***
— Это… шутка такая? — Клод проморгался, но крупный белый пакет с его коленок не исчез. Андре отрицательно кивнул. Утро, судя по измотанному виду мужчины, не очень-то задалось. Крупные синяки от недосыпания проступали на болезненно-желтом лице, однако месье Буржуа изо всех сил старался сохранить хоть какое-то подобие бодрости. Кофе, непривычно крепкий, царапал горло. Клод недоверчиво взглянул на отца, после чего опять уставился на пакет. Лого неизвестного бренда расползлось по поверхности бумаги с таким же размахом, с каким масляные пятна расползаются вдоль луж. Юный Буржуа мельком взглянул в пакет, лишний раз убеждаясь, что нет. Ему не показалось. — Что это вообще такое?! — Я же обещал тебе сюрприз. — Андре зевнул и добавил в кофе молока. Эта неделя мужчину измотала сильнее, чем это планировалось ранее. Месье Буржуа про себя надеялся на следующий понедельник и новую символическую главу жизни. Клод снова взглянул на пакет, потом опять на отца, который лишь чудом не уснул прямо в тарелке с овсянкой. Желудок юноши скрутило. В последнее время ему было больно смотреть как на овсянку, так и на сиропы. Особенно клюквенные. Место Одри, что странно, пустовало, но никто из персонала не высказал на этот счет своего мнения. Отец тоже вел себя совершенно обычно, если не брать в расчет следы усталости, гораздо более сильные, нежели это бывало в остальные дни недели. Белый пакет, стоящий под носом юного Буржуа на месте тарелки с завтраком, вновь оказался раскрыт. Какие-то белые тряпки вкупе с пластмассовыми набалдашниками на крупных резинках и шлем, смутно знакомый, породил в душе смуту. Где-то такое Клод уже видел… Форменная одежда. Рука юнца потянулась к белой накрахмаленной тряпке, что лежала сверху. Пакет зашебуршал, а Андре прикрыл глаза так, словно только что сын поставил колыбельную. Клод бестолково моргнул. В его руках находилось нечто, очень похожее на женское боди. Разница состояла лишь в том, что изделие на ощупь оказалось толстым и лишенным какого-либо кружева. Даже более, здесь присутствовал убийственный минимализм. Не столько украшением, сколько «меткой» выступала уродливая прямоугольная эмблема производителя. — Ты ведь сохранил чек? — С надеждой поинтересовался юный Буржуа, выуживая из пакета пару гетр. Клод слабо понимал, что тут происходит, но, тем не менее, юноша точно знал — это не к добру. — Все сделано на заказ. — А ЭТО ЧТО? ПРОВОД?! Потихоньку картинка начала собираться. Кажется, когда-то давно, Адриан хвастал чем-то подобным. Чем-то, что было предназначено исключительно для него. Сердце Клода бешено застучало, а Андре очаровательно улыбнулся. — Та-да, сюрприз. Я записал тебя на фехтование. Сердце рухнуло в пятки. После вчерашнего вечера подобное заявление родителя казалось если не ножом в спину, то ударом ведра по затылку. Не сиди Клод на стуле, он бы рухнул. Он и фехтование?! Словно во сне, юноша взглянул на катушку с проводом, после чего уставился на Андре невидящим взглядом. До истерики оставался лишь один неосторожный шаг. — Зачем? — Голос странно дрогнул. — Фехтование расслабляет. Странное дело. Клод отрешенно взглянул на пакет, после чего посмотрел на отца. Злость закипела в венах. Человек, которого Буржуа большую часть времени жалел, подложил такую крупную свинью! И трудно было сказать точно, что взбесило сильнее — несанкционированное вторжение в жизнь или готовность принять решение, не поинтересовавшись мнением самого Клода. В любом случае, услышанное юного Буржуа совершенно не порадовало. Юноша с отвращением скинул часть экипировки на пол. — Протестую. Обычно Андре шел у сына на поводу. К двенадцати годам Клод забросил великое множество секций и кружков, о чем, честно говоря, жалел крайне мало. Но одно дело — твое собственное решение, а другое — посторонняя воля. В прошлом Андре забирал документы по первому же слову, а сейчас перед носом Клода лежал чертов пакет, как констатация совершившегося факта. — Протест отклоняется. — Я не буду на это ходить. — Громко и четко, так, чтобы даже горничные по ту сторону стены