***
«я облажался везде, где только можно. лишь я так могу я покинул тебя... на этот раз по-настоящему. необратимо. навсегда. со мной должны уйти твои невзгоды и печали, ведь ты освобождаешься и наконец-то можешь сбросить мои оковы. может быть, твой восхитительный ум протестует против того, что написано, но потом ты поймешь, насколько легко тебе без меня абсолютно все годы нашего знакомства я вел себя, как последняя сука, всячески мучая тебя, да вот только... ты, дурак, не покидал меня. и даже не хотел. сколько бы раз я не отстранял тебя, ты все так же ждал меня назад с распростертыми объятиями, отказ от которых отравлял. я так***
Тарине скептически сощурился, исподлобья глядя на Шодайме: — Дурной, что ли? Бозацу, глубоко вздохнув, на секунду посмотрел вверх: думал, как убедить друга не идти с ним. — Слушай, это — храм Такамимусби-самы. Он мой пред— — Он наш предок, — строго поправил Дракон. Юноши стояли в полутьме огромной, на удивление, теплой пещеры, посередине которой в очень высоком потолке зияла дыра: свет из нее падал прямо на маленькое блестящее озерцо в низине. Почему-то тут не царила атмосфера зыбкого страха, как в храме Камимусби: полутьма навеивала тайну и лишь побуждала побыстрее зайти в храм Такамимусби. Похожие ощущения сын Второго испытывал, когда застревал на очах товарища. Святилище второго из Цоокасаншин находилось на пограничной планете территорий Ооцуцки и Йорунотайо — она, фактически, ничейная: здесь жили и представители клана восьмиконечной звезды, и солнечники, периодически бьющиеся друг с другом. Бозацу и Тари специально назначили встречу, предложенную четыре месяца назад на Совете, именно тут, так как им нужен был весомый повод, дабы прикрыть настоящую цель поездки. Конечно, встреча с оппонентами важна и не менее интересна: они должны наконец-то познакомиться с главой Йорунотайо. Примечательно то, что Ооцуцки знают многих из их королевской семьи, — побоище не лучшее место для новых знакомств, — однако не предводителя. Прошлый главарь солнечников — Яминаши-сама — бесследно пропал во время потасовки с Наместниками, когда погиб Хаттошики-доно. Отец мог бы прояснить ситуацию, но он отказался давать какие-либо показания, аргументируя это тем, что Император и так все видел. В общем, родитель в своем репертуаре. У господина Яминаши было семеро детей, из которых до наших дней дожило только четверо: старшие — близнецы Хеншу и Нару, его любимая дочь Тайонаши и младший сын Хикаринаши, заключивший сделку с отступниками. Скорее всего, пост занял солидный и решительный Нару, однако никаких заявлений о новом Почестном Регенте от них не поступало. Может, они хотят раскрыть карты при выходе в свет? Прекрасный ход. Наместник повторно вздохнул, думая, как обмануть настойчивость принца. — Тари-чан, тебе не за чем нервничать! Такамимусби-сама — самый добрый и снисходительный из богов. Обещаю, что не буду нервировать его. — Ты нервируешь меня. Однорогий юноша блеснул очаровательной, скромной улыбкой, мол ничего не поделаешь. Паразит. — Одна нога здесь — другая там, — выдал он и повернулся к скале, где было выгравировано две арки: первая, с колесом Дхармы, для входа в храм, вторая, с гербом Ооцуцки, для выхода. — Постараюсь вернуться до заседания. Они шастали по храму Камимусби неделю, а до собрания десять дней... — Я иду с тобой, — твердо молвил Тари и рукой развернул товарища к себе, строго сцепившись с особенными во всех смыслах васильковыми в полутьме глазами, в которых не плескалось ничего, кроме ласки с легкой примесью укора. Будто на ребенка смотрит. — Если тебе так будет спокойнее... — да его ничего не успокоит! — ...обнимешь на прощание?.. Оу... это было... более чем неожиданно. Отчего-то зубы свело, и Тарине, убрав руку с плеча Первого, процедил: — Шуруй один, если тебе нужно, деревенщина! Бозацу ничуть не обижено кратко рассмеялся и все равно раскинул руки в приглашающем жесте. Возможно, друг прав: исследовать храм без балласта будет в стократ быстрее. Он проявляет искреннюю заботу и не хочет, чтобы длинноволосый вновь травмировался, — после похода в храм Камимусби оказалось, что Шодай откуда-то прознал о мясорубке, через которую пропустил себя юноша... Они не обсуждали это, но мысленные реплики друг друга заставляли их стыдливо отводить взгляды, если они сидели вместе, и разбегаться в раздумьях кто куда. Прошло слишком мало времени... Тари не мог произнести и словечка о той ситуации даже самому себе перед зеркалом, а Бозацу вечно замыкался на собственном бессилии: описать то кошмарное состояние вслух было ужасно сложно. Они оба остро чувствовали, что им жизненно необходимо обсудить все произошедшее в святилище, но как только кто-то набирался смелости, у каждого словно отсыхал язык, обдуманные фразы забывались... Поэтому разговор отложен на неопределенный срок, хоть затягивать нельзя: душа Бозацу снова переполнится гноем, чего допускать категорически нельзя. Шодайме, обыденно расслабленно опустив веки, покачал головой и опять повернулся к скале в готовности отворять храм. Это может быть, блять, последний раз, когда они видятся, когда охотник может ощутить его... Почему-то дрожащие пальцы невольно легли меж лопаток широкой спины. — Хочешь что-то сказать — давай сейчас, — воин не обернулся: пробовал открыть дверь глазами. В горле пряталось столько слов, однако Тарине точно разучился говорить. Черт, вечно в самый неподходящий момент у него ступор... и рука не отлипала от господина Первого. Внезапно в очертании прохода начали разъезжаться каменные двери. Бозацу, как всегда, мастак. — Тари-чан, я выйду здесь же из соседнего прохода, — он указал на арку рядом и просиял ему через плечо. — «Тари-чан», «Тари-чан»! — забрав руку, со всей язвительностью передразнил Дракон. Он терпеть не мог эту «защитную реакцию» — лучше бы нормально попрощался... — Иди уже! — Не скучай... и не волнуйся. Связь проверяй под вечер, — полуигриво бросил друг и вошел в черный тоннель — двери закрылись почти сразу. И снова он один. Даже угасающая за завесой храма энергия не напоминала о связанности. Родная чакра пропадет глубоко в святилище, а принц так и останется тут... выжидающе пялиться в стену. Неизвестно, какие твари обитают в храме и что Бозацу там найдет. Он, конечно, смекалистый и предприимчивый, но все эти восхитительные качества могут не помочь против не менее гениального Такамимусби-самы. По идее, бог должен узнать в Шодайме посланника Нуши-самы хотя бы по сережке, не говоря уже про очи. Если Такамимусби и правда мудрый, то Бозацу придет целехоньким. В противном случае весь божественный мир содрогнется под одним унижающим взглядом претендента в сильнейшего среди живых и мертвых. Главное не погрязнуть в собственных мыслях — значит, нужно заняться делом. Так как они на планете, где есть солнечники, то здесь большая концентрация антиматерии, — Тарине как раз намеревался научиться управляться с ней. Вообще для начала неплохо было бы понять ее... Книги книгами, а практика — совсем другое. Класс техник Аменотокотачи-но ками особенно сложен в освоении для Ооцуцки, потому что они пользуются барионной материей — корневым материалом Вселенной, которую использовали Цоокасаншин. Антиматерия может образовываться в естественных условиях: например, в космосе при столкновении первичных лучей (1) и любого вещества; рядом с пульсарами и ядрами галактик, но генерировать можно и в теле, как делают Йорунотайо. Впервые собирать и использовать ее предложили боги Аменотокотачи и ее муж Тоёкумоно — они и придумали способы создания антиэнергии в теле. Тенкецу необходимо очистить от обычной чакры, постепенно замещая ее заранее взятой извне антиматерией, — сей метод неудобен тем, что все нужно делать медленно и аккуратно, отключая каждую точку чакры и наполняя ее так, чтобы обычная материя и антиматерия не столкнулись, иначе Тенкецу разрушится, а если у существа нет регенерации, то это — травма или смерть. Вдобавок чакра сына Нидайме проблемная: она сливается с окружением и самопроизвольно выходит из Тари, фильтруя и усиливая энергию вокруг, и впитывается обратно. Тело юноши, по сути, полностью состоит из чакры — на обработку каждой клетки уйдет очень много сил и времени, и даже при фокусировке чакры Ринне Шаринганом и Риннеганом есть риск наделать ошибок. Потому второй вариант ему нравится больше. Этому способу учился Бозацу и достиг некоторых успехов, научившись создавать в себе стабильный уровень антиматерии, но пока что не мог выпускать ее и преобразовывать в техники. Вторым способом пользуются сами солнечники, ведь они не рождаются с антиматерией, ибо ее очень мало в измерении, однако миллиарды лет эволюции сделали их предрасположенными к автоматической генерации антиэнергии внутри себя. Из-за постоянной наполненности Тенкецу антиматерией они затрудняются использовать обычную чакру настолько, насколько Ооцуцки — антиматерию. Им даже Стихии не подчиняются. Второй способ заключается в том, что частицы внутри Тенкецу надо разогнать и сделать так, чтобы они непрерывно сталкивались, — тогда начнут образовываться античастицы, которые точки чакры будут воспринимать уже как родные, но Тари вообще не понимал, как это делать. Друг говорил, что он просто ускорял потоки энергии в себе, стараясь концентрироваться на той, что циркулирует в Тенкецу, а далее, как и во многих техниках, дело за воображением: представляешь любое столкновение, и вот — в твоих жилах антиматерия. До какого предела желательно разгонять чакру, нужно почувствовать; готовность точек чакры воспринимать и держать в себе новую «чакру», нужно почувствовать; как не устроить столкновение обычных частиц и противоположных, тоже, черт побери, нужно почувствовать. В практиках Аменотокотачи-но ками необходимо все чувствовать — чуть ли не каждый атом в теле. А если он ненароком столкнет антиматерию и барионную? И со сверхбыстрой регенерацией как-то стремно... А-а-а! Чего бояться?! Он владелец самых опасных и малоизученных очей во Вселенной и не может исполнять техники, последствия которой с легкостью исправятся, впервые спасибо генетике? Разрази его гром, если к прибытию Бозацу он не научится хотя бы задерживать антиматерию в теле. За работу! Дракон заставит всех пораскрывать рты!.. В очередной раз... Вечером в пещере стало совсем темно, плюс, сейчас такой сезон, что у этой планетки небе чуть ли ни звезды... и спутников нет. Хм, может, сделать им луну? Или сразу несколько? Это быстро... Он просидел у озера целый день, медитируя в попытке мысленно нащупать все точки чакры, чтобы понимать, где концентрировать энергию. Одно дело — знать их анатомическое расположение, а другое — полностью ощущать внутри себя. Это как пробовать управлять внутренними органами. А ведь Тари еще не подошел к самому вкусному... Юноша встал и еле разогнул спину: каждый позвонок, казалось, с хрустом встал на место; ноги затекли, в животе неприятно урчало — голод усиливался тревогой за товарища. Первый-сама обещал вечерком нагрянуть теплом в его мысли, но... в голове стоял сырой туман. Принц останется в этой пещере, пока Шодай не вернется, однако неплохо было бы размяться. М-да, прошлая прогулка по пещерам увенчалась полной хренью... Хотя это — владения Такамимусби, поэтому злых призраков прошлого здесь не должно быть... наверное. Тарине ковылял по тоннелям и разным залам. Черные острые скалы нравились ему больше полированных стен в храме Камимусби. Притом тут гуляет приятный холодок. Перелезая камни заваленного входа в новый, залитый мраком зал, до него донеслись шорохи и чьи-то мерные выдохи — сын Второго не один. Он быстро пригнулся за высоким камнем, активировал Ринне Шаринган и спрятал фон своей чакры в иное измерение. Его могли спалить раньше, но маловероятно. Охотник закрыл рукой третий глаз: слишком ярко светится. Он осторожно выглянул из-за камня, пытаясь найти незнакомца напряженными Бьякуганами. Существо испускало антиматерию, следовательно, тут солнечник. В нос ударил сладковатый древесный аромат... пачули, что ли?.. Взгляд упал на подножие невысокой скалы через десять метров: там лежала половинка зеленого яблока — из него торчало три бамбуковые соломинки с благовониями (2). Кто-то имеет очень изысканную, педантичную натуру, если вдается в такие формальности и проводит старые, вроде бы никому не нужные ритуалы... ...и этот кто-то выполнял довольно сложную связку из традиционного ушу. Небось монах. Плавные, уверенные руки и медленно изгибающееся тело приковывали все внимание. Стойки выполнялись, твою мать, идеально, каждое движение — будь то взмах кистью или широкий выпад ногой — гармонично перетекало в следующее. Незнакомца точно трогали духи, а тот беспрекословно поддавался им, позволяя направлять свой черный силуэт. Во имя Восьми Богов, почему Бозацу никогда не занимается ушу при нем?.. Прелестно же! Незнакомец резко взмахнул руками в стороны и... ...через несколько секунд Тари перестал что-либо видеть, по телу прокатилась волна непривычно острой боли. Он не смог сдержать жалкого вскрика и повалился на колени, не понимая, что произошло. — Боги, что с Вами?! — встревоженный вопрос сильного, немного тонкого, как будто не до конца сломавшегося голоса заставил закрыть лицо руками. Блять, Ринне Шаринган вырубился — фон чакры вылился сюда. Осторожное прикосновение чуть выше правой лопатки еще сильнее напрягло, и он дернул плечом — намек тут же был понят. Солнечник опустился на корточки напротив: — Ради всего святого, простите! Наверное, Вас ранила антиматерия! — так это был выброс антиматерии... настолько интенсивный, что вытолкнул чакру?.. — Только не умирайте! — охотнику впервые попался Йорунотайо, который не хочет завалить его. Вероятно, этот чудак местный и не воин... а еще ему похер на их принадлежность к разным кланам. — Не молчите! — тусклая строгость вплелась в беспокойный тон. Приходя в себя, принц сдавленно ответил: — Зрение пропало. Жить буду. Незнакомец как-то гневно цыкнул, однако все равно говорил учтиво: — Вы Ооцуцки и, видимо, случайно затянули антиматерию в себя, и эффект от ее смешения с Вашей чакрой отразился на глазах, — он пристыжено остановился и опять затараторил: — Простите, я не нарочно! Я не знал, что Вы зде— Тари-чан поднял раскрытую ладонь: — Успокойтесь. Вы ни в чем не виноваты. Будьте уверены, я восстановлюсь. — А если аннигиляция уничтожила Ваши глазные нервы? — паникер... — Не переживайте: справлюсь. — У Вас хорошая регенерация?.. — М-м-м, можно и так выразиться. — Тогда я обязан проследить за Вами... как Вас?.. Они не знакомы... из разных кланов... И в данном положении юноша не может быть уверен в солнечнике, ибо не видит его. Единоверным решением будет... — ...