом приглушенно рассмеялся от гневно косящегося Ооцуцки. — Ты бы видел свою гримасу! Точно с той ноги сегодня встал? — В том то и ужас, что не с той, — заискрил противоречивый темперамент Тари-чана. — И ты со своим... — парень скривился, но радужки отразили радость, — ...ростом досаждаешь. — Всегда к твоим услугам, — расслабился сын Шодайме и развел руки в стороны в приглашающем жесте: — Добро пожаловать домой. Товарищ хотел сделать шаг вперед, однако остановился: в присутствии стольких соклановцев он не собирается особо бурно проявлять привязанность. Потому юноша встал как вкопанный, словно пытаясь пробить потухшим взглядом лестницу под собой. — Пошли, чудо, — кивнул вниз отпрыск Первого и протянул ладонь. За мгновение Дракон нацепил маску гордости, задрал подбородок и пошел сам: — Я не дитя, чтобы за ручку со взрослыми ходить! — А дуешься, прям как они. — Я слышу это в последний раз, понял? — Под ноги смотри, — он не сдержал улыбки и на всякий случай против воли охотника за Плодами начал придерживать его за локоть. Навевает воспоминания. Хорошо, что тот был не против. Целый год врозь... Так много вопросов накопилось — хотелось побыть с ним наедине, выпить чего-нибудь либо просидеть на террасе до утра, обсуждая и прошлое, и будущее. О настоящем тоже не мешало бы поговорить. Какие новые способности открыл друг? Какие техники изобрел? Какая битва стала самой сложной для претендента на величайшего воина всех времен и народов? Нашел ли храмы в дальних регионах? Список и в один стандартный свиток не вместишь. — Ты сам собираешься упасть, да? — иронично прищурившись, кинул Тарине. — Мечты и вопросики оставь на потом. Неужели он научился серьезной, деловой интонации? — Прикинь. А про мысли ты опять забыл. На меня загляделся? Проклятье, точно. В способности уже можно записать чтение мыслей на постоянной основе. — А на что тут не заглядываться? — пропустив напоминание мимо ушей, спокойно спросил Бозацу. — М-м-м, ты прав. Я неотразим. Будущий господин Первый поперхнулся смешком: — Ха, нарцисс! — В моем высоком мнении о себе виноват именно ты, деревенщина. Что он только что?.. — Я... — однорогий прочистил горло. «Деревенщина»... долго он этого ждал... — Я очень... очень рад, что ты тут, — лучше уж сказать сейчас, перед тем, как их увлекут в компанию, а то держать застоявшуюся, тягучую тоску в себе тяжело, хуже некуда. Бледные губы Тари медленно искривились в необычно нежной полуулыбке. Что-то новенькое. И опять это новенькое достает чувства со дна сердца. Выпив, сыновья Наместников не стеснялись громко разговаривать, неосторожно шутить, пусть и раздражали серьезных сенпаев. Бозацу также запоминал, какие напитки вставляют Тари-чана, — ценнейшие данные во Вселенной. Длинноволосый ворчун раскрепостился: перезнакомился почти со всеми присутствующими, кроме членов Совета и Императора, заливисто смеялся, травил истории о своих похождениях — упоительно слышать его речи в родном доме, будто Бозацу освободили из собственного плена или вдохнули внутрь жизнь. Поначалу он думал, что друг будет шугаться народа и придется реально ходить с ним за руку — он не против, — однако тот привлекал больше и больше существ к белому дивану, на котором расслаблено сидел с бокалом чего-то ярко-зеленого. Парень стоял за пару метров, оперевшись спиной о высокую мраморную колонну, и старался в полной мере насладиться зрелищем, но час от часу его все равно сковывала тревога: на отпрыске Нидайме слишком много пар глаз, и Бозацу не может прочесть, что у них на уме. Зря загоняется? Наверное... — ...в меня жахнули долбаной техникой антиматерии. Я не смог удержать баланс энергий в теле и-и-и... — принц интригующе остановился. — Разделился на две части! — Ооцуцки ахнули, Тарине хищно оскалился. — В общем, техника создала черную копию меня, только из противоположной чакры и без глаз. Слабенькая Аменотокотачи-но ками (7). Знаете, я испытывал противоречивые ощущения, когда дубасил себя по роже. Думал поглотить клона, однако Риннеган чуть-чуть сломался, так что я просто развеял эту хрень Аменосубарубоши-но Микото и добил оставшихся пятнадцать тысяч солнечников. В тот день у меня просто было паршивое настроение. И напарника убили. Ничего себе. Даже