услышали, заявил сын мэра. Андре, впрочем, удивленным или потрясенным не показался. Наоборот, мэр буднично завтракал овсянкой. Клод показательно сложил руки на груди, готовясь с пеной у рта доказывать свое право на выбор. — Это в твоих интересах. — Мне не пять, чтобы папочка меня записывал на секции. — В семнадцать подростки тоже нуждаются во внимании. — В семнадцать… — «Как мало!» -… подростки уже имеют право выбирать себе занятия! Как же странно это было говорить! Невольно сын мэра скользнул рукой вдоль длинных волос, к которым он успел прикипеть с новой силой. Длинные золотые локоны, утраченная роскошь до падения, приятно путались в пальцах. Но все же, семнадцать лет физически и почти девятнадцать лет ментально — это же такая пропасть! Андре не ответил, а Клод принялся нападать: — И я, между прочим, выбрал, папа! — Суточное сидение в интернете — это не занятие. — Андре невозмутимо отпил немного кофе. От злости у Клода перехватило дыхание. Он не сидел в интернете сутками! А если и сидел, то искал крайне важную информацию и списывался с Лилой касательно папаши-Канте, который больше тянул на призрака или Лох-несское чудовище. Каким-то странным, практически неведомым способом весьма высокий мужчина исчезал прямо из-под носа наблюдателей. Его не было во время нападения Бражника, но при этом точной уверенности, что именно он скрывался под маской, также не существовало. Вот и выходило, что большая часть наблюдений упиралась в возможность вообще увидеть этого типа, который едва ли не жил на работе. Заметив, как помрачнел сын, Андре поспешил смягчиться. Долго корчить безразличие не получалось. Огромное отцовское сердце, слепое даже в воспитательные моменты, предательски наливалось кровью. — Сейчас идут лучшие годы твоей юности, маленький принц. Нельзя просиживать их в сети! — Если выбирать между тычками в экран пальцем и тычками куском железа в чучело, то я выберу экран. — Клод цыкнул. — И вообще, с чего ты взял, что я только сижу в интернете?! У меня вообще-то друзья есть, хобби! — Сидение в интернете — это не хобби, а друзей ты видишь редко, хотя и учишься вместе с ними. — Андре развел руки в стороны. — Сын мой, надо что-то менять, тебе не кажется? Не кажется. Совершенно. Клод отрицательно кивнул. Комментарий родителя неприятно задел нечто возле самолюбия. Он искал Бражника, разыскивал упоминания, пытался составить что-то вроде статистики, но всего этого Андре просто не знал. В какой-то момент хотелось вскочить с места и заорать о своей принадлежности к некому великому плану, но не судьба. Пришлось сжать зубы. — Ничего ты не понимаешь. — Это ты не понимаешь! — Андре налил в овсянку немного малинового сиропа и хорошо размешал субстанцию. — Это тыканье палкой может помочь тебе защититься или вообще спасти жизнь! — Чтобы это произошло, нужно потратить годы! У меня нет столько времени! — Клод вскочил и тут же рухнул опять на стул, чувствуя как нутро его вскипает от гнева. — Если смотреть с этой стороны, то почему не карате или бокс?! — Я не хочу, чтобы твои кости превратились в труху. — Андре взглянул на свое запястье, которое казалось немного кривоватым. — Не важно, чем именно ты владеешь, маленький принц. Важно лишь то, как ты это используешь! Вспомни хотя бы Адриана и его перфоманс с кочергой. Клод подавился воздухом. Эпизод с сомнительным косплеером почти выпал из юношеской памяти. Клод потрясенно уставился на отца, чьи губы были изогнуты в слабой улыбке. Поддельный герой вспышкой пронесся вдоль газетных страниц и интернет-форумов, после чего исчез в новостной пучине. Клоду казалось, что никто кроме него и Альи так и не понял, кем же оказался ряженый фрик. — Ты… Узнал его? — Адриана и не узнать? — Андре заливисто рассмеялся, а Клод ощутил, как щеки его стыдливо заалели. — Я же Габриэля уговаривал, чтобы он не возвращался к домашнему аресту. Про себя Клод хмыкнул. Отчего-то Буржуа казалось, что произошедшее в Гранд-Пари прошло мимимо ушей и глаз старшего Агреста, однако практика показала ошибочность этих суждений. Удивительно правда, что Андре вообще