(Не)Спаси меня.

      По большей части это тянуло на поворотский поворот драмы средней паршивости, по меньшей же эта цена была стащена из ситкома. Клод был готов поклясться, что в его голове воскрес закадровый гогот. Примерно такие мысли преследовали и Нино, на чьем лице застыла странная, ни на что не похожая растерянная улыбка. Ди-джей смотрел то на Сабина, то на Клода, то пытался выцепить взглядом обоих одновременно. Трудно было сказать насколько хорошо у Лейфа это получалось, но Буржуа ощутил себя неудобно.       Впрочем, самый большой уровень неудобства достался Сабину, который словно стал меньше. Ренкомпри сжался и затравленно глядел в сторону Клода, при этом не решая заглянуть в самые глаза, подобно нашкодившей собачке. Атмосфера начала стремительно накаляться. — Ммм… Я не вовремя? — Нино нервно усмехнулся. — Похоже это должен был сказать я… — Клод почесал нос и отвел взгляд в сторону, отчаянно не понимая, что же тут такое происходит. — А у нас тут киномарафон. Вот смотрим олдовые серии «Доктора Кто».       Клод не имел никакого понятия касательно этого самого доктора, но все же Буржуа кивнул, нагоняя на себя хотя бы вид осведомленности. Сабин продолжал молчать. Вдобавок к грустным глазкам прибавилась мелкая дрожь. Казалось, что еще немного и Ренкомпри расплачется. — Круто.       Неловко было всем, впрочем, самого Буржуа это мало останавливало. Домой он возвращаться не собирался, поэтому Клод показательно отпихнул свои сапоги в сторону и натянув на лицо максимально добродушную улыбку, поинтересовался: — Для третьего место будет? — В чем вопрос?! На полу места — во! — И Нино провел рукой вдоль шеи.       На лице Сабина появился отпечаток немного ужаса. — Не-не, какой пол?! — Ренкомпри встрепенулся. — Клод не может сидеть на полу! Пол — грязный! И твердый! И… — Че-е-е-ел, у нас же там подушки, не? — Подушка — это не кресло и не кресло-мешок. — Непривычно жестко ответил Сабин. — И вообще, нормальные люди на полу не сидят и не… — Думаю, я найду себе место.       Тут же Сабин замолчал. Клод мельком взглянул на друга, чья голова уныло наклонилась вперед. Незримая тень накрыла Ренкомпри. Атмосфера в помещении с каждой секундой становилась все менее и менее уютной. Даже Нино поумерил свой энтузиазм. Отчего-то Клоду показалось, что причиной такой удручающей атмосферы послужил именно он. — Я много пропустил? — Не-а, мы только начали арку Третьего Доктора. Типо, его Второе воплощение приговорили к ссылке на Земле, вдобавок заставив регенерироваться. Теперь он пуст. У него нет прошлых знаний, и поэтому ему приходится начинать жизнь заново. — Нино развел руками. — Короче, чувак встрял по самое не хочу.       Чего-то конкретно Буржуа не понял, но спорить не стал. Он, в конце концов, пришел сюда не кино смотреть. Окончательно скинув зимнюю одежду, сын мэра прошел вперед, даже не ожидая официального приглашения. Нино поспешил Буржуа догнать, когда все еще подавленный Сабин увязался следом, словно собачка.       Комната Ренкомпри была усеяна великим множеством подушек. Подушки обыкновенные, подушки от дивана, подушки от кресла, подушки от… Клод недоуменно взглянул на друга, который отчаянно прятал глаза. Ладно, это не было делом Буржуа. Совершенно. Диван, один-единственный, тоже был разобран. Лишь кровать с ее матрасом не была тронута, что казалось либо фантастикой, либо упущением. — Пол — это лава. — Шепнул Лейф и наступил на одну из многочисленных подушек.       Клод угрюмо посмотрел на бежевый ковер, который не имел ничего общего с раскаленной горной породой. Буржуа оттолкнул подушку в сторону и бесстрашно наступил на светлый ворс, ожидаемо не ощущая жара под ногами. Сабин последовал примеру Клода. — Какое-то ребячество. — Да-да, это глупо.       Лейф удивленно посмотрел на Ренкомпри. Сабин отвернулся и сжал зубы так, словно на его долю выпала ужасная боль. — Детский сад. — Сабин схватил первую попавшуюся подушку. — Вообще это все нужно убрать. Мы не в ясельной группе, чтобы заниматься такой ерундой.       