Дракон. — Просто «Дракон»? Без этих ваших «-шики» и другого? У Ооцуцки обычно красивые, звучные имена, а Вас будто обделили, — да, «обделили» не то слово... — Извините за мой неуместный комментарий — Вам и так плохо из-за меня... Я Йорунаши, кстати. Дабы смягчить тревогу солнечника, сын Второго кинул встречный подкол: — Йорунаши Йорунотайо? Ваших родителей тоже фантазия не балует. Слух зацепил тихий, слегка задыхающийся смех — он что, прикрывает рот ладонью?.. — Приятно познакомиться, Дракон, — донеслось уже сверху. Сенсоры оповещали, что ему протянули руку. Сомнения сковывали юношу всего пару мгновений, прежде чем он взялся за чужую широкую ладонь и, удивившись очень крепкой и надежной хватке, поднялся на ноги. — Взаимно, Йорунаши. Они провели вместе всю ночь, ибо новый знакомый отказывался покидать охотника: он готов был постоянно крутиться вокруг Тари, время от времени извинялся, винил себя за неосмотрительность и придумывал варианты излечения. Иногда до смешного абсурдные. Ооцуцки был прав: Йорунаши жил на окраине столицы, где должна произойти встреча представителей двух кланов. Родился в семье простых торговцев, братьев и сестер нет. Отец умер совсем недавно. Оказалось, этот юноша его одногодка и тоже регулярно ищет приключения на свою задницу, потому ошивается по пещерам в поисках древних сокровищ и храмов. Он поведал, что не раз пытался вскрыть дверь святилища, куда вошел Шодай, но, естественно, у него ничего не получилось. Зато знает, что внутри храмовой горы, как свои пять пальцев. На следующее утро Йорунотайо вывел его к речке. — Вы из королевских, так что сделайте костер. Заранее спасибо, — весело скомандовал солнечник, а сам направился по камням к бурлящей речке. Окей, раскусил, словно Доку-химе. Ничего страшного. Тарине недовольно насупился, ибо не мог детально рассмотреть нового знакомого, — видел лишь кривой, слегка пугающий мощью фон антиматерии и отчасти наполненную стандартной чакрой сеть Тенкецу, которая обычно у их расы забита противоположной энергией. Откуда в нем чакра? Еще и гудит на определенной частоте, что весьма неприятно. Неплохо бы научиться игнорировать посторонние частоты. По идее, у Йорунаши должна быть темно-серая кожа, белые волосы, серебристые глаза и черные, отполированные рога... но Тари-чан, черт возьми, ослеп и хер лицезрит обладателя прекрасного властного голоса, — этот юноша был бы отличным оратором. Принц разобрался, что с ним случилось. Из-за привычки его чакры брать все из внешней среды и фильтровать в теле антиматерия попала в тело вместе с энергией извне: произошло частичное повреждение некоторых точек чакры и прекратилась генерация чакр Бьякугана, Риннегана и Ринне Шарингана... Джоган пока не пробовал включать — испытает, когда останется один, но, скорее всего, Чистый глаз восстановился быстрее всех, либо он вообще не отрубался, потому что достаточно автономен. Длинноволосый устроился на небольшой площадке, вырастил деревце, поломал его на дрова и разжег огонь — после ночи в сырых лабиринтах погреться самое то. Солнечник перекричал шум бегущей воды: — Значит у Вашего друга получилось открыть храм? Видимо, он гений! — Трудно не согласиться. Он самый умный из всех, кого я знаю. — Вы заинтриговали меня. Обязательно хочу с ним познакомиться... если у него получится выбраться, конечно, — м-да, Йорунаши смотрит правде в глаза... Тари не очень хотел слышать то, что осознавал с начала, однако старался отодвигать пессимизм на второй план. — Как думаете, он попал туда надолго? — Не представляю, — поежился юноша и приставил ладони к огню. — Пообещал уложиться в неделю. — Тогда я буду следить за Вами, пока он не вернется. Вдобавок я напортачил с Вашим здоровьем, что... очень беспокоит меня, — он сожалеет от всего сердца и не может помочь... как Бозацу когда-то. Уместно будет подбодрить: — Я не против компании. И опять же: не утруждайтесь! Я и не такие травмы получал. — Вас когда-то ранили антиматерией настолько, что пропадало зрение?.. — сразу вставил Йорунотайо. В том и проблема, что это впервые. Охотник принял поражение: — Не-а... У меня есть опыт битвы с солнечниками, но мы обычно не используем барионные техники против антиматерии, дабы не раздолбать Вселенную. Поэтому я не сталкивался с антиматерией так близко. — Эти правила спасают триллионы жизней... — И существа все равно гибнут... — Дракона будто заклинило на пару минут, однако он самостоятельно одолел оцепенение: — Что Вы собираетесь делать? — Ловить рыбу, что еще? Я же Вас на свет не только ради прогулки выволок, — точно, он и забыл про потребность в пище... — И Вы были мертвецки бледны, а на солнышке похорошели. — Это — мой обычный цвет кожи, и я всегда хорош, — гордо хмыкнув, задрал подбородок юноша и не сдержал маленькой улыбки, когда новый знакомый от души расхохотался. Йорунаши подошел к низкому дереву с лозами, похожему на иву, отломал длинную прямую ветку и вырвал одну лозу. Он подобрал небольшой камешек в качестве утяжелителя и попросил смастерить хотя бы иголочку. Его ни разу в жизни не просили пользоваться Металлом... Для существа, которое любит практиковать лишь Молнию и Мокутон, непривычно применять что-нибудь другое. Естественно, одна маленькая иголочка породила в голове тучи идей: от простого создания физических оружий во время боя до контроля чужой крови в смешении со Стихией Воды. Прошло немного времени, и наверняка довольный собой Йорунотайо приволок наполненную рыбой сеть из лоз, сплетенную только потому что он чуть не заснул, наблюдая за удочкой. — Да Вы кормилец семьи, — скрывая восхищение, фыркнул Тарине. Насчитал восемь рыб. — Мы с матушкой делим обязанности поровну, — он воспринял вскользь кинутую реплику серьезно. — Я не могу себе позволить, чтобы она приходила домой уставшая. — Должно быть... хорошая у Вас мама, — во имя Восьми Богов, лишь бы вновь не провалиться в воспоминания... — Такую женщину не сыщешь ни в одном уголке всех измерений! — радостно заверил юноша. — Вы готовить умеете? Неужели он уловил, что Тари скатывается в пропасть наихудшего отдела памяти?.. — Не сгожусь для дворцового повара, но пожарить рыбу сумею. Даже без глаз, — неловко почесал затылок Дракон. Отчего перенятые от друга жесты начали проявляться именно сейчас?.. — Между прочим, что за рыба?.. — Думаю, карпы... — Йорунаши рвано вздохнул. — Я не очень разбираюсь. Назрел скептический вопрос: — Регулярно рыбачите и не разбираетесь?.. — В городском озере и в водоемах на окраине водится, в основном, лосось и растут мидии всякие. По правде говоря, здесь ловил впервые. Может, тут живут карпы, ибо рядом храм? — А карпы, случаем, не цветные? — лучше спросить, чем есть священных рыб. — Я бы отличил кои от обычных (3) — в сетке только последние. Есть можно, — чего стоило ожидать от того, кто ставит яблоко с благовониями перед тренировкой? Ладно, нужно приступать к готовке. Принц направил чакру в окружение, чтобы появился более детальный обзор, — одних рыб мало. Решив защитить очи, из-под ярко-белого хаори с серебристыми жасминами он вынул широкий черный пояс от кимоно и завязал им глаза. Когда он начал жарить рыбу, Йорунаши подметил: — С этой повязкой Вы поразительно похожи на Его Высочество господина Нидайме Митеширо-саму, — тьфу, кто-то и вправду говорит о нем с такой степенью уважения? Он не горел желанием развивать тему, но солнечник не знает обо всех тонкостях, — не стоит грубить. — Чушь. Мы разные, как день и ночь. А Вы когда-нибудь встречались со Вторым Наместником? — Да! — как у этого существа не скачет настроение?.. Стабильно позитивное, а Тари сидит с кислой миной. В чем секрет? — Видел его издалека. Мне было, уф-ф-ф, семь или восемь. Хм, да отец и тут успел побывать. — Понравился, что Вы его запомнили?.. — Он красавчик, но не в моем вкусе. Слишком... слащавый, что ли?.. А когда разозлится вся эта «слащавость» пропадает, и он становится похож на бешеного демона. Родитель — отличный пример того, что внешность обманчива... и здесь Тари-чан пошел в него. — Слащавый трусливый старик с шизой... — протянул себе под нос охотник и передал главному добытчику еды первую рыбину на деревянной шпажке. — Простите, что без специй и прочего. Наверное, она будет такой пресной, что Вы даже не сможете продержать маленький кусочек на языке дольше трех секунд. Новый знакомый залился смехом, который был звонче, чем вчера вечером, однако он явно снова закрыл рот ладонью, — зачем? Вроде замечательный мелодичный смех... Тари повернулся к нему и на мгновение задумчиво поджал губы: поперек горла встал неуместный, премерзкий вопрос. Обычно он с легкостью совал свой аккуратный нос в личное, но сейчас любимая бестактность точно выключилась с глазами. — Я обожаю вкусно поесть, однако и обыкновенной жареной рыбой не пренебрегу, — с явной благодарностью проговорил он и принялся уплетать рыбу. Йорунаши-то не брезгует, а вот отпрыск Наместника не отказался бы от палочек и тарелки... И без приправ было действительно ужасно. Восьмые сутки подряд Бозацу не выходил на связь. Обещал же... Его чакра более не плыла в нескольких плоскостях сразу... словно под лед провалился. На протяжении дня Тарине мог несколько раз впадать чуть ли не в обморочное состояние, потому что из груди в голову поднималось распирающее беспокойство. Юноша мог банально попасть в водоворот липких мыслей о том, что будет, когда он разнесет храм, и что там найдет, и просто сидеть, втыкая в пейзаж возле речки либо в стену пещеры, — не принципиально, ибо он до сих пор слеп. Правда... работал лишь Джоган — эти бесящие глаза будто сами по себе, отдельно от него. Чистый глаз питается и антиматерией — фантастика. На самом деле, удивляться нечему: божественные дарования работали даже в Нулевом измерении. Конечно, его фатальное неумение прятать эмоции отражалось и на бедняге Йорунаши — ему на голову свалилось капризное, брызжуще безжалостным сарказмом существо. Дракон чувствовал себя законченным эгоистом — не следовало тревожить своими нескончаемыми всплесками паники и противной неуверенности и без того напряженного солнечника. Кстати, новый знакомый реально достоин называться солнечником... именно от слова солнце. Удивительно, как подобного смельчака не задавили серые будни... Он такой яркий и громкий, будто целая толпа, к которым в Тари с детских лет жила глубокая неприязнь, однако эффект веселой толпы Йорунотайо отчего-то вызывал лишь острое желание присоединиться к обсуждению какой-то бредятины а-ля разновидностей соусов для креветок, а потом перескочить на нюансы теории чакры или политического устройства клана Ооцуцки до эпохи Рассвета, когда «двуцарье», придуманное Аменомихоко и Аменомороками, непонятно зачем и почему сменилось на наместническую систему во главе с Императором. Йорунаши бесспорно помогал справиться с гнетущими мыслями, повисшими над охотником грозовой тучей, но этого мало... Каким бы он не был хорошим, удручающее состояние Тари-чана особо не менялось. А ведь до заседания осталось всего ничего... Что говорить в случае пропажи господина Первого? «Мы решили нагрянуть в храм Такамимусби. Бозацу-доно пошел сам и не вернулся»? Никко, Кудокутен и Император живьем его сожрут! Он дал себе обещание не думать о плохом... Провалено. Сеанс бесцельных попыток пробурить дверь святилища пустым взором закончил пришедший из города солнечник: — Как у Вас дела? — Стабильно никак, — а еще он обещал себе пестро не язвить при юноше. Тоже провалено. Обещания и вправду не его конек. — О Боги, простите меня... — приглушенно извинился принц, спрятав лицо в ладонях. — Не грузитесь. Я, может, и не до конца понимаю, что творится у Вас внутри, однако прошу: верьте в него, — ха, пытается... — Вы с превеликим восхищением описывали его силу, что даже я проникся тем мужеством. Ваш друг найдет выход — вот увидите, — Йорунотайо опустился рядом и протянул ему что-то очень вкусно пахнущее: — Матушка приготовила лосось с луком — не мог не поделиться. Без доброты и внимания этого чудака сын Нидайме уже бы загнулся. Восемь дней, как новый знакомый носит сюда еду из дома. Его мама — отличный кулинар, хоть Йорунаши частенько упоминал, что отец готовил блюда в стократ вкуснее. Нужно отдать юноше должное: как ему удается постоянно придумывать отмазки, сбегая на целый день, а иногда и на ночь? Раньше Тарине не пропадал днями в полях за стенами поместья, ибо родители могли сурово наказать, — наказания игнорировались, если они не мамины. Сравнивать шестилетнего мальчонку и девятнадцатилетнего разумного солнечника немного глупо... Наверное, длинноволосый просто отвлекается на сравнения с детством, дабы избежать вскрытия воспоминаний, когда он поселился в столичном дворце... и в кое-чьем сердце. Дракон ужинал, почему-то едва сдерживая слезы и периодически тяжело вздыхая. Это уже не «стабильно никак», а в максимальной степени хреово. Некоторые заедают стресс, а ему, как назло, не помогает. Может, это эффект проклятия Камимусби? Тогда почему он проявился сейчас? И что произошло с Бозацу, что сердце так невыносимо ноет?! Спешно отложив еду, Тари подполз к