смог убедить Габриэля и дальше выпускать Адриана из дома. Но, тем не менее, слабая улыбка тронула губы Клода. Забавно было вспоминать светлый затылок перед своим носом и желание Агреста вытащить друга из передряги. — Тебе не кажется, что шпага в наше время устарела? — Напор сменился робкой попыткой оправдаться. — Может лучше карате или что-то более действенное? — Замени шпагу на любой металлический длинный предмет. — Андре отмахнулся — Или на что-угодно, но только с ручкой. И вообще, кроме шпаги ты научишься уворачиваться и поднимешь рефлексы, чтобы в случае чего суметь убежать. Мысль, удивительно дельная, пронеслась в голове упавшей звездой. И как Клод раньше сам до этого не додумался?! Точнее, он вроде бы думал о спорте и даже приобрел абонемент в зал, но дел оказалось так много, что из головы все напрочь вылетело. — Тогда же я стану сильнее… — Буржуа озарило. Мрачность испарилась, даруя чудесный внутренний свет. Огромная лампочка над головой засияла. — И в случае чего могу дать отпор даже одержимым! — ТАК! — Андре стукнул кулаком по столу. — А ВОТ ОБ ЭТОМ ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ. Мэр не кричал и не повышал голос, но все же говорил твердо. Твердо настолько, что сердце Клода рухнуло в желудок. — Но ведь защищать… — Пусть этим занимаются специальные люди. — Сурово известил Андре. — Или специально обученные. У меня только один сын и я рисковать не намерен, поэтому давай остановимся только на защите и уклонениях. — Но ведь… — Защита и уклонения. — Андре тряхнул головой. — Остальное оставь героям и полиции. В первую очередь сумей справиться с обычными людьми, потом уже думай о всяком. Первое занятие в два часа. Желаю удачи. На этой тревожной ноте разговор был окончен.Глава семьдесят четвертая: Перестановка.
12 января 2022 г. в 19:29
Первый день февраля оказался богат на осадки. Алья раздраженно засипела, смотря на то, как вдоль окна стекает снежное крошево вперемешку с водой. На календаре еще значилась зима, но облака этого словно не замечали, посылая на бренную землю воду. Погода в телефоне показывала слабый плюс, а на батарее сушилось твидовое пальто Адриана. С погодой Агрест прогадал. Лавандовый чай, жалкие остатки, медленно дымился в симпатичных керамических чашках, источая слабый травянистый аромат.
Сезер поджала губы. Крупные влажные комья разбивались об оконное стекло, оставляя после себя мерзкие брызги. Чего-то против такой погоды Алья не имела, особенно находясь дома, но обстоятельства сложились не самым лучшим образом. Дурное настроение наслаивалось на ватно-серое небо и общую сонную атмосферу. Едва ощутимо ныла голова, наваливалась сонливость, а впереди было еще столько дел, что хотелось реветь.
— Может все не так уж и плохо? — Неуверенно поинтересовался Адриан, подвинув подложку с рулетом ближе к столу. В манге говорилось, что сладкие подарки поднимают настроение лучше теплых слов. — Неделя — это не так уж и много. Зато ты сможешь отдохнуть!
Забавно, примерно такие же мысли преследовали Сезер ночью. Алья качнула головой и поправила чужое пальто, после чего вернулась за стол. На кухне царила непривычная тишина. Стоило родителям с сестрами уйти на чей-то день рождения, как обычно шумная квартира затихла. Алья тоскливо вздохнула. Ситуация вышла не очень-то справедливой. Пока большая часть семейства веселилась, Сезер была вынуждена остаться на хозяйстве и взять на себя дела по дому. Плита, безбожно залитая вчерашним супом, никакого оптимизма не внушала. А ведь кроме нее была еще сковорода с прошлой недели, залежи тарелок и бесконечное число чашек со въевшимися чайно-кофейными пятнами. И ведь это начало! О комнате сестер думать мало хотелось.
— Ага, отдохнуть… — Сезер плюхнулась на стол и с отвращением взглянула на свою чашку. Коричневая кайма расползлась с самого верха ко дну. — Как же…
Адриан сник, а Алья безрадостно отпила чая. Безмятежное беспокойство, обещанное на коробке, сознание не постигло. Даже наоборот, Алья стала только раздражительнее. Как такую дрянь вообще можно пить на каждодневной основе?!