Ди-джей еще сильнее выпучил глаза, не совсем веря, что эти вещи Сабин говорил серьезно. Подумать только, сам Ренкомпри вполне себе бодро прыгал от «островка» к «островку», оставив позади всякие предубеждения. Жизнерадостный мальчишка в больших очках как-то быстро исчез, уступая место угрюмому подростку.       Клод промолчал, в очередной раз себе напоминая, что дело это не его. Он наверняка такими глупостями страдать не стал, а вот дела других Буржуа касались очень мало. Юноша пожал плечами, как бы говоря, что здесь его полномочия все. Рюкзак с тихим хлопком упал на пол. — У тебя сок есть? — Поинтересовался сын мэра у хозяина дома.       Не теряя угрюмости, Сабин положительно кивнул. — Блеск. Тогда я за ним. — Я с тобой. — Сабин бегло осмотрел беспорядок и бросил подушку куда-то в угол. — Нино, а ты уберись. — А ты притащи мне газировки.       Сабин скорчил жутко недовольное лицо, но Лейфа это скорее рассмешило, чем напугало. — Чувак, услуга за услугу.       Слушая короткий, совсем маленький диалог на пару строчек, Клод никак не мог отделаться от мысли, что тут царит своя, совершенно уникальная атмосфера, которую очень трудно передать словами. Чувство потерянности быстро дало о себе знать. Находясь в гостях у лучшего и почти единственного друга, Буржуа казалось, что здесь ему не очень-то и рады.       Коридор промелькнул перед глазами быстро. Быстрее, чем бывало обычно. Знакомый, но мерзкий гнев больно жалил душу. Вроде Буржуа и таил легкую обиду на Ренкомпри, а вроде корил себя за все это. В голове все еще вертелось изображение полицейского Роджера, который в теории был врагом Франции номер один. «Вспомнишь заразу, появится сразу.»       На холодильнике, практически в формате А4, висел довольно старый снимок в прозрачном файле. Сабин, так похожий на совенка в огромных круглых очках, стоял вместе с отцом на фоне водопада. Тут Роджер выглядел моложе, Сабин младше и мода, запечатленная на втором плане, отличалась особой экстравагантностью. Клод замер у дверцы и присмотрелся к мужчине. Добродушное лицо никак не вязалось с деяниями Бражника, что отличались жестокостью. Особенно в прошлом.       В глазах противно зарябило и изображение того, мертвого Парижа, всплыло в голове. Затылок разболелся. Сама даже мысль о том, что под маской злодея скрывается Роджер, доставляла невыносимую боль. Клод прикрыл глаза. Ржавое-ржавое небо из воспоминаний просветлело, словно насмехаясь. Роджер — злодей. Роджер — убийца. Роджер — губитель собственного сына.       И ради чего?       Ответ нашелся на той же крышке холодильника, но в верхнем правом углу. Миловидная женщина на фотографии улыбалась миру белоснежной улыбкой. Фотокарточка была старой, чуть желтой по краям и мятой наверху. Клод не знал об изображенной практически ни-че-го, хотя та была матерью Ренкомпри. И да, на территории квартиры ее не водилось, хотя насчет всего города или страны Клод уверен не был. Мать Сабина аккуратно, почти артистично пропала, не оставив после себя никаких следов. Конкретики по этому делу не водилось, но именно ее пропажа или уход стал спусковым крючком для знакомства, которое положило начало многому.       Осторожно, словно боясь испортить, Клод коснулся края женской фотографии. В голове Буржуа всплыли очертания второго дня в начальной школе и место одинокого мальчишки, что ревел на парте уроки напролет. Странный, болезненный, похожий на сову. Невзрачный, но все же внимание Буржуа к себе Сабин привлек. В этот же момент Буржуа посетила крайне неприятная мысль: «Что же с ним произойдет, если я сдам его отца?». — Мне его выставить?       Клод резко обернулся. Сабин, все еще тень от самого себя, поднял огромные не столько совиные, сколько щенячьи глаза. На улице проехала машина и косой, желтушный свет фар на мгновение пробежался вдоль лица Ренкомпри, добавляя и без того печальному взгляду глубины.       На кухне царила тишина, перебиваемая лишь гудением холодильника и машинами, что время от времени мелькали по ту сторону окна, но Клоду показалось, что он очень сильно ослышался. — Что, прости? — Мне его выставить? — Теперь-то голос Сабина задрожал и дрожь эта походила на сигнал скорого бестия. — Вышвырнуть его за порог? — Эм… Зачем?       