***
Нино прикрыл дверь и врубил музыку, когда Клод не без интереса осматривал комнату одноклассника. Небольшая, со спертым воздухом, вроде захламленная, но захламленная по-особенному. Как-то по-домашнему, что ли. Древние CD-диски башнями возвышались на полках, комоде и столе. На том же столе стоял и проигрыватель, не покрытый пылью или чем-то подобным. «Значит часто используется…» — Пришел к выводу Клод, проведя пальцами вдоль поверхности аппарата. Кровать и единственный стул были завалены одеждой разной степени свежести, что разительно отличалось от иных комнат квартиры. Там было весьма чисто. На стенах висели плакаты. Преимущественно это были западные сериалы восьмидесятых-девяностых годов. Клод ухмыльнулся, завидев постер с актерами из «Эллен и ребята». — Присаживайся, бро. Буржуа окинул комнату взглядом вновь. — Здесь негде сидеть. — Понял-принял. — Нино стряхнул со стула всю одежду. Буржуа сглотнул. Даже он, пожалуй, не обращался со своими вещами подобным образом. — Вот вам и трон, Ваше Классное Величество. Не смотря на непринужденный тон, было видно, что Нино нервничает. Облаченный в спальные вещи, Лейф уселся на продавленную одноместную кровать и уставился на Клода. Тот, не без доли отвращения, сел на стул и уставился на одноклассника в ответ, сцепив пальцы в замок. — Я могу начинать с сути или тебе необходимо предисловие? Нино отрицательно покачал головой и решил смотреть не в глаза однокласснику, а на свои пальцы ног. — Бро, можешь вообще ничего не говорить. Я знаю все свои косяки, расслабься. Еще неделька, может быть еще одна и я опять начну ходить как обычно. Обещаю. — Ты же понимаешь, что в эту дыру я пришел не за твоим неубедительным «я обещаю»? — Я могу зуб дать, если хочешь или поклясться своими наушниками. Клод скептически приподнял бровь и скрестил руки на груди, параллельно закинув ногу на ногу. — Клод, все нормально. Обещаю, что это все. Финиш. Конец. — Заметив, что Буржуа это не особо заинтересовало, Лейф перешел в атаку. — Меня не было всего недельку, не драматизируй. Я просто приболел. — Лейф, в лицее тебя нет месяц. Ты ходишь как попало, кормишь меня детсадовскими записками и заставляешь Бюстье нервничать. Нино закатил глаза. — Ты преувеличиваешь. Неделю, меня не было всего нед… — Алло, уже середина октября прошла, совсем скоро ноябрь! — Зло шикнул Буржуа. — За идиота меня не держи! — Как середина октября? Искреннее удивление вспыхнуло на лице ди-джея. Тот вскочил с кровати и вынул с подоконника весьма старомодный календарь. Посмотрел на него бестолково, после чего поинтересовался: — А сегодня какое? — Двадцатое, гений. Нино побледнел. — Серьезно? — А похоже, что я шучу? Лейф смущенно промолчал. — Ну да — ну да, у меня же на лице написано: «Юморист от бога». Буржуа захлопал руками, а после отмахнулся. — Так что делать будем, прогульщик? Вопрос был хорошим. Очень даже. Нино уже был близок к тому, чтобы просто пожать плечами, но что-то его остановило. Пришлось ограничиться словами. — Не знаю. — А кто знать будет? — Поинтересовался Клод, оттолкнув носком кроссовка валяющуюся футболку. Тут-то Нино плечами и пожал. Буржуа скривился от внезапно нахлынувшего отвращения. Что это все значит? Сын мэра взглянул на Нино и снова скривился. Человек, стоящий с календарем в руке, казался Клоду таким ничтожным по своей сути, что даже язык начал чесаться. Страсть как хотелось высказать свое недовольство нынешним течением дел, но, увы, было нельзя. Клод не желал стать провокатором для нового злодея, оттого и слова пришлось подбирать тщательно. — Лейф, что с тобой вообще творится? Ди-джей не ответил. Он лег поперек койки, упираясь макушкой о стену. Нино сцепил пальцы