скале, прислонился к ней кончиками пальцев, пытаясь услышать хоть что-то, но... как и в прошлые разы, за дверью ледяная, мертвая тьма. Лоб неосторожно упал на шершавую каменную стену. Необходимо остыть. Башка кипит. — Дракон, Вы хороши в скалолазании? Что?.. — М-м-м, ну-у-у, — он повернулся к солнечнику, хмурясь в раздумьях, — наверное?.. Йорунаши встал и с неясным азартом кинул: — За мной. Куда можно попереться накануне ночи, кроме как в город?.. Однако там нет возвышенностей... Облом — обычный парень-торговец каким-то образом защищает свои мысли, хотя то, что у принца барахлят сенсоры на нервной почве, более правдоподобно. Будем склоняться ко второй версии. Они молча брели по залам и тоннелям. Йорунаши не водил его сюда... И вправду идут в новое место? А, Тарине все равно ничего не увидит... Иронично, что именно с уходом Наместника буквально пропали все краски. Юноша без особых сложностей делал что-либо и свободно передвигался, направляя чакру в окружающую среду, а сенсоры давали обзор. По ночам и в отсутствие нового знакомого он включал Джоган, постепенно лечил глазные нервы, восстанавливал прилежащие к ним Тенкецу и старался возобновить ток энергии по ним. Пока получалось не очень... Но изменения были: глаза, в частности, Ринне Шаринган, перестали докучать регулярными болями. — Куда мы? — ему уже невтерпеж. Они завернули за угол: судя по всему, это — зал без потолка. Потому здесь свежий воздух. Солнечник закинул голову назад, смотря высоко вверх на стену, которая вся зацвела ветками вьющегося дерева. — Лезть сможете? — А Вы летать не умеете? Йорунаши с преувеличенным вздохом усмехнулся и покачал головой. — Попробуйте, — ему уже не нравится едва заметный перезвон игривости в зазывающем тоне... Из-за некомфортно ветерка он обнял себя: — Здесь какой-то подвох!.. — Нет, я серьезно: попробуйте. Жаль, не видит лица... Какое оно? Инстинктивный прилив чакры к голове заставил крепко сомкнуть веки — хорошо, что глаза под повязкой, а то у солнечника появились бы вопросы. Самопроизвольная активация Джогана?.. Давненько такого не было. После парочки профилактических вздохов, длинноволосый юноша обыденно оттолкнулся от земли, однако не ощутил легкости полета. Сделав еще несколько попыток, стало ясно, что гребаная гравитация работает здесь по-другому. Любят же Цоокасаншин эти фишки... — Дурачок, ой! Кхм, Вы не сможете изменить гравитацию! — победно заключил громкий Йорунотайо, и Тари насупился. — Боюсь, это подвластно лишь искусным воинам с Риннеганом и Джоганом. И то, думаю, нужны исключительные навыки управления пространством, дабы менять положение струн. ...и у охотника все это в наличии. — А антиматерией можно зацепить струны?.. — вдруг поинтересовался Дракон. За прошедшие дни он много чего узнал об основах Аменотокотачи-но ками, спасибо фантастически доброму солнечнику. — Не-а. Струны — по сути, сотканы из энергии, а антиматерия и есть энергия, то есть — часть струн. Единственный процесс, который связан с манипуляциями со струнами и антиматерией, — аннигиляция. Но это полное разрушение, чего нам не надо, — приподнято заключил он. Значит, класс Аменотокотачи-но ками на порядок ниже Хашшодо и Шитая... Йорунаши подошел к стене и начал лезть по веткам наверх — Тарине не отставал. Он испытывал некоторые неудобства, потому что веток много, а чакру нужно направлять во все, чтобы были варианты, за что схватиться и где поставить ногу. Юноши довольно быстро оказались наверху — пышные волосы тут же подхватил нежный ветерок, из-за чего они лезли в лицо, однако... его били не только собственные шелковые локоны. Неужто у него тоже?.. Недоумение бесконтрольно вылетело наружу: — У Вас длинные волосы?.. Новый знакомый на миг стушевался, крякнув: — Да, а что?.. — чужие волосы перестали щекотать щеки: он убрал их. — Простите! — Какого они цвета?.. — принц надеялся, что оттенки робости не очень заметны... — Вообще, они белые, но на солнце отливают серебром. — Красиво, должно быть... Эта реплика омрачила и солнечника: — В миллиардный раз прошу прощения... Непонятный гнев зажегся в сыне Наместника, и он схватил Йорунотайо за острые плечи: — Хватит извинений, Йорунаши! — хотелось видеть его глаза... — Что сделано, то сделано! — хотелось до зуда под кожей... — Если я сказал, что это пройдет, значит, это пройдет! — во имя Восьми Богов, нужно держаться! — Услышу, что извиняешься, я... Тари-чан не знал, что сказать... — Ты-ы-ы?.. — неуверенно продолжил новый знакомый. Он не дрожал, не вырывался — лишь сердцебиение участилось. Блять, он машинально перешел границы! Охотник отскочил от него, словно обжегся и сам начал сыпать извинениями, на что солнечник заливисто расхохотался, опять закрывая рот. Сквозь звонкий смех Йорунаши спросил: — Теперь мы окончательно перешли на «ты»? — Пожалуй... Тари терзала неловкость от того, что он позволил себе распускать руки. Хвала Небесам, новый знакомый не расценил сей недопустимый жест как угрозу, словно... сразу понял намерения. Существа с подобной чуткостью встречаются крайне редко... особенно оболтусу с Джоганом. Йорунаши — четвертый случай во всей жизни, когда ему по-настоящему повезло. Восемь дней. Им хватило восьми дней наедине... Стоял бы тут сейчас четырнадцатилетний парень в ободранной охотничьей робе, не поверил бы, что взрослая версия научилась принимать чужое беспокойство, не бояться общества, получать ответные эмоции и... доверять. Йорунотайо привел его на плоскую верхушку храмовой скалы. Здесь росло много всякой травы — можно было ходить босиком; ветер потихоньку успокаивался — конечно, не без вмешательства «повелителя стихий». Пусть Тари-чан не мог созерцать наверняка захватывающий ночной пейзаж, однако он пропускал через себя восторг солнечника: тот радовался, затаивая дыхание при каждом взгляде на черный купол, — острое желание включить Джоган и наконец-то рассмотреть его стало самым навязчивым в и так хаотичных мыслях. Чутье подсказывало, что Йорунаши исключительно прекрасен... или хотя бы маломальски симпатичен. Черт, он строит слишком много теорий! Побродив по скале, они уселись спина к спине, не опираясь друг на друга. Принц закутался в белое хаори и возвел слепой взор в небо: — Тебе не холодно? — Слегка, но это более приятный холод, — юноша шумно вдохнул свежий, покалывающий в носу холодком воздух. — Скоро морозный период, а сейчас те деньки, когда погода и не летняя, и не зимняя, как будто природа колеблется. Я люблю наблюдать, как она сомневается и рождает такие уникальные моменты. Он умеет разглядывать эту едва различимую грань сезонов. Какой же у него тонкий ум... Стоит полюбопытствовать, что Йорунотайо думает о небесах. Уняв бурю в груди, охотник приглушенно кинул: — Что там?.. Йорунаши не нужно было объяснять: — Небо черное, точно глаза залили смолой, только до мурашек приятной и пахнущей чистой свободой. Все звездочки на своем законном месте: они пытаются что-то сказать, однако говорить их никто не учил, — мимолетная ироничность заставила резко улыбнуться. Ну же, смелее! Не молчи — говори еще, пока Тари не растает. Солнечник повиновался безмолвной просьбе: — Мой народ верит, что великий Провидец спустится оттуда и примирит всех. У Ооцуцки не было приданий о «спасителях» — лишь предсказания богов. Йорунотайо чуть больше следовали общей Вселенской религии — многие очень набожны, что отпрыск Второго-самы считал глуповатым, но не осуждал. — А ты веришь?.. — Сказочка о Провидце, конечно, забавная, но я полагаюсь на мудрость руководителей народов. Если гипотетический спаситель и родится, то будет интересно посмотреть, чем он отличается от нас. Если его цель — обьединить нации, то он и вправду уже несильно отличается от нынешнего поколения: новый цвет клана восьмиконечной звезды считает банальный конфликт за территории и якобы «за принципы» туфтой; Тарине пока не знал, как насчет других солнечников, однако Йорунаши тоже не видел смысла тратить силы на борьбу с Ооцуцки, а на демонов у него зуб был... Видимо, дело в Хааторесу, с которым ему с Бозацу еще не посчастливилось встретиться: главарь демонов не идет на уступки и кроваво расправляется с теми, кто не относится к Они. Этот мужик вдобавок в высшей степени обозлен на клан Ооцуцки из-за отца: именно Митеширо предложил изгнать всех демонов в созданное им измерение Джигоку. Родителю надоело церемониться с «краснозадыми уебками», поэтому он даже без Джогана поставил зазнавшегося Хааторесу на место. Демоны не обладали достаточными знаниями и мощью, дабы сломать ограничения особенного измерения, — проще говоря, мир запечатан. Попасть к Они можно было только через пропасть с порталом неподалеку от Столицы Ооцуцки и аналогичной дыры на основной планете Йорунотайо. За почти шесть лет с момента изгнания группы демонов успели выбраться незамеченными из оврагов и занять парочку солнечных систем. Естественно, они продолжили терроризировать кланы. Отчего-то... тоже захотелось поговорить. — Я проклят, — безо всякого контекста бросил охотник. — Что?.. — Проклят настоящим проклятьем! — ему самому не понравилась преувеличенная гордость, случайно вложенная в слова... — И в чем оно заключается?.. — так, пока солнечник отвлекается на небо, беспокоится не будет. — Я прохожу через все страдания своего друга, чтобы разгрузить его душу. — Кому ты так не угодил?.. — Камимусби. Новый знакомый встрепенулся: — Третьей из Цоокасаншин? Да как ты вообще встретил ее? Неопределенно промычав, Тари промямлил: — Прогулки со мной не всегда заканчиваются хорошо... — «Прогулки»? Ты на прогулках обычно занимаешься воскрешением богов?.. — М-м-м, и да, и нет. По настроению, — легкомысленно ответил Дракон. Наверное, Йорунаши не может уловить логику. Прочистив горло, юноша, похоже, решил разобраться: — Твой друг... много мучается?.. Вопрос с двойным дном: сколько переживает Шодай, сколько переносит Тари-чан. — Да, но он мастерски прячет чувства, чтобы лишний раз, — длинноволосый показал кавычки, скорее, для самого себя, — не тревожить меня. — Этот друг смог войти в храм? — Ооцуцки промолчал, понимая, что солнечнику не требуется ответ. — А он знает о проклятье?.. — Не-а... И я не хочу, чтобы он знал, ибо попросту боюсь последствий... — Он может сделать что-то ужасное?.. Каково будет его изумление, если прознает, что скрывшийся в святилище товарищ имеет божественную силу?.. — Вероятно, даже больше, чем «ужасно», — флегматично фыркнул принц. — Изо дня в день мой интерес к персоне твоего друга только растет. — Поверь, оно того стоит. Вы обязательно поладите... если он выберется. — Эй, Дракон... — почти неслышно позвал Йорунтайо. — А в последнее время ты не ощущал его эмоций?.. — Ноль. Ничего. Пустота. Новый знакомый печально затих. Видимо, понимал, что не может помочь... — Я могу отвести тебя к моему дедушке: он спец по таким штукам. Что?.. Предложение застало его врасплох, отняв дар речи на несколько секунд. — Т-твой дедушка разбирается в механике техник Цоокасаншин? — Без понятия, но лучше посоветоваться с ним, ведь... ты можешь перегореть. — Я добровольно шел на это и готов умереть в чужих муках, — твердо заверил сын Нидайме. — Не повезет — так и быть, подохну. Солнечник горько цыкнул. Зря охотник брякнул последнее... Подобная белиберда обычно задевает. — Знаешь... — прервал тяжелую тишину Йорунаши. Захотел отвлечь? — Когда я смотрю туда, то душа рвется наружу, чтобы коснуться звезд... хоть разочек искупаться в их благословенном свете. Когда я смотрю туда, то сразу подкатывает желание плакать, ибо понимаю, что рад бы умереть там... — смело, как для сына обычных торговцев. — Почему-то среди звезд я вижу любовь. Представь, они в миллиардах световых лет друг от друга, но эти промежутки наполнены темнотой чувств и безграничной нежностью. Звезды живые, их влечет друг к другу, они погибают от одиночества и потому изливают свои эмоции, что мы неуважительно называем космосом. Иногда я задумываюсь, чувствуют ли они расстояния между собой?.. — расстояния, да?.. Тарине решительно оперся на чужую спину — теперь расстояния нет. По телу забегали мурашки — во всем виновато тепло Йорунотайо. И его аура, мягкая и осторожно окутывающая, напоминала того, кого Ооцуцки пытался выдворить из тяжелой головы. Внезапно мозг выдал дурную идею, которая создаст кучу неловкостей, однако попробовать стоит. Особенно, когда рядом существо с необыкновенным способом мышления. В сцепке с Бозацу это происходит постоянно на протяжении жизни, но что-то вроде эффекта духовного вместилища можно достичь и мозгоправными техниками несравненной Доку-химе: при изучении связи двух царевичей она создала множество приемов для Бьякугана и усовершенствовала свои способности. В итоге, все в плюсе. — Вот бы ты видел... — опять начинается... Не мешкая, Ооцуцки накрыл прохладными ладонями пальцы обеих рук солнечника, которыми последний опирался на траву. Йорунаши испустил отрывистый глубокий вздох, и... его макушка опустилась на левое плечо охотника — мерное дыхание приятно защекотало кожу под ухом. Тари слегка усилил хватку и, пряча лишнюю застенчивость, прошептал: — Расслабься и открой свои мысли. — Как скажешь... Он совершенно случайно коснулся другой души. Честно, это было незабываемо: вместо того, чтобы смотреть на небо глазами Йорунотайо, он будто бы... ласкал все, что бушевало внутри юноши, тихо вздыхающего у него на плече, словно зная, в каких глубинах копался охотник. Там не было боли, не было захлестывающего старого гнева и... душной черноты — только тучные размышления о том о сем и согревающие волны спонтанных ощущений. Он, черт возьми, не похож ни на одно создание, что принц встречал раньше... ...следует попросить Бозацу забрать его с собой в Столицу. И, вероятнее всего, товарищ будет против. Вспомнить хоть, как на одном из собраний Первый встрял в спор отпрыска Второго и равнодушно-надменно ответил боссу Кудо:— А ты не трогай мое.
