(Не)Спаси меня.

      Лила замерла в проходе.              Новый день обещал новые проблемы, с которыми Росси очевидно не справлялась. Итальянка замерла, оглянулась по сторонам и заерзала на месте. Класс не набрался и на половину, но все же чувство, что посторонние взгляды давят со всех сторон, становилось только сильнее. Макс Канте посмотрел на нее лишь мимолетно, Нино Лейф тоже особо не задержался. Зато Маринетт Дюпэн-Чэн пожирала едва ли не каждый сантиметр чужого тела. Особенно долго швея смотрела на вышивку, которая украшала джинсы.              Где-то в глубине души Лила знала, что школьная староста просто не сможет оставить столь интересную деталь без внимания. На это Росси и рассчитывала, доставая странные джинсы из шкафа. Итальянка не помнила ни места где они были куплены, ни мастера, который потратил не один день, чтобы цветы зацвели на фоне глубокой синевы. Тем не менее, джинсы были и они, совершенно точно принадлежали Лиле, которая продолжала бестолково ловить взгляды старосты.              Из всех одноклассников Маринетт была самой странной. Трудно было сказать, что именно было не так с Дюпэн-Чэн, но только ей Лила не могла, а точнее, не хотела, вредить. Рука просто не поднималась подсыпать перца в мороженое или подбросить чужой брелок в сумку. Почему? Росси не знала. Также она не знала, как именно люди поняли, что почти каждое ее слово — ложь. Лила ведь была осторожна! Но что-то пошло не так. Вскрылись ее шалости с аккаунтом Мирэй, Аврора и Натаниэль узнали, кто именно распускает слухи, а Алья Сезер реабилитировала репутацию так быстро, что Росси не успела и глазом моргнуть.              Привычный мир разрушился, а папочка не собирался ехать с дипломатической миссией в новую страну. Итальянка оказалась совершенно одна в окружении недоброжелательных и слишком умных сверстников.              Маринетт открыла рот и Лила уже понадеялась, что староста позовет ее. Не важно, для того, чтобы дать поручение или в очередной раз спросить, не ее ли рук дела порванная тетрадь Сезер по английскому. Странная потребность услышать свое имя с чужих губ диким зверем вцепилась в глотку. Но Маринетт засмеялась, когда короткая девчонка с соломой на голове подскочила к ней со спины.              Это для Лилы стало ударом. Зои Буржуа-Ли, источник вечной энергии, засмеялась следом.              — Эй, Мари!              В живот словно ударили с ноги. Лила зашипела. Никто не называл Маринетт Мари. Никто никогда не коверкал имя старосты так мерзко, просто и безвкусно. Если только не сама Росси, но про себя и исключительно шепотом.              Сглотнув невидимый ком, Лила прошла к самому дальнему столу и демонстративно подвинулась к окну, показывая незримую стену между собой и одноклассниками. Ноги, тем не менее, Лила попыталась поставить так, чтобы при определенном угле зрения можно было увидеть цветы.              — Привет, Зои. — Маринетт охотно обхватила чужие руки и покачалась на месте, точно лодочка.              Новый укол зависти последовал к сердцу.              «А со мной ты никогда так не вела!» — Пусть они и не были друзьями, Лила ощутила смешанную с ревностью обиду. Поджав губы, Росси поспешила достать из кармана зеркальце и подправить макияж. Уход за собой убивал неясную тоску куда лучше, чем сотня самовнушений. Лила достала из сумочки косметичку, вынула оттуда помаду и тени. Но как бы сильно итальянка не пыталась заняться именно собой, глаза сами косились в сторону старосты и ее подружки, со стороны больше похожей на противно дружелюбную псину. Таких, вроде бы, звали золотистыми ретриверами.              — Как спалось? — Зои положила свои вещи рядом с Маринетт, после чего легко щелкнула Нино по козырьку кепки. Тот засмеялся. — Нино, как жизнь?              «Нет, ну это же нечестно!» — Про себя Лила ругнулась. — «Вот если бы это я сделала, все бы набросились и начали говорить, что это издевательство!»              Чужие голоса быстро-быстро пронеслись мимо ушей, оставаясь чем-то вроде фонового шума. Кто-то выспался, кого-то мучили кошмары, кто-то не засыпал вообще.              — Чувиха, кемарить за столом так-то вредно для спины.              Зои активно закивала, точно также мерзко, словно шавка. На месте Маринетт Лила бы отодвинулась прочь, чтобы не подцепить блох. Тем не менее, Дюпэн-Чэн, с христианским терпением приняла пороки ближней своей, не показав лицом ни отвращения, ни недовольства. Маринетт вообще, среди этого сброда, сильно бросалась в глаза.              «Вот подружись бы мы с ней» — Но Лила себя одернула. У нее не было друзей. Никогда. А тут, на новом месте, возможности обзавестись подпевалами не находилось. Слишком гордые и ранимые французы боялись того, что в Италии считалось баловством. Подумаешь, пара мелких ссор и несколько импульсивных действий. Это ведь не повод полностью вычеркивать человека из жизни!              — Я почти выспалась. — Маринетт потянулась. — И, знаете, мне даже снилось что-то нормальное. То есть, не парни в латексе и какие-то странные бабочки, а гигантская булка.              — Наверное, это знак. Один мой бро как раз в кино работает. Он мне подогнал пару билетов на нового «Человека-Паука». Вечерний сеанс. Может, рванем? Ну, повторим рождество, но без всяких Сант. С меня — билеты, а с вас еда.              — Я не против. — Зои закатала рукава, оголяя просто ужасно обработанные внутренние швы куртки. Лила бы постеснялась выходить из дома в такой ужасной вещи. — Могу попросить папу Андре, чтобы он дал нам машину.              Про себя Лилу едва ли не вывернуло от приторности, что закипала прямо перед носом. Слышать эти голоса и невольно вникать в планы было также мерзко, как ступать в мерзкое болото. Итальянку мутило все сильнее. Вместе с непониманием выбора фильма пришла обида. Почему ее не хотели брать на эту мерзкую тусовку, чтобы хоть немного разбавить общий колорит?              — О, то есть к матушке меня доставит личный шофер? Круть!              — Ну… — Зои неловко засмеялась. — Насчет личного шофера не уверена, но я сама могу всех подбр…              — Нет! — Голоса Маринетт и Нино прозвучали синхронно. — Не надо!              Зои сникла, а Лила впервые позволила себе улыбнуться. Все знали, что дорогая падчерица Андре не обладала и малейшим талантом в области вождения. Только чудом на этой неделе Зои Буржуа-Ли не врезалась в фонарный столб. Машину смяло, прямо как бумажный лист, но на самой Зои не оказалось ни царапинки. Лила задумчиво почесала верхнюю губу.              В Париже было как-то слишком много чудес, особенно в последнее время. Лила потянулась к телефону и обновила ленту новостей. Как на перебой, экран заполнили разнообразные сообщения. Выпавший из окна школьник застрял на ветках деревьев, здание взорвалась в абсолютно пустом квартале, пьяная поножовщина вовсе превратилась в какое-то шоу. Никто, конечно, не пострадал, но все же что-то Росси давило на нервы. Что-то необъяснимое, и близко не подходящее к обычной кровожадности.              — Ладно, попрошу папу Андре, чтобы он дал и водителя. — Зои неловко улыбнулась. — Если вам так угодно.              — Без обид, чувиха, но мы ж устраиваем маленький праздник, а не большие похороны. — Нино щелкнул. — Окей, тогда решено. С меня — билеты, с Зои-транспорт, а остальные как-нибудь разберутся с едой.              — Давайте для начала подождем Алью, Адриана и Сабина. — Маринетт потянула шею. — Вдруг у них есть планы?              Какие планы вообще могут быть у затворницы со зрением в минус тысяча, великовозрастного ребенка и просто бесхребетного неудачника — Лила не знала. И пусть великовозрастный ребенок похитил сердце итальянки с основанием, Росси все еще не могла простить Андриана за его вопиющее предательство, а именно за полное отсутствие какого-либо интереса к Лиле.              Нино озвучил мысли одноклассницы, но высказал их более красиво. На кружки Адриан не ходит, Алья выступает за любой движ, а Сабин настолько не имеет своей личности, что готов идти за каждым, лишь бы оказаться нужным. Это не было дословной цитатой, но все же Лила поняла все именно так.              Компания выходила дохленькой. И идиоту было ясно, что для хоть какого-нибудь веселья нужен был специальный человек. Этакая зажигалка. Иными словами, Лила Росси. Маринетт, словно понимая это, повернула голову в сторону одноклассницы. Лила сделала вид, что страшно занята. Про ходя блеском вдоль уже накрашенных губ, итальянка сосредоточилась на своем отражении.              — Лила.              Голос Маринетт громкостью не отличался, но Росси показалось, что она могла его услышать даже среди нестерпимого шума. Итальянке пришлось приложить усилия, чтобы ответить как можно более незаинтересованно.              — Да.              Каждое, даже самое маленькое движение было плавным, немного неохотным. Лила медленно повернула голову к Маринетт так, будто последняя ничего не значила. Тем не менее, Дюпэн-Чэн приготовилась снова заговорить. Про себя Лила даже представила, каков именно будет ее ответ. Неохотный, снисходительный.              «Да-да, я побуду с вами. Нет-нет, обещаю не шутить. Мы можем отлично провести друг с другом время!»              — Макарун будешь?              