на животе и тяжело вздохнул. Повисло тяжелое молчание. В глубине души Клод понимал, что сейчас тянуть информацию с этого парня было бесполезно до тех пор, пока он сам не решит говорить. Но, опять-таки, Буржуа не был психологом и у него также были свои дела, поэтому лишнего времени на подготовку староста не имел. Пришлось рубить с плеча. — Сегодня пришел я, а завтра придет администрация. Ты хоть понимаешь объем своих проблем? Не понимал. Совершенно не понимал, раз пустыми глазами смотрел в потолок, стараясь рассмотреть то, чего в плитке отродясь не было. Клод склонил голову в сторону. — Если на себя плевать, так о семье подумай. Думаешь, что твоим родителям будет приятно столкнуться со школьной администрацией? Нино был хорошим парнем, оттого нужно было давить на хорошее. Клод довольно улыбнулся, завидев, как ди-джей прикусил губу. Стыдливо, явно раскаиваясь. — Я не хочу возвращаться назад. Улыбка Буржуа превратилась в оскал. Было очень забавно это слышать, учитывая сложившееся обстоятельства. — Я тоже не хотел идти в этот клоповник, но сам взгляни: я тут. Сижу перед тобой и готов выслушать твое нытье вместо того, чтобы уделять время действительно важным вещам. Нино приподнялся и одарил Клода недоверчивым взглядом. — Чел, мне кажется или ты меня осуждаешь? — Тебе не кажется. Я тебя действительно осуждаю. — Ну и пофиг. Нино вновь улегся на место, прожигая глазами не такой уж и красивый потолок. — Тебе-то вообще хорошо, — неожиданно заявил ди-джей. — Ты свободен. — Не вижу на тебе рабской цепи. — Староста оперся на спинку стула. Нино закатил глаза. Клод всегда был черствым, словно завалявшийся багет. Да, вспыльчивый, но тревоги его были совершенно иного толка. Он, наверняка, не знал боли от трещины, что заставляет сердце биться напополам. Эта особенность наверняка произрастала оттого, что эмпатия Клоду была практически незнакома, из-за чего все нормальные человеческие чувства проходили мимо его носа. Нино совершенно не завидовал однокласснику, но все же чувствовал тоску. Клод выжидающе посмотрел на одноклассника, который старательно корчил из себя короля драмы. То ли от обреченности, а быть может от скуки, Буржуа начал раскачиваться на стуле вперед-назад. То, что ди-джей не желал с ним откровенничать, Клода совершенно не удивило. Они не были друзьями или приятелями, чтобы вести между собой особо личные разговоры. В том, что проблема этого странного человека имела сугубо деликатный характер, Буржуа не сомневался. Больно отчаянно Нино желал казаться нормальным, хотя его поведение вызывало настороженность своей неестественностью. Клод бы сказал, что его одноклассник — это очень плохой актер, отчаянно претендующий на премию «Золотая Малина». Громоздкий музыкальный проигрыватель щелкнул и ранее игравшая песня сменилась другой. Мелодия Буржуа казалось очень знакомой, но сказать ее название или определить исполнительницу Клод не смог. Текущая мелодия мало что имела с грубоватым репертуаром Джаггеда Стоуна и милой, практически сказочной музыкой Клары Россиньоль. Эта песня была просто… другой. Словно из другого времени. Исполнительница, обладательница хрипловатого голоса, активно пела про то, что бы в этом мире поменялось, окажись она — мужчиной, а ее предполагаемый собеседник — женщиной. Тема была не новой, слова казались глупыми, но ритм мелодии и голос певицы заставили Клода качать головой в такт, изредка похлопывая рукой по колену. — Магия Бонни Тайлер… — Понимающе протянул Нино, после чего начал подпевать кассете на ломаном английском. — Впервые о такой слышу. — Перевод разговора в другое русло казался не столько проявлением слабости, сколько стратегическим отступлением. Копать