***
Маринетт снова посмотрела в зеркало и помрачнела, не завидев прыщей и шрамов на половину лица. Кожа ее была чиста и лишь немного, совсем чуть-чуть, покрыта веснушками, которые успели хорошенько померкнуть в сравнении с прошлым годом. Вообще швее было странно так вот пристально рассматривать себя в зеркало, при этом понимая, что причин для этого нет. Опять-таки, ни шрамов, ни прыщей, ни новых родинок замечено не было, но Дюпэн-Чэн все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Ей казалось, что прямо сейчас на ее коже расползаются пятна грязи, которые невидимы глазу человека, но ощутимы ею самой. Сколько бы Маринетт не умывалась, как бы она не терла руки и ноги губкой, к каким бы ухищрениям она не прибегала с момента атаки Злого Купидона с Черным Рыцарем, чувство некой порочности не оставляло швею, заставляя ту сидеть в ванной комнате по несколько часов. Грязная. Опороченная. Сама не своя. — Мари, ну ты скоро там? Голос Лилы вытянул девушку из мира фантазий. Маринетт потрясла головой и оторвалась от зеркала, после чего вышла в гостиную, где были разбросаны различные журналы вместе с ватманом, ножницами и клеем. Это воскресенье итальянка провозгласила днем дружбы и заявила, что Маринетт необходима некая карта желаний, которая всенепременно поможет девушке добиться успеха на всяком поприще. Идея была спорной, но сил сопротивляться Маринетт в себе не нашла. Стены родной комнаты казались излишне пустыми и настоятельно требовали хоть что-нибудь, что могло бы заставить радоваться глаза швеи, да и Росси выглядела невероятно довольной собственной идеей. Итальянка действительно считала, что от подобной штуки будет толк. — Это помогает сконцентрироваться. — Лила качнула головой и притянула к себе первый попавшийся журнал. — У меня дома висит такая же. Представляешь, я ее только сделала, а на следующей неделе принц Али, тот, который из Ковар, пригласил меня на свидание. В географии Маринетт сильна не была, поэтому устроившись удобнее, швея послала недоуменный взгляд подруге. — Это где? Лила, казалось, немного задумалась, после чего резко перевела тему. — Не важно где! Важно то, что это принц. — То есть, ты сама не знаешь где эта страна находится? Молчание стало швее ответом. Лила принялась вырезать картинки и Маринетт к ней присоединилась. Смутно представляя, что же именно ей нужно, швея вырезала наиболее эстетичные изображения. — Ой, я обезглавила Адриана! — возглас Лилы заставил Маринетт порезать напополам картинку с невероятно классной подушкой. Дюпэн-Чэн недовольно зыркнула в сторону разочарованной итальянки, которая невероятно печально смотрела на Агреста, чья голова до комичного нелепо болталась на маленьком кусочке бумаги. — Бывает. — Ответ получился слишком сухим. Все же подушку Дюпэн-Чэн было жаль несколько больше, нежели одноклассника. Ответ Росси не устроил, но та, слава Богам, не стала навязывать свою точку зрения. Вместо этого Лила открыла рот, в очередной раз доказывая, что молчать она не могла на генном уровне. — Мне до сих пор не верится, что ты не знала о модельной карьере Адриана, учитывая, что его лицо на каждой второй обложке! Маринетт пожала плечами. — Никогда не обращаю внимания на лица. Мне нужна фигура и одежда. — Не, ну так нельзя, — Лила насупилась. — На лицо смотреть можно и нужно, иначе как ты аксессуары подберешь. Прическа, форма лица и цвет глаз задают тон образу! — Так я модельером хочу стать, а не личным стилистом. — Дюпэн-Чэн пожала плечами. Ножницы пели в руках швеи, вырезая вид с некого балкона. Закатное солнце поливало светом многоэтажки из стекла. — И все же, а как же созерцание прекрасного для вдохновения? — Лила потрясла еще одним разворотом с мордашкой Агреста. — Ты просто взгляни на него! Разве тебе не хочется творить, взглянув в его глаза? Маринетт посмотрела на фотографию. Да, действительно это был Адриан, да еще