(Не)Спаси меня.

      — Алья, пора спать!              В словах матери таилась истина. Да, действительно, пора спать. Об этом сигналили и болящие от компьютера глаза, и значок времени в самом углу экрана. Но подобной роскоши Сезер себе позволить не могла. Сестры давно сопели, даже не подозревая, что их старшая сестра не сомкнула глаз.              Дверь в комнату открылась и Алья выпрыгнула из-под одеяла. В меру свежий воздух ударил в нос, принося с собой чувство истинного блаженства. Мама постаралась сурово нахмурить брови, но налипшая сонливость превратила недовольную гримасу в нечто смешное.              — Алья. — Строгим шепотом повторила мама. — Ты время видела?              — Я… Еще немного!              — Еще пару минут, и выключай телефон. Иначе завтра я отключу интернет.              Ни торговаться, ни идти на диалог родительница не стала. Нырнув во тьму, мама ушла прочь. Алья огляделась. После болезненно яркого телефонного света, комната вокруг воспринималась как одно большое чернильное пятно. Одни предметы выделялись чуть больше, чем другие, но слишком явно небо за окном выделялось из общей картины. Алья сделала глубокий вдох, прямо как перед нырянием, после чего снова с головой ушла под одеяло.              Будь у нее своя комната, никаких шпионских игр не потребовалось бы. Она бы спокойно сидела в ноутбуке, а не довольствовалась телефонным огрызком. Но, с другой стороны, Сезер действительно стоило бросить дела и отправиться на боковую.              Вы видели этого чела?              Мальчишка смотрел с помятого тетрадного листа. Угловатый, но красивый, он хмуро смотрел на мир, и Алья была готова поклясться, что внешняя его привлекательность граничила с чем-то иным. Словно само зло нашло отпечаток в острых чертах лица. Неправильно было судить человека по внешности, но обладай Сезер подобными привилегиями, она бы огласила этого паренька чистым, ни на что не похожим злом.              Скрипели зубы, хрустели костяшки пальцев от бушующей злости. Алья не помнила мальчишки с портрета в реальной жизни, но была готова поспорить, что он, мерзкий ребенок, однажды ей очень сильно насолил. Сезер попыталась припомнить хоть какие-нибудь подробности, но память не отзывалась. Тем не менее, нарисованный человек продолжал существовать и хмуро смотреть по ту сторону бумаги.              Алья подавила судорожный вздох. Когда-то она читала историю про человека, который снился людям в разных сторонах света. Выдумка была хороша первые несколько лет, а потом интернет заполонили различные разоблачения, доказывающие очевидную фальсификацию данных. Этот случай имел все основания стать неумелой копиркой, если бы он не был таким реальным. И, что самое главное, Алья оказалась его частью.              Она действительно узнавала паренька, как тысячи и тысячи парижан на форумах, но не могла сказать, откуда она его знает и почему чувствует настолько острое раздражение. От слишком пристального взгляда глаза заболели с новой силой. Одна электронная цифра сменила другую, а разгадка так и не пришла. Алья заерзала на месте.              Кто-то: Какая противная рожа!              Еще кто-то: блин смотрю на этого клоуна и субы скрепят. Огресия точет.              Еще один кто-то: да это ж сынок Парижского мэра. Один в один.              Лента комментариев остановилась. Алья немедленно ткнула пальцем во вложение, притаившееся в самом углу. Сначала фотография покрылась налетом крупных пикселей, из-за чего нельзя было и предугадать то, что притаилось в изображении. Двумя томительными минутами позднее к Алье пришла ясность и стабильное интернет-соединение.              Действительно, когда связь наладилась, на снимке проявилось трое. Юноша, и мужчина. Пока мужчина резал ленту у памятника с мультяшными персонажами (Алья так и не поняла, откуда эти чудилы взялись и что сделали такого, чтобы их скульптуру поставили у мэрии), его сын, один в один парень с рисунка, широко улыбался камерам.              Флер загадки, тем не менее, не покинул Сезер. Он стал чётче и насыщеннее. Алья была готова поспорить, что лично не пересекалась с этим пареньком. Но неприязнь, сильнее кипящая в жилах, никак не могла быть результатом классовых различий или чего-то в этом роде. Нелюбовь к некому Клоду Буржуа была куда сильнее, чем ненависть простого обывателя к субъекту светской власти.              Кто-то: во, кст, его инст. Живет в США на папашины налоги.              