...потому все и шугаются Бозацу: слишком непредсказуем и не выдает себя до последнего. Тарине перевернулся на бок, зажмурившись в попытке отогнать родной образ: даже в течение самостоятельного года в рядах охотников он не изнемогал так сильно... Эх, наверное, у него зависимость. Юноша принял сидячее положение — почему-то от темноты вокруг начало подташнивать. Может, надо было принять предложение Йорунаши ночевать в городе?.. Тари-чан просто не хотел беспокоить его маму своим раздражительным, паршивым нравом и уж тем более досаждать маленькой семье. Сегодня солнечник опять отказался уходить домой, сколько бы принц не приводил аргументов, почему спать в сырой пещере на холодном полу плохо. Сердце скрутилось от будоражащей мысли: если уж Йорунотайо остался здесь и спит, то можно... впервые взглянуть на него. Любопытство склоняет к занятным — и не только — поступкам. Его вполне могут сейчас раскрыть из-за неосторожности, что нежелательно, но... Тарине снова врал исключительному существу. Нездоровое хобби... Если новый знакомый увидит Джоган, то наверняка все поймет, и придется рассказывать... Выходит, уже пройденное преподносит бесполезные уроки, либо он глупый, как говорит Бозацу... который зачастую прав. Да, скорее, дело в том, что он пустоголовый. Наконец-то к юноше вернулась зрение, пусть от Джогана слегка болела голова, — потерпит. Все ради усмирения внутреннего урагана. Есть два варианта: или мальчишка, сующий свой носик везде, успокоится, или все станет еще хуже. Дракон обернулся к Йорунаши, мирно сопящему на боку, лицом к невысокой скале. Предательское волнение парализовало тело. Первое, во что вцепился изучающий взгляд, была спина. На изрезанной беловатыми шрамами светло-серой коже будто застыли морские волны, на самом деле, создаваемые ребрами и длинной прямой чередой позвонков. Шею закрывали немного пушащиеся, отливающие металлом на синеватом свету, густые белые локоны с легкими кудряшками на кончиках. Кровь превратилась в лед, когда Йорунотайо, так и не повернув лицо, полностью лег на живот, — у обоих кожу почему-то защипали мурашки. Принцу неоднократно говорили, что его взгляд равен настоящему прикосновению, и, похоже, это чистая правда. Блять, если он проснется, то Тари-чана можно хоронить. Пытливые очи самовольно двинулись к пояснице: внизу спины темно-бирюзовое кимоно наполовину прикрывало черное тату восьмиконечной звезды. Что за?.. Откуда? Не поверив увиденному, отпрыск Нидайме-самы тихо подполз к солнечнику. Внимание снова заострилось на волосах, закрывающих лицо, — пальцы сами двинулись к ним, однако он вовремя очнулся, вновь обратившись к интересной татуировке. Со всей осторожностью едва отодвинув ткань, охотник удостоверился, что это — символ клана Ооцуцки... выбитый на коже Йорунаши. Камимусби его раздери, нужно выведать, откуда она. Перед ним явно необычный экземпляр. Тари опять одернул себя: подушечки пальцев так и тянулись к тату. Какая-то магия. Ладно! Если уж получилось подобраться настолько близко, следует ловить момент. Дракон наклонился чуть вперед, пытаясь уловить хоть какие-нибудь черты. Было крайне неудобно: тень от камня мешала обзору, колени кололи камушки, юноша мог проснуться в любую секунду, и мешало доставучее желание коснуться. Вроде не любит, когда его трогают, а сам... В общем, виноват Йорунотайо! Что за эффект? Мурашки снова заставили поежится — та же реакция была и у спящего. Может, ему просто холодно?.. Негодующая совесть и скользкий страх взяли верх, и он хотел уже оставить свои ничтожные попытки, но его остановили случайно замеченные меж локонов на лице веснушки. Тари не почудилось: светло-серая кожа щеки была усеяна маленькими темными точками. Крайне редкое явление среди Ооцуцки — оказывается, и у солнечников они есть. Он, ужасно рискуя, нагнулся еще ниже, стараясь не дышать. Боги, пышные, как у него, черные ресницы; серебристую бровь рассекал тонкий шрам; на нижнем веке, прямо посередине под глазом черная точка — отличительный знак царской ветки Йорунотайо, как у королевских Ооцуцки точки на лбу... Перед ним кто-то из верхов, а не деревенский пацан. Это необязательно член главной семьи: у них тоже много двоюродных, троюродных и так далее, однако дикий интерес приказывал принцу немедленно разбудить его и расспросить. Тогда придется объяснять, каким образом он увидел... и окончательно вскрыть карты. Не-е-ет! Нельзя! Неизвестно, что Йорунаши подумает! Да, он запредельно добрый, вежливый и милый, но вдруг ему захочется... убить сына Второго?.. Или сдать своим?.. Ради Небес, Тарине сомневается в том, кто коротает с ним деньки бескорыстно, не проявляя какой-либо враждебности... И снова проклятая привычка не доверять посторонним... Хоть юноша и солнечник, однако это не значит, что он из радикальных, ведь ни разу за время общения не обострил внимание на их принадлежность к разным народам. Из него струится столько искренности и честности, словно ни разу в жизни не вымолвил плохого словечка и не лгал, в отличие от длинноволосого. Естественно, не без лукавости, но это, скорее, красило Йорунотайо. Охотник не пересилил клокочущие внутри желания и с замиранием сердца убрал белые прядки с расслабленного лица. Ох, ему всегда везло на красавцев. Пусть видно лишь половину лица, но внутренний оценщик сразу утвердил в нем ангела. Отец с мамой и Никко тоже напоминали божественных существ, но этот — нечто иное. Солнечник-древняя божья статуя. Солнечник с телом, вырезанным наилучшими мастерами. Солнечник, который наверняка затмит светило, если взглянет на него или просто улыбнется. Увидеть бы еще те глаза и улыбку... В голове внезапно молвил мягкий голос Бозацу:— Ты образец высшего искусства. На белом свете нет того, что превзошло бы тебя... Будь то в моей власти, ты был бы заключен в стекле на сохранение в этом дворце... только для моих очей. На веки вечные.
Только для него. На веки вечные. Кровь подступила к щекам, грудь залил огонь. Теперь Тари-чан понимал истинный смысл этих восторженных слов, нередко звучащих из уст Шодая. Юноша привык слушать капельку смущенные комплименты и, благодаря им, он полюбил себя. Наместник всегда давал себе отчет в том, что и кому говорит, лучше всех зная, как его Дракон кипятится от раздражения, вызываемого стеснением, а потом вспоминает якобы невзначай кинутую реплику, прокручивая ее для себя миллионы и миллиарды раз. И вот... настал момент, когда Тари хочет предназначенные лишь для него откровения передать кому-то. Что ему в голову ударило?.. Или не в голову? Пальцы зависли над излучающей тепло щекой. М-да, вероятно, он просто скучает по чужой ласке... а конкретно: по Бозацу. Невероятно тяжело быть одному, когда каждый день засыпаешь и просыпаешься с кем-то... Рассказывать солнечнику эту влюбленную чушь, как выразилась Никко, Тарине не собирается. Принц отстранился и медленно вдохнул, давая иллюзорному чувству одиночества поцарапать легкие. Вроде перед ним живое создание, а состояние не улучшается. Мысли вроде тоже в порядке... более менее. Во имя Восьми Богов, ему нужно остыть. Да. Отпрыск Второго хотел уползать, однако новая волна мурашек напомнила об ангеле. Он снял с себя хаори, сначала подтянул повыше кимоно Йорунотайо и укрыл его, подмяв ткань под тело, чтобы было теплее. Миссия выполнена — можно попробовать поспать. Тари, конечно же, не смог уснуть в тягостном ожидании весточки от Бозацу, и к утру из него выветрилось всякое желание смирно сидеть в пещере. Он разобьет двери к херам и отыщет друга. Желательно, дабы Наместник был среди живых... Не объяснившись с Йорунаши, длинноволосый юноша оказался у скрытого входа в храм, с самым решительным настроем пытаясь подобрать энергетический ключ. — Думаешь, если ты приставил пальцы к стене, что-нибудь получится?.. — полусонный голос заставил обернуться: солнечник засек его исчезновение. — И... это... спасибо за хаори. Губы Тари коснулась мягкая улыбка. Должно быть, оно ему очень идет: контраст снежно-белой ткани и серой кожи наверняка выглядит потрясающе. Хорошо хоть не спрашивает, как он определил, что Йорунотайо холодно. — Не за что. Впредь одевайся потеплее, — в голове отчего-то мелькнуло черное тату звезды... — Не стоило жертвовать своим комфортом ради меня, — он не подошел и опустился на камень. — Даже если ты любишь холод. — Пустяки, — такие золотые души стоят не только комфорта. Охотник вновь повернулся к скале. — Да помогут твоему другу Боги, — зевнул Йорунаши. — Угу, именно они, — отчужденно пробурчал Тарине. Ничего не ощущает. Как будто за стеной одна пустота... — Помочь? Чем он поможет? Найдет глаза Бозацу? — Нет, спасибо. — Ладненько... — в обыденном тоне мелькнула обида. Лишь бы не подумал, что принц считает его бесполезным. Сын Наместника подождал, пока беспокойные мысли улягутся, и сосредоточился. Внутри святилища словно отсутствовала жизнь: энергий попросту нет, а ведь они были, когда Первый входил. Какая-то чертовщина. Сенсоры явно обманывают... либо это хранители, либо травма антиматерией серьезнее, чем он предполагал. Перед закрытыми глазами ярко сверкнуло, точно что-то задело все мысленные переключатели: Тари-чан внезапно увидел ткань повязки. Он прозрел?.. Что?! — Офигеть, блять... — выскользнуло из него. Юноша снял повязку, вглядываясь в каменную стену. В него влилась чужая энергия — она и исцеляла. Только откуда она?.. Скука нового знакомого развеялась: — Все нормально? — так это не его рук дело... Охотник не успел ответить — в арке-выходе начали разъезжаться двери. Тарине молниеносно зажег Джоган и Ринне Шаринган, в ладонь упал меч Трех звезд, и он встал в стойку, подняв правую руку вверх, чтобы острие орудия смотрело в темный тоннель, и выставив левую ребром ладони. В спину прилетело ошеломленное: — Пиздец, Дракон! А, да, члены главной семьи Ооцуцки на улице обычно не попадаются. Юноша сощурился, пытаясь опознать черный силуэт через десять метров впереди. — Тарине, свои! — с легким испугом хохотнул родной голос. Это может быть Бозацу, однако проверить необходимо. Силуэт шел на приближение — вроде не привидение, судя по вполне реальным шагам, но чакра словно... скрыта. — Бозацу? — Бозацу?! — воскликнул солнечник. Отпрыск Нидайме-самы предупредительно зыркнул на него. Тари охватило удивление: у этого Йорунотайо... стандартный Бьякуган. Откуда?! — Твою мать! Бозацу Мьекен? Тот самый? Сейчас проверим. Как только Шодай переступил порог храма, его энергия сразу прошлась по коже теплым ветерком — волосы Тарине сами потянулись к товарищу. Он с облегчением улыбнулся и, покачав головой, убрал меч. Вернулся... свершилось. Бозацу выглядел немного потрепанно, однако все равно пестрил мягким очарованием. На миг выпавший из реальности принц увидел, что друг раскинул руки в стороны. Не задумываясь, Тари бросился в долгожданные объятия и повис на юноше, согнув ноги в коленях назад. — Т-ты задушишь меня! — ярко рассмеялся воин, стараясь удержать прижимающегося Ооцуцки. Охотник нехотя отпрянул, все еще вися у того на шее. — Идиот! Почему не выходил на связь? Неловко растянув пухлые губы, Наместник приглушенно ответил: — Храм изолирован — сенсоры отрубаются, — он предложил: — Давай мы вернемся в город. Я приму ванну и все расскажу тебе, договорились? Его давно так не распирало от радости. Они опять вместе... Яркий добрый смех наполнил