— Трясина затягивает всех. Затянет и тебя. Ты решил, что наделен даром удерживать в руках мощнейшее орудие во Вселенных, — это обманчивое суждение— — Я уверен в себе и своих навыках. Спасибо за заботу. — Твой отец ни разу не смог. — Что, простите? — Сила моего товарища ни разу не спасла меня от... — От чего?.. — ...от самого себя. Хаттошики... делает все, казалось бы. Ха!..
У подозрительного старика явно есть неприятнейшие истории с Провидением... Сенсей как-то упоминал, что его родитель, Хаттошики-сама, действительно много чего перепробовал, но предупреждать приступы сумасшествия Митеширо не получалось. К слову, Шодайме тоже не мог сладить с папой... Приходилось биться, пока тот не вымотается до потери сознания. А ведь до возраста трех тысяч лет у отца не было эксцессов... вот у дедушки — с детства. Теперь остается уповать на милость высших созданий, дабы Моши не довелось справляться с Боруто, находящимся под Провидением... Следует в кои-то веки провести Сосуду инструктаж... Так, как там папа делал?.. Для точного и уверенного управления Джоганом вроде требуется спокойствие или хоть какое-то равновесие. Момошики поднял глаза на статую, словно искал одобрения дальнейшему совету: — Попробуй расслабиться — по идее, око должно погаснуть. Боруто, на удивление, сразу справился с задачей — возможно, всего лишь повезло, но такое быстрое затухание намекает на то, что Джоган зажег не храм... а рефлекс, спрятанный внутри парня или в сегменте генов принца, или... в сегменте Кагуи. Больно самодовольный и капризный глаз достался... Да помогут им предки. Лисеныш принялся по его указке разгребать камни, ведь Ооцуцки сам не мог. Он уже особо не рассчитывал, что найдется что-нибудь интересное, если это — обычное святилище, однако заставить Узумаки физически работать было долгом. А еще в нем снова всполошилось нетерпеливое ожидание вопросов... Почему так чешется язык поведать о величайшей империи, героях космоса, богах, что живут за пределами известной Вселенной? О своей семье и ее славной истории... Момошики ведь знал, что не сможет рассказывать в спокойном темпе и где-нибудь обязательно выдаст избитую временем эмоцию от наплыва жгучих воспоминаний в глазах. Сердце предаст его однозначно. Отодвинув здоровенную каменную тумбу, запыхавшийся Боруто съехал на пол: — Кланяться легче... — пф, уже изменил мнение? Трогательно. — Какого фига мы вообще здесь забыли, кроме бати твоего?.. Сидящий на той тумбе с крайне мрачным видом воин перестал болтать ногами, пресекая внутри миллиарды гневных порывов сделать очередное грозное замечание по поводу этикета. Лучше держать себя в руках... Он дождался усмирение яростного голоса меж висков и невероятно снисходительно — аж самому противно стало — изрек: — Мой брат сказал вернуться туда, откуда все началось... Правда, он не уточнил, что подразумевал под «всем». Начало Вселенной? Начало революции? Рождение Кагуи либо кого-то из семьи? А может, каждый вариант правилен и указывает на детали, которые потом соберутся воедино? — Он точно не умеет объяснять... — не то слово. — Давай найдем его и переспросим, — ой... Юноша же не в курсе, что брата они завалили четыре года назад... Обобщая, он не знает, что братом является Урашики. Значит, сейчас будет открытие века. — Разве что если потратить силы на воскрешение, ибо ты и мелкий Хокаге грохнули его, — любопытно, насколько быстро дойдет намек? Сосуд недоуменно прищурился на пришельца — было слышно, как в блондинистой башке до кипения доходят мысли. — А кого из Ооцуцки мы... — Боруто напряженно смолк и через секунд десять воскликнул: — Подожди-ка! Болтливая чайка — твой брат?! Родной? — за правильный ответ выиграл дополнительную минуту отдыха. — Да. Старший. — Вы чем-то похожи, но-о-о... — Ты с Химавари си-и-ильно похож, — саркастично ухмыльнулся Ооцуцки, только усилив его замешательство. — Даттебаса, ну у тебя и родственники... А Ишшики — нет?.. — Из-за одного инцидента у нас есть генетические схожести по образованию энергии в теле, вследствие чего мы резонируем, но не более. — Что за инцидент? Наверное, грузить его крышесносно звучащими историями сейчас не следует — все равно не поймет без базовых знаний о связях доджуцу и том, что сотворила... божья