Yes, sir

      Чонгук снова на месте. Он уже на память изучил контуры каждого кирпича в стене возле черного входа клуба CULT. Он точно может сказать, с какой периодичностью происходят перебои в работе единственного фонаря на стоянке. Его уже знают в лицо все работники клуба, включая уборщиков. Хосок уже несколько раз выходил сказать ему, что это бесполезно, просил идти домой и не мерзнуть, но вот он здесь. Стоит, ожидая своего бывшего Доминанта (так вообще можно говорить?), который снова пройдет мимо, бросив лишь секундный взгляд в его сторону.       Чонгук опробовал все: и цветы, и шоколадные сердечки и даже самодельные открыточки с надписями типа "мне не нужны права, чтобы объездить тебя", "малыш хочет смотреть Нетфликс со своим Доминантом" или "будь моим Домом у меня дома" (открытки — идея Тэхена. Чонгук его ненавидит за то, что уговорил попробовать. На что он вообще надеялся?), но ничего не сработало. Над чем-то Чимин посмеялся, на что-то лишь вопросительно поднял брови, а что-то откровенно проигнорировал (чертовы открытки!).       Чонгук не собирался сдаваться. Да, он никогда в жизни никого не добивался и опыта у него было ноль, но он очень сильно старался. Прошло три недели с того момента, когда он позвал Чимина на свидание впервые, с того момента, когда его красиво отшили, но Чонгук не опускал руки. Он приходил сюда дважды в неделю в пять часов вечера и, если видел на стоянке Лексус, то ждал возле черного входа, играя в игры на телефоне. Иногда приходилось ждать почти два часа, а иногда минут двадцать — график Чимина был непостоянным.       Доминант всегда лишь закатывал глаза, видя Чонгука на стоянке. Особенно в тот день, когда тот встретил его с песней "If I was your man" Блейка Шелтона, играющей из колонки. Очевидно, что слова "Если бы я был твоим мужчиной, поцелуи были бы долгими, Я бы растаял в твоих руках. Если бы я был твоим мужчиной, Я бы делил с тобой каждый душ, И мы бы мылись часы напролет, детка, Если бы я был твоим мужчиной" не тронули сердце Доминанта, потому что он быстрее, чем обычно добрался до Лексуса и уехал, поднимая клубы пыли.       Иногда Чонгук чувствовал себя по-дурацки, поджидая этого великолепного взрослого и горячего мужчину, как какая-нибудь пятнадцатилетняя фанатка. Глупо и неуверенно, прямо как сегодня: ладони постоянно потели, волосы не хотели красиво лежать, а ошейник, спрятанный под воротник куртки, сдавливал шею. Это будет последняя попытка. Сегодня он либо заполучит Чимина, либо будет заедать горе мороженным вместе с Тэхеном (два ведерка уже лежали в морозилке).(Да, он не особо в себя верил).       К тому времени, когда Чимин вышел из клуба, у Чонгука уже замерзли уши и нос, а волосы из-за ветра лежали беспорядочной копной. Увидев знакомое темно-коричневое пальто, Чонгук быстренько засунул телефон в карман и побежал вперед, обгоняя Чимина и загораживая собой дверцу его машины. — Чонгук, какого х... — Послушай, — начал Чонгук воинственно, — хотя бы один чертов раз.       Глаза напротив на секунду расширились в удивлении, а затем Чимин принял свой обычный скучающий вид. — Еще одна песня? — спросил он, складывая руки на груди. — Потому что у меня нет времени на эти концерты, Чонгук.       Чонгук сразу же энергично затряс головой в отрицании: — Нет, сегодня я скажу своими словами, — заверил он. — Очевидно, что ты не хочешь идти со мной на свидание, хотя я не понимаю почему.       Ладони сильно потели и он поспешил вытереть их об джинсы, собираясь с мыслями. В его голове этот разговор выглядел проще и имел более позитивные перспективы. Настоящий же Чимин не спешил хватать его и страстно целовать, он просто стоял под мигающим фонарем и ждал от Чонгука продолжения монолога. Продолжения, которого не было. Все слова, что Чонгук репетировал дома, по дороге и ожидая возле клуба, рассыпались, разлетелись, стоило ему увидеть Чимина так близко снова. Он был таким красивым, уверенным и доминантным. Чонгуку ничего не хотелось так сильно, как опуститься на колени и ждать приказов — с Чимином это было естественным желанием. — Ты мне очень нравишься, Чимин, — тихо признался он. — Я бы хотел узнать тебя получше. И чтобы ты получше узнал меня. Не на один раз. Я хочу быть твоим и хочу, чтобы ты стал моим тоже.       Дрожащими от волнения пальцами он с третьей попытки расстегнул молнию куртки, открывая свою шею. И ошейник на ней. Глаза Чимина медленно опустились с его лица вниз и округлились, прочитав надпись. Jimin's baby. — Это...— начал Чимин, не сводя взгляда с кожаного украшения. — Просто скажи, что я тебе не нравлюсь. Не "я не встречаюсь с сабмиссивами, Чонгук", — его голос слегка дрожал, как и он сам. — Скажи, что я тебе не нравлюсь. Скажи, что ты ничего ко мне не чувствуешь. Скажи, что ты не скучаешь по нашим сессиям. Скажи, что ты не хочешь меня так же сильно, как я тебя. Скажи и я действительно уйду.       Ветер больно кусал оголенную кожу шеи и ключиц, пока Чонгук смиренно ожидал ответа Чимина, опустив голову вниз. Минута прошла в молчании. Затем еще одна. Чонгук даже поднял голову, чтобы проверить, не ушел ли мужчина, но Чимин стоял на месте. Его темные глаза все так же смотрели на ошейник, но в них нельзя было ничего прочитать. Затем он, словно отмерев, вытащил из кармана ключи и медленно обошел Чонгука. Послышался звук снятия блокировки, затем открылась и захлопнулась дверца. Загудел мотор.       Вот и ответ.       Чонгук резко застегнул молнию, чуть не прищемив подбородок, и, засунув руки в карманы, пошел в сторону дороги. Он не будет плакать здесь. Он подождет до квартиры. Подождет теплого свитера Тэхена, чтобы вытереть об него свои слезы и сопли. Потом они поедят мороженое, посмотрят что-нибудь не про любовь и Чонгук забудет про Чимина. Не прямо сегодня, но обязательно забудет. А чего он собственно ожидал? Что его чувства взаимны и его Доминант захочет держаться с ним за ручки, гуляя по рождественской ярмарке? Это все дурацкие мечты. И Чонгук сам тоже дурацкий, если позволил себе... — Садись, — голос Чимина сбоку заставил его подпрыгнуть от неожиданности. Он смотрел на него, опустив стекло и улыбаясь. Его глаза сияли. — Зачем? — спросил Чонгук, вытирая одну предательскую слезинку рукавом куртки.       Чимин улыбнулся еще шире и высунул из машины руку, подцепив холодные пальцы Чонгука своими теплыми. — На свидание.