Напряжение, завязавшееся в тугой узел, ослабло. Обреченность рассосалась и теперь уже Сабин не понимал, сыграли ли с ним уши злую шутку или Клод просто пошутил. — Что? — Ничто. Зачем его выставлять? — Тихим шепотом спросил Буржуа. — Вы же не успели поссориться и подраться во время моего отсутствия?       Сабин отрицательно закивал. — Ну вот, в чем проблема? — Но… Ты же против всяких… Третьих.       Последнее слово было сказано шепотом даже более тихим, чем говорил сам Клод. Вдобавок ко всему Сабин сделал странный, откровенно зловещий акцент. Таким тоном бабки в деревнях говорили о нехороших домах или соседки обсуждали драмы, что творились за тонкими стенками квартир-коробок. — Да нет, мне как-то плевать. — Буржуа невозмутимо пожал плечами. Не смотря на то, что в словах Клода была неплохая доля лжи, сам староста искренне пытался отнестись к ситуации проще. — Правда? — Сабин подозрительно сощурился, наверняка подозревая жестокий розыгрыш, но Клод даже не усмехнулся. — Чистейшая.       И Клод поднял правую руку вверх так, словно приносил клятву, но в то же время сын мэра скрестил пальцы на левой руке. Сабин сначала усмехнулся. Нервно и недоверчиво, но потом напряженный смешок превратился в чистый смех человека, с шеи которого сняли огромный груз. Не веря собственному счастью, рыжеволосый юноша набросился на шею друга детства, изо всех сил тараторя одно единственное слово: «спасибо».       Обещание, некогда спонтанно данное во время перемены в начальной школе, успело Клодом забыться. Буржуа даже не подумал о старой детской прихоти, что базировалась на одном простом правиле: «нам никто не нужен». Бывший староста об этом напрочь забыл, когда мальчишка, что так похожий на щенка, помнил и старался его блюсти. До этого самого вечера.

***

      От Третьего Доктора сводило скулы. Буквально. Устаревшая подача сюжета, ужасное качество съемки и субтитры, сделанные либо на коленке, либо на чем-то более отвратном, ужасно портили впечатление. Дальше первых двадцати минут дело не пошло и Нино, вроде бы фанат старых штук, с царского благословления Клода и молчаливого, но все же явственного желания самого Сабина вытянул купленный у старьевщика диск и полез к прочим пластмассовым коробам, притащенным прямиком из дома. — Тут есть «Битлджус». — Не слышал о таком. — Клод, развалившийся на подушках, отпил немного яблочного сока. — Что-то о жуках? — Близко, чел. Близко, но нет. Если вкратце: семейная пара умирает, в их дом заселяются живые жильцы, которых новоиспеченные покойники выгнать не могут и на помощь им приходит. Кхм-кхм. — Нино выпрямил спину, кашлянул и удивительно хорошо поставленным голосом продолжил: — Знаменитый био-экзорцист Битлджус! Уха-ха. — Звучит интересно! — Сабин подпрыгнул на месте. — Бредятина, давай дальше. — Подумай, чувак, это же ранний Бертон! — Знать такого не знаю. — Клод раздраженно цыкнул. — На живых покойников я и в школе могу посмотреть. — Но там не только живые пок… — Многозначительный взгляд Буржуа был громче всяких слов. Нино устало вздохнул и продолжил перебирать диски. Откровенно пиратская продукция мешалась с вполне себе лицензионными изданиями, хотя по мнению того же Клода от всего можно было избавиться, просто подключив что-нибудь из стримминга. — Может тогда классическую «Ночь живых мертвецов?». Я рассказ читал. Мне зашло. — А теперь вспомни, что я говорил о покойниках. — О! О! — Сабин выхватил коробку с цветастой обложкой. — Парни, смотрите! «Моя прекрасная леди»! Мама была просто в восторге от этого мюзикла! Там еще и эта… Ну… Она в Тиффани играет. Парни, вы же знаете ее! — Господи, нет… — Почти простонал Нино. — Это мюзикл, а я ненавижу мюзиклы!       