любовь. — Потом как-нибудь. Узумаки зачем-то посмотрел на ладонь с Кармой и немного ошарашено прошептал: — Получается... ты своей рукой убил брата?.. В ушах противно зазвенело: мозг не желал слушать дальше. Сердце забилось быстрее, отвлекая от слишком неожиданного вопроса. Своей... рукой... — Для него это не впервой, — неожиданно раздалось довольно громким эхом по залу. Лисеныш подскочил на ноги и обнажил меч, напряженно оглядываясь, Моши встал на тумбу — оказывается, тот звон означал... резонанс. Каваки пришел за ними, а ведь воин был уверен, что слежки нет... Неужели пособник однорогого кретиноида всю дорогу был поблизости?.. Не исключаем вероятность, что второй Сосуд — видение, созданное храмом, хотя подделать резонанс крайне сложно. — Покажись! — тон юноши точно стал холоднее лезвия. — Сначала пусть покажется Момошики, — во-первых, для него лорд Момошики, во-вторых, много хочет. Они с Каваки в последние годы часто «общались» и дрались, потому неудивительно, что он пожелал увидеть его. Но в таком месте... — Зачем он тебе? — внимательно высматривая парня в темноте, бросил Боруто. Интересно, что на уме у сего недобитого ребенка... Может, все-таки выйти на арену да позабавиться? — И что ты имел в виду под «Для него это не впервой»? Не впервой... убивать родных?.. Что?.. Откуда он знает?.. Принца передернуло — из-за ступора он пропустил приветственную реплику мимо ушей, а она была прямым обращением к нему. Если Каваки кидается подобными фразочками и зовет поговорить, то... блять, что происходит? К чему он клонит? Момоши же реально... Отчего-то непривычно расслабленный, будто торжествующий Каваки вышел из-за тени огромной статуи — сверкающие сталью очи искали рядом с Сосудом намек на присутствие Ооцуцки: он мог видеть настоящую оболочку принца, только когда тот сам позволял. Парень сунул руки в карманы белых шароваров, изучая пространство рядом со сосредоточенным Узумаки: пару раз его пронизывающий льдом до нутра взгляд попал на застывшего инопланетянина, однако сразу медлительно уползал в сторону. Нужно возникнуть перед ним в страшнейшем своем подобии и сразить глазами, желательно, насмерть. Показать, кто здесь сильнее, кто действительно опасен. Нельзя сдать позиции, проиграть цепкому, равнодушному взору из прошлого, ненависть к которому заставляла скрипеть зубами. — Каваки! — Узумаки сделался еще серьезнее, ибо не понимал воцарившегося молчания. — Момошики, почему ты не похвастался? — он продолжает звать на разговор... Во имя Восьми Богов, пусть заткнется. — Уверен, Боруто бы пугался тебя больше, узнав, на что способна твоя поистине выдающаяся жестокость. — Хватит игнорировать меня, — зря Сосуд выступает — Каваки будет делать выпады в сторону воина, пока не получит ответ. — И что ты несешь? Наши перепалки обычно содержательнее. — Я не с тобой беседую, — на бесцветную — ладно, чуть грубоватую — реплику Ооцуцки нервически усмехнулся. У него совершенно не было настроения сраться с Каваки, который, видимо, как-то прознал, что он... — Убил отца, убил мать, чужими руками — брата. Сестра на очереди, полагаю. У вас же нормально убивать родственников, насколько я помню? Ее ты ищешь именно для этого? Съешь, получишь силу и придешь убить меня? Убил отца, убил мать... убил брата. У него... просто не было выбора... и иного выхода — Бозацу-сан уверенно твердил, что они есть всегда, но жизнь показала, что это не так, а чтобы слова Шодайме сбылись, нужно быть самим Шодайме, чего он не мог себе позволить, потому что... во веки-веков и на миллиметр не приблизится к совершенству и мудрости учителя, — не хватит воли и характера... и потому сейчас он позволяет какому-то отбросу с песчинкой какой-никакой, но мощью Небес рассуждать о его прошлом, как будто он воочию все засвидетельствовал, будто знает, что пришлось сломать, покромсать, испепелить в себе, дабы... ...убить отца, убить мать и... брата. У него... правда не было выбора — он готов клясться Богам, что не было. ...