напарников убивали... — Тарине-сан, пробовал Вторую форму? — выкрикнул кто-то из толпы. Герой вечера прикрыл веки, расплылся в загадочной, очаровательной улыбке и внезапно энергично молвил: — Фигня Вторая форма. За что ее хвалят? Чакра утяжеляется в миллионы раз. Я извлек один плюс: мышечная масса увеличилась — смог бы наконец-то посоперничать в армрестлинге с прелестным Бозацу-самой! — звонкое упоминание заставило юношу вынырнуть из размышлений и немного смущенно взглянуть на сияющего друга, прикрываясь бокалом с вином. Ох, неудачное выбрал время возвышать его. Соклановцы рассмеялись. Хвала Богам, не попросили раунд армрестлинга. — И вряд ли одержал бы победу! — весело вынес вердикт товарищ, поднял бокал и встал на стеклянный столик, чтобы все видели его и он всех видел: — Дамы и господа, прошу минуту вашего драгоценного времени! — народ начал слушать внимательнее. Бозацу приятно удивился развязности юноши. — Сегодня нас собрал у себя под крышей во-о-от этот потрясающий мужчина, — Тари элегантно указал на него. Лишь бы не покраснеть... — Между прочим, он ваш следующий правитель. Прошу любить и жаловать! А кто ослушается... — принц не закончил, ибо в этом нет потребности. — У клана должна быть путеводная звезда. Недосягаемая, да. Но ее свет укажет всем путь в кромешном космосе. И кто, как не Бозацу-сама воссияет для нас? — парень на секунду задумался и торжественно выдал: — Тост за наше богатое прошлое, боевое настоящее и успешное будущее. Да прибудет с кланом Ооцуцки воля Богов, их мудрость и сила, что удачно соединились в будущем Первом Наместнике, — Тари-чан ошибся: сила Богов точно не в Бозацу. И опять сын Нидайме провалился в мысли, пока все ждали классического «Император превыше всего!». На точеный профиль легли тени твердой решимости: — Клан превыше всего! Его существа, его дух! В зале повисла гробовая тишина. Однорогий засекал реакции на кардинально измененную фразу: Тарине только что вознес клан и Наместников выше Нефритового. Поразительно. Зал взорвался аплодисментами. Принц не ожидал подобного, и потому стушевался — не научился воспринимать. Это пустяки. Отпрыск Шодая подошел к столику и поднял бокал: — За Тарине! — с гордостью за недотепу в голосе вроде бы не переборщил. Привычно холодная ладонь осторожно легла на изгиб шеи. И переглядываться не нужно, дабы понять. Бозацу, пребывая в абсолютном блаженстве, осушил бокал, поставил подальше от ног друга и помог ему слезть. — Речь — огонь. Долго репетировал? Дракон закатил глаза и лениво огрызнулся: — Днями и ночами, — он обернулся на музыку, после вновь к нему: во взоре бушевал азарт. Начинается. — Пошли танцевать! Это «асоциальное» существо не стесняется танцевать на виду у семисот соклановцев и не может заплестись, когда на него смотрят. Обыкновенное явление. — Тебя кто-то учил? — пора пускать в ход шпильки: — Не хочу позориться... Тари-чан запестрил обидой: — Я что? Дурак какой-то, по-твоему? Меня охотники учили! — Ха, лучшие учителя в клане, — поддел парень, пренебрежительно хмыкнув. Игнорируя испепеляющий взгляд, он добавил: — Вдруг ноги мне отдавишь. — Я и оторвать их могу, если не согласишься. — Тогда вообще никаких танцев, — губы растянулись в вежливой, обманчивой ухмылке. Реакция будет уморительна. Однако... Дракон не выпустил ни крупицы эмоций наружу, что порядком напугало его. — Оу, ты же не дашь испортить мой первый танец? Более того, идеальный вальс возможен лишь при полном взаимопонимании между партнерами, а в этом зале ты единственный, кто подходит. Удерживающий, многозначительный взор из-под ресниц будто врезался ледяным ветерком в затылок. — Рад слышать, — не отводя глаз, еле вымолвил он из-за кома в горле. Друзья выстроились среди пар. Тари сразу скрестил кисти за его шеей, изучая блестящими бусинами сверху вниз: — Знаешь, а твой рост все-таки, м-м-м... плюс. Боги, никуда не скроешься от этого пытливого взгляда... — Высокая оценка. Лорд Тарине, хотите еще что-нибудь сказать? — До лорда я не дорос, — на секунду отвлекся на окружение юноша. — Бесспорно. Чтобы вырасти, нужно либо обуть каблуки и закатить рукава, либо пасть к чьим-то ногам. — Фу, второй вариант ужасен, — забавно поморщил нос длинноволосый. — Хотя... ты