пещеру. Блин, он вообще забыл про Йорунаши... — Похоже, я здесь лишний. Тарине поумерил пыл: Йорунотайо и увидел Джоган, и услышал имена. Все-таки они не последние личности во Вселенной... От рассказа не уйти. Длинноволосый слез с Бозацу, который принялся с интересом рассматривать незнакомца, — теперь и у него есть возможность. Йорунаши сладко потянулся — хм, он не такой плечистый, как казалось, — встал и очень низко поклонился: — Ваше Высочество Первый Наместник, честь видеть Вас здесь. Друг дернул уголком губ: он не мог или не хотел полноценно улыбаться, значит, его что-то сильно насторожило. Тари тоже начал внимательнее вглядываться в Йорунотайо, не понимая, во что уцепился однорогий. Вероятно, следует представить его, а то перед ними солнечник... Последовав непонятному порыву, юноша еле заметно провел подушечками пальцев по горячей ладони товарища — тот легко сжал их и отпустил. Тактильное голодание? Новая фишка психики? Прелестно, еще и с этим мириться. — Бозацу, м-м-м, — отпрыска Второго на секунду замкнуло, — Бозацу-сама, это-о-о— — Дракон, — спокойно прервал Йорунотайо, — не надо. Думаю, мы еще встретимся. Обязательно встретимся. Сверкающие, как жемчуга на солнце, радужки словно вложили что-то в голову принца. Какое-то... странно приятное, утонченное ощущение, что вмиг согрело тело. За незнакомцем открылся черный портал, и он скрылся. В него врезался допрашивающий взор Бозацу. Ну все... — «Дракон»?.. — сколько лет он не слышал сие прозвище из его уст... — Пошли домой — тебе нужно принять ванну, — с сарказмом съехал с темы охотник. — А то запашок не очень. Друг совсем не растерялся: — У тебя тоже. Извернулся гад. Надо бы поставить точку: — Это приглашение в ванную?.. — оттенки издевки пропали из расширившихся светло-фиолетовых глаз, сменившись изумлением. Пф, слишком быстро сработало. — Эй, я же не настаиваю! Чего ты вдруг настолько посерьезнел?.. Губы Бозацу сжались, растерянный взгляд опустился, и с коротким вздохом скулы залились едва различимым в прозрачно-голубоватом свете румянцем. Победа.***
Хикари выпал из портала прямо на красный диван просторной светлой гостиной. Несколько минут он просто лежал, прислушиваясь к пустоте своих мыслей, и, убедившись, что на этаже никого нет, завизжал от восторга. Юноша вскочил с дивана и принялся радостно скакать по комнате. Ему посчастливилось встретиться с великолепным дуэтом! Он до последнего сомневался, что Дракон — тот Дракон, сын Нидайме Митеширо и Ооноитами-химе, а «друг», про которого так увлеченно рассказывал Тарине, — уже легендарный Бозацу Мьекен. Сегодня определенно его счастливый день! Может, пойти в казино? Энергия, неожиданно прилившая в Йорунотайо, столь же быстро исчезла, и он опустился на бежевую плитку с большими узорами багровых цветов, рядом с диваном. Завтра собрание... а он вообще не готов! Нужно найти самое роскошное одеяние, адекватно причесаться, нацепить на себя максимальное количество брюликов и при этом не выглядеть смешно. Глава клана солнечников вновь резко встал на ноги и с криками помчался в гардеробную: — Матушка-а-а-а!! Где мой плащ?! И диадема!!! Бешено носясь по длинным коридорам поместья, Хикаринаши постоянно заворачивался в белое хаори с серебристыми узорами жасминов и трех скрученных вместе томоэ — завтра это будет на нем в первую очередь.***
Вода приятно обжигала кожу, которую на шее, груди и расслабленно опущенных плечах мягко пощипывала пышная пена: в последних оранжевых лучиках дня она переливалась радугой. Бозацу самолично перетащил белую ванну на позолоченных ножках на небольшую террасу с крышей, подпираемой гранитными колоннами. Ему надоели сырые стены и безликая темнота. Хотелось, чтобы его трогал небесный жар, вдыхать вечерний янтарный воздух полной грудью. Хотелось растворить в горячей воде холод, что он набрал в пещере, не беспокоиться о том, что будет завтра. Хотелось вновь восполнить тело драконьими чарами, впитать всепроникающую ласку пришитой к нему души. У ноющей шеи уже не было сил держать голову — затылок опустился на не прогревшийся бортик. Веки медленно тяжелели — с желанием уснуть бороться трудновато, когда ты уже полчаса пытаешься не утонуть. Хотя и утонуть в такой красоте было бы неплохо. В блаженную тишину вклинилось предупредительное покашливание. Вздох сам раскрыл губы Шодая: — Да-да?.. — Нет-нет, — не приструнил иронию Тарине, опираясь на высокий дверной косяк: где-то на шее или подбородке отпечаталась дорожка прикосновений его хваткого взора. Лучшее, что может быть во Вселенной. — Как ты? Юноше вдруг тоже захотелось юлить: — Было запредельно хорошо, но пришел ты, — ему не нужно было смотреть на друга, дабы понять, что он картинно закатил глаза. Надо срочно исправиться, а то обидится: — И стало даже лучше. Охотник гордо фыркнул. — Разрешаете остаться, Шодайме-сама?.. — Тебе разрешение не требуется... господин Нидайме. О, да-а-а, ввел в ступор. Все по плану. Молчание длилось недолго: — Ты, кажется, забываешь, кое-что— — Что? Ты мой Второй и всегда им был. — Нихера подобного: я не дорос, — в интонации просквозила досада. Видимо, спорить на эту тему пока что бесполезно. Тари-чан подошел к ванной — воин все еще не открывал глаза. — Твой поход удался? Боги, это же рассказать надо... — Такамимусби-сама просил передать тебе огромный привет, — вновь расслабляясь, начал Бозацу, с трудом отгоняя воспоминания о темноте. — И я узнал кое-что. — Стой-стой-стой! Я принесу себе кресло, — длинноволосый хотел побежать в гостиную, однако поступил по-другому: зажег Джоган и стал смотреть по сторонам. Снова заглядывает в его карманное. — М-м-м, много ты оружия припрятал. — Будет тебе кресло, только не лезь туда, — устало вздохнул Первый-сама. У этого Ооцуцки нет понятия конфиденциальности... Юноша лениво приоткрыл левый глаз — кресло с зеленой обивкой и золотыми вензелями возникло рядом с товарищем. Тот специально поклонился в качестве благодарности и со скрипом придвинул кресло так, чтобы можно было опереться руками на бортик, — Дракон уперся в него локтями и, поддерживая склоненную вбок голову ладонями, показал, что готов слушать. Однорогий быстро опустил веко, дабы не обращать внимания на преувеличенно заинтересованные золотые очи, но пробирающий взор все равно не давал покоя. Решив, что лучше отвлечься, он продолжил: — Такамимусби-сама поведал, что все предсказания, которые они оставили в основном измерении, именно с таблички, найденной Аменоминакануши-самой много-много лет назад. Боги так и не выяснили, откуда она взялась. Правитель Неба постоянно говорил им, что она из будущего, потому что в молодом мире, где на тот момент жило всего пять существ, в озере не могла с бухты барахты появиться табличка с недавно придуманным письмом. Кстати, оттуда они взяли символ восьмиконечной звезды... и Такамимусби-сама сделал себе эти сережки, — тускло усмехнулся юноша. — Между прочим, он передал мне последнюю часть предсказания. — Фига... — Истинный провидец лишь один, но видит, как пятерка. — То есть... у нас получается: полярная звезда прольет с благодатных небес свет, равный солнцу, что укажет путь царю, и расцветет у царя три великих древа. Когда отцветет древо бессмертия, потерянный царь зажжет последнюю звезду надежды, что поборет саму судьбу, дав силу миру, обреченному на гибель. Добавляется: истинный провидец лишь один, но видит, как пятерка. Последняя фраза будто выдрана из контекста. У Шодая тоже пробегала такая мысль, однако Такамимусби разогнал его предположения. — Бог сказал, что она была первой в табличке. — Тогда предсказание несвязное. — Вовсе нет: помнишь, Аменоминакануши-сама говорил, что только одно существо может нормально заглянуть в будущее. — А еще он спрашивал у меня, может ли чистый Бьякуган и Джоган дать глаза, которым открыто грядущее, — чистый Бьякуган из их знакомых имела Никко-химе... — Неужели я... и Никко... Черт, он прав. — Не напрягайся: что будет, то будет, — поспешил скрасить обстановку юноша. Он окинул друга изучающим взглядом, высунул левую руку из воды и, едва зацепив локоть Тари, устроил ее на бортик. — Разве ты не рад? Охотник явно погрузился в мысли, усложняя их до невозможности. — Она сойдет с ума рядом со мной... — Чушь! Вы два сапога пара. Если будете сходить с ума, то только вместе. Предсказание же не говорит, что вы окончательно сойдитесь завтра. Может пройти сто, тысяча или даже десять тысяч лет! — Еще и общее дитя... — Ты утрируешь. Относись к этому легче. — А если я буду плохим отцом?.. — Тари-ча-а-ан, — поддавшись переживаниям, протянул Бозацу, пытаясь поймать его неподвижные глаза. — Этого всего пока что не случилось. Кто-то пожелал, дабы мы получили сии знания сейчас, значит, это жизненно необходимо! Кто-то хочет нас напра— — Осталась одна попытка... Они так и не разобрались, на что намекал Правитель Неба, — следует надавить на господина Аменоминакануши в его храме. — Мы все сделаем правильно, — Боги, зачем он бросает подобные фразочки, если ошибок не избежать?.. Пальцы сами потянулись к тонкому запястью принца и, осторожно обхватив кисть, притянули ее тыльной стороной ко лбу подвинувшегося чуть ближе Наместника — привычно прохладная кожа приятно остужала горячий лоб. — Я обещаю... — на грани слышимости выдал юноша, опустил чужую руку пониже и накрыл худые пальцы губами, наблюдая за реакцией Дракона. Тарине, хвала Богам, очнулся, слегка вздрогнув, и испустил расслабленный вздох — его внезапно нежный взгляд заставил Бозацу опять уткнуться в руку. Как бы случайно сын Нидайме сказал: — Ха! Сначала розы, потом я... — он легко стукнул указательным пальцем по носу. Вовремя вспомнил. — Не волнуйся — это именно из-за цветов, — Шодай на миг сощурился на короткие черные ногти и, притянув руку еще ближе, начертил чуть раскрытыми губами линию на запястье — иногда он слишком грубо их удерживал... Жар дыхания вышел с дразнящими словами: — Аромат остался. Принц полузастенчиво растянул губы и, почему-то хрипло посмеиваясь, отметил: — Похоже, в святилище ты больше соскучился по цветочкам. Очень остроумно. И не смешно.***