и сейчас придется выгораживаться перед жалким, обделенным природой созданием: распинаться, что он не знает контекста, разъяренно доказывать свою невиновность... или... проще подтвердить отсутствие сердца в разбитой бурями и грозами груди?.. Ведь, на деле, легче доказать это, чем обратное... Когда-то принц хотел, чтоб все трепетали от непомерного страха при одном намеке на него, — пора скостить себе именно такую репутацию, дабы Каваки не сомневался, что Моши не откажется от удовольствия при удобном случае выдрать ему глаза из оторванной головы, и никакой уговор с Боруто его мерзкую тушу не убережет. Сосуд Ишшики умеет подавать отличные идеи для собственного морального, а после и физического уничтожения — неспешного и вдумчивого, ибо что может быть хуже знания, что твой враг не остановил замах меча даже перед родными? Внушительный аргумент. Было бы время, воин заготовил бы для Каваки что-нибудь позапутаннее и занятнее... как Бозацу-сан, однако церемониться особо-то и не хотелось... Землянин не достоин получать столько внимания от царевича — хм, Момошики вспомнил, что имеет цену... Ладно, сейчас устроим настоящий цирк, если уж Каваки того желает. — Боруто, дай перетереть с ним. Я быстро, — в мыслях попросил принц, стараясь звучать как можно безобиднее. — Вы оба меня настораживаете. Что Каваки несет? — ох, неужели он... снова обеспокоен из-за Момо? — У нас нет времени. Пусти меня. — Только после объяснений. Невыносимый. — Это, в первую очередь, касается меня и... его. Нам нельзя терять времени. — Времени для чего? — Ты молчишь уже минуту — Каваки поймет, что у нас совещание, — инопланетянин спрыгнул с тумбы и выжидающе взглянул на Узумаки. — Либо ты выпускаешь меня, либо последствия разгребаешь самостоятельно. — Но я не знаю, что ответить! — Поэтому я и хочу выйти. Боруто вздохнул и расслабился. Ооцуцки резко ощутил настоящую физическую силу в кулаках — наверное, ощущение при получении контроля над телом одно из приятнейших среди существующих. Он уже месяцев пять не выходил «прогуляться» — главное не довести до серьезной драки, ибо нужно не перегружать оболочку Сосуда, дабы полностью сохранить ее изначальную прочность, — этот пункт очень важен, особенно когда они так близки к цели. Момошики — Борушики — расслаблено покрутил плечами, разминаясь. А это тело стало сильнее... и крупнее, чем его собственное. Земной пацан подкачался... Пора бы тоже начать потихоньку принимать более взрослый облик — маленький рост уже поднадоел, вдобавок... перед сестрицей и кланом следует предстать в максимально величественном виде. Он сделал пару шагов вперед, оказавшись на границе света и тени от монумента, со слабым, напускным сожалением глядя на чрезмерно уверенного Каваки... и до белых костяшек сжимая рукоять катаны в руке. — Чего хотел, недоумок? — инопланетянин вложил в интонацию всю имеющуюся незаинтересованность. — Твое исключительное «красноречие» вынуждает меня наконец-то объясниться перед Боруто... и начать с самого неудобного, но делать этого я не буду. Не дождешься. Я пока не понимаю, какую игру ты затеял, однако поддаваться не собираюсь, пусть даже если он доконает вопросами. Юноша, блекло усмехаясь, оперся о площадку статуи: — Ты постоянно пытаешься просчитать мои ходы, но не подумал, что я просто жду твоих импульсивных действий?.. Которых ты в последнее время не делаешь, кстати, — ха, принц был прав. Каваки частично легко читать, ибо он неумышленно избирает скрытные и резкие стратегии, присущие Ишшики, тетушке Кудокутен и немного господину Первому. — И потому ты решил попробовать зацепить прошлое, надеясь, что раны свежи. Ты ничего обо мне не знаешь, дабы проворачивать такое. — Но рычаг сработал, значит... что-то действительно важное я все-таки раскопал, — парень искренне надеется на маленькую победу. Как печально. — Услышал звон, да не знаешь, где он. Смысл от важного, когда не умеешь распоряжаться информацией и не владеешь ею в полном объеме? Ты сказал это, не зная обстоятельств, предысто— — Соглашусь, — перебил Сосуд. Он встал и мерным шагом двинулся к Борушики. В приближающейся высокой фигуре Каваки почудилась натянутая зловещесть — в груди пустотой стянулось предчувствие чего-то... странного, туманного и страшного одновременно, пальцы рефлекторно сжали оружие за спиной еще сильнее. — Фраза прозвучала слишком... обобщающе. Мне разъяснить? — он открыто намекает на то, что... видел эти эпизоды либо же знает о них все и кинутая фраза не голословна... либо блефует и издевается, как