исключение. — Напомни, сколько ты выпил?.. — на всякий случай поинтересовался Бозацу и пристроил ладони у партнера на талии, по инерции прощупывая ребра. Сын Нидайме-самы всегда был довольно щуплым, но он будто не питался нормально на протяжении года. — Достаточно, дабы забыть о боли, — не будь они в столь людном месте, парень бы начал задавать вопросы из-за внезапно нахлынувшей тревоги. — Не волнуйся. Побереги нервы! «Побереги», значит? Разбежался! — Ты слышишь, что несешь? — Не глухой, скорее всего, — беспечность лишь усилила беспокойство. Почему он так халатно к себе относится? Поток нравоучений остановила заигравшая на его нервах музыка. Кружась в вальсе, отпрыск Первого-самы варился в мыслях, переплетающихся с моментами из памяти. Он неисправимый зануда, раз не может отодвинуть все на задний план и просто получать удовольствие от процесса. Тари, конечно же, чувствовал напряжение в его плечах и почти неестественно ровной спине — сам виноват. — Я живучая тварь, — равнодушно буркнул товарищ: понял, что к чему. Бозацу все еще смотрел куда-то в сторону. — Вот два месяца назад меня проткнули рукой и разорвали правое легкое. И ребра треснули. С ним пока подобного не случалось... и не надо — у юноши медленная регенерация, а друг залечивает достаточно глубокие раны за минуты, и с возрастом способность к самовосстановлению только ускоряется. Стоит добавить, что скорость зависит от психического состояния и запаса сил, длительности работы Джогана, Риннегана и Ринне Шарингана. Упс, чуть сам не наступил ему на ногу. Внимательность улетучилась, наверное. — Весело у вас там, — нашел, чем хвастаться... — Почему ты не пошел в охотники? — больше порицание, нежели вопрос. — Ибо начал бы бегать и утирать тебе сопли. — А ты что? Когда-то это делал? — Три года. Тари-чан по-настоящему насупился и тоже отвел взор: — Так и знал, что я обуза. — О-о-о, тогда ничего ты не знаешь. Дурачок ты, в курсе? — Год мне не напоминали об этом... Бозацу устало цокнул языком и наконец-то зацепил его взгляд: — Я не вступил в охотники, потому что хотел дать тебе самостоятельность, в которой ты нуждался. А то впал бы в депрессию, и мне пришлось бы спасать тебя. — Ты всегда это делаешь... — бесцветность реплики запалила в Бозацу огонек тупикового страха. — Извини, что не нашел, как преодолеть время. Следовало придумать какой-нибудь прием для Риннегана. Я просто не мог найти устойчивое положение для своей чакры в секторах с сильными искривлениями и стал бояться, что усугублю состояние пространства времени, потому и решил использовать обычные мозгоправные техники. — Объяснения не нужны, — почему сыну Шодая стыдно?.. — Но ты мог переправлять информацию без сильных задержек с помощью обычного переноса энергии — у тебя лучшие пространственные глаза и обширнейший чакра-резерв. — Я... — Тарине закусил губу, — решил не баловаться чакрой. — Обычный способ! Тем более ты побывал внутри меня — привязка сохранена. — Потом расскажу, — принц подозрительно потух. — Может, и не расскажу... — Расскажешь. Обязательно, — сделать выбор за него необходимо, а то он явно накопил в себе всякого. — Мы поборем все. — Несомненно... — сухо кинул Тари и посмотрел вверх на расписанный потолок. Бриллиантовые звезды на фресках дождались главного обитателя дворца: снова блестят, как раньше. Юноша завороженно прошептал: — Мне снился дом... — Соскучился? — вскинул бровь Бозацу, немного приблизившись, и отпрыск Нидайме прислонился прохладным лбом ему под челюсть. — Ох, это «очень соскучился»?.. Длинноволосый легонько царапнул кожу на затылке, вызвав табун мурашек. Ответ утвердительный. Ооцуцки постепенно вышли из центра танцующей толпы и спрятались в тень за широкую мраморную колонну. Дракон с трудом вздохнул, закрыв очи в попытке расслабиться, и ударился спиной о камень, закинув голову назад. Парня укололо предостережение: что-то опять идет наперекосяк, учитывая, что по сути, Тарине почти буквально прятался в нем от гостей. Сам захотел станцевать. Вспомнил, что не выносит существ? — Дышать тяжко. Пойду выйду, — выпалил принц и быстрыми широкими шагами направился к арочному выходу из бального зала. — Не в окно? — «ободряюще» бросил вдогонку Бозацу. — Именно туда! Снова недоговаривает...