От неожиданности Буржуа едва не свалился с дивана, а Сабин, ранее пребывавший в горьковатом возбуждении, от неожиданности выпустил коробку с диском на пол. Та открылась и кругляш, практически не покрытый царапинами, упал на пол. — Э… Тебе же нравится музыка, разве нет? — Сабин удивленно моргнул. — Музыка нравится, а мюзиклы нет. — Нино попытался придать голосу безразличный тон, но слишком плотный налет раздражения все же дал о себе знать. — Типа, я могу загрузить себе пару песен или все осты мюзикла, но смотреть это? Ни за что. Типа… Не то, чтобы я имел что-то против такого, но меня прямо-таки вымораживает: два героя только встретились, говорят друг с другом, а потом начинаются глупые песни, портящие всю картину. — Тц. Один куплет иногда информативней целого тома. — Не смотря на показное спокойствие, Клод скривился. — Я лучше посмотрю на условных Наташу, Пьера и Комету*, чем буду реально читать всего Толстого. Ты хоть видел сколько часов идет первый том «войны и мира»? — Не-е-е-е, — Нино тряхнул головой. — Толстой? Чувак, загибаешь палку. У нас он идет лишь в следующем году в блоке иностранной литературы.       А, да. Тут же это еще не началось. Клод смущенно кашлянул. — Тогда Гюго. Я лучше посмотрю тот же мюзикл, чем прикоснусь к его «Собору». — Буржуа дернулся, стряхивая с себя невидимую грязь. — Я вообще ненавижу Гюго! Из всего написанного у него «Отверженные» чего-то, да стоят. А вот все остальное… Горбун-сирота с разбитым сердцем… Тц… Для полноты картины не хватает одноногой сутулой собачки без одного глаза. — Так, за Гюго и двор я стреляю в упор! — Лейф воинственно выпрямился. Стекла его очков блеснули в свете посиневшего экрана. — Ты хоть видел ту экранизацию с Сальмой Хайек? Типо, даже не так… Ты видел саму Сальму Хайек в роли Эсмеральды? Это же почти восьмое чудо света! Фильм — огонь! — Вообще-то мы обсуждаем книгу… — Резонно заметил Буржуа, откинувшись назад. — По плохой книге такой хороший фильм не снимут! — По идее это должно было крыть все, но что-то шло не так. Впрочем, Нино запала не терял. — И вообще, я видел ту постановку и могу заявить, что в ней есть все самое худшее, что в мюзиклах вообще есть. Начать стоит хотя бы с того момента, когда Фролло проткнул Феба, а Эсмеральда вместо того, чтобы звать на помощь и бить тревогу, начала завывать проникновенную серенаду. Это ломает атмосферу и портит просмотр. Я должен беспокоиться за Феба, а не смотреть на мертвые глазища вокалистки. Эти актеры даже иногда играть толком не могут! — Ну… Они же даже не столько актеры, сколько певцы. — Нерешительно заметил Сабин, вообще человек далекий как от классической литературы, так и от фильмов с мюзиклами. — Им же нужно в первую очередь петь, а не… — Вот именно! — Воскликнул Лейф. — Аудиопостановки? Классно! Какие-нибудь песни по мотивам? Замечательно! Но вот кино и театр решительно «нет»! Хотя… Кому этот театр сейчас нужен? Пусть там делают что угодно, а вот кино нужно оставить. Фильмы должны оставаться фильмами, а не цифровой копией бродвейских выступлений.       Сознание Клода захлестнули весьма странные чувства. Сам того не желая, Буржуа начал вспоминать Большой Парижский Театр. Славное местечко, куда отец строго по расписанию водил свое единственное чадо на выходные. Сказки Андерсона, постановки по мотивам трудов братьев Гримм, спектакли на основе французского фольклора…       Лет до семи возвышенная, почти аристократическая атмосфера преследовала юного Буржуа, потом же дел у Андре стало совсем много, а верный дворецкий заинтересовать совсем маленького мальчишку не мог, оттого в прошлое ушли пыльные кулисы и удобные балкончики, уступая место огромному дивану и телевизору с таким количеством мультиков всех стран и времен, что времени на остальное у Клода просто не было. Фантомы прошлого, неясные тени заплясали совсем рядом. На жалкую долю секунды сам Буржуа повернул время вспять, воскрешая в памяти те потерянные, бесконечно далекие времена. — Еще одно слово про мюзиклы и я тебе дам в нос. — Совершенно серьезно заявил сын мэра, показательно хрустнув суставами на пальцах рук. — Он просто любит мюзиклы. — Тихо шепнул Сабин. — Как-то раз мы смотрели «Ла-Ла-Ленд» три раза подряд, пока Клод…       Что же такого сделал Клод Нино так и не узнал. Подушка с идеальной точностью впечаталась в лицо Сабина, перебивая откровение. Буржуа вновь хрустнул суставами и направил указательный палец в сторону диска, что лежал сверху. Огромными буквами на обложке читалась нехитрое название: «День сурка».