***

      Зои притихла, а Нино сжал руки в кулаки. Лила совершенно точно их подслушивала. Маринетт, например, заметила спешку, с которой Росси открыла зеркальца и прислонила палочку блеска у губам. Нино и Зои были недовольны данным открытием, а Маринетт невольно поняла мать. Одинокая Лила, так не нашедшая себе даже приятельниц, прислушивалась к крепкой компании, наверняка воображая себя их частью. Это было и мило, и печально, и откровенно жалко.              «Но она сама виновата!» — Та часть сознания, отвечающая за логику, забилась в истерике. — «Незачем было портить жизнь остальным!»              «Или она стремилась привлечь к себе внимание?» — Тихо шепнуло милосердие.              «Если да, то не обязательно вредить окружающим!» — Логика надавила сильнее.              «Но если она не умеет иначе?!» — Милосердие прозвучало на октаву выше.              Дюпэн-Чэн превратилась в мячик, а собственные противоречия стали двигающимися стенками. Две точки зрения ударили одновременно. Маринетт и хотелось, и не хотелось протянуть руку помощи.              — Нет. — Лила, тем временем, отвернулась. Голос стал раздраженным. — Я, что, похожа на голодную?              Тихий вздох Зои заставил Маринетт забыть о благих намерениях. Дюпэн-Чэн хлопнула по крышке пирожных. Нино нахмурился.              — Никакого понятия о доброте. — Процедил ди-джей, фыркнув. — Словно грязью окатили.              — Давайте лучше сменим тему? — Заискивающий взгляд Зои заставил Лейфа немного остыть. — О, кстати, вон и Адриан с Альей!              Едва имена одноклассников прозвенели в воздухе, как напряжение спало и тактика игнорирования вернулась на место. Нино махнул рукой, и ребята тут же направились к нему. Маринетт подвинулась, а Зои хлопнула по крышке задней парты, приглашая друзей занять там место.              — Какие люди! — Воскликнул Нино, обнимая сначала Алью, а потом Адриана. — Ну че? Че по планам?              — Узнаю этот тон. — Сезер шлепнулась на скамейку, а после стукнулась лбом о крышку стола. — Что вы успели придумать?              — Только не выходные. — Адриан приобнял сначала Зои, потом потрепал по плечу Маринетт. — Тетя хочет свозить меня и Феликса в аквапарк. Если я попытаюсь отказаться…              Агрест замолчал, но то, что он хотел сказать, было понятно и без слов. Нино сочувствующе покачал головой и даже потрепал Агреста по плечу.              — Она тебя слишком опекает, чел.              — Знаю. — Адриан неловко провел плечом и потупил взгляд. — Но она хорошая. С тех пор, как мамы и папы не стало, у меня не осталось другой семьи. Я люблю ее, а она любит меня. Может, она немного перегибает палку, но она действительно хорошая.              Было видно, что Адриан искренне так считал. Каждое его слово совпадало с чувством. Маринетт растрогалась и протянула Агресту коробку с макарунами. Тот благодарно улыбнулся. Выпечка из магазина Маринетт всегда поднимала настроение.              — Не, забей насчет выходных. Я скажу бро, чтобы он нашел билеты на пятницу. Надеюсь, тут все тащатся по супер-героике? Чтоб не было обид?              — Иногда мне кажется, что Парижу не хватает героев. — Пробурчала Алья, не поднимая лица. — Даже не «супер», как Маджестия или Орлица. А просто героев.              — Ее просто испачкали. — Шепнул Адриан. — Машина пронеслась по луже и…              Когда Лила злорадно захихикала, ребята замолчали. Кулаки Алья предупреждающе сжались. Еще свежа была на сердце рана от неудачной стажировки. Нутро отчаянно требовало взять реванш, восстановить справедливость и немного, хотя бы чуть-чуть, поколотить наглую девицу, чтобы та прекратила быть такой невыносимой стервой. Сезер даже приготовилась подняться, но Маринетт закивала головой и накрыла своей ладонью чужой кулак.              — Бедное твое пальто. — Зои закусила губу. — Ты же его совсем недавно купила!              — Да… Недавно… Этот день не успел начаться, но я его уже ненавижу.              — Так, дожидаемся Ната и Сабина, а потом все конкретно решим. Хотя… — Нино почесал затылок. — Насчет Ната могут возникнуть проблемы. Небольшие. Надеюсь, он прекратит прочесывать теории заговора и выйдет из комнаты хотя бы в этот вечер. А! Алья! Не кисни, чувиха. О, жвачку хочешь?              