***

Как только он выбежал из зала, открыл портал — стало в стократ хреновее — и, зажмурившись от рвущего голову давления, упал животом на перегородку беседки, едва не перевалившись через нее в маленькое озеро. Сын Нидайме опустился на деревянный пол, пытаясь понять, что с ним происходит. Позавчера он обыденно набивал демонов, даже не прибегая к Джогану и Риннегану, не расходовал большие объемы энергии — кулаки чесались. Вроде и настроение было необычно ровным... однако с прибытием на планету днем ранее мутный дискомфорт вернулся. Поначалу юноша списал это на отпечаток в памяти и не придал значения, но, когда переступил порог любимого дворца, боль проломила череп. Он честное слово до последнего держался, дабы не свалить. Впервые выпил больше трех бокалов чего-то легкого, впервые сказал приличный тост, впервые самостоятельно пригласил на танец, чем в первые две минутки был неописуемо доволен, а потом... выносливость треснула, подобно тонкому стеклу, и пришлось висеть на испуганном друге — снова заставляет его теряться в догадках... Совести как не было, так и нет. — Боги, ты чего?! — и вновь этот беспокойный тон с нотками взбешенности. Легок на помине. Товарищ никогда не оставит его. Сквозь натянутую ухмылку Тари тихо съязвил: — Присесть решил. Мне доски милее диванов, — он убрал ладонь с глаз и зарылся пальцами в пышные локоны, прожигающе разглядывая растерянного отпрыска господина Первого. Бозацу перестал морозиться, быстро подошел к нему и сел рядом: — Как себя чувствуешь? Тари был на гране того, чтобы засмеяться, — учтивый тон возвратил в прежние деньки. — Будто кромсают. — И так целый год?! — встрепенулся однорогий парень. — Почему не вернулся? Почему не сказал? — Ты нервничаешь. А я не люблю, когда ты нервничаешь. — Отвечай. Принц не виновато пожал плечами: — Зачем? Ты ж нервничаешь. — Каким образом я не должен нервничать, видя, что ты слабеешь, не понятно из-за чего? Жаль, что друг всегда прав... — Вдох-выдох, Бозацу... Вдох-выдох. — Сам дыши. Мне нужен ответ, — м-м-м, яркая настойчивость. На душе отчего-то посветлело. — И ты обещал рассказать кое-что. — А, точно, — он решил побыстрее отвлечь его. — Не думаю, что отдавать мою чакру существам... хорошая идея. Поэтому и не использовал перенос энергии для общения, — будем надеяться, эти слова не послужили новой волной тревоги... Товарищ удивительно похоже скопировал скептический прищур Тарине — просит продолжать. — Четыре месяца назад мы столкнулись с высшим эшелоном отступников. На нас бросилось пятьсот существ. Пятьсот против десяти довольно мощных Ооцуцки. Все бы ничего, но выжил только я, — юноша выдавил печальный смешок. — Воля случая. — Ты выжил, ибо ты сильнейший, — резонно уверил сын Шодая. — Случай не причем. — Дослушать не хочешь? — на лбу с красной каплей проступило раздражение, и Бозацу кивнул. — После короткого боя пятьсот девять существ лежало на земле. Я искал раненых или хотя бы тех, кто дышит. Одному из коллег повезло: разрезали напополам. Потеря крови, шок, все дела. И я, самоуверенный тупица, решил излечить его. — Ты молодец. — Нет, — твердо отсек длинноволосый. — Я влил в него совсем немного энергии и... — внезапно в ушах зашумел ледяной ветерок. На листьях тонких веток, обвивающих беседку, появился белый, сияющий в вечерней темноте порошок. Тари смахнул мелко дрожащим пальцем по листу: это... снег? — ...и его вены почернели. Он умер через пару секунд. — Спихнул вину на себя? — Он мог остаться в живых. А я убил его. Не по приказу клана. — Ты не хотел, — тише сказал парень. Утешает рассудительностью... — Сто процентов из-за твоей чакры? Почему тогда она не убила меня при исполнении техники Превращения? В груди все сжалось от страшной мысли, что Бозацу тоже мог не выжить после того трюка. Блять, опрометчивость заберет у него все. — Вероятно, с половым созреванием чакра изменила плотность и заряд. Не исключай тот факт, что мы связаны: ты восприимчив к уровню нагрузок, к которым подвергается моя оболочка. — Хм, «оболочка»? Что за неуважение к себе? — Я оболочка, а что? — прицепился к безделице... — Не правда? — Открою тебе тайну, — сын Первого вздохнул и покачал головой. Окинув его теплым, блестящим во тьме мягкой тоской взглядом, он легко ткнул Тари в грудь: — Оболочка наполнена до краев многогранной, увлекательной душой, распространяющей свои силы на других. На меня, например. Принц так хочет... запереть все то постыдное безобразие глубоко в себе и этим защитить товарища, пусть Бозацу и будет злиться и возражать, спорить и убеждать до потери сознания... — Удивлен тому, что ты играл роль иного Тарине, — неожиданно заметил парень. — Я вроде был собой... — Не-а, ты не уклонялся от вопросов и на-а-амного меньше бурчал и припирался. Да ладно?.. — Это... плохо? — Вопрос, сколько ты выпил, до сих пор висит в воздухе. Насмешливый тон автоматически переключил Тари на угрожающе фальшивую вежливость: — Вопрос, чего ты докапываешься, до сих пор висит в воздухе, — достаточно громкий смех друга поставил его в неловкое положение: какова гребаная причина? — Понял. Я смешон. Бозацу утер слезинки и сдавленно выдал: — Остроумие во плоти, ха-ха! Побольше строй из себя статую Аменоминакануши. Он не успел парировать, ибо сенсоры уловили острую чакру в радиусе пяти метров. Реакция запаздывает из-за головной боли... — Бозацу, Тарине, я не помешал?.. Вечно отвлекают. Он повернулся к выходу из беседки: на пороге стоял, заложив руки за спину, худой, низкий мужчина, короткие бледно