следовало издалека. — Чувак, ты серьезно?! — Нино даже вскочил со своего ложа. Клод кивнул в знак согласия, смутно подозревая, что только что он случайно открыл ящик Пандоры. Лейф залез под кровать и вынул оттуда несколько пластмассовых коробочек, которые при ближайшем рассмотрении оказались плеерами. Кассетными. Один из плееров приземлился на колени растерянного Буржуа. По весу эта древность мало уступала половине кирпича. Наушники, такие же старые с перевязанным проводом, приземлились чуть позже. — Что это за рухлядь? — Поинтересовался Клод. — Не рухлядь, а антиквариат! — Заявил Нино, вполне себе бодро пройдя к большому проигрывателю. Лейф вынул кассету оттуда и комната погрузилась в безмолвие. — Ты-то в этом должен разбираться, золотая молодежь. — Я в этом разбираюсь, поэтому и говорю — рухлядь. Нино ничего не ответил, лишь кинул кассету в сторону Буржуа и тот поймал ее без каких-либо трудностей. Маленькая пластмассовая коробка с пленкой внутри едва ощущалась на ладони. Клод с интересом повертел эту вещицу перед носом и снова пришел к выводу, что она стара¸ как этот мир. — Ты просто попробуй! — Спасибо, но нет. Музыку я и в интернете послушать могу. Между прочим, в нормальных наушниках! — Там не та атмосфера, — авторитетно заявил Нино, который в своем ассортименте не просто имел хорошие наушники, но и предпочел им древнюю японскую дешевку. — Понимаешь ли, чтобы учуять весь дух восьмидесятых и девяностых нужно смотреть сквозь определённую призму, чел. — Я тут вообще-то пришел не в поисках атмосферы, — напомнил Клод, но провод в плеер вставил. — Давай так, я послушаю музыку через этот экспонат, а потом мы с тобой нормально поговорим. И не думай, носатый, что ты отделаешься от меня. Нино и не думал. Он натянул наушники на себя и всунул другую кассету во второй плеер, после чего расплылся в улыбке.***
Ритмичный рок как-то совсем неожиданно уступил место лиричному джазу. Клод не был фанатом подобной музыки. Он вообще, честно говоря, ко всяким песням относился прохладно, но что-то в этой старой музыке было искренне цепляющее. Приглушенные голоса доносились до юноши сквозь призму треска и странного звяканья, верного брака техники тех далеких лет. Одна кассета успела сменить другую, а за окном стало совсем уж темно. Даже звезды и те, как-то совсем стыдливо, скрылись за порванным облачным полотном. Луна весела где-то наверху, отливая восковой желтизной. Оконное стекло было покрыто каплями дождя, что свидетельствовало лишь об одном — придется звонить в такси. Тело легко ныло из-за застывшей позы. Клод подергал плечами, избавляясь от напряжения и зевнул, переводя взгляд на Лейфа, который тоскливо смотрел в окно и едва заметно шевелил губами, проговаривая строчки из песни со своей кассеты. Мотив был весьма драматичным. — Ну что, может уже перейдем к делу? — Поинтересовался Клод, стаскивая легкие наушники. Сначала ди-джей его не понял. Лишь потом, немногим позже, Нино поставил воспроизведение на паузу. Лицо его приняло какое-то уж очень болезненное выражение. — Я завтра вернусь, чел. — Хммм, вернешься, чтобы отсидеть урок, а после опять убежишь, оправдываясь небылицами в духе прорванной трубы или смертельно больного песика? — Поинтересовался Клод, очень протяжно зевнув. — Бро, ты ко мне слишком несправедлив. Кто в здравом уме будет использовать такие отговорки? — Даже не знаю. Ты, например, в прошлый четверг объяснительной написал именно так «у меня дома прорвало трубу», хотя, судя по всему, это не так. Лейф напряженно замолчал, пока Буржуа давил новый зевок. После джазовой сессии очень хотелось вздремнуть где-нибудь на шезлонге, лежа у бассейна под зонтом. — Так трубу у бабушки в