Момоши над ним когда-то. Осталось проверить напрямую. Без лишних слов Ооцуцки ринулся в бой. Еще три минуты назад этого не было в планах, но... его одолела жажда залезть к гаденышу однорогого чмошника в мозг, отыскать поднятые из Кармы воспоминания, а затем распотрошить там все, выпустив кошмары Ишшики, то, чего он стыдился или от чего пытался отгородиться, чтоб Каваки в полной мере вкусил «прелести» сокрытого в Печати, чтоб понял, что с воспоминаниями о Момошики оттуда вылезет нечто, с легкостью сведущее с ума, ведь... кто знает, чего коллега насмотрелся. Пора залезть к нему в голову. Буквально. Наконец-то воспользуется величайшим даром Риннегана... по мнению дедушки. Запыхавшийся воин повалил активно сопротивляющегося юношу на пол, быстро обхватил ладонями голову — по спине приятным холодком прошло отчаянное желание свернуть ему шею — и посмотрел четко в глаза, активируя единственный Бьякуган. Вероятно, проекция во внутреннем измерении сейчас выглядит смешно: согнувшийся воин стоит на коленях и со скрипящими от усилий зубами пытается удержать пустоту меж ладоней с ярко пылающими очами. Он будто взаправду провалился в суженные от страха черные зрачки, застывшие в серебряных радужках, — это было ужасно похоже на... падение в настоящую черную дыру, постепенное прохождение горизонта событий, откуда не возвращается даже свет... и неизвестно, что ждет на изнанке, если она существует... В, казалось, нескончаемом полете куда-то вниз он чувствовал свободу, что было... непонятно, — вероятно, дело в коренных или любимых ощущениях Каваки, которые царствуют в бездонной темноте. Дед Митеширо рассказывал, что, присоединяясь к чужому разуму, ты вклиниваешься в нервную систему жертвы и, естественно, можешь распознавать ее эмоции... и влиять на них. Когда вернется домой, надо бы взять пару уроков по ломанию мозгов у старика, а то пытки в воспоминаниях отца... слишком поразительны, — бывший Нидайме редко демонстрировал свои умения помимо владения оружием и рукопашного боя, потому... мастерство манипуляции сознанием, которое может привести к физическим страданиям, нехило потрясло Момоши: он и не подозревал, что дедушка владеет такими... поистине выдающимися навыками. И заодно стоит спросить, зачем было изводить собственного сына. М-да, не зря папа шарахался его. Митеширо жесток... но и восхитителен. Тело с плеском обо что-то ударилось — его мгновенно омыло холодом, кожа жгуче заболела. Он упал в воду. В настоящую пресную, мать ее, воду — испуганный неожиданностью инопланетянин даже наглотался немного и, боясь задохнуться, быстро погреб вверх — к неизвестному темно-рубиновому свечению. Вынырнув, Моши забрался на хлипкое подобие деревянного причала. Вау, здесь все интереснее и интереснее. Когда он откашлялся и переборол все помутнения в глазах, стал осматриваться и привыкать к чужим ощущениям. Ооцуцки встал, стараясь быть осторожным, — вероятность свалиться в воду велика. Недлинная пристань соединялась с абсолютно пустым ландшафтом: ни деревьев, ни каких-либо сооружений, ни травы — только голая степь. Огромнейшее озеро, отражающее в прозрачной глади кровавый купол, распласталось на пять-шесть километров в длину и примерно во сколько же в ширину — на другой стороне возвышался знакомый пригорок. Черт, он вроде бы здесь впервые, однако... это место похоже на что-то... — ...что-то родное, да? На низкий флегматичный голос принц мгновенно развернулся — за доли секунды в правой ладони возникло воображаемое подобие меча Шести звезд, которое остановилось за миллиметр до шеи... ...гребаного Ишшики. Он стоял, привычно спрятав ладони в карманы свободных черных штанов в пол и все так же в плаще, похожем на тот, что носил Его Высочество господин Шодайме, — только обычно идеально белые подолы были перепачканы в грязи и... старой, почти почерневшей крови. И Момоши был не на каблуках, потому мертвый коллега казался еще выше, чем он его запомнил. Очи Момошики, сейчас наверняка похожие на блюдца, с любопытством и непонятной насмешкой окатил невозмутимый взгляд, не дающий даже начать связно думать. Что за херня?! Почему он... здесь? — Тише-тише, — чуть нахмурился мужчина, отодвигая пальцем лезвие со светящимися звездами. — Это всего лишь я. Всего