Алья лениво посмотрела на Нино, а после вновь уткнулась носом в парту. Запах чернил, древесного лака и одежды смешался в одно. Сезер попыталась расслабиться, привыкнуть. Но ничего не получалось. Наоборот, напряжение становилось только сильнее. В горле царила горечь из-за невозможности повернуть время назад и бросить камень прямиком в машину того придурка, который не реагировал на светофор.              — Не хочу жвачку. Хочу чужих страданий.              Компания неловко посмеялась, хотя Алье показалось, что шутка у нее вышла более чем удачная. Сезер тяжело вздохнула. Гнев, обычно, покидал ее также быстро, как и приходил, но сейчас привычная схема не работала совершенно. Люди рядом просто не способствовали расслаблению.              «Так встань и уйди!» — Скомандовал внутренний голос.              Но Алья не могла так поступить. Чувство, что едва она покинет это место, как все исчезнет — крепко впилось в горло.              «Я не хочу быть изгоем». — Алья опомнилась. — «Но я ведь и не была».              Странное понимание тронуло голову. Сезер напряглась. Ей почудилось, что еще немного, еще чуть-чуть и она что-то поймет. Что-то настолько важное, что вся ее жизнь перевернется. Стоило только напрячься, чтобы коснуться нужного кусочка памяти.              — Всем привет!              Сабин навалился так неожиданно, что Алья вздрогнула. Ренкомпри легко потряс Сезер по плечу, а после беззаботно уместился на крышке парты.              — Ну, как жизнь, народ?!              

***

      Воздух здесь был вязок и густ. Несмотря на то, что весенние дыхание постепенно окутывало город, в этой комнате о тепле можно было лишь мечтать. Сквозь круглые узорчатые окна пробивался холодный белый свет, больше напоминавший о лампах на врачебном столе.              Странно это все было.              Стены плавно перетекали в округлый потолок, черные обои превращали окружающее пространство в один бесконечный чернильный пузырь, а виды города удручали. Здесь не было видно вывесок, жилых балконов или чего-то, что в теории отбрасывало свет ночью. Лишь куцые крыши помпезных зданий робко поднимались вверх, мозоля глаза торчащими антеннами или тарелками.              — Не удивительно, что ты спятил. Пялиться на это убожество изо дня в день, играя в Бэтмена. Старик, ты же помнишь, что тебе не пятнадцать?              Солнечный луч задрожал. Единственное светлое пятно исчезло в насыщенной человеческой тени. Тишина стала ответом. Напрягшись, можно было услышать лишь чужое дыхание и легкое шарканье шагов. К новому телу было трудно привыкнуть. Оно подчинялось неохотно, лениво и грозилось пойти прахом при любой потенциальной опасности. Но все это не было бедой. К этому Клод привык.              — Мне вот интересно, отсюда хоть что-нибудь нормальное видно? Поле там, или спортивная площадка?              Буржуа подошел к высокому окну и подпрыгнул на месте. Кончики пальцев дотронулись до выступающего подоконника. Желтые ногти царапнули уже слезающую краску, но на большее Буржуа рассчитывать не смог. Текущие силы и близко не стояли с тем, что было раньше.              — Мерзкий темный чулан для мерзких темных стариков. Хах, это иронично, не находите?              Световое пятно под ногами разрослось, а после вернуло первоначальную форму и размер. Клод фыркнул. Темень на чердаке задрожала и просела, позволяя проступить немым человеческим фигурам.              — Эх, ты бы хоть электричество провел. Такое чувство, что говорю с пустотой. — Такими же успехами он мог общаться с манекенами на чердаке. — Хотя… Вы ведь и есть пустота. Извиняюсь.              Ответа не последовало. Клод разочарованно щелкнул языком. Одно его желание и эти люди могли окунуться в самую пучину страданий, и пройти все то, через что прошел сам Клод. Но, тем не менее, Буржуа так жесток не был. К счастью, или сожалению. Эти люди заслуживали куда более изощренного наказания.              Даже во мраке можно было заметить огонь ярости, горящий в глазах Габриэля Агреста. Связанный по рукам и ногам, бывший Бражник склонился вперед и бессильно смотрел на похитителя, не имея никакой возможности тому противостоять. Рядом сидел тот, с кого этот цирк абсурда начался. Мастер Фу не поднимал головы. Клод надеялся, что унижение и стыд не позволят противному старику глядеть честным людям в глаза.              