Скованная цепями

Если двигаться на север от Варны, вдоль по побережью, и миновать густонаселенные курортные зоны, можно найти места поуединенней. Именно в одном из таких мест располагается дом Анвара Росса, затерянный на каменистой гряде где-то между Албеной и Тополой. Он словно вшит в окружающий пейзаж неприметной заплаткой, с трех сторон окруженный лесом, и с четвертой, выходящей на море, на личный песчаный пляж, к которому ведут каменистые ступени. Со всем этим я знакомлюсь только утром, потому что мы приехали на место поздно ночью, в кромешной тьме зашли в дом и разошлись каждый по своим комнатам. Мне странно называть ее своей, но Росс, указавший на нее подбородком ясно дал понять, что теперь она моя. Тогда я испытала облегчение, поняв, что не буду спать в его спальне, но сейчас, когда солнце заливает простор комнаты, я вдруг отчетливо осознаю, что эти стены, эти двери — ничто не удержит его, если он вдруг захочет предъявить права на мое тело. Я выхожу на широкий балкон, обнесенный перилами из белоснежного камня, и с восхищением смотрю на раскинувшееся впереди море. Оно не имеет ни границ, ни края, и жалит своим блеском и безмятежностью, заставляя меня обреченно вздохнуть. Здесь красиво, более чем, но это не умаляет чувства загнанности и безысходности. Если опустить взгляд вниз, можно увидеть открытую террасу, на которой расположены шезлонги, бассейн и все, что требуется для комфортного отдыха, а если перегнуться через перила и посмотреть в сторону — подъездную дорожку, ворота, что запустили нас в этот рай, и Росса, черт, стоящего у машины и разговаривающего по телефону. Он облокотился о ее капот задницей и, скрестив ноги, непринужденно болтает с кем-то, а я ловлю себя на мысли, что его телефон наверняка защищен паролем или отпечатком пальца. И как только я думаю об этом, он поднимает голову и впивается в меня, нависшую над перилами, прищуренным взглядом. Меня обжигает, и вовсе не солнце, застрявшее в вышине неба, а его пристальное внимание. Резко подаюсь назад и с позором прячусь за выступ стены. Сердце колотится от волнения, и я смотрю на запрятанные в полотенце полукружия груди, они колышутся ему в такт, и я искренне рада, что Анвар не видит этого, не знает о том, какое смятение рождает во мне каждый раз когда смотрит на меня, когда приближается. Осторожный стук в дверь отвлекает, и я с подозрением смотрю на улыбающуюся женщину, которая кивает мне, приветствуя, и кладет на стол целую кипу глянцевых журналов. — Мистер Росс приказал, — у нее отвратительный английский, с неправильными окончаниями, но добродушие на лице подкупает, и я подхожу к столу, рассматривая многочисленные каталоги одежды. — Выбрать одежда какую хочет, — она тыкает пальцем на обложки и затем на меня, закутанную в большое махровое полотенце. Ее темные узкие глаза блестят весельем и добротой, губы растянуты в улыбке и вся она пышет радушием и желанием угодить. — Я Лала. — Норин, — прижимаю ладонь к груди, и уже тише, чуть склонившись к ней, спрашиваю: — Мне нужен телефон, Лала, здесь есть телефон? — Звонить? Нет, нет, здесь нет телефон. Выбрать, — она вновь указывает на каталоги, и я разочарованно поджимаю губы. — Завтракать сейчас, мистер Росс ждет. — Да пошел он, — шиплю сквозь зубы, представляя, какой гнев вызвала бы у мамы эта фраза, и, вспомнив, что должна усыпить его бдительность, послушно киваю. — Хорошо, я сейчас спущусь, Лала, — в чем только, не в его же рубашке, которой проходила уже два дня. И не в полотенце, слишком зыбко, оно может упасть в любой момент, а я не собираюсь сверкать телом перед Анваром Россом. Лала уходит, а я снимаю простыню с постели и оборачиваю ее вокруг тела, концы завязывая на шее. Получается что-то натипо сари, длинного, путающегося под ногами, но зато надежно спрятавшего меня от темного взгляда Росса, который при виде меня лишь слегка изгибает бровь. Он предпочел завтракать на открытом воздухе, поэтому мой наряд не выглядит неподходящим. Несильный порыв ветра бросает пряди волос в лицо, и я убираю их, подняв руки и закручивая в тугой узел. Внезапная сухость во рту как признак его внимания, и я подтверждаю свои догадки, вылавливая его пристальный взгляд на шее. Он ласкает ее через расстояние между нами, я будто физически ощущаю, как его горячие пальцы следуют за бьющейся веной, как ныряют под ухом, слегка задевая мочку, начинают ласкать позвонки и основание затылка. Разминают напряженные мышцы. Срывают