лишь... он? Глаза Моши раскрылись еще шире, и он сделал разворот, занося оружие для удара рукоятью. И на сей раз его, блять, не остановили — точное и сильное попадание в висок чуть не скинуло соклановца в озеро. Безумный шок приказал продолжать бить, и, в принципе, он был рад, ибо если освобожденную ярость нельзя побороть, то ее нужно использовать, однако... Ишшики, зажимающий пальцами левый висок и старающийся не шататься, не пропустил вторую атаку, перехватив запястье воина и сжав его настолько, что пришлось отпустить меч. Принц не мог перестать ошарашено пялиться на однорогого, трепыхаясь в бесполезных попытках вырвать руку. Он мог бы сделать подсечку, мог бы как-нибудь извернуться, зарядить коленом в солнечное сплетение, перекинуть в озеро через себя, но конечности не слушались, вынуждая просто гневно сверлить взором и шумно дышать сквозь сомкнутые челюсти. Инопланетянин снова... видит этот глаз... снова видит его... и не знает, реальна ли панорама вокруг... — Ты слишком неопытен в ментальных практиках, потому и не понимаешь, что происходит, — как он сохраняет спокойствие?! — Не следовало соваться сюда, если ты... пуглив. Унижение. Ха-ха. Ишшики будто почувствовал, когда Момошики остыл, и отпустил его. Рефлекторно потирая пекущее запястье, Ооцуцки шагнул назад и с опаской смерил изредка шипящего, очевидно, от боли в голове мужчину. — Съел? — понадеется, что тихое ликование хоть капельку заденет, а то оцепенение не позволяло добавить в интонацию больше сарказма. — Раньше подобными атаками ты легко ломал любые кости, — ленивый упрек дал новый, более уверенный запал и... навел на идею. Что ж... легко ломал любые кости? Он бросился на соклановца в готовности продемонстрировать, что за тысячелетия ничуть не утратил сноровку, — Ишшики даже не сопротивлялся, позволив повалить себя на спину. Показательная игра в поддавки взвинтила принца еще больше: не жалея кулаков, он наносил удар за ударом — месть захватила тело, закрыла обзор кровавым месивом перед глазами, запятнала кимоно, но дала так много силы... Она наполняла жилы настоящим удовольствием — сладковатым ощущением достижения цели, которого Момоши долго-долго не замечал в замерзшей душе. Похер на разбитые кулаки, на разбитый ебальник коллеги — главное, что избавился от шока и... снял стресс. Сзади вновь раздался мямлящий говор: — Боги, я не думал, что у тебя все так плохо. — Где я? — твердо высек пришелец, восстанавливая дыхание и вытираясь об одежду. Проклятье, даже на лице кровь — надо было поубавить силу ударов, чтобы не разбрызгивать. — Ай-ай-ай, тебе лечиться по— — Где я? — Угадай. Ооцуцки с угрозой глянул через плечо на стоящего на краю причала соклановца, который смотрел с оттенком... жалости. — Это не может быть твое внутреннее измерение, ведь... ты умер, — с тусклым недовольством начал рассуждать принц. — Я хотел попасть в разум Каваки и очутился здесь... а тут — ты. — Следовательно... — ...я в его сознании, а ты либо мой проводник в лабиринте сознания Сосуда, либо... часть Каваки, — оба варианта возможны, ибо бабушка Ооноитами-химе была проводником в отце, значит, такое явление существует; и... больной на всю голову Каваки подвержен психическим отклонениям, поэтому стоило ожидать образования у него в мозгу... второй личности. ...личности, что правит им уже много лет. ...личности, что воспитала себе подобного. У земного юнца не было иной персоны для подражания — Амадо не считается, так как не имел настолько мощного влияния, — оттого разум Каваки, приученный думать, как Ишшики, общаться, как Ишшики, драться, как Ишшики, неумышленно создал себе... «отцовскую» фигуру и вернулся к привычному укладу, который был до побега из Кары. Недаром хитрый изобретатель когда-то говорил, что Каваки навсегда останется Сосудом Ишшики, и он буквально остался им, только... в более мучительном формате. Это все равно что дедушка поселился бы в голове папы и продолжил терзать его... и выдворить этого демона уже ни за что бы не вышло. — А я-то думал, почему примерно год назад Каваки начал читать все мои атаки... — сдерживая у горла разъяренную досаду, заключил Моши. — Ты научил его, но зачем рассказал об... — Об убийствах родных? Каваки однажды попросил объяснить кое-что о твоей