квартире прорвало… — Нино нервно заелозил на месте. — У бабушки и песик сдох? — Без особого интереса поинтересовался Буржуа. — Слушай, я пришел не для того, чтобы действовать тебе на нервы. Давай-ка я объясню тебе дело проще: твое отсутствие портит статистику и очень огорчает мадам Бюстье. На статистику мне плевать, но вот на Бюстье — нет, поэтому, носатый, потрудись объяснить какого черта у тебя происходит. Нино сморщился так, словно от зубной боли. Было видно, что прямо сейчас в его голове происходит что-то очень важное. Ди-джей серьезно принимал некое решение, которое должно было дать тот самый ответ, волнующий всю школьную комиссию и Клода в особенности. Хотя… Нет, Клода это волновало не особо сильно. Он просто исполнял свою работу. — Тебе не понять. — Наконец, собравшись с силами, заявил Нино. Что ж, это было ожидаемо. Клод поднялся со стула и положил плеер с наушниками на кровать, после чего хорошенько потянулся. Кости его затрещали. Онемение, ранее сковавшее тело уютным коконом, пропало. — Ладно, тянуть из тебя ничего не буду. Мое дело — это предупредить, с остальным возись сам. — Заявил Буржуа, подняв свою сумку с пола. — Уже уходишь? — Именно. — Ладно, тогда я провожу. Клод приподнял бровь. Ему либо показалось, либо Нино немного помрачнел, услышав ответ. Буржуа тряхнул головой. С сонливости ему и не такое могло показаться. Срочно нужно было возвращаться назад. К семье и теплой кровати, а также горячему джакузи и прочим прелестям нормальной жизни. Староста напоследок оглядел комнату одноклассника и с абсолютно чистым сердцем пришел к выводу, что гардеробная в отеле куда больше этой «обители». Странно, но подобная мысль не вызвала чувства превосходства. Даже более, Буржуа ощутил… Тоску? Жалость к этому человеку? «Глупости…» — Подумал Клод, даже не заметив, как он оказался у вешалки перед входом. Нино терпеливо стоял рядом, ожидая, пока гость наконец соберется. В какой-то момент замок на входной двери начал дергаться. Один, второй, третий, четвертый… Дверная ручка опустилась вниз, после вернулась в изначальное горизонтальное положение. Некто толкнул дверь носком не очень хорошего сапога, уже побывавшего в обувной мастерской. — Мальчишки, мама дома! Эту женщину Буржуа не видел ранее, но меж тем она казалась сыну мэра весьма знакомой. Темнокожая, с большими глазами, в суконном пальто зеленого цвета, обладательница крупных кудрей держала в руках два доверху полных пакета с продуктами. Нино оторопел. Он сначала взглянул на часы, после на гостя и пришедшую родительницу. — Ма, а ты не должна была прийти позже? — Мне повезло, — невозмутимо ответила женщина, поставив пакеты. — Коллега согласилась сегодня выйти на смену вместо меня. Поэтому, вау, я посплю больше трех часо… — И тут-то ее глаза упали на Клода. — Оу, Нино, а что этот молодой человек со смутно знакомым лицом делает здесь? — Клод. Староста класса. — На автомате выпалил Буржуа, стоило матери одноклассника посмотреть на него. Впервые за долгое время юноша ощутил себя вне своей тарелки. У женщины были очень цепкие глаза. Пронзительные. Почти такие же, как у Одри Буржуа. Это смущало и обезоруживало. — Староста? — Женщина быстро повернула голову в сторону Нино. — Что ты опять натворил, разбойник? Определение «опять» невольно рассмешило Буржуа. Лейф совершенно не относился к типу проблемных людей. — Мам… Я… — Все хорошо, — поспешил вмешаться Клод. — Это просто внеплановый обход, не более. После всего того, что творится в Париже, мне, как старосте класса, поручили обойти всех учеников. Язык Буржуа слушался плохо, но Клод боролся и говорил дальше так, словно дело касалось лично его или Сабина с Адрианом, а не бесфамильного