Тарине стоял в коридоре, серьезно пялясь на свое отражение в зеркальной двери зала, где должна пройти встреча. Его конкретно бесила коса, которую он зачем-то заплел, видимо, опасаясь, что волосы будут нервировать присутствующих или станут объектом насмешек. Все идеально, однако из-за прически хотелось рыдать. Зачем он сделал этот ломаный пробор? Юноша осторожно стер остатки красной краски со лба, на котором красовалась алая продолговатая капля. Распустить бы волосы и вообще станет выглядеть, как настоящий Нидайме. Он поправил заколку с золотой хризантемой, торчащей из хвоста-косы, болтающегося до колен, — фу, таким роскошным локонам нужна свобода! — и начал нервозно выравнивать складки на безразмерном молочном кимоно с тоже золотыми рыбками и аккуратными маленькими волнами на подолах и рукавах. Охотнику было немного жарко: черные гетры поверх свободных бледно-голубых штанов надевались с учетом возможной прохладной погоды, хоть без них он бы смотрелся по-идиотски, но его странное, разгоряченное настроение сделало день жарким, как середина седьмого месяца. А еще юноша не мог определиться, какие очи активировать: точно обойдется без Ринне Шарингана — не зря же над макияжем трудился, голубоватый Джоган вполне подойдет для разведки и запугивания солнечников, на всякий случай. Также хладное сияние Чистого глаза сочеталось с золотой вышивкой. Бьякуган — самый простой, однако красивый выбор; ярко-фиолетовый Риннеган тоже отлично бы смотрелся. Или переключать глаза на протяжении заседания?.. Услышав стук деревянных сандалий позади, его плечи понуро опустились: — Я ужасно выгляжу, да?.. — Ты так не умеешь, Тари-чан, — даже за спиной чувствовалась лучезарная улыбка друга. — Однако коса дебильная. Видно, что не моя работа. Раздражение вышло из берегов — юноша резко обернулся, сразу брызгая ядом: — Совести у тебя нет! Я и так битый час не могу решить, что с ней делать! А ты тут со своими придирка-а-а... — отпрыск Второго-самы замер, медленно рассматривая Бозацу с ног до головы: на нем было золотое кимоно с маленькими белыми хризантемами, поверх него — более темное шелковое хаори с черными драконами, подвязанное того же цвета лентой, подчеркивая талию. Выводя себя из ступора, Тари начал кидаться критикой: — Вот, блять, ты надел царские шмотки наверх, а штаны получше не откопал? Почему они просто черные?! Я сейчас заставлю тебя пойти и найти что-то сносное! Наместник показательно засунул руки в карманы и бархатно рассмеялся, чуть прогибая спину и закинув голову назад: — Я весь в золоте — куда больше? — Когда дело касается гардероба — есть куда! — в этот раз взор упал на левое ухо товарища: в нем на шести гвоздиках и четырех колечках с бриллиантами висели разные золотые цепочки: — Когда ты успел проколоть второе ухо?.. (4) Бозацу вскинул бровь, припоминая: — Утром, пока ты храпел в постельке. Тупой иголкой. Дракон раздраженно скрипнул зубами и процедил: — Если завтра начнет гноиться — ко мне даже не подходи, понял? — Понял, обиженка, — насмехается, деревенщина. Мысли Шодая иронично выдали: «Могу и тебе сделать, чудо» — Классный пирсинг, Бозацу-сама, — редко услышишь искренний комплимент во властном тоне Никко. Из-за господина Первого вышла миниатюрная по сравнению с высоким другом охотница в расшитой крупными небесными цветами лавандовой мужской охотничьей робе, сначала строго оглядела хмурого принца и прыснула: — Долго прическу придумывал? Он автоматически закатил глаза и потер переносицу пальцами: — То тебе коса не нравится, то распущенные не нра— — Стоять, — она плавно замахала кистью с тремя тонкими золотыми браслетами и большими перстнями, инкрустированными сапфирами. — Распущенные мне нравятся больше всего, как раз-таки! Особенно, когда ты запрокидываешь голову назад, а я беру их в кулак на затылке и— — Никко, заткнись! — стремительно краснеющий Тари-чан закрыл лицо ладонью. Хвала Богам, тут только Бозацу! — Здесь я госпожа Никко и никто больше, — гордо подняла подбородок девушка. — Никко-химе, временами ты смущаешь его пуще меня, — и Шодай туда же?! Ему конец. Союз приколистов доведет до ручки... — Отдаю должное. — Мне всегда казалось, что ты больше всех во Вселенных знаешь, как заставить этого недоумка всю ночь беспомощно кряхтеть в подушку от одних мыслей. Понизишь интонацию — он в обморок упадает! — Я ничего особенного не делаю, потому сомневаюсь, — кратко пожал плечами товарищ. — Тем более я далеко не красавец. — Не скромничай: о тебе не мечтает лишь слепой и глухой. Хотя... Тарине иногда у нас и слепой, и глухой, значит, ты очаровываешь в любом случае. Кудокутен подтвердила бы, будь она тут! — Спасибо, — просиял однорогий. Оценивающие взгляды пробирали издевкой — они хотят убить его. Глава охотников туже затянула высокий хвост, медленно подошла почти вплотную к прижавшемуся к дверям юноше и, встав на носки, отодвинула носом воротник кимоно, неспешно очерчивая правую ключицу. Тари зажмурился, стараясь игнорировать просыпающееся возбуждение. И не стыдно перед блятским собранием?.. Через пару секунд в него уткнулся поразительно ясный взор голубых радужек с тонкими золотыми узорами: — Держи себя в руках, — как ей удается настолько контролировать себя, что даже в голосе ни намека на желание?.. Она неожиданно резко обернулась к воину и громко предупредила: — А то я попрошу Бозацу-саму, дабы он отделал тебя. Думаю, там поблажек и милостей не будет. — Ты что? Тари-чан не дорос, — ехидно подметил Первый. — Он сам неоднократно заявлял. На этот раз обе ладони накрыли горящее красное личико: — Я свалю из этого ебучего клана... — Ха! Дерзай, — фальшиво поддержала принцесса. — Тебя никто не держит. Меры это существо не знает... — Кажется, нам пора, — напомнил Бозацу и кивнул на дверь. Ах, да-а-а! Они же здесь ради важного дела! Дипломаты хреновы. Если они так же будут шутить про Йорунотайо, то охотник с катушек слетит, а потом пожалуется единственному другу с мозгами — Доку-химе. Дракон приготовился, снова мысленно нарекая на свою внешность, и толкнул массивные серебряные двери в небольшой светлый зал в холодных тонах с круглым стеклянным столом на шестерых. Поместье, конечно, солнечники выбрали помпезное: даже вазы со свежими жасминами не потрудились поставить. Он отошел в сторону, немного нагнулся вперед и громко объявил: — Его Высочество господин Первый Наместник Ооцуцки Бозацу Мьекен и глава организации охотников за Плодами Солнцеликая госпожа Ооцуцки Никко-химе! Шутники вошли в зал и встали у стола, ожидая солнечников, которые должны были выйти из дверей напротив. И для кого он распинался?.. Тари встал за товарищами, пытаясь засечь энергии за дверями: там что-то... завлекало его. Наконец, двери открылись — оттуда вышла молодая девушка-солнечник из королевской семьи: у нее были черные точки под блекло-серыми, как у всех Йорунотайо, глазами. Она-то не побоялась своих блестящих, слегка вьющихся металлических волос до плечей... Принцесса была одета в сложное многослойное платье в пол из черных и синих тканей и золотым поясом с перевернутыми магатмами, с шеи свисало три нитки жемчугов разной длины — оу, Тарине тоже такие хочет, — на голове сидела маленькая корона с жемчугом. Вероятно, у нее гарнитур — соответсвенно, есть и кольца. Твою мать, он хочет жемчужные украшения... Вот и идея для подарка на день рождения. Статная девушка лет двадцати пяти, слегка ниже Бозацу, с короткими плоскими шифрованными черными рогами на висках как-то нехорошо зыркнула на них миндалевидными глазами, подведенными длинными черными стрелками, покривила черные губы бантиком и не орала аки сын Второго-самы, а спокойно начала: — Принцы Хеншу Йорунотайо и Нару Йорунотайо. С этими кадрами Ооцуцки знакомы: близнецы Хеншу и Нару в некоторые моменты неотличимы по внешности, однако вкус в одежде, стиль боя, способ мышления, характеры, манера речи, мимика и даже прически удивительно разные. Старший — Хеншу — сдержанный и немногословный, но в битвах орет и командует больше всех. А еще несколько раз отрубал Тари-чану пальцы топором. Всем ясно, почему руководство клана не сделало его главой, — он не умеет проигрывать. Для юноши поражение в любом виде — позор, а что за лидер из того, кто не принимает ошибки и не учится на них? Вероятно, Хеншу уязвило и то, что его, как старшего сына покойного Яминаши-самы, обделили властью. Младший — Нару — вроде как был любимцем прошлого главы солнечников, ибо тренировался под отцовским началом, что сделало его более рассудительным и наблюдательным: мудрость господина Яминаши была почти что сравнима с Хаттошики-доно. Стоит добавить, что, по случайно услышанным пьяным рассказам отца, Нидайме и предыдущий правитель Йорунатайо переспали несколько раз, чему господин Хаттошики был не рад, но отец всегда парировал тем, что это было ради информации и самого Шодая. Веселые приключения были у прошлого дуэта... Близнецы зачем-то напялили на себя одинаковые простые черные официальные кимоно, подвязанные широкими светло-фиолетовыми поясами с брошками — с красным у Хеншу и зеленым у Нару — камнями, и белые хакамы. Во имя Восьми Богов, все же знают, что они ненавидят надевать одно и то же... Либо решили пошутить. Хорошо, допустим. Белые волосы старшего были собраны в пучок на макушке, а младший, похоже, решил сменить имидж и выбрил виски с татуировками морских волн, уложив все короткие локоны набок. У обоих рога давно сточились в бесчисленных битвах. Охотнику откровенно захотелось заржать от постного лица Йорунотайо-старшего. Наверное, заметил искрящийся взгляд Тарине: в их последнюю встречу Ооцуцки связал его красной цепью, подвесил высоко на секвойю и закинул фон антиматерии в другое измерение — солнечники не могли найти принца пару дней точно. Нару же приветственно кивнул каждому — этот без особых заскоков. Стоп, если близнецы здесь, то должна быть и прославленная борьбой с демонами сестра Тайонаши-химе. Вполне возможно, что представляет братьев именно она, ибо у этих троих идентичные подбородки и разрезы глаз. Осталось представить последнего... Если не Нару, не Хеншу и не Тайонаши, то престол занял самый младший, о котором почти ничего не известно... по крайней мере, среди Ооцуцки. Приятный мерный голос молвил: — И Его Величество Почестный Регент клана солнечников господин Хикаринаши Йорунотайо, — из-за поворота никто не вышел, послышались какие-то шорохи. Тайонаши чертыхнулась и заглянула в коридор, с громким гневом шепнув: — Ты чего?! — Да не могу я! — почти истерически шикнул, очевидно, младший. — Выходи, кому сказала! Не позорься! — Ладно-ладно! Девушка выпрямилась и с едва различимой неловкостью оглядела каждого Ооцуцки. На самом деле, стыдиться нечего — с кем не бывает. Учитывая нервозность Дракона, неуверенность Хикаринаши — детский лепет. В зал вошел юноша ростом с отпрыска Второго: его подбородок был опущен, на переливающихся настоящим серебром локонах лежала бриллиантовая диадема с четырехконечной звездой посередине — герб Йорунотайо. Любопытный взгляд охотника застыл на...серебрящемся в цвет волос белом хаори... ...его хаори. Чертов правитель солнечников поднял голову, со смущением смотря прозрачными аметистовыми глазами на Бозацу, в мыслях которого была одна нецензурная брань... как и у Тарине. — Я же говорил, что мы встретимся, — слова повисли между ними: все, кроме Шодая, Тари и Йорунаши, не понимали ступор царевичей. — Я до последнего не верил, что это он... — шокировано раздалось в мыслях. — Как поступим?.. — Сделаем вид, что впервые видим его. Все сели за стол — одному охотнику не досталось места, поэтому он встал за креслом друга... Ха-ха. — А почему Дракона обделили? — резко спросил новый глава солнечников у сестры рядом. — Я, пожалуй, постою, Йоруна... — в него вперился многозначительный взгляд. — Простите, Хикаринаши-сама. Йорунаши — всего лишь удачное совмещение имени и фамилии... Отличное прикрытие — изобретательность прет. — Нет-нет-нет! Здесь все равны! Бозацу отчего-то очень тяжело вздохнул, активировал глаза, достал ему фиолетовое кресло и подвинулся, дабы охотник сел между Ооцуцки. Оборонительный жест? С чего бы?.. Тари-чан кашлянул в кулак с приглушенным «спасибо» и опустился в кресло, сложив в замок руки на столе. — Я в высшей степени рад, что мы встретились, — вау, говорит такие вещи, и не приторно. — Жаль, правда, что у Митеширо-самы не получилось примкнуть к нам. — Поверьте: лучше без него, — обыденно уверил Тари, за что получил пинок от Никко под столом и тихий смешок от друга. Хикаринаши вопросительно вскинул брови: — В самом деле?— Слащавый трусливый старик с шизой...