***

      Сабин зевнул, когда вдоль экрана лениво поползли титры. Имена актеров, перечисление режиссерского состава, инициалы людей, что были причастны к созданию сценария… Юноши смотрели на это все, даже не проматывая. Клоду было лень, Нино ждал некой сцены после титров, Сабин находился в полудреме. Привалившись боком к дивану, Ренкомпри держал голову на подлокотнике и медленно моргал, лениво взирая на все еще мерцавший экран телевизора. — Ребят, кто-нибудь выключите… Я кх… — Ренкомпри подавился собственной зевотой. — Не поднимусь больше. — Быстро сдулся. — Нино, все еще бодрый, покачал головой. — Учебу завтра никто не отменял. — Резонно заметил Клод. Его тоже тянуло в сон. Окутавшись одеялом на манер кокона, Буржуа подхватил чужой зев. — Уже поздно. Давно пора лечь. — Да какая сейчас учеба? — Лейф вынул диск из проигрывателя и вернул артефакт древности в пластмассовую коробку. — Через неделю начинаются каникулы. Чуваки, пора выдохнуть и начать раскачивать режим! — Ты такой активный, что аж тошно. — Буржуа зевнул снова. Мысленно юноша искренне жалел, что ближайшая подушка была зажата меж шеей и спинкой дивана. Жертвовать комфортом Клод готов не был. — Это вы какие-то пассивные. — Нино выключил свет и сам устроился с одеялом, но уже на полу. Не смотря на то, что мрак окутал помещение, ди-джей замолкать не желал, ровно как и уходить на боковую. — Фильм же классный! — Ага… — Сами того не желая, Буржуа и Ренкомпри промычали это в один голос.       Лейф нахмурился. Из всей компании содержание картины искренне было интересно лишь ему. Клод сидел в телефоне, когда Сабин мыслями блуждал вообще в других краях и смотрел кино в половину глаза на одно ухо. Отчасти это расстраивало, ведь фильм был стоящим и, что самое главное, он давал пищу для размышлений. — А вообще я даже завидовал герою, — Нино удобнее уместился на подушке. — Это же круто. То есть, ты можешь творить что угодно, но на следующий день окружающие об этому забудут! — Ты же помнишь, что на следующее утро ты проснешься тем же числом? — Сонно поинтересовался Сабин, сняв с глаз очки. — Но фишка в другом! — Лейф выгнулся, перевернулся на живот и вытянулся во весь рост. Мышцы приятно напряглись. — Просто представь: делай что хочешь в рамках одного дня! Звучит-то классно! — Ммм… Наблюдать день ото дня одни и те же задолбавшие рожи… — Клод саркастически улыбнулся и показал большой палец. — Звучит прекрасно. Если не это рай на Земле, то что? — Чел, тебе бы с большей любовью относиться к окружающим. — Нино тяжко вздохнул. — Вообще, без обид, но тебе подобная петля пошла бы на пользу. Ты бы взглянул на многие вещи с другой стороны!       Нино говорил без задней мысли, совершенно не замечая усталого, несколько измученного лица одноклассника. Буржуа прикрыл глаза. Лейф, даже ничего не понимая, находился к страшной правде так близко, что невольно сердце замирало. — Последнее время вся моя жизнь — это чертова бесконечная петля. — Отчасти неожиданное откровение стало криком души. Нечто наболевшее, зреющее так долго, дало о себе знать. Клод криво усмехнулся. Неизвестность перед новым днем, тяжелые догадки, нежелание идти дальше от перспективы маячившей правды — это терзало юношу последние часы. — Уже прожитые события, бесящие рожи, глупые неважные занятия. Всего этого так много, людей рядом со мной тоже много и все это смешивается, смешивается и смешивается, что хочется кричать, а меня нет права на это. Я и кричать не могу. Нет гарантий, что если что-нибудь случится, я очнусь первого сентября и все пойдет по новой. Да и если пойдет, то я…       И он резко замолчал. Вспомнил, кто именно лежит рядом. Даже Сабин, почти уснувший, разлепил слеповатые глаза. Нино заерзал. — Чувак, ты норм?       Не норм, совсем не норм. Клод опять подумал о Роджере, добродушном мужчине, что любил жарить шашлыки, бывать на рыбалке и хранить порядок на оживленных улицах. Подумать только, а ведь под надзором этого здоровяка столько игр прошло. В некотором роде Буржуа видел в нем даже кого-то большего, чем просто родителя друга. — Норм. — Угрюмо ответил сын мэра. — Просто я озвучил то, что сказал бы всякий герой этих временных махинаций. — У меня мурашки по коже прошли от твоей гневной тирады. — Нино фыркнул. — Чувак, в следующий раз попытайся говорить не так стремно. Я ведь чуть не поверил!       Нервный смешок стал ответом.