натуре — я и объяснил. А он сделал свои выводы и утрировал, скорее всего, дабы побесить тебя, — вот сучара мелкая... Точно пусть милости не просит. Хм, и каким образом Ишшики умудрился проанализировать характер воина через смерти родственников? Это довольно... занятный метод. Инопланетянин поднялся с колен, с непониманием хмурясь на коллегу, — голову с каждой секундой все больше и больше затапливали обрывки вопросов, которые не могли собраться воедино. Им есть, что пообсуждать, однако никто из них словно... не хотел. После нескольких минут пустого молчания инопланетянин нашел в себе силы прошептать долгожданное: — Куда ты дел Кагую? На секунду по точеному лицу однорогого пробежалась нечитаемая для Момоши эмоция. — Я? — тот холодно фыркнул, опустив отчего-то прекратившие блестеть очи. — Я ни при чем. И я не знаю, где она. Возможно, закрыта в каком-то измерении, возможно, мертва. Мне, впрочем, фиолетово. Святые Небеса, пиздит, как дышит. — Ты врешь мне, да? Пытаешься пустить пыль в глаза, ведь почему-то решил, что я собираюсь принести ее в жертву, что косвенно угрожает тебе и твоему чаду. — Я не вижу других причин, чтобы ты яро разискивал ее, — опять унизил. Момошики, с его точки зрения, теперь только убийца. Правильно-правильно. — Три тысячи лет клан не удосуживался искать нас, но тебе резко понадобилась сила, а легчайшим способом ее получения в данной ситуации будет найти Кагую. Разве не логично? Конечно, логично... однако есть фактор, о котором Ишшики и не подозревает... Может, пришло время... сказать? Все равно перед ним всего лишь плод чужого воображения, и реакция наверняка будет интересной. И если уж коллега поиздевался над пришельцем, воспользовавшись убийствами родных, то ему уж точно не нужно сдерживаться. Тогда вперед. — Ты правда не допустил, что у меня есть другая причина? — Эм... нет, — наверное, из Момошики полилась какая-то зловещая энергия, раз Ишшики стушевался. Сейчас будет веселее. Слова застряли на языке в предвосхищении сумасшествия, точно он готовится произнести технику, что сломает реальность. — Кагуя нужна мне, дабы... — Боги, он взаправду сообщает это? Сон наяву. — ...найти отца и господина Бозацу, — Момоши тут же скрестил руки на груди, смиряя его исподлобья в ожидании хоть какого-нибудь ответа. ...а у Ишшики даже взгляд не изменился — такой же... равнодушный и ледяной в алом свечении местного неба. — Я уже уяснил, что ты пытаешься отомстить мне, — изнуренно вздохнул коллега. Он... не верит? — Подожди, я серьезно. — Момошики, я тебя прошу, — покачал головой он. — Выбери прием поубедительнее. — Урашики, когда был при смерти, ощутил их присутствие в нашем мире. Они живы, понимаешь? — Сначала Наместники, потом Урашики. Кто дальше? Никко-сама спустилась из рая и заплела тебе косы? — внутренний скачок ярости заставил пальцы стиснуть плечи. — Ты горишь такой верой в этот абсурд, что становится тошно. Я, скорее, сдохну в агонии еще разок, чем снова обременю себя... надеждой. И не ты ли предрек их гибель? Выходит, что твое чудесное ясновидение — туфта? — мозг закипал: слишком длинный поток вопросов. После напряженной паузы Ишшики сухо добавил: — Если ты планировал сбить меня столку, то не получилось. Он не верит. Черт побери... он не верит. Существо, которое когда-то хотело отыскать родителей, где бы те не были, поддерживало его рвение... окончательно похоронило их. Да, принц тоже потерял веру на целых три с половиной тысячи лет, однако откинул скорбь и опять готов бороться. Почему-то захотелось начать агрессивно доказывать, что Наместники живы, что их можно и нужно спасти, но... полуприкрытые очи соклановца, излучающие стылую апатию, советовали оставить мертвеца в покое. Это не настоящий Ишшики, а плод воображения Каваки, — с памятью, с мышлением и... без души. Естественно, ему похер на Кагую, на Наместников, на дом — он жаждет привести Момоши к кончине, исполнить давнюю мечту, так сказать. Нет смысла предлагать ему объединиться, нет смысла... притворяться. Этого Ишшики следует просто... убить и забыть. Тогда нужно придумать байку для тети Кудокутен... Придется разгребать все самому. М-да, напрасно он сболтнул про Наместников... Инопланетянин сделал глубокий вдох, на удивление, быстро усмиривший