и в одежде от Габриэля. С минуту Дюпэн-Чэн всматривалась в изображение, стараясь выцепить что-нибудь для себя и девичье сердце, о чудо, немного встрепенулось, но на этом все. Прилива творческой энергии Маринетт не ощутила, из-за чего ее ответ был отрицательным. — Врешь же. — Лила цыкнула. — Для того, чтобы быть моделью, не обязательно обладать смазливым личиком. — Отозвалась швея. — Да и лицо вообще не играет роли. Я хочу делать одежду как месье Агрест. Удобную и пригодную для повседневной носки большинством. — Ой, да едва половина вещей его авторства подходят под этот критерий. — Росси пожала плечами. — Вспомни хотя бы его первую коллекцию. — Ты про «Бражникову симфонию?» Итальянка согласно кивнула головой. — Дюжина платьев украшенная крыльями мотыльков. Думаешь, что хоть одно из них было надето в свет? Мари, умоляю, ты же в этом разбираешься лучше меня. — Но тогда Габриэль работал не на одежду, а на имя. — Дюпэн-Чэн ткнула пальцем в один из журналов далекого десятого года, где на обложке красовалась модель в платье из мяса. — Те платья — это не одежда, а способ заявить о себе миру. — Ох, наличие вкуса уже звучит как заявление. — Пробурчала Лила. — Но это был его дебютный показ! — Дюпэн-Чэн важно выставила указательный палец и горделиво улыбнулась, тихо радуясь совершенно понятной ей беседе. Было приятно осознавать, что здесь-то швея разбирается в вопросе, да и тема была Маринетт интересна. — Зрителей необходимо было поразить и заставить их говорить о себе. Практичность уходит на второй план в угоду зрелищности. — Но все же, разве он не мог использовать брошки? Или что-то из бижутерии? Ему обязательно было брать именно насекомых, да еще и живых? — Лила сморщилась от отвращения. — Что приятного в том, чтобы впопыхах пришивать жука к ткани? — Мы бы о нем не говорили, поступи он так. — Резонно заметила Маринетт. — Это было не гуманное и спорное решение, но нельзя отрицать, что конечный вариант поразил всех. Вопросы гуманности Лилу волновали мало, а вот Маринетт вошла в раж. — Месье Габриэль вдохновлялся средневековьем. Там знатные дамы иногда украшали платья панцирями и крыльями насекомых. Если верить… — Если ты продолжишь — меня вывернет. — Пожаловалась итальянка. И это было правдой. Одна только мысль о подобном заставляла Росси покрываться испариной. — Бррр, представить себе не могу, как можно напялить платье с жуками. Они же мерзкие! — Это мода. — Маринетт пожала плечами. — Если захочешь заявить о себе, то и не на такое пойдешь. — Цель, конечно, оправдывает средства, но жуки… Давай закроем эту тему, cutie. — Но ты только представь, ради этой коллекции месье Агрест сам начал выводить мотыльков. Вот это преданность делу! — Меня это скорее пугает, чем восхищает. — Лила сморщилась как скукоженный лимон. — Это ж каким психом надо быть, чтобы вручную обшивать подолы платьев живыми мотыльками? — Психом уровня гения. — Швея тоскливо вздохнула. — Сомневаюсь, что мне когда-нибудь выпадет честь поработать с ним личн… — Не слова больше! — Лила угрожающе чикнула ножницами. — Никаких жуков в одежде! — Ой, а я уже хотела подробнее рассказать про то, как у навозников отрывали крылья, чтобы их пришить к… — Я предупреждала! И в Маринетт врезалась мягкая розовая подушка. Не удержавшись, швея свалилась на спину под звонкий девичий смех. Нащупав ту же подушку, Дюпэн-Чэн бросила ту наотмашь, слабо надеясь на попадание, однако хихиканье прекратилось. Подушка угодила точно в лицо Росси. — Так это война?! — А ты как думаешь?! Синхронно девушки бросились в разные стороны. Маринетт закатилась за диван, а Лила заняла оборонительную позицию за кофейным столиком. Преимущество в виде подушек-снарядов было на стороне Дюпэн-Чэн и она, как не странно, поспешила им воспользоваться. Целый град обрушился на укрытие Лилы, когда ватман и разрезанные журналы остались лежать в стороне…***