голубые волосы которого были затянуты в невысокий хвост. На нем идеально сидело длинное, волочащееся по полу кимоно, расшитое серебряными узорами звезд. Вытянутое лицо, не открывающее толком ничего полезного о существе, удивленно смотрело на них узкими тусклыми глазами — они не были почти белыми, как у Доку-химе. Пальцы с различными перстнями легли на козлиную бородку, и последовал новый вопрос непосредственно к оцепеневшему сыну Нидайме: — Я не обознался?.. Друг незаметно дернул его за рукав. В мыслях рядом читалось: «Очнись!». — Нет-нет! — ответил вместо него парень. Тари поджал колени к груди и глухо промямлил соседу: — Что оно от нас хочет уже? Товарищ просигналил, что следует встать. Похоже, персона важная. И откуда он знает его имя? Впервые встретились. Тарине не ожидал, что держаться на ногах будет проблематично, и оперся на перегородку, стараясь выровняться против желания приложиться носом о пол. Однорогий будто тоже научился лезть в мысли и, скрыв прочное переплетение рук в тканях кимоно, помогал справиться с «миссией». — Я бы хотел украсть у тебя нашего Дракона, — любезно улыбнувшись, попросил незнакомец. Почему он с ним на «ты»?.. Тарине ощутил, как спускается ледяной воздух: почему его окутал страх?.. Может быть, его пугает то, что Бозацу уйдет... Тот обратил на юношу мягкий взор, пробуя успокоить. Даже такой эффективный метод сейчас не поможет. Пришлось отпустить. Он легко потрепал его по плечу и удалился. Мужчина незаметно оказался перед ним. Под носом. Граница нарушена. — Вот ты какой... сын Митеширо и Ооноитами. Тари, я наслышан о тебе. Пару лет прошло с момента, как ты заявил о себе, однако мы ни разу не встречались, ибо... — странная усмешка заставила сжать деревянную перегородку, которая вот-вот могла сломаться, — ... волшебные глаза Бозацу-чана оберегают тебя лучше всякой техники. — И-и что с того? Встретились и встретились, — вскинул подбородок отпрыск Нидайме. Главное не уронить достоинство. — Кто Вы? — Всего-то Император величайшей фракции во Вселенной. Вот он какой... ужасный. — Рад за Вас, — легко сгримасничал юноша, абсолютно не имея понятия, что делать дальше и что этот Ооцуцки хочет со своими стремными репликами. — А ты немногословен, — верно подметил правитель и встал рядом, устроив ладони на перегородке, наблюдая за переливами сияния лун на маленьких волнах. Он смиловался: более не глядел в упор. — Единственный, кто родился сразу с Джоганом, да? — и это знает... Тарине правда родился без Бьякугана — все еще в поисках объяснения. — Забавно. Письмена гласят, что Аменоминакануши заполучил Джоган, вложив в пустые глазницы умирающие звезды, и первым смог узреть настоящие краски мира, а ты родился с ними. Не считаешь, что— — Не считаю, — по инерции перебил длинноволосый. Император не испускал мыслей. Как?! Правитель опять неожиданно повернулся к нему, делая острым взором дыру в виске неподвижного Дракона. — Каков твой путь? Если сейчас его вербуют, то самое время показать клыки. — У меня есть почти что неограниченная свобода, которая регулируется принципами и эмоциями, — думаю, они станут указателями. Пока откровенно... не знаю. — Если ты не знаешь, что делать со свободой, то ты еще не раскусил суть или... она тебе не нужна. «Ужасный», — заниженная характеристика. — Не Ваша забота, что я буду делать дальше, — напросился. Пусть огребает. — Свобода одна для всех, и не Вам решать, кому она нужна, а кому — нет. Взгляд Императора, казалось, заострился до невозможности... а Тари с большим интересом изучал темноту. Игр в гляделки не будет. Мужчина в секунду расслабился: — И кому ты понравишься... таким? — Я не хочу нравиться всем. Достаточно господина Бозацу. — Почему ты настолько формален? Он твой лучший друг. Я правильно понял?.. Спокойствие. Только спокойствие. — Вы допустили во мне слабость к нему. Я правильно понял?.. — оу, на лице Нефритового проявилось недовольство — не ожидал? — Вы даже не имеете права называть его Бозацу-чаном: он Вам не близкий друг, не сын. Впредь употребление этой, м-м-м, клички я буду считать за пренебрежение положением Его Высочества. Правитель сделал шаг назад: — Я старше вас обоих. Опытнее. — Что с того? В законе сказано, что Наместников следует считать почти равными Императору клана. — «Почти», — Тари слегка нахмурил лоб из-за замечания. — И если уж ты взялся за закон, то хочу просветить: отношения Императора и Наместников там не регулируются. — Но это не значит, что Вы вольны делать, что взбредет. Уважайте нас, и мы будем уважать Вас. — Есть вероятность, что я потеряю твое расположение? А потом и Бозацу? — В качестве аргумента Вы выдвинули свой возраст, тем самым дав мне основание полагать, что на более сильный довод Вы неспособны. Ибо... есть много Ооцуцки младше, однако опытнее Вас. Взять хоть Хаттошики-доно. Император засмеялся, сжав губы в полоску. Смеется над ним... Славненько. Мужчина кратко вздохнул и направился к выходу. Сын Второго-самы собирался радоваться, однако... бесцеремонный старик хладно произнес: — Бессмертных нет. Если Бозацу продолжит быть рядом с великой силой, когда-нибудь... его не станет, и ты останешься беззащитен и разбит. Сможешь ли жить дальше и бороться?.. — низкий голос обхватил горло точно сильная рука: нельзя было даже затолкнуть хоть чуть-чуть воздуха. — Не тем Богам ты молился, Тарине, дитя с именем царя. В следующее мгновение... Императора и след простыл — энергия исчезла. Юноша грузно сел и вжался спиной в перегородку. Зачем он это сказал?..