мальчишки, периодически выпадающего из памяти. — А… Понятно. — Напор спал. — Господин староста, может тогда останешься на ужин? У нас сегодня запланированы клецки. Нино побелел. — Спасибо, мадам, но не могу. Мне уже пора домой. — Какой воспитанный мальчик! — Женщина хмыкнула, все еще заглядывая в лицо незнакомца. Она явно старалась припомнить его, однако память подводила. — Ладно, Нино, проводи своего друга и дуй назад. — Понял. И Лейф выскочил из квартиры самым первым, заставляя Клода ощущать себя неловко. Попрощавшись с матерью одноклассника, Буржуа спешно вышел в коридор, а после пошел на улицу. Лейф увязался следом, мотивируя свое присутствие тем, что «приличное такси в этот район не приедет». На ложь это не тянуло. Будь Клод таксистом, он бы трижды подумал перед тем, как соваться в это место. — Спасибо, что не сдал. — Пробормотал Нино, когда на пути встретились первые мусорные баки. Вечером их смрад набрал силу. — Если бы мама узнала о моих прогулах, она бы сняла с меня шкуру. — Верю. — Не подумай, что она жутко строгая, но в свете последних событий она весьма раздражена, — поспешил пояснить Нино. — От этих же одержимых сплошной вред. Кто-то руку сломает, кто-то ногу подвернет, кто-то вовсе упадет. Мама из больницы практически не вылезает, а дом и брат — на мне. — Он вроде должен в школу ходить или в сад… — Заметил Клод. — У них там ветрянка, — отмахнулся Нино. — Карантин которую неделю. Вот в следующий понедельник конец, а оставить сейчас малого не на кого. — И как к этому относится ваша мама? — Мне откуда знать? — Лейф пожал плечами. — Мы засыпаем — ее еще нет. Мы просыпаемся — ее уже нет. — Про отца, я так понимаю, я могу даже не спрашивать? — Он в Вене. На заработках. — Понятно. Лужицы поблескивали в свете куцых фонарей. В грязной воде расплывались бензиновые круги, отливающие всеми цветами радуги. Нино нарочно наступил на один из таких «цветков». Изображение расплылось в стороны, после чего сошлось обратно. Вариант с няней Буржуа успел рассмотреть, а после отбросил его куда подальше. Судя по району, Лейфы не особо шиковали. Раз им хватало на еду, то и на том спасибо. Раритетная рухлядь предметом роскоши не рассматривалась. Подумаешь, подобное барахло можно было за бесценок купить на блошином рынке. Клод лично этого не знал, но слышал о подобном от Сабина. — И в тот раз я не врал. То есть, не совсем врал. Трубу действительно прорвало, но в ванной комнате. Я несколько раз пытался оставить Криса одного, но тот далеко не душка. Буржуа вспомнил недавнюю спешку одноклассника и покачал головой в знак понимания. Клод невольно вспомнил свое детство. Особенно ярко в памяти всплыл тот момент, когда он, вместе с Адрианом, играли в индейцев и развели костёр в холле. Возгорание было оперативно потушено, а члены волчьего племени получили строгий наказ. Клод улыбнулся, вспоминая прошедшие времена. — Да и с Маринетт как-то неловко получилось… — Сказал Нино как бы между делом. — Я ее обидел, а извиниться толком не могу. Сложно, чел. Очень сложно. Клод пожал плечами. Ему страстно хотелось обозвать одноклассника трусом, но отчего-то Буржуа не мог себе этого позволить. Что-то внутри ему мешало так поступать. — Если не можешь сказать, то напиши. Тоже мне, проблема мирового масштаба. Нино удивленно заморгал. Клод Буржуа, шедший рядом, точно был настоящим? Ди-джей ожидал насмешки, едкой иронии или чего-то в этом роде еще с момента выхода на вольные хлеба, но староста вел себя как-то слишком нормально, мало напоминая бесчувственного мудака. Это радовало и сбивало с толка. — Тебе дать номер, недо-Ромео или ты по старинке воспользуешься листочком с ручкой? — Дай мне ее номер, пожалуйста.