внутреннюю грызню, и его веки устало опустились. Он снова ступил на причал, прошел мимо коллеги, сел на краю и, сгорбившись, спустил босые ноги в прохладную воду. Сознание никак не могло понять, что знакомого в спокойном кровавом пейзаже. — Боги забрали их у нас... — приглушенно молвил мужчина, все еще стоя позади. — Ты рвешься к недосягаемой цели. — Боги ничего не решают, — так сказал сам Аменоминакануши-сама... а с ним трудно поспорить. — Эти самые боги воскресили господина Тарине — реально ничего не решают? Уверен? — Да, — обстоятельства воскрешения неизвестны, так что пусть заткнется. Пришелец сощурился на обрамленные рубиновым светом просторы: — Лучше скажи, что видят мои бедные глаза. Соклановец повернулся и указал на холм по ту сторону водоема: — Там должен стоять дворец Нидайме, сзади нас — Столица, — точно... Как он не узнал?.. По озеру легко же угадать. Совсем забыл дом, что ли? — Почему ты не воссоздал ее полностью?.. Пустые склоны выглядят... стремновато. — Личные причины. — Так и скажи, что не хочешь разговаривать. — Я видеть тебя не хочу, не то что разговаривать, — радует, что он сохранил прямолинейность: она отлично устраняет сложности в процессе общения. — Ты изменился, кстати, — оу, правда? Ишшики нагнулся, неожиданно взял его ледяными пальцами за подбородок и заставил взглянуть на себя — Моши на мгновение продрог в ступоре, но в следующую секунду оклемался и резким движением отпихнул чужую руку. — Ты чего удумал?! Второй инопланетянин лениво закатил очи, показывая, что его жест расценили неверно: — Оцениваю, насколько ты стал похож на Кагую. — Еще раз коснешься — повторно расхерачу башку, — умереннее предупредил принц и немного отодвинулся: вдруг этот еще что-нибудь выкинет. Мужчина тоже опустился на причал, со скукой наблюдая за рябью на маленьких алых волнах, — в нем тоже появились... изменения, да вот только пришелец не знал какие: интуиция искала отличия в стане, мимике, остроте узких глаз — и ничего. Момоши не мог сравнить образ из прошлого и настоящего — он... забыл. — Знаешь... — ладно, чувство такта осталось прежним: он очень кстати пресек неловкость. — Всю свою прежнюю жизнь я то и делал, что пытался понять вас… — …а потом и найти управу. Но ты слишком слаб. Ты не Бозацу-сан, и почему-то я единственный, кто напоминает тебе об этом, — а, запамятовал: и дедушка занимался тем же. Однорогий понурил голову, странно и одновременно легко улыбаясь — от прилива жгучей тревоги Момошики поморщился. — Хм… В чем-то ты прав, — тихо проговорил соклановец. — Ненавижу, когда мы сходимся во мнениях... — Взаимно, сучий сын. — Между прочим... как там мама? — ахуеть, что за вопросы пошли... — Не скажу. — Хорошо. Тогда я последую за тобой в поисках Кагуи, убью сначала тебя на ее глазах, потом пущу принцессу на Плод, вернусь домой и-и-и сам узнаю, — от потока прагматичных угроз у него даже ладони вспотели... Такие заявления не к добру. — Ты результат функционирования сломанного сознания — ты не можешь «вернуться домой» — Не могу, значит? А что говорят... твои волшебные глаза? Внезапно все вокруг залилось тьмой... и Момошики снова оказался над Каваки, сильно сжимая его череп. Что?! Почему он снова в храме? Ишшики вытолкнул обратно? Или принц не удержался в чужом сознании? Окружение неожиданно переменилось вновь — перед ним предстал серый ландшафт внутреннего измерения. Блять, почему его кидает туда-сюда?! Пришелец спохватился и хотел было вернуть контроль над телом Сосуда, однако... в висок прилетел удар, поваливший на песок. Совершенно дезориентированный Моши встал на четвереньки, стараясь унять давящий гул в голове и понять, кто это сделал. Неужели коллега?.. Если да, то все хреново. — Я же просил! — разъяренная интонация Узумаки в секунду расслабила готовящегося к схватке воина. Парень поднял его на ноги за воротник уже опять чистого белого кимоно: — Что ты сделал с Каваки?! Черт, Ооцуцки перед выходом наружу обещал Боруто, что не будет распускать руки... Упс.24. бескровная иллюзия
25 апреля 2022 г. в 17:02
М-да, Кагуя «отлично» запечатлела отца...
Долбаная статуя в холодном храме обычного типа, Боги знают где, — что за позор? Она не имела никакого права даже словесно упоминать родителя после побега.