***

Сын Первого Наместника покинул беседку с уверенностью в Тари-чане, тепло ладони которого он забрал с собой, — откуда в вечно холодном, словно труп, горячая кровь? Либо Бозацу на него реально волшебно влияет? Предстоит проверять остаток жизни. Задумчивый парень ступал по белой плитке, отдаленно надеясь, что мысли, окутавшие голову густым облаком, не заведут по колено в озеро и не впечатают носом в дерево. Он мог бы подслушать разговор и, в случае чего, вступиться за товарища, однако тот потом выест мозг ложечкой напоминаниями, что Бозацу считает его несамостоятельным маленьким ребенком. Отчасти это так — желание защитить не отнимешь. Дракону уже восемнадцать. При мизерном опыте он один из успешнейших охотников, гений и индивид, каких не сыщешь во всей Вселенной. С правителем Ооцуцки справится и подавно... может быть. Озеро кое-где покрылось едва заметными пятнами матового льда. Перемены погоды в зависимости от настроения. — Морозец означает, что он злится или боится? — Когда злится, воздух греется, — механически ответил юноша, остановившись, и только после понял, что не опознал собеседника. Он обернулся и увидел Митеширо-саму. С их битвы они редко общались, и то... о делах. По правде говоря, парень не горел желанием устанавливать с ним какие-либо отношения, кроме рабочих. — Значит, Тарине боится чего-то... может быть, кого-то. Интересно. И ты оставил его. Бозацу фыркнул и начал вглядываться в беседку за озером, борясь с бурлящим в груди беспокойством. Он старался сдерживаться и не использовать глаза, а то сдаст позиции перед Нидайме. Воин встал чуть поодаль и кашлянул в кулак: — У тебя вены на висках напряглись. Вашу мать, нельзя нынче в собственном доме отыскать тишину... — Вы специально увязались за мной, — преспокойно резюмировал отпрыск Шодая, высматривая блеск светло-голубых волос. — Тебя бесполезно обманывать. Хотя у Тарине получилось... — не задело. — Заслуживаешь лучшего. Вроде же знаешь себе цену. Почему ты рядом с ним и он рядом с тобой? Как нес бред, так и продолжает. — Вас это не должно интересовать... — Ответь. Мой сын — эксцентричное существо, привыкшее отталкивать и бояться других. Он думает, что принял себя, но скоро ты убедишься: это неправда. Тарине проведет жизнь в страхе пред самим собой и тем, что останется один в мире из-за силы. Его огромная ненависть к себе и бредовый комплекс бога— Надоел. — У Тарине нет комплекса бога. И никогда не было. — В самом деле... — язвительный взор сверху вниз немного сбил размеренный ритм однорогого. — Будто ты его отец. Возникло желание стряхнуть с себя этот взгляд. Осязаемые взгляды — главное оружие этой семьи. — Правильнее, друг и наставник, — поправил юноша. Пора уходить. — Есть довольно точная поговорка о демонах: как бы ты глубоко не вогнал клинок с очищающей техникой, тот все равно им останется. — И Вы свой вогнали? — вскинул бровь напрягшийся Бозацу. Митеширо умело скрыл что-то, проигнорировав вопрос: — Грядущее явит собой его облик. И твои чудные очи распахнутся на истину. Парень сжал кулак так, что кости пальцев затрещали. Будем следовать заданному курсу. — О-о-о, я-то изо дня в день наблюдал, как из незримой раны в его груди льется кровь, — язык стал неповоротливым: воспоминания скопили в горле непомерную обиду на Наместника. — Он умирал изо дня в день и молчал, самостоятельно вставая после ударов. Судьбы и Ваших. — Трясина затягивает всех. Затянет и тебя. Ты решил, что наделен даром удерживать в руках мощнейшее орудие во Вселенных, — это обманчивое суждение— — Я уверен в себе и своих навыках, — незаинтересованно прервал он Второго-саму. — Спасибо за заботу. — Твой отец ни разу не смог. Бозацу сначала не поверил ушам. Обязательно приплетать отца? — Что, простите? Митеширо был где-то на своей волне, шепча неразбериху, словно рылся в памяти, перебирая разговоры, и неожиданно сказал: — Сила моего товарища ни разу не спасла меня от... — Нидайме вновь переключился на немой диалог с призраком. Такой же странный... — От чего?.. — ...от самого себя, — закончил мужчина и, медленно вздохнув, опустил веки. — Хаттошики... делает все, казалось бы. Ха!.. Однако он... Любопытство победило: — Боги, да что с Вами? Наместник повернулся в сторону беседки, и вокруг стало еще холоднее. — Я остановлю его, — хриплый властный голос обездвижил отпрыска господина Первого. — Меня не переубедит ни Император, ни Хаттошики... ни ты, глупый ребенок. На миг ему привиделось, что кожа воина изрисована черными узорами, вместо белой повязки ледяным огнем горят звездные глаза; из каждой клетки тела сочилась чакра, отравляющая живое, — это величественное существо... не смог остановить отец. — Вы... — В нас лишь хаос. — Я Вам запрещаю... — противостоять. Нужно только противостоять. — Запрещаю приближаться к нему. Нидайме-сама не слушал: — Я искренне считаю, что тебе повезло тогда. Кооперация ваших чакр совершенно случайна. Мне шесть тысяч лет! За это время я и Шодай чуть не поубивали друг друга в стремлении разгадать секрет мнимого единства. Мы диаметрально разные. Все наши эксперименты имеют итог, и он таков: с Джоганом пора заканчивать. Ожидаемо. — Вы не старались понять свою природу. Натянутая дьявольская усмешка сожгла его стойкость: — В следующий раз... спроси у отца, кем я являюсь. — Много пафоса, господин Митеширо. Надменный упрек задел Наместника: — Много гонора, юный Шодай, — яркое презрение в обращении сигналило о конце «разговора». Мужчина, спасибо Небесам, ослабил хватку цепкого взора и ушел восвояси. Бозацу подождал, пока тот скроется из виду, и быстро сделал портал рядом с беседкой. Он чуть не столкнулся с Императором. — Передай своему другу: пусть не рубит ветки, на которой сидит. Падение... — глаза мужчины странно зависли на лице Бозацу, — может оказаться смертельным. Сегодня каждый стремится припугнуть его. Не дождутся. Видимо, Тари-чан «очень» понравился правителю. Он зашел в беседку. Принц сидел, закинув голову назад: вроде живой и здоровый, но рядом с ним морозный воздух замораживал кровь страхом.