— Он бы комментировал каждую Вашу реплику и даже прекрасные цветы в вазах. — Тари-чан, что ты творишь? — взволнованность Бозацу становилась более явной. Надо прекращать дискредитировать отца — хоть куда уж больше? — О-о-о, за цветы спасибо. Меня тешит, что хоть кто-то заметил, — последняя реплика была кинута будто бы близнецам. — Господин Хикаринаши, спасибо, что приняли нас, — наконец-то собрался Наместник. — Я не был лично знаком с Вашим покойным отцом, однако, надеюсь, эта встреча положит начало развязыванию идиотского конфликта между великими нациями. Регент оперся локтями на стол и прищурился на товарища: — А я как надеюсь. — Хикаринаши-сама, — у главы охотников побольше опыта на политическом поприще, потому начала она: — Почему Вы сначала приняли предложение господина Фумейо об объединении сил? И даже коллективно объявили войну нам. Вы понимали, что вступаете в отношения с непризнанным военным образованием? — Буду откровенен: после смерти отца мной руководил гнев — это был опрометчивый поступок. Тем более я убедился, что Фумейо — жестокий фанатик и придурок, раз пускает армию в бессмысленный бой с такими, как вы. Клянусь: мои эмоции никогда не отразятся на решениях касаемо клана. Оу, он, вероятно, пока не понимает, насколько сложно спрятать личную подоплеку. Это каким принципиальным нужно быть? Даже Бозацу не может так из-за совести... Солнцеликая продолжила: — То есть сейчас Йорунотайо, грубо говоря, сами по себе? — Да. Она подалась вперед — значит, грядет что-то нехорошее: ее взгляд на миг зацепился за чертово хаори. — Слушайте, а Вы не из обманщиков? — Хотите второе откровение? — Йорунотайо, кажется, раскусил, что не понравилось принцессе. — Желаете знать, сколько ударов выдержу от чакра-режима Тенсейгана?..***
Он принял правила игры. Не все отваживаются тягаться с ней — у этого, видимо, есть яйца. — Ты не стоишь и капельки моих усилий. Хикари зачем-то странно переглянулся с Тари. Подонок. — Давайте проверим? — предложил юноша так, чтоб все услышали. — Зачем? Не хочу разбивать кулаки о твое запудренное личико. Кровь потом отстирывать. — Никко-химе! Я куплю Вам хоть пятьсот кимоно! — Йорунотайо был полностью серьезен. — Могу и самостоятельно пошить! Ее начали бесить любопытные взгляды, а Шодай вообще не мог перестать тихо посмеиваться. Наместником еще называется. — Поверь, мальчик, тебе это не нужно... — она дернула плечом и хищно улыбнулась, — ...не хватит денег, тканей и терпения. Ежели спорить со мной, лучше покажи, что заслуживаешь нашего доверия после заключения недосоюзов! Откуда мне знать, что у тебя за тараканы в голове? Солнечник вновь заулыбался: — Солнцеликая госпожа, Тарине-сама может вскрыть мою голову для Вас прямо здесь и сейчас. Только вежливо попросите. Или прикажите: он же вроде как под Вашим началом. Принцу не понравилась затея и то, что может получится, потому он решил попробовать закрыть вопрос: — Я и без этого абсолютно точно могу сказать, что Почестный Регент не лжет. Не пройдет — они не могут позволить себе повестись на чары змея. — Тарине-сан, залезайте к нему в мысли, — резко скомандовала она, сверля Йорунотайо испытующим взором. Когда Дракон нахмурился, повернувшись к ней, она повторила: — Живо. Хикари невинно пожал плечами и расслабленно откинулся на спинку — на висках опешившего от приказа Никко подчиненного вздулись вены. Минуты две Тари-чан копался у него в мозгах: он иногда кривился и просил немного взволнованного Шодая думать потише. Она не жалела о своем указании: это спасет жизни им и миллиардам существ. — Он чист, — с толикой раздражения заключил длинноволосый. Никко саркастично растянула губы: — Вот и отлично. В ее мысли пролез хрипловатый голос: — Ты могла бы не пугать всех? — вот кретин, а... Пока Бозацу вступил в «бой», она выкроила время на объяснение маленькому ребенку, что не все такие добрые, как их милостивый Первый. — Ты не мог бы не параноить? Я-то знаю, что делаю. А у тебя ладони и спина вспотели, — к ней обратились запредельно возмущенные золотые очи — руки Тарине тут же спрятались под стол. — И что вы делали все эти десять дней без меня? Продавали одежду? Если он ответит, что переспал с кем-то на пьянке, то собрание будет беспощадно сорвано. — Мы добыли последнюю часть предсказания. Принцесса еле сдержала вдруг нахлынувшее желание закричать и накинуться на него с вопросами. — И что там? — Потом расскажу, — ехидно пообещал охотник. Вот сукин сын... Знает же, как ей хочется узнать. — Нет! Давай сейчас! Я приказываю! — Пото-о-ом, — протянул Тари-чан и оскалился. Это месть. Однозначно. Они вдоволь наговорились и через полчаса разошлись, договорившись встретиться в беседке в саду за чаем. Тарине, так и не рассказав о находке, умёлся куда-то с солнечниками, поэтому Никко побежала к Бозацу: он спустился на маленькую мраморную террасу и курил на бархатном черном диване, безучастно буравя сад внизу. Поместье было живописным: все из мрамора и серебра, много бюстов неизвестных ей существ, длинные коридоры уставлены вазами с цветами. В саду росли кусты пахучих белых жасминов и высокие, аккуратно подстриженные кипарисы — вдобавок палящее сегодня солнце делало всю эту красоту ярко-ярко-зеленой, прям как летом. У сына Второго-самы в кои-то веки сносное настроение? — Бозацу-сама, ты впервые откололся от компании на подобном мероприятии, — при этом она второй раз видит его таким. — На тебя не похоже. Тот молча выпустил дым и, даже не глянув на охотницу, выдал: — Рано или поздно твои крылья запачкаются... — нихера себе... Он серьезно воспринял ее слова? Никко не собиралась сильно избивать главу солнечников... Хватило бы включить Тенсейган и все. — Честно, я бы посмотрел на вашу драку, — уже более расслабленно добавил Шодай. — А сам не хочешь подрихтовать ему нос? — Не-а, — очень странно усмехнулся Наместник, и тут же на его лице выступила неясная печаль — Солнцеликая научилась засекать ее. — До тех пор, пока он не тронул кого-нибудь, у меня нет оснований вступать в бой. — Даже за если этот бой... за Тари?.. Горечь, что виднелась в ухмылке, заполонила и сдержанный взгляд в никуда. — Главное, что это — честный бой... И пока мы проигрываем, хоть каждый играет здесь сам за себя... — А зачем борешься ты, Шодай?.. — девушка не хотела задавать сей вопрос — язык сам повернулся. Бозацу не смолк от неловкого выпада и вкрадчиво ответил: — За то же, за что и ты.***
— Значит... Хикаринаши? — взялся за подбородок принц, стараясь смотреть под ноги, чтобы не запнуться о синюю ковровую дорожку. — Можно просто «Хикари»? Из солнечника вылетел милый краткий смешок: — Для тебя конечно можно! А ты у нас Тарине, да? Куда ударение ставить? — Обычно ставят на «а», но иногда упор делают на «е» — И что означает? Похоже на первый стандартный язык, — откуда он знает, как звучит древний?.. Надо бы спросить. — Ты прав. Я буквально царь. — Но пока что не во всех смыслах, — лучезарно рассмеялся юноша, прикрывая рот. Они зачем-то шли на дальнюю террасу. Йорунотайо сказал, что это очень важно. Опасаться нечего, так что Тари был не против. Воины подошли к серебряным дверям с различными геометрическими узорами. — А где ты слышал древний? На нем не разговаривают, м-м-м, уже восемь или девять миллиардов лет. — Сейчас узнаешь, — загадочно ухмыльнулся Хикари и отворил двери на маленькую уютную круглую террасу с навесом из металлических прутьев, опоясанных каким-то вьющимся деревом. У мраморной перегородки стоял деревянный столик, на котором стояла неглубокая чугунная чашечка с красиво дымящимися палочками благовоний, и три низких плетенных кресла с бордовыми подушками. Здесь царила приятная прохлада, облегчающая нисколько дыхание, сколько мысли. На одном из кресел словно из неоткуда возник незнакомый мужчина-солнечник в возрасте и с большим интересом начал внимательно рассматривать сына Нидайме своими блеклыми, сероватыми, узкими глазами, очерченными морщинками и подведенными белыми стрелками, тянущимися до висков. Из пушащихся белых волос на лоб, к бровям, выходило две тонкие черные вертикальные линии — создавался эффект, что они заканчиваются точками на нижнем веке. Еще одна полоса была проведена из-под темно-синего кимоно с гербами Йорунотайо на груди, расшитого золотыми чешуйками, и заканчивалась на половине острого подбородка. У него почему-то не было рогов: вероятно, сломались или сточились. Оцепенев, он поклонился вслед за Хикаринаши. Глава солнечников выпрямился и протянул руку в сторону незнакомца: — Это мой дедушка, — то есть юноша не врал, когда говорил, что у него есть дед... который много знает о Цоокасаншин. — Я же обещал познакомить вас. — Красивая сережка, — он улыбнулся во все зубы. Жуткий тип... Даже энергий не испускает. — А где вторая? Неужто посеял? Может, это реплика? Или просто совпадение? С чего вдруг я решил, что Ооцуцки не могут носить серьги в форме символа своего народа? — хрипло протараторил мужчина и, коротко посмеявшись, всплеснул руками с длинными белыми когтями. — Ого, да у тебя буквально золотые глазки, ха-ха! Порождение смешения больших объемов чакр? Чудесно. — Дедушка, Вы его засмущали! Незнакомец внезапно засуетился точно что-то забыл и встал — хера, он двухметровый, — низко поклонившись: — Ой, я забыл как следует поприветствовать Почестного Регента! Извините за мою невежественность! Хикари звонко расхохотался и несильно потряс Тари-чана за плечо — тот не мог оторваться от лыбящегося мужчины. У него заточены клыки... — Дитя с именем царя, ты немой?..— Не тем Богам ты молился, Тарине, дитя с именем царя.
Вот от кого Хикаринаши слышал древнее наречие... Однако откуда его знает этот хмырь? Полосами, ростом и отсутствием ауры он отдаленно напоминал Цоокасаншин. Вероятно, пытается быть похожим, но незнакомец выглядит старо и сразу заметил серьгу... Память вытолкнула наружу слова Бозацу о единственном оставшемся в основном мире боге из первой пятерки — Тоёкумоно. Неужели это и вправду он? Дракон слабо вздрогнул и приветственно поклонился: — Простите. Я... немного задумался. — Голова перегрелась, да? — искривив бровь, поинтересовался незнакомец. — Так откуда серьга? — От Правителя Неба Аменоминакануши-самы, — прямой вопрос — прямой ответ. Прищуренный взор не изменился: — А вторая у кого?.. — У господина Первого Наместника. Мужчина прикрыл веки, зачем-то покачав головой, и опустился в центральное кресло, сложив пальцы домиком: — И что они означают? Первое существо во Вселенной не отдало бы... символ своей губительной, бесконечной любви просто так.— Забываю, что все давно уже закончилось.
— Зато Ваши эмоции живы... и будут с Вами до конца.
— Верно...
В голове родился прекрасный ответ: — Каждая из них так и осталась символом этой любви. Она никуда не делась. Она жива. — А ты и вправду достоин носить ее... — печально опустил глаза мужчина. — Ты же неглупый малый — догадался, кто я? — Рад встречи, Тоёкумоно-сама, — кивнул охотник, и они с Хикари заняли остальные кресла. — Мне нашептали, что Бозацу Мьекен пробрался в храм Таками-сана, и вы, получается, успели побывать в Такамагахаре. — Все верно, — лучше не раскрывать содержимое их встреч — все-таки бог уже миллиарды лет стоит за кланом Йорунотайо. Ни одна душа, кроме королевской семьи и теперь Тарине, а потом и Бозацу, Никко и Доку, не подозревает, что у солнечников есть козырь. — Как там Нуши? Таками? — уже более привычным тоном спросил Тоёкумоно. Если не упомянул Камимусби, значит, Хикари не растрепал. Прелестно. — Ну-у-у, Нуши-саме скучно, — и потому он помогает кому-то что-то исправить. — По словам господина Шодайме, Такамимусби-сама отлично себя чувствует, — выдержав паузу, Тари решил поднять тему, ради которой они собрались: — А Камимусби-са— — Вы были в храме Ками?! — изумленно перебил бог. — К-как у Вас получилось выйти живыми? Особенно тебе! — В том то и дело, что я заплатил не маленькую цену,— мужчина задумчиво сжал губы, и принц с приглушенным смятением продолжил: — Я был полностью готов нести это бремя и сразу согласился на ее предложение, но чувствую, что долго не протяну. Понимаете... связка Джогана, Риннеганов и этого ломает меня с каждым днем. Я опасаюсь, что просто не вынесу. Ха, иногда ко мне цепляется осознание, что я не хочу... не хочу идти дальше, однако заставляю себя силой, ибо... — вместо окончания фразы, он постучал по сережке. — Очень многим твоим предкам я говорил, что без Джогана будет лучше... — какого он начал про глаза?.. — Эти очи были предназначены лишь для моего друга Нуши. Обычные не могут совладать с его мощью. Так что натворила с тобой бешеная Ками? «Бешеная» еще мягко сказано. «Психопатка», «сумасшедшая», «конченная» поближе будут. — Я даже не понял, что за техника: генджицу или механический класс. Каким-то образом она сделала так, чтобы все негативные эмоции, возникающие в привязанном сердце, переходили ко мне, а у другой стороны отпечаток от них ослабевал, — Тоёкумоно сурово свел седые брови. — Она неясным образом поставила неразрушимый блок на сегменте нервной системы, отвечающей за восприятие боли и выработку каких-либо эмоций, и повлияла на сцепку из двух душ, которые образуют духовное вместилище: оно и раньше позволяло ощущать эмоции друг друга, передавать энергию и врываться в сны, однако... Бог поднял раскрытую ладонь: — Камимусби всегда отличалась изобретательностью в своей жестокости — вспомнить хоть, как она изводила Нуши... И, к сожалению, не нарушив целостность душ, нельзя прервать передачу чувств. Лишь Ками может развеять свою чудовищную технику, но даже если ты попросишь ее, то получишь отказ.— Тарине, ты подписал себе приговор.
— Только попробуй умереть... И, если Бозацу узнает об этом, я тебя демонам скормлю.