Из любопытства Алья кликнула на ссылку и интернет заглючил опять. Колесико долго и нудно крутилось на одном месте, нагоняя сна. В конце конов, Сезер сдалась и уснула, так и не дождавшись окончательной прогрузки страницы.              Наутро Алья обнаружила, что фотографии в профиле не обновлялись очень и очень давно.              ***       Она подсела без разрешения. Маринетт попыталась намекнуть, что место занято, но Лила оказалась глуха ко всему. Показательно положив свои вещи, Росси вынула из сумки зеркальце и внимательно заглянула в стекло. Маринетт натолкнулась на внутреннее смирение. Оно, такое странное и противное, подавило собой желание конфликтовать.              Дюпэн-Чэн приготовилась пересесть сама, но Росси не дала сделать и этого. Все еще продолжая смотреть на свое отражение, Лила прошептала одними губами:              — Натаниэль сегодня не пришел.              Она не сказала ничего по поводу прошедшего дня. Она умолчала о своих слезах и переживаниях. Вместо этого, итальянка исторгла это невнятное нечто. Маринетт показалось, что ее бросило в жар. Староста повернулась назад, чтобы глазами зацепить пустующее место, но Лила ткнула ее в руку.              — Не так открыто. За нами следят.              Ноги тут же уколол холодок, хотя на ногах Маринетт были очень теплые носки. Дюпн-Чэн сглотнула. В сердце тут же распухла тревога. То, что она чувствовала долгое время, укололо сердце. Но, одно дело — мысленно смириться с этим фактом, а другое — услышать из уст постороннего человека.              — Что ты хочешь сказать?              — Что хотят сказать люди, когда говорят, что за ними следят? Естественно, что идет слежка! — Прошипела Лила, коверкая некоторые звуки в словах. — Не будь такой глупой! И… Да, веди себя естественнее. Я не знаю, кто этим занимается.              Как-то так, очередной обычный день, не обещавший ничего особенного, наступил. Маринетт почувствовала, как стук сердца набирает обороты. Ту-дум, ту-дум, ту-дум. Чувство, что еще немного и произойдет что-то страшное, поселилось в сердце. Дюпэн-Чэн его пересилила с великим трудом.              — С чего ты решила?              Лила не ответила. Лишь снова посмотрела в зеркало, прямо как роковая девушка из нуарного кино. Маринетт зло нахмурилась. Дюпэн-Чэн и близко не могла сказать, связано было молчание с банальной неосведомленностью, или Росси пыталась набить себе цену. В любом случае, обрывать беседу, не дав никаких объяснений, было, по меньшей мере, подло.              — И причем тут Натаниэль?              Росси проигнорировала вопрос. Бегло оглядевшись, она вынула из сумки тушь, и хорошенько тряхнув ее, принялась раскручивать.              — Не так громко. — Сквозь зубы процедила итальянка. — Я… Я вообще ничего не знаю. Этот рыжий фрик сказал, что если он не придет, то мне надо идти к тебе. Вот и все.              Словно не было ни разговора за чаем, ни той необыкновенной вспышки эмоций. Маринетт от досады закусила губу. Лила, не то чужачка, не то некто большая, опять отдалилась. Нити странной магии оборвались со свистом, возвращая одноклассниц в марево неопределенности.              «Между нами ничего общего» — Повторила себе Маринетт. — «Совсем ничего».              — Да я и близко не секу, о чем ты говоришь!              Голос Нино распугал внутренних тараканов. Маринетт тут же поднялась с места. Пост старосты, единственное, что держало ее разум в счастливом отдалении от накаляющегося внутреннего конфликта, дал о себе знать. Мысленно Дюпэн-Чэн повторила главное правило. Пресекай конфликты на корню.              Алья навалилась на чужой стол и метала молнии из глаз. На лбу ее залегла длинная борозда, а брови упали так низко, что узнать журналистку можно было лишь по одежде. Маринетт сглотнула. На мгновение в голове ее всплыл отголосок чужих слов.              Не вмешивайся.              — Но я должна. Это мой долг.              Дура.              Дюпэн-Чэн отмахнулась от призрачного собеседника, и набрав в грудь больше воздуха, поспешила оказаться у спорщиков.              — Ты врешь. На сайте — твоя почта! — Воскликнула Алья, ударив ладонью по парте.              — Чувиха… — Нино простонал. — Такую почту может завести всякий.              — Но я-то знаю, что это твоих рук дело!              Они, словно бараны, бодались друг с другом. Чем сильнее становился напор Альи, тем крепче становилась защита Нино. Маринетт мысленно напомнила себе, то все они — взрослые люди, но все же страх, что еще немного и одноклассники сцепятся, точно кошка с собакой, щекотал нервы.              — Что-то случилось?              Ссора оборвалась. Два взгляда тут же пронзили Маринетт. Нино радостно улыбнулся, видя в старосте спасение, когда Алья опасно сощурила глаза.              — Маринетт, мы здесь говорим между собой.              Они не были подругами. Едва-едва их можно было назвать приятельницами. Но тот тон, которым были произнесены слова, заставил Дюпэн-Чэн заскрежетать зубами. Клубок противоречивых чувств сжался так туго, что даже стало трудно дышать.              — А где больше двух, там говорят вслух! — Непонятно откуда взявшаяся Лила задрала указательный палец вверх и очаровательно улыбнулась. Сеть ее красоты оказалась сильнее, чем уничтоженная репутация. — Так вы ведь говорят во Франции?              От гнева Алью перекосило. Издав неясный звук, средний между стоном отчаяния и криком гнева, Сезер резко дернулась. Маринетт тут же встала между одноклассницами. Затылком швея почувствовала, как Лила широко улыбается.              — Тебя еще не хватало! — Алья задохнулась от злости. — Это приватный разговор!              — А это общественное место. — Лила тихо засмеялась. — Или где-то написано, что ты здешняя хозяйка?              На радость Маринетт, у Альи не было под рукой ни ластика, ни линейки, ни карандаша. Она была безоружна, хоть и не менее опасна. Искры гнева мерцали в чужих глазах, и их было достаточно, чтобы разгорелся пожар.              — Нам не о чем говорить. — Тут же вклинился Нино. — Сорян, Алья.              Она могла бы вцепиться прямо в грудки и дернуть Нино так сильно, что душа последнего мгновенно вылетела раз и навсегда… Но Алья не могла так поступить. Но и отступать тоже было не в ее принципах. Гнев огнем жег легкие, а мозги плавились от противостояния со стенкой в человеческом обличии.              Где-то в глубине души родилась ядовитая змея. Ее шипение усилило внутренний огонь. Сезер, раздраженная и разочарованная, сжала руки в кулаки. Трудно было сказать, что сильнее всего ее обижало. Упорное отрицание очевидного, или то, что Нино просто ей отказал. Обида была иррациональной. Они едва-едва могли назвать себя приятелями, но Алье казалось, что одноклассник должен был впустить ее в эту авантюру.              — А что случилось? — Маринетт уперла руки в бока.              — Расслабься, чуви…              — Какой смысл было делать то объявление, если ты не хочешь о нем поговорить?! — Игнорируя посторонние уши, Сезер ринулась в словестную атаку. — Ну же, этот парень мне кажется знакомым! Слышишь?! Он мне кажется знакомым. Так давай обсудим это!              Страх мелькнул в глазах Лейфа. Деланное расслабление прошло, уступая место напряжению. Нино быстро шагнул в сторону Сезер, а Лила невольно вспомнила слова Натаниэля, который не пришел.              — Не здесь. — Шепнула Росси и все, прямо как по команде, обратили на нее внимание. — Не в лицее.              Сама не зная почему, итальянка шагнула к Лейфу, приподнялась на носочки и шепотом сказала последние слова, услышанные от Натаниэля:              — Мы ведь все обмануты.              ***       — Гоу. Гоу.              Дверь гаража со скрипом затворилась. В носы тут же ударил затхлый воздух, пропитанный пылью и бензиновыми испарениями. Лила издала короткий вздох, прежде чем ринуться назад к двери, но было поздно. Засов уже преградил путь к отступлению. Мысленно итальянка себя прокляла. Морально она не была готова к спуску в эту преисподнею!              — Куда ты торопишься? — Закашлявшись, прошипела Алья.              Она также не испытывала никакого удовольствия от своего нахождения тут. Вкус загадки изрядно испортился из-за полумрака, бардака и сто одной детали, шатающей нервы. Также душу гложила обида. Одной Алье поведать некую тайну Нино не решился, а вот привести сюда худшую часть класса — конечно! Сезер мрачно посмотрела на Маринетт. Та держалась подозрительно близко к Росси, и это напрягало не меньше, чем сам факт нахождения в этой консервной банке в неизвестно какой части города.              «Не зря говорят, что рыба гниет с головы. А ведь она наша староста!»              Маринетт провела рукой вдоль столешницы, покрытой плотным слоем пыли. На пальцах к серости примешалась вязкая чернота. Не то бензин, не то солярка, не то мазута. Все эти понятия казались удивительно далекими. Отец машины не водил, а со старым дедушкой Маринетт не виделась очень давно. Впрочем, как и с дядей.              «Странно, что он не приехал в этом году» — Подумала Дюпэн-Чэн, слыша отголоски непонятного чувства. Вроде с родственником она не виделась достаточно давно, а вроде его ей оказалось по самое горло.              — Знаю, что это фантастично и бла-бла, но, гайс, все, что вы видели в этом гараже — тут и остается.              В углу гаража что-то щелкнуло. Зыбкая тьма потихоньку разошлась перед экраном лампового телевизора. Сначала замелькали помехи, но Нино что-то нажал и автоматический скрежет пронзил тишину. С запозданием вошедшие заметили лампочку dvd-плеера.              — Так, мне это не нравится!              Лила впилась в плечо Маринетт, но та никак не отреагировала. Дюпэн-Чэн сощурилась, а Сезер как-то неопределенно хмыкнула.              Когда появилась картинка, разочарованию Росси не было предела. Там, на весь древний кинескоп, вытянулась рожа Нино. Настоящий Лейф нажал кнопку, и картинка тут же ожила. Сначала была тряска, неопределенные звуки и общий шум, трудно поддающийся пониманию, но потом все выровнялось.              — Мы серьезное кино снимаем, а не детский утренник! — Это был Макс. Часть его лица попала в объектив.              — Брось, чел. Все путем! — А это Нино открыл рот. С такого близкого расстояния съемки была видна удручающая пустота на месте коренного зуба с левой стороны. — Я ж не казенную память трачу. И вообще, у всякого нормального фильма есть дубли за кадром.              Камера затряслась. Лицо Нино исчезло, уступив место Максу. Тот снисходительно фыркнул, после чего потопал с мегафоном в сторону мужских раздевалок. Волнение, стаей тараканов, зашевелилось в животе. Маринетт заерзала на месте. От записанного на пленке веяло чем-то теплым, приятным, но вот уголки губ никак не подтягивались вверх. Радостный Нино с записи был далек от того, кто стоял рядом. Непривычная серьезность исказила лицо.              Лила вскрикнула.              — Этого не было! Я…              Тем не менее, ее копия трясла непонятными листами и стремилась спалить всех разъяренным взглядом.              — Мы не можем поступить так с сударем! Он… Он же модель!              Нино угрюмо промолчал, потянулся к пульту и включил перемотку.              Волнение Лилы лихорадкой перешло на Алью и Маринетт. Камера зацепила и их, но каждая готова была поклясться, что этого не было. Староста и журналистка переглянулись между собой, после чего синхронно уставились в экран. Им не приходилось встречаться друг с другом на территории одного спортзала. Разные группы здоровья, разное расписание, и много-много прочих мелочей.              К Лиле это относилось чуть меньше. Она просто прогуливала эти занятия, постоянно прикрываясь то проблемами со здоровьем, то несуществующими делами. Но здесь она тоже была. И активно старалась что-то доказать.              — Этого не было. — Глухо буркнула Маринетт.              Странная возня на пленке не могла быть реальной по многим причинам. Хотя одежда, обувь и прочие мелочи этого года указывали на обратное.              «Я схожу с ума» — Подумала Дюпэн-Чэн, находя в этой мысли странное успокоение. — «Я схожу с ума. Вот и все»              Нино ткнул пальцем в пульт.              — Это не все. — Пробормотал Лейф, вновь включая перемотку.              — Господи.              — Д-да даже Буржуа нормально сыграл! — Крикнул Макс, плеснув руками в сторону скамеек.              Некто в желтом пиджаке не обратил внимания на комплимент. Сердце Маринетт тут же встрепенулось и забилось с такой силой, что ребра грозились затрещать. Дюпэн-Чэн громко задышала ртом. В какой-то момент носа стало просто не хватать.              Обилие картинок замелькали перед глазами, выстраиваясь в одну единое картину. Ноги ослабли, и Маринетт рухнула на пол. Даже Алья, не питавшая особой симпатии, забеспокоилась.              — Эй? Ты чего?              Нино грустно вздохнул, но помешал Сезер подойти ближе. Тоже самое он сделал и с Лилой, которая, тем не менее, отпихнула одноклассника в сторону. Раздираемая ужасным прозрением, Маринетт забилась в конвульсиях. Столько чувств, столько эмоций лезло наружу.              — Cinque scimmiette saltano sul letto. Una cadde giù e si rompe il cervelletto. Chiamano il dottore, il dottore ha detto: «Niente più scimmiette che saltano sul letto-о-о. — Лила не поспевала. Сжав чужую макушку, Росси покачивалась из стороны в сторону.              Дымка осознания тронула и ее сознание, но это было так мимолетно, что Лила даже не обращала внимания.              — Я… Я вспомнила! Я. — Голос осип. — Все-все вспомнила.              И от этого легче не стало.