— Я могу помочь! — С готовностью сообщил Адриан. — Ты только расскажи как и что делать.
Только этого не хватало. Сезер снова качнула головой, но теперь в знак отрицания. Глаза журналистки, уставшие и потемневшие, бегло скользнули по Агресту. Одетый с иголочки, Адриан меньше всего вязался в девичьем представлении с напольной тряпкой и губкой для посуды. Решимости, впрочем, в глазах модели было много. Даже слишком много, если говорить о работе по дому.
— Я сама справлюсь. — Отозвалась журналистка, снова сделав глоток. — Не переживай.
— Чем раньше закончим, тем раньше ты освободишься! Ну же, Алья, давай! — Адриан сбросил чуть влажный свитер и закатал рукава длинной однотонной футболки. — Вместе — веселее!
— Адриан…
— Ты столько всего для меня сделала! — Не унимался Агрест. — Дай и мне сделать что-нибудь! Я свободен до двух.
Алья уже хотела настоять на своем, но Адриан всем своим видом демонстрировал непреклонность. В гостях у Сезер он был либо в третий, либо в четвертый раз (Алья не считала), но даже так возникало ощущение, словно модель говорит и о своем жилище. Агрест красноречиво взглянул на гору посуды в мойке.
— Ну же, я могу тебе помочь!
— Тебя мое «нет» не остановит? — Вяло поинтересовалась журналистка.
Ответа не последовало. Агрест лишь широко улыбнулся и поспешил встать на ноги. Через некоторое время раздался звук включенной воды. Модель удобно пристроился к раковине и без какой-либо брезгливости схватился за старую губку для посуды, пока Алья смешивала в чистой миске уксус с водой. Адриан не без интереса взглянул на подругу, словно спрашивая, что же она делает.
— Это для микроволновки. — Отозвалась Сезер, косо взглянув на оную. Небольшая микроволновая печь удобно стояла на невысоком холодильнике. Алья скривилась. Странное дело, но открыть старую микроволновку ей было как-то стыдно из-за ржаво-рыжего налета внутри. Узри Адриан нечто подобное, что он подумает? Если за одни только чашки и тарелке в раковине Алье было стыдно. — Слушай, можешь отвернуться?
— Там труп?
Если бы. От трупа избавиться куда легче, чем от этих въевшихся пятен!
— Ну, предположим…
— Если что, тело лучше прятать ночью. — Адриан отвернулся и совершенно честно уставился на посуду. — И идти надо по безлюдным улицам, чтобы наверняка.
— Или можно скинуть тело в Сену. — Сезер поставила блюдце и включила микроволновку, после чего поспешила к плите и моющему средству. — Знаешь, может подумают, что несчастный случай.
— Но мы же не в средневековье! — Вдоль ног Агреста расползлись мелкие мокрые пятна. Напор воды раковине оказался слишком силен. — Будет вскрытие.
— Привяжу к ногам камни. — Сезер невозмутимо начала поливать плиту моющим средством, весело улыбаясь. Разговоры о сокрытии гипотетического убийства странным образом подняли настроение. — Тело разложится так сильно, что никто ничего не поймет. Ни имени жертвы, ни того как именно она была убита.
— Напомни не переходить тебе дорогу. — Адриан звонко засмеялся, а настроение Альи снова рухнуло вниз.
Сезер, по своим убеждениям гуманистка, заколебалась. То, что произошло вчерашним днем и близко не было поводом для убийства, но злость на Лилу оказалась сильнее здравого смысла. Один только намек на упоминание Росси нажимал кнопку берсеркера. Казалось, стоит состояться следующей встрече, как Алья не сдержится и проломит голову сплетнице чем-нибудь тяжелым. На глаза сразу попалась решетка от плиты. Массивная и тяжелая, одним только ударом ею можно было бы… Глупости! Алья тряхнула головой и поспешила схватить металлическую губку. На молочно-белой поверхности плиты явственно нарисовалось мерзкое лицо Лилы. Если только представить, что эта самая губка скользит не по металлической поверхности, а по условной коже.
— Она тебя сильно задела? — Вдруг спросил Адриан. Он не планировал бить на свежую рану так прямо, но язык скользнул сам. — Вчера ты была сама не своя, когда звонила.