— Знаю... — поник Тари. Одну боль он уже принял и даже перестал обращать на нее внимания, однако... душевные муки выше того, что может стерпеть его многострадальное, истерзанное, чудом бьющееся сердце. Однажды он просто умрет. — Я ничем не могу помочь, кроме как дать совет: запасись силами, терпениями и какими-то успокоительными. — Не помогают, — отрешенно буркнул Дракон, чем больше опечалил сочувствующему Тоёкумоно. Тоже жалеет... — Крепись, — с тяжким вздохом сказал бог, переглянувшись с негодующим Регентом — тот не верил, что его дед бессилен. Охотник встал вместе с Хикаринаши, поправив кимоно, поклонился, тихо поблагодарив, и уже на выходе с террасы его догнала реплика: — Избавившись от глаз, тебе может стать лучше, так как Камимусби ненавидела их. А если сам не избавишься... то это сделаю я. Рано или поздно. Они не твои и никогда не были. Его парализовал ядовитый страх. Опять виноват Чистый глаз. А что? Других бед в мире нет! Во всем виновато существование одной проклятой триллионами надорванных голосов семьи, что носит в себе божий дар. Тоёкумоно не первый, кто делает такие заявления, — отец, естественно, невообразимо силен, но он не древнее существо, что пряталось в тени клана солнечников. Какие бы там у Йорунотайо способности не были, грубый южанин попытается прыгнуть выше головы, ведь неспроста злосчастная Камимусби назвала его истинным богом. Тем более у него лучший боекомплект во Вселенной, а выучит Шитай и Аменотокотачи-но ками... М-м-м, маникюр Тоёкумоно точно испортит, если тот посмеет хоть кончиком когтя тронуть друзей или его. Бог однозначно далеко не глуп и без сложных умозаключений догадался, что связанная душа — это Бозацу. Юноша не думал, что разговор закончится угрозой, поэтому теперь есть все основания полагать: Шодайме попадет под самый сильный удар, если Тоёкумоно вступит в конфликт. И этот удар будет рассчитан на сердце товарища. Надо было следовать совету Никко и не выкладывать все карты... Если Аменоминакануши и Такамимусби предстали с чистыми намерениями, Камимусби помучала их, дала знания с наводкой и отпустила, то Тоёкумоно почему-то... отличился. Этот мужчина почти четырнадцать миллиардов лет растил своих детей, внуков, правнуков, строил второй по величине и мощи клан во Вселенной, наверняка повидался со многими королевскими Ооцуцки, успел застать даже смену языков! Конечно он будет отличаться! Следует расспросить о боге у господина Регента. Тари и Хикари. Звучит потрясающе.***
Никко натянула на пальцы черные перчатки. Да, из-за долбаных Хикаринаши и Бозацу она разволновалась так, что начала случайно испепелять предметы. Еще и Тари пришел какой-то неестественно бледный и хмурый, а она не могла спросить, что случилось, ибо вела увлекательную беседу с Тайонаши-химе. Все, кто был на заседании, кроме близнецов, расположились у маленького пруда на траве под ивами, укрывающими их длинными пушистыми лозами. На одном дереве расположился принц: он почему-то будто бы прятался от них, то и дело стараясь не смотреть на Наместника, усердно пытающегося словить его взор. Была бы принцесса на месте Первого — залезла бы на дерево и достала расспросами. Порой воин слишком деликатен. Из шторки свисающих лоз появился Почетный Регент: — Тарине-сама, чай на столе! — он не ушел, задумчиво притихнув, и выдал: — Жаль, что не мы... Тайо тут же вскочила с колен и кинулась на брата — они упали на траву. Бойкая девушка... — Еще одна подобная фразочка, и я тебе язык вырву! Ты в присутствии коллег!!! Не думал, что Тарине-сану может быть противно?! Искренний громкий смех Бозацу смутил Дракона — тот аж поморщился. Изумленная Никко могла вложить настолько очевидный намек, только если они вдвоем или в компании друзей, но глава Йорунотайо посчитал, что здесь все свои. — Тайо-Тайо, пер-рестань! — прохрипел юноша: сестра душила его. — Тебе было бы приятно нежелательное внимание?! Или бездарная пародия на флирт?! — она полностью права. Наместник мягко вмешался: — Тайонаши-химе, оставьте Хикаринаши-саму. Думаю, он понял свою ошибку. Тари заметил, как глава охотников сжала кулаки, однако совершенно равнодушно молвила: — Тайонаши-химе, можно потолковать с Вашим братом? — испепелить его, что ли?.. Девушка-солнечник встала, намеренно наступив Его Величеству на правую кисть так, что тот сдавленно взвыл, и поправила платье: — Он Ваш, госпожа Никко. Солнцеликая признательно кивнула, подошла к лежащему Йорунотайо, что корчился от боли. Девушки обменялись мягкими улыбками. — Благодарю, — глава охотников опустилась на корточки и строго шепнула: — Вставай, притворщик хренов. Хикаринаши сразу успокоился: — Не поможете встать?.. — Сам вставай, недоумок, — отсекла Ооцуцки и выпрямилась, не отводя устрашающего взора. Они подождали, пока их оставят наедине. Тари-чан делал попытки подслушать, но девушка приказала ему идти пить чай. Она никогда не отбивала кавалеров, и вот... сей торжественный миг настал. Правда... Регенту, похоже, было все равно на высокомерный, строгий взгляд. Ладно, с такими нужно пожестче, хоть она и не любит распускать руки. У них все равно с самого начала не задалось. Никко сделала глубокий вдох и резко притянула Хикари за воротник: легкий порыв страха заставил сдвинуться его серебристые брови. — Заканчивай со своими шутками, мерзавец! Это неприлично. — Слушай, ты вроде знаешь: как он любит? Нежнее или жестче? Сукин сын! — Смотрю, ты сильно хочешь попробовать мои кулаки на вкус? — Отчего все ополчились против меня? — фальшивая невинность подлила масла в огонь, и Никко-химе впечатала его в толстую крону дерева. Жаль роста не хватает — пришлось подлететь на уровень... действительно красивого лица. — Из-за хаори? Это — подарок. И не спал я с твоим парнем. О, нет... Это что?.. В груди разлился приятный холодок... облегчения? — Молодец. И даже не думай об этом, ясно? — Зависит от Тарине. Сомневаюсь, что с такой жесткой особой он долго протянет. Мысли разделились на два лагеря: один говорил, что Хикари ничего не знает об их отношениях, а другой — он абсолютно прав. — Твоего мнения никто не спрашивал. — Твое дело: прислушиваться или нет. Она не хочет прислушиваться. ...или хочет?..***
— Все-таки ты решил отвернуть от меня Шодая, да? Тарине исподлобья взглянул на сидящего на большом белом хризантемовом троне Императора — на языке сразу выделился яд, готовый к применению в любую секунду. — Есть пословица: лучше не говорить, если произнесенные слова не заменят молчание на что-нибудь стоящее, — намек должен быть кристально прозрачен. Худощавая рука с золотыми перстнями легла на светло-голубую козлиную бородку: — И о чем же вы говорили с солнечниками, если там не с кем и не о чем? Этому старому хрычу не понравилось, что ему не сообщили о встрече с Йорунотайо, чего они не обязаны делать. Он зачем-то вызвал именно Дракона, вместо того, чтобы позвать дуэт Наместников и главу охотников, — вероятно, опасался, что самодостаточная троица тут же заткнет его. Юноша пока держался, дабы случайно не послать правителя, с равнодушием разглядывая узоры на мраморных колоннах огроменного белого зала. — Вы только что опустили Его Величество Хикаринаши-саму, — не отлипая от колонн, отрешенно отметил принц. — Если я расскажу ему об этом, что о Вас подумают? Нефритовый устало вздохнул: — Ты подбиваешь Шодайме на очень опасные вещи— — «Опасные» чем? Миром? — все еще незаинтересованно вклинился длинноволосый. — И с чего Вы взяли, что я кого-то на что-то толкаю? — то чувство, когда многие «мятежные идеи» принадлежат другу. — Вы сомневаетесь в самостоятельности господина Бозацу Мьекена? А как же доверие? — Я не доверяю тебе, Тарине-кун, — он вмиг напрягся, концентрируясь на чужих словах. Отпрыск Нидайме угадает: сейчас будет проповедь о том, какой он неотесанный бунтовщик, подрывает устройство клана и вообще смахивает на предателя. — Ты заставляешь Первого Наместника и прекрасную Никко-химе, — от упоминания принцессы внутри все болезненно скрутилось, — отклоняться от общепринятого курса, — чего?.. — Ты утягиваешь наш мир и их в воронку нестабильности. А знаешь, что случается при нестабильности?.. — по спине пробежал холодок: на ладонях начал образовываться лед. — Ломается опора, а ведь... — полупрозрачные очи загадочно сверкнули, — ...она нужна и тем, кто прячет в себе силу всех Вселенных. Тари-чан еле-еле выдавил саркастичную ухмылочку: — Что бродите Вы вокруг да около? Не стесняйтесь говорить прямо, как я. Соблюдайте основы доверия! — Ты не задумывался, что будет, если опора исчезнет? — сволочь... Открыто грозить смертью не последних существ в клане — это каким отбитым нужно быть? — По мно-о-огим примерам знаю, что сильным трудно после потерь, потому что... — Император сжал воздух в кулаке, словно что-то схватил, и резко потянул — из груди Тарине внезапно показалась сверкающая белая нить, и он повалился на колени, в панике хватая ртом воздух, — ...они остаются одни. Знаешь почему, Тарине-кун? — юноша, стараясь не обращать внимания на ноющую, рвущую боль за ребрами, поднял грозный взгляд Джоганов на скрипнувшего зубами правителя — ему очень трудно удерживать Тари. — Ничто не может убить их, так что им приходится молить о смерти! Похер на ерунду, которую несет старый маразматик, — откуда, блять, он знает Шитай?! Или это Хашшодо? Из-за разом нахлынувших эмоций реакция охотника замедлилась, и он не заметил момент, когда Нефритовый вытащил опасно сверкнувший золотой кинжал и хотел было перерезать нить, однако... она загорелась лишь ярче. — Ты разрушающее все вокруг неистовство. В тебе ни капли покорности и смирения — сплошь гордыня и дерзость! Видишь, малец? Ты видишь?! — последний вопрос он практически прокричал. — Дай направить твою мощь в правильное русло, или она погубит тебя! — удачно скачет с темы на тему. Во имя Восьми Богов, а это больно, когда твою жизнь буквально скребут ножом, как по коже. Тари едва поднялся и взялся пальцами за нить. Слишком похоже на прием Нуши-самы, ибо это не пространственная техника... — Даже если погубит, то не зря. Моя сила — мое дело! И такой, как Вы, не сможет управлять ею... управлять мной. Я сам разберусь, что делать. Без. Вашей. Помощи, — сын Второго дернул за нить, и она чудом пропала. Он с непроницаемым выражением лица стряхнул невидимые пылинки с белой охотничьей робы и, кинув пренебрежительный, надменный взор на шокированного правителя, опасным пониженным тоном пригрозил: — Пусть в Ваших руках жизни других, но не моя. Пока я жив, все будут защищены. Как только умру... мир ввергнется в хаос. — Кто-нибудь когда-нибудь да найдет способ растоптать силу. Все имеют слабости, а твои прекрасно видны. — Хоть волосина упадет с их голов... — Что ты сделаешь? — Мою жизнь Вы не оборвете, так что у Вас против меня ни шанса. — Угрожаешь? — Так Вы тоже. Размениваю той же монетой. Принц не видел смысла в разговоре, поэтому, не попрощавшись, развернулся и пошел к выходу из зала. — Ты и продолжения тебя угробят эту Вселенную. Господин Нидайме был прав, — ой-ой-ой, сейчас бы отца слушать. — Ты нарушил баланс. — К черту баланс! Если Небеса пожелали послать меня сюда, значит, эта сила нужна, — напоследок кинул Тарине и, завернув в коридор, скрылся во тьме.***
— Сколько грозе не грози — все бестолку, — из-за трона пафосно вышел Митеширо. — Ты никогда не контролировал и не будешь контролировать его. Эти пустые надежды... тщетны. Ты ужасно смешон и глуп, что тягаешься с ним. Пустая трата времени. Лишь расходуешь слова. Скрывающий гневное недовольство Нефритовый проявил нить Нидайме, уже с игривой улыбочкой крутя ее меж пальцев, — тот старался не подавать виду, что внутри вот-вот все рухнет. — Широ, он не первый такой. Побледневший Наместник с большим трудом насмешливо усмехнулся: — Не-а, первый. Поэтому ты боишься. Тебе... — он оперся на спинку белого трона, дабы удержаться на ногах, — ...повезло, что тут не было Бозацу-куна. Он бы... размазал тебя п-по стене. Правитель чуть сильнее натянул нить, стараясь не кипятиться. Второй-сама не отрывал невидимого уничижительного взгляда: ради дерзкого выпада готов и под пыткой побыть. — Ты же понимаешь, что я могу порвать ее? — Так порви! — мужчина едва ли не смеялся, сильнее вцепившись в трон. — Кто тебе не дает? Губы Императора сжались в тонкую полоску, и он отпустил тяжко дышащего Наместника. Широ согнулся пополам, опираясь на подлокотник. Нефритовый понял, что отпустил более резко, чем обычно. Ну и ладно. Он подошел к подчиненному и, сев на корточки, чтобы было видно лицо Нидайме, спокойно сказал: — Не дает отчаянное желание заставить тебя смотреть на разрушение их всех. Я просто... очень симпатизирую тебе, Митеширо. И ты всегда знал об этом, потому ты единственный из Ооцуцки помимо меня, кто увидит конец. Пропустив через себя волну мелкой дрожи, длинноволосый сосредоточенно вперился в стену напротив: — Если Хаттошики ушел... то мне осталось всего ничего. Нефритовый злорадно растянул губы и хлестко хлопнул его по плечу: — Если Хаттошики ушел, то ты в моей власти. — Я принадлежал только одном— Он перебил Митеширо громким смешком: — Как был в руках Шодайме, так перешел ко мне. Ты мое оружие, словно дитя с именем царя — оружие Мьекена. Скажи спасибо, ведь сольные игроки умирают раньше... как Ооноитами, — Наместник перевел на него несуществующий испепеляющий взгляд — повязка мешает. Рычаг сработал, однако, наверное, было жестоко говорить о ней после стольких лет. Попробует дожать: — Чего так смотришь? Ты все равно не любил ее. Несколько долгих секунд спустя Второй утихомирил явное желание снести правителю Ооцуцки голову, просто выпрямился, как ни в чем не бывало, и ушел, не поклонившись. Ооноитами, Хаттошики... следующий, скорее всего, Бозацу-кун, если тоже увлечется мятежом, а потом можно и...Джоган к рукам прибрать.