судорожный вдох. Чтобы избавиться от морока, я резко дергаю узел волос и встряхиваю головой, позволяя им рассыпаться по плечам. — Лучше так, — неловко улыбаюсь, а сама готова провалиться сквозь землю от стыда за реакцию собственного тела. Могу поклясться, что всего несколько дней назад меня бы вырвало от его близости, но чем больше он рядом, тем отчетливее я чувствую влечение? Этого не может быть. Он неприятен и несимпатичен, если не сказать омерзителен. Я осторожно смотрю в его лицо: загорелое, с аккуратной темной щетиной, строго сжатыми губами и мужественными чертами, но уже не таким очевидным шрамом. Или я начинаю к нему привыкать? — Ешьте, мисс Лэйн, иначе остынет, — не могу не отметить хриплость и глубину его голоса, когда он обращается ко мне, наконец прекращая сжигать вниманием. Он полу-разворачивается и делает вид, что рассматривает море, раскинутое перед нами. — И что теперь? Вы запрете меня здесь? Без образования, без работы и, судя по всему, без будущего? Я уже не говорю о правах. — Все зависит от вас, Норин. Здесь я бессилен. Он издевается? Ведь я здесь не по своей воле. — Бессильны? Разве не вы недавно говорили, что сила и власть дает вам право распоряжаться жизнями? — я могла бы промолчать, но именно в этот момент я не чувствую никакой опасности от него. За все время он вообще не причинил мне боли, не применял насилие и даже не оскорблял, только угрозы и намеки. Ноль действий, так что здесь два вывода: либо он слишком благороден, чтобы запугивать болью, либо он не хочет применять ее именно ко мне. — Боюсь, моих сил не хватит, чтобы усмирить ваш жалящий язык, мисс Лэйн. Вернее, хватит, я знаю довольно действующие методы, но я не хочу лишать вас его, намного лучше, если он останется на месте. Вдруг пригодится в чем-нибудь другом, — он кидается в меня явно пошлым намеком, от которого я начинаю пылать, но, слава богу, не поворачивается, продолжая вглядываться в горизонт. После его слов было бы благоразумнее не спорить, но я хочу довести дело до конца, узнать, в роли кого я здесь. — Мистер Росс, я хочу кое-что прояснить, думаю, я имею на это право. — И? Что вас интересует? — он поворачивается, явно забавляясь нашим диалогом, а я кусаю губы от волнения и страха показаться глупой. — Для чего я вам? Вы ведь не собираетесь заставлять меня спать с вами? Вернее, вы... вы не похожи на того, то есть... не будете... вынуждать меня делать это... — от его насмешливого взгляда заплетается язык, я прекращаю попытки сказать что-нибудь вразумительное, в растерянности наблюдая за тем, как его бровь взлетает вверх от удивления. Его губы дрожат, а потом растягиваются в издевательской улыбке. Он запрокидывает голову, смеясь, и я впервые вижу его таким: беззаботным, теплым и не внушающим страх. Вот только от его реакции хочется провалиться сквозь землю. — Мисс Лэйн, вы меня удивляете. Неужели вы думаете, что мне только и остается добиваться благосклонности женщин насилием? Нет, серьезно. Я настолько омерзителен в ваших глазах, что вы не можете допустить мысли — многие из них будут рады оказаться в моей постели. И боже упаси, я не собираюсь заставлять вас, вы придете ко мне сами. Волна возмущения накрывает резко, я задыхаюсь от его самоуверенности и наглости. — Это вряд ли. Вы разительно отличаетесь от моих представлений о мужской красоте и благородстве. При этих словах его взгляд темнеет, превращаясь в беспросветную тьму с пылающими в зрачках искрами гнева, и я с трудом сглатываю выпитый кофе. Все же не стоило вступать на скользкую дорожку. Он обволакивает меня тяжестью жара, соперничая с лучами солнца и вызывая неприятное жжение где-то в груди, там, где воздух скапливается в легких, а потом, царапая горло, покидает их, иссушая все на своем пути. Я пытаюсь прочистить горло, обхватывая шею ладонью и кашляя, и Анвар расслабляется, моргая несколько раз и откидываясь на спинку плетеного кресла. Трель телефон срывает тишину, и я изумленно оглядываюсь назад, на дом, из которого раздаются эти звуки. Лала сказал, что в доме нет телефона, но этот звонок говорит об обратном. — Хорошего дня, мисс Лэйн. Как только справитесь с выбором одежды, сообщите об этом Лале, — Росс встает, удивляя грациозностью движений при таких размерах, и быстрым шагом идет к дому, к большим стеклянным дверям, ведущим в гостиную. Я прослеживаю за ним до конца и сквозь панорамные окна отлично вижу, как он подносит трубку к лицу. Телефон есть, а вместе с ним и шанс