— Спасибо, мадам Чэн! Колокольчик звякнул за ее спиной. Трепетно обхватив стакан, Росси подула немного на дымящийся кофе. Слова прощания утонули в суете города. Обернувшись последний раз, Лила увидела силуэт Маринетт. Швея все еще махала итальянке вслед и Лила, не удержавшись, помахала в ответ. Уходить из пекарни было неприятно, но время неумолимым потоком двигалось вперед. Более оставаться там было нельзя. День воскресенья пролетел перед глазами практически незаметно. Стрелки часов, словно под колдовством, сменили свое положение не менее восьми раз. Солнце успело скрыться и Париж накрыл мягкий, ничем не испорченный сумрак. Лишь привычные желтушные фонари делали грядущую ночь чуточку светлее. Сумка приятно оттягивала плечо и источала приятный сладкий запах. Месье Дюпэн впихнул итальянке короб с пирожными, не дав Лиле и возможности отказаться. Впрочем, возвращать угощения Росси не думала, но сам жест ее приятно впечатлил. Не пришлось канючить и давить на жалость. Лила улыбнулась. Еще никогда ранее ее не встречали настолько хорошо, без каких-либо опор на происхождение. От этих людей не веяло снобизмом или жаждой наживы. Наоборот, Росси чувствовала потрясающее гостеприимство, что оставило приятный отпечаток на ее сердце. «В следующий раз нужно будет ответить тем же…» Впрочем, столь миролюбивый настрой развеялся с первым порывом влажного ветра в лицо. Лила вздрогнула. Ей так и не удалось привыкнуть к местному климату. После мягкой Италии и знойной Индии было как-то странно ощущать на себе все эти свитера и куртки. — Разберусь окончательно с Авророй и спать. На момент когда черное авто припарковалось у пекарни, Росси только-только набирала номер такси. Идти домой через темные и оживленные улицы итальянка не хотела, а забрать водитель отца ее не мог, поэтому пришлось довольствоваться благами цивилизации. Пока Лила смотрела в телефон, дверца машины открылась и оттуда вылез весьма легко одетый Клод. С темными очками на половину лица, Буржуа все еще оставался узнаваем из-за гребня, так странно торчащего в волосах и почти аномальной любви к насыщенно-желтому цвету. «Вот ж клоун!» — Но мысли свои Лила не озвучила. Она вообще сохраняла молчание, считая, что приветствие должно первым вылететь из уст Буржуа. Ее было сложно не заметить. Одиноко стоящая девица под самым фонарем у горящих окон пекарни невольно притягивала к себе взгляд. Клод огляделся. Водитель терпеливо дожидался юного господина, не смея того торопить. Буржуа облизал сухие губы. В последнее время с Лилой он встречался реже на территории пекарни и сын мэра даже знал почему. Все те схемы, проворачиваемые Росси, требовали времени. Девушка расправлялась с неугодными долго, стараясь не вызывать подозрения. Выходило очень славно, раз из всего людского массива только Буржуа знал касательно всех проделок итальянки. Стравливание школьных девчонок друг с другом требовало большого количества энергии. «И такая змея вьется вокруг Маринетт?!» Ранее эта мысль вызывала бессильный гнев, помноженный на злобу, сейчас же Клод почти смирился и даже посмотрел на ситуацию с новой стороны. Карманная крыса могла и была опаснее всякой бешеной собаки, как показывала практика. В том, что крыса — это тотем Росси, Буржуа практически не сомневался, но вот сознание его допускало моменты, когда очевидно крысиная натура уступала место другому хищнику-потенциальному разносчику бешенства. Юноша погладил деревянный короб сквозь ткань брюк и опять взглянул на итальянку, но под другим углом. Девчонка, загнанная в тупик собственными воздушными замками, отчаянно щетинилась перед обществом, стараясь придать себе особенную важность. Сквозь мерзкую серую крысиную шёрстку проглядывались огненно-рыжие лисьи волоски. Она его заметила. Клод прикрыл глаза. В голове эхом раздался голос мастера Фу. «Выдавай тем, кого посчитаешь достойными». Была ли Лила