Скотч на губах Габриэля зашевелился, и Буржуа из спортивного интереса потянул на себя полоску липкой ленты.              — Мелкий гаденыш! Думаешь, на тебя не найдется управы?!              Голос Агреста заставил воздух завибрировать. Из сухого рта беспорядочно полетела слюна, а страх, засевший в Бражнике с начала акуманизации, почти испарился. Это немного разочаровало Буржуа. Все же было куда забавнее наблюдать за той бесконтрольной затравленностью, которая присутствовала первые дни.              «Ну же! Ну же! Смотри на меня! Смотри, что ты со мной сделал!»              Пока собственные мысли оглушали, голос звучал до неприличия тихо:              — Это ты себе говоришь, или как?              В бессильной ярости Габриэль задергался. Как же ему хотелось поднять, развести руки в стороны и придушить малолетнего идиота, что был так близко. Веревка остро впилась в руки, ноги и живот. Боль целиком охватила тело. А вместе с ней пришло и легкое онемение. Сколько часов прошло с того момента, как Габриэля победили совершенно наглым и нечестным способом? Агрест не знал, но, в любом случае, это незнание надоело.              Он, точно жук в янтаре, сидел здесь. Небо за окном врало. Часы не шли. Противный ребенок стоял над душой целую вечность. Агрест и не понял, что же с ними произошло, когда мотылек угодил в окровавленную сережку. Тем не менее, чудовище, чей облик не вызывал ничего, кроме ужаса и отвращения, было результатом его действий.              Модельер безнадежно задергал головой, стремясь подбородком ощутить шелк шарфа. Не получилось. Пустота под шеей удручала. Трансформация давно пресеклась, но акума не покинула мерзкое тело. Противные голубые глаза похитителя ярко мерцали в колючем чердачном мраке.              Клод весело оскалился. Еще никогда ранее ему не было так радостно от осознания собственной, практически безграничной власти. Все те ответы, за которыми Буржуа так отчаянно бежал практически год, буквально валялись перед самым носом. Пусть сердце и обливалось кровью от предательства Адриана, Буржуа не злился. Эта боль питала его силы.              — А вообще, это смешно. Твой сын столько времени наводил свои порядки, а ты даже не сложил два плюс два. — Клод постучал пальцами по броши в форме павлиньего хвоста, закрепленной на своей груди. — Старик, как ты вообще собрался править миром, если тебя надурил такой простак, как Адриан?              Его взгляд выдержать оказалось не просто. Агрест извился на месте. Слова сами пошли по глотке выше, стремясь покинуть тесную грудь.              — К черту этот мир!              Габриэль дернулся вперед, стул качнулся, и мужчина со свистом полетел вниз.              Зрелище вышло удивительным. Впервые за долгое время Клод мог сказать, что он был доволен увиденным. Буржуа ткнул носком чужое плечо и скривился так, словно под ногами лежали нечистоты, а не живой человек.              — Ага-ага, я видел то, что осталось от мадам Эмили. Дай угадаю, ты хотел ее воскресить?              Сердце сжалось в тиски. Страх коснулся щек. Вытянув голову так высоко, как это только можно было, Габриэль испуганно вытаращил глаза на чудовище. Трещина на очках разделила ужасный силуэт на две части.              — Ты… Ты ее нашел?              — Трудно не найти целую подземную оранжерею. — Буржуа покачал головой. — Вот и говори теперь, что ты не психопат.              Габриэль промолчал, а Клод изобразил удовлетворение. На деле же Буржуа внутренне тряхнуло. То, что лежало в капсуле, было живым человеком очень и очень давно. Здравый смысл, уважение и обыкновенное милосердие шептали в один голос: «Она не заслужила этих страданий». Клод оказался с ними солидарен, но знать об этом Габриэлю было не обязательно. Не столько из жалости, сколько наоборот. Клод потер иссохшие руки друг о друга, мысленно вновь и вновь возвращаясь в оранжерею. Буржуа бы не понравилось, положи папа его в стеклянный ящик и пытайся пойти против природы.              — Променял живого сына на мертвую жену. Браво, отец года. Неудивительно, что Адриан ничего не заметил. С таким папашей и врагов не надо. — Буржуа тяжело вздохнул. — Искренне надеюсь, что ад существует и ты там будешь гореть очень и очень долго.