***

Долгожданная тишина. Звонкий стук металла о мрамор. Тари сидел на последней широкой ступеньке на второй этаж в темном бальном зале и пытался вникнуть в безмолвие, каждые три секунды разрывая ее эхом удара металлического шеста. Почему тишина не может быть постоянной? Она такая... хрупкая. Убрать бы воздух отсюда — при должной сноровке Ооцуцки дышать не нужно. — Этот зал пустовал целый год до сегодняшнего дня. Я часто застревал тут. Юноша посмотрел на правый вход. Там, опершись плечом о стену, стоял полуголый Бозацу: руки в карманах, во рту трубка, дым от которой красиво серебрился на лунном свету, падающем из огромных окон. Его умиротворенность ярко влияла на поток чакры в помещении. — Лучше бы занялся чем-то полезным, — максимально тихо изрек длинноволосый и распластался вдоль ступеньки, все еще постукивая по мрамору. После шумного банкета этот покой то, что нужно. Наконец-то во дворце осталось всего две энергии, тянущиеся друг к другу. Тарине специально не убрал свою чакру в другое измерение, отпуская ее на смешение с другом, — похоже на подзарядку. Нельзя было не заметить, что аура Бозацу в его присутствии стала мощнее, пощипывая кожу. Лишь сейчас в груди начало волноваться осознание того, что он сильно соскучился, встречая то же чувство со стороны товарища. Тари приподнялся на локтях и впал в ступор, неподвижно рассматривая золотые глаза с черными узорами, которые с выразительным любопытством смотрели в ответ. Бозацу вытащил трубку с единственным ярким огоньком в помещении, завораживающе крутя ее меж пальцев, и неспешно, размеренным шагом пошел к нему. Прямая осанка, бьющая изнутри царственность показывали, кто тут хозяин. Не то чтобы между ними была подобная условность, однако... сия мысль приятно ослабляла его. Господин Шодайме, мать вашу. Юноша рефлекторно встал и, следуя той мысли, поклонился. — Ты чего? — приглушенно удивился бархатный голос. Он не понял, и ладно. Лучше ему не знать, что творится в голове Дракона. Тари распрямился, задом поднялся на пару ступенек вверх и оперся спиной на перила. Отпрыск Первого-самы поднялся за ним и просто встал напротив, снова затянувшись. Оу, он отлично различал этот наслаждающийся взгляд. Тарине всегда не понимал, что такого особенного в нем высекает в парне столько симпатии. Они несколько минут просто глядели друг другу в глаза. Принц постоянно кусал губы, иногда смотрел то выше, то ниже, то вообще сдавался и отводил взор в сторону, комкал золотой халат. И когда же добрый, спокойный Бозацу успел стать таким? В острых узорах теперь пряталось в стократ больше безумных загадок, утягивающих вперед, внутрь, в неизвестное — не важно. Важно только то, что к нему. Бозацу выглядел так, будто делал все назло: назло стоял близко, хвала Богам, оставляя личное пространство, назло склонил голову набок в излюбленной манере Тари, только расслабленнее, назло выпускал в него ароматный дым, выполняя ритуал «одомашнивания», чтобы длинноволосый влился в мистическую атмосферу дворца. Хорошо бы было поругать его за курение, однако право говорить ему не давали. Абсолютное превосходство.

***

Темнота выделяла дезориентированные перламутровые очи — они стали говорить больше и порой забирали воздух вокруг из-за слов, что молвят, и Бозацу терял от этого голову. — Знаешь, ты... — хрипловато вышло из Дракона, — ...ты достал уже курить, — равнодушный тон — лишь невзрачная маскировка чего-то. — Хм, тебе нравится. Я же вижу, — подколол сын Шодая. — Плохо видишь сквозь дым, — неохотно съязвил он, повернулся и поднялся на следующую ступень. Тари пялился в красный ковер, словно усердно вспоминал что-то. Так он останавливался на каждой. Парень старался сдерживать комментарии, дабы не мешать. Другу нужна эта тишина. Почему? Ему еще не понятно — наблюдения покажут. Примерно после десятой ступеньки из тридцати семи однорогий взял его за — неудивительно — холодную руку. Они шли вместе. Потом, поднявшись, юноши завернули в длинный коридор: рассматривали картины, заходили на балконы и террасы, пока не добрели до спальни Бозацу. Тари-чан на пару секунд завис у двери и отворил ее: вновь обычная просторная комната в светлых тонах с расписанными золотыми звездными картами стенами, высокий потолок и такая же высокая, забитая книгами полка справа, слева была огромная кровать и письменный стол. Стеклянные двери на террасу распахнулись от нежного ветерка, заигравшего в длинных локонах друга. Тарине вдохнул мглу полной грудью. Бозацу отпустил его, оставшись у двери. Тот сел на кровать. Его широкий взгляд бежал вверх по книжной полке, словно в голову заново вшивалось все забытое. Чем выше, тем больше принц опускался спиной на постель. На него будто накатила слабость — до сына Первого доносилось только тяжелое дыхание. Тогда по старинке. Бозацу закинул трубку в карманное измерение и подошел к полке: — Что почитаем? Дракону с трудом давались слова, но он старался, как мог: — Может, появилось что-нибудь интересное за время моего отсутствия? Коллекция должна пополняться. — И то верно, — ободрительно поддержал он и оторвал взор от книги о Джогане, их первой книге. — Есть кое-что на примете, — Тари принял сидячее положение и предвкушающие промычал. — Читаешь ты. — Лады, — его раздраженность вызвала у Бозацу маленькую улыбку. С восьмой полки он подхватил тонкую красную книжечку, развернувшись, протянул ее товарищу и лег рядом, заложив ладони под затылок. Парень одним глазом следил за реакцией Тарине: — Не бей меня, договорились? — Ничего не обещаю, — буркнул принц, открыв книгу. — Это что?.. «Мемуары Хоши-химе». Кто это? — Вообще-то моя мама. Плечи друга расправились, и он резко повернулся к нему. Похоже, силы вернулись. — Ты... уверен? — А ты почему не уверен? Хочу услышать все это из твоих уст. Он сам не читал, ибо хотел отложить до особого момента. И такой настал. Бозацу встретился с теплым, излучающим благодарность взором и, пребывая в полнейшем блаженстве, закрыл глаза. Слушая тихий шепот низкого тембра, приобретшего взрослость, он пришел к выводу, что счастье не покидало его на год, а юноша просто... потерял это согревающее ощущение под толщей воображаемого одиночества. Да что там? Они никогда не разлучались... ...и никто их не разлучит.