Злости для того, чтобы хорошенько рявкнуть и не мучиться, у Альи не оказалось. Да и вообще, как на Адриана вообще можно было злиться? Смотря на него, Алья ощутила, как злость ее начинает покидать, уступая место обычному человеческому разочарованию. Интенсивность нажатия губки заметно упала.
— Все сложно… — Буркнула журналистка. Вчерашний день для нее стал синонимом слова «кошмар». Еще никогда ранее ей не приходилось так стыдливо краснеть. — Просто… Это действительно было мерзко.
— Понял. Не ворошу.
— Да нет, это действительно сложно! — Воскликнула Алья, откинув металлическую губку. Негодование поднялось на самую поверхность девичьей души, стоило под боком нарисоваться хорошему слушателю. — Она мне в четверг чуть руку не сломала, но вчера ей никто ничего по этому поводу не сказал! Зато стоило мне поставить ей синяк на запястье, так все! Конец света! А ничего, что она меня хотела подносом огреть? Ничего, что если бы не она, я не уронила бы тот чертов суп?!
— А почему вы вообще начали драться?
Алья, образец мудрости и спокойствия, пожала плечами. Журналистка снова схватилась за металлическую губку и принялась натирать плиту. К своему удивлению, сама Сезер точно не помнила причины. Да, они зацепились языками и начала, естественно, Лила, но кто первый поднял руку? Алья вспомнить не могла. Да и не особо пыталась. Сделанного воротить было нельзя.
— Эй, но ведь так не бывает же! — Адриан стушевался. — Верно?
— Она меня бесит. — Неожиданно призналась Сезер и прикусила язык. Бесит… Слово, журналистке не свойственное, но такое емкое, появилось само. Как раз в тот момент, когда потребность в нем казалась большой. Даже условно-нейтральное «раздражает» не подходило по смыслу так хорошо.
— Хочешь, я с ней поговорю? — Вдруг предложил Адриан.
Эта инициатива оказалась самым милым предложением, которое поступало Алье от человека, не имеющего с ней ничего родственного. Сезер криво улыбнулась. Нет, нет и еще раз нет.
— Эта девочка взрослая и справится сама. — Журналистка ткнула себя в грудь. — Но спасибо. Приятно слышать, что хоть кто-то на моей стороне.
Думать о грядущих днях в лицее не хотелось. Нутром Алье казалось, что стоит ей переступить порог, как на голову ее обрушится что-то среднее между ведром со свиной кровью и помоями обыкновенными. А может все обойдется легче, комьями слюнявой бумаги или подножками. Страшно было представить на что именно пойдут как последователи Лилы, так и просто одноклассники. Рука Сезер плотно сжала губку и пена прошла сквозь пальцы. Все же зря журналистка упомянула махинации Маринетт. Быть может, в понедельник, пост старосты и освободят, назначив кого-нибудь более подходящего, но сам поступок прочие одноклассники могут воспринять в штыки, как попытку пошатнуть нечто, что Алье шатать не стоить. Прошло почти полгода, но Сезер никак не смогла стать кем-то большей, чем просто новенькая. Точнее, и новенькой она не являлась, уступив это место Лиле.
— Я всегда буду на твоей стороне. — Решительно заявил Адриан. — И я заставлю Лилу извиниться.
Заставлю… Сезер удивленно посмотрела на одноклассника. Адриан, мальчик-солнышко, никак не походил на кого-то, в чьих силах «заставить» человека исполнить тот или иной приказ, но сама готовность выйти за рамки пресловутой нормы. На душе стало приятно.
В то, что произошедшее оказалось не просто случайностью, Адриан не сомневался. В отличии от родителей, одноклассник сразу же принял сторону Альи не колеблясь. Про себя Сезер пообещала отвечать на его сообщения незамедлительно и не откладывать ответы в долгий ящик.
— Что мы обо мне все и обо мне? — Журналистка ощутила себя неловко. — Сам как?
— Да так, как обычно. — Адриан отмахнулся. Ему, на самом деле, было о чем рассказать и чем похвастаться, но чувство некой солидарности не давало открыть рот. Не хотелось сыпать соль на чужие кровоточащие раны. — Ничего не происходило. Точнее, я побывал золотой статуей. На этом все.
Алья тряхнула волосами. Может ее отсутствие на стажировке и отстранение от занятий на некоторое время защитит от нападок одержимых? Себе Сезер пообещала из дома не выходить даже за продуктами.