Вообще, старая злость на старшую пробудилась в Момошики, еще когда они с Киншики искали ее свитки перед прибытием на Землю и наткнулись на святилище в лавовом измерении, где стоял идол дедушки, на самом деле, вовсе не похожий на него. Ужасно. Держит пари, что не она своими изнеженными ручками вырезала эти монументы: наверное, дала кому-то приблизительное описание внешности, и все. Спасибо, хоть их с братом не изобразила — было бы до безумия потешно.
Нужно обязательно попросить Боруто напомнить при встрече с сестрицей устроить поучительный поединок. Хотя как тут забудешь, когда по отношению к ней в голове мечутся мысли только насильственного характера? Принцесса заслужила полное обрушение обид брата в самой жестокой и беспощадной форме. Уже предвкушает боль в омытых кровью костяшках.
— Честно, я думал, что у тебя нет родителей, — задумчиво смотря на статую, прервал момент Сосуд. Так и хотелось приказать ему заткнуться.
— С чего бы?
— Ну-у-у-у, — лисеныш склонил голову набок, видимо, подбирая мягкие, точно не разозлящие принца выражения. Вряд ли получится. — Ты выглядишь, как существо из пробирки.
— Разве что из вселенской пробирки богов.
— Ты льстишь себе.
Моши покачал головой, раздраженно прикрыв глаза. Парень и не представляет, как ему сейчас не до подколов, — они пришли сюда, прежде всего, ради поиска зацепок. В первую экспедицию с погибшим Киншики он не успел что-либо обнаружить, ибо встрял Учиха с Року-томоэ.
Ооцуцки был почти уверен, что святилище не так простó, как кажется: не могла Кагуя воздвигнуть обычный храм, не напичкав его замками, пятимерными лабиринтами, загадками похлеще дедушкиных и страшными испытаниями, отравляющими разум безумием от происходящего. Даже если здание значительно повреждено, запрограммированные механизмы не должны были полностью выйти из строя... либо сестрица схалтурила, потому святилище быстро сломалось. Имеет место версия, что по прибытии на Землю она расслабилась, перестав кодировать хранилища своих тайн, и построила обыкновенное местечко поминания отца. Может, статуя служила ей, чтобы вызывать вину?.. Она вроде не из тех, кто готов намеренно обрекать себя на душевные муки...
— Он жив? — внезапно кинул Боруто. И как ответить на сей вопрос?..
С минуту подумав, он сухо молвил:
— Не знаю. Нам предстоит это выяснить.
— Прикол... Он тоже является частью твоего плана?.. Если жив, конечно.
Момошики неопределенно качнул головой, разглядывая родные черты в холодном камне. На миг захотелось выдать Узумаки все карты, однако он тут же одернул себя. Необходимо излагать историю маленькими дозами.
— Еще посмотрим.
Принц встал, отряхнулся и начал обходить зал в поисках Печатей-замков или свитков, а юноша замер, изучая статую, — наверное, в его приземленном мозгу готовится шквал вопросов. Нужно всего-то подождать.
Пару минут Момоши бродил в сосредоточенной тишине, обхаживая камни и заглядывая в темные коридоры. Когда в груди все-таки заколола беспокойная нетерпеливость, он повернулся к смолкшему юноше: у того почему-то включился Джоган... Должно быть, какой-нибудь механизм храма сработал либо энергетика места, которую инопланетянин не ощущает из-за фактического нахождения в закрытом мире.
— Что-то заметил?
— Да нет... Оно само.
«Само». У папы тоже часто было «само»... Иногда он месяцами не мог выключить гребаный Джоган, и порой чакра, генерируемая очами, перевешивала, приводя тело в состояние Божественного Провидения, что означало... катастрофу.
И, чтобы предотвращать ее, предки выкалывали проклятые глаза. Дедушка предупреждал...
Если у Боруто случится Божественное Провидение, точно не известно, что произойдет, потому, увидев наследие Небес у землянина четыре года назад, пришелец тотчас захотел избавиться от него. Конечно, воин надеялся, что перевес возможен лишь при полном комплекте Джогана, но даже одного ока вполне может хватить, дабы отравить слабого человека, незащищенного ни физически, ни генетически. Трудно предсказывать поведение организма, когда почти ничего не знаешь и о Чистом глазе, и о Провидении — естественно, ведь первым он не интересовался, а второе взрослые не обсуждали при «маленьких» детях... зато драться с обезумевшим существом разрешали...
В голове зазвучал разговор совсем юного господина Бозацу и дедушки.