there's a room where the light won't find you holding hands while the walls come tumbling down when they do I'll be right behind you

***

«В общем, ты поняла — смышленая же девушка Крепко-крепко обнимаю и целую С любовью, папа» Вот и все. Ко-о-онец. Кагуя прошлась подушечками пальцев по черным буквам, надеясь хотя бы в последний почувствовать связь. Связь с чертовыми буквами. ...с буквами. Бредовые сантименты. Она встала, с угрозой взглянув в чернеющее, гремящее вдали небо, — оно более не подчиняется одному единственному Ооцуцки, оно и будет скорбеть и мстить, а они... пойдут дальше сами. Принцесса сожгла письмо в ладони, навсегда запомнив содержание, и, вынырнув из портала на гравийную дорожку, уверенной походкой двинулась вдоль озера. До заката осталось совсем немного — следует вернуться домой до того, как произойдет какое-нибудь происшествие. Хвала Богам, Урашики и Момо вроде решили все еще утром. — Здравствуй. Блеск. Когда этот паршивый день уже закончится... Девушка остановилась, с усталым вздохом развернувшись к коллеге: — Не ожидала увидеть тебя тут, — они поклонились друг другу, и Кагуя бесцветно продолжила: — Я... соболезную. Ишшики едва удивленно вскинул бровь: — Зачем? — В плане? — это «зачем?» прозвучало с какой-то подозрительной решимостью. — Зачем соболезнуешь, если мы ничего не выяснили? Она повторно вздохнула. — И ты туда же. — Да. Как хорошо, что сын Шодайме-самы понятливый. — Я запрещаю тебе втягивать Момо, — охладела девушка. — Он это и задумал, — Ишшики не защищает его, а... снова щеголяет принципиальностью. Он собрался искать Наместников — он обязательно добьется своего. — Момошики убедит Урашики. Не сомневайся. Осталась ты. Похоже, юноша не подозревает, что Урашики давно на ее стороне. Его ждет разочарование. — На меня даже не надейся. Я не буду тратить время впустую. Аж за городом, словно вместо ответа, грянул гром. Соклановец отвел пустой взор в озеро и спокойно изрек: — Я очень рад, что ты стремишься уберечь их. Достойный поступок. Кагуя сразу закрепила собственную правоту: — Одного лишь проблеска боли в их глазах хватит, чтобы я кому-нибудь да проломила череп. — Ты заговорила словами Нидайме-самы... — Это плохо? — Это отлично, — уголок его губ слегка приподнялся. Сейчас что-то метнет. И принцесса не прогадала: — Но... ты забываешь о свободе выбора, что предоставлял он. Ишшики, как всегда, знает, о чем говорит: в перепалку с ним вступит только идиот или кто-нибудь из ее братьев. В итоге, споры длятся годами, то затухая, то возобновляясь. Между ними спора нет. Вероятно, есть негласные знаки противостояния, однако они склонны к понимаю друг друга и мирному содействию...

***

...мирному содействию. Да. Именно к нему. Лучшим выходом будет закончить бой одним ходом. Ишшики ничего не успеет сделать. Она наконец-то выбрала. После столетий мучительных сомнений и метаний из стороны в сторону она знает, что хочет делать дальше, развеяв красные облака главной битвы ее жизни, в которой она одержит победу. Разрушать этот молодой мир нет смысла, особенно ради «праведной» миссии, ради тех, кому она ничего не обязана. — Ты... обезумела, — на выдохе сипло произнес Ишшики, стоящий перед ней на коленях. Из его — не его — правого глаза сочилась кровь. Он точно не ожидал таких нагрузок, а уж тем более того, что проиграет. Кагуя подняла кончиками черных когтей его подбородок, чуть наклонилась и кратко ответила: — Я прозрела.

«Наверное, желаю найти путь. Все равно, связан он с кланом или нет»

so glad we've almost made it so sad they had to fade it everybody wants to rule the world — Everybody Wants To Rule The World - Tears for Fears/Lorde