достойной? Нет, совершенно нет. Завистливая лживая девчонка не тянула на героиню совершенно, но с другой стороны Клода посетила иная мысль, жестокая и отстранённая. Лилу не было жаль. В случае чего… Клод тряхнул головой. Думать об этом совершенно не хотелось. Этот момент Буржуа желал оттянуть до последнего, но сама судьба намекала, что пора. Сражаться в одиночку против кукловода было невыносимо. Сегодня днем, например, на Париж напал не то оборотень, не то фурри, не то просто уставший работник зоопарка. В любом случае, трепка вышла знатной и весьма показательной. Одного носителя двух камней было недостаточно. Нужен был кто-то, кто мог бы разделить это тяжелое бремя. Легкое раздражение улетучилось, уступив место страху. Росси ожидала, что Буржуа пройдет прямо в пекарню, ведь до закрытия было время, но он вместо того, чтобы воспользоваться лишними минутами для короткого диалога с «любоффью всей своей жизни» направился прямиком к Росси. С ним не было ничего странного, но аура, плотным потоком обласкивающая тощее тело, давила на итальянку. В воздухе витала угроза. Нечто подобное девушка ощущала во время просмотра очень страшных фильмов в полном одиночестве. Клод сделал шаг вперед, а итальянка отступила, испуганно оборачиваясь. На улицах все еще были люди, но их было так много и, что самое страшное, им было плевать. Чужая отчужденность встала стеной между Росси и прочим миром. Буржуа надвигался. Медленно, угрожающе. Как в замедленной съемке девушка могла наблюдать руку молодого человека, что нырнула в карман. «Нож?! Он собирается убить меня?! Но за что?!» Она не понимала происходящего полностью, но что-то внутри било во все колокола. «Беги!» — кричало сознание и Лила побежала, идя на поводу внутреннего голоса. «А она хороша.» — Подумал Клод, мастерски перехватывая беглянку. Какими бы природными способности не были хорошими, сила камней была лучше. В тот момент, когда перед глазами Лилы промелькнула практически вся жизнь, в бок итальянки уткнулось нечто, чему было бы лучше быть ножом. — Поздравляю. Отныне твоя жизнь будет сущим отстоем. Росси распахнула глаза, ясно чувствуя не холодное лезвие в боку, а деревянную шкатулку в кармане, чьи грани так плотно уперлись в подкладку пальто. — Что это? — Тихо спросила итальянка. В голове ее царил жуткий сумбур добротно смешанный с ужасающим страхом. — Подарок. — Отстраненно проговорил Клод, склонив голову в бок. — Я был не прав с самого начала. Все же стоило оказать тебе более ласковый прием, но ты извини. Мы, французы, не сильно славимся гостеприимством. — Что это? — С нажимом повторила Лила, искренне ничего не понимая. — Знак начала нашего сотрудничества. — Непринужденно ответил Буржуа. — Если так интересно, то взгляни. Руки ее все еще била дрожь. Сглотнув, итальянка выудила коробочку и осторожно приоткрыла крышку, искренне страшась увидеть внутри что-то непотребное, однако страх этот прошел, стоило глазам различить подвеску. Весьма дешевую подвеску. Чертовски дешевую подвеску сомнительного качества с облезшей краской. — Ты типа проклясть меня решил? — С трудом ворочая языком, Лила недоуменно уставилась на Буржуа. — Что это за древний хлам? — Как сказал бы носатый: не хлам, а антиквариат. А вообще примерь это перед зеркалом. Когда появятся вопросы — звони. — Он круто развернулся и наконец пошел в сторону пекарни. Весьма вовремя. Такси в этот же момент дало о себе знать, разгоняя сумрак чистым белым светом фар. Быстро, не помня себя, Лила открыла дверь и нырнула в салон. Перед тем, как закрыться, тем самым оградившись от странного парня, Росси услышала таинственную фразу: — И да, запомни, первое правило Бойцовского клуба: никому не рассказывать о Бойцовском клубе. — Поехали уже! Дверь с грохотом закрылась и такси рвануло вперед, унося будущую героиню к самому дому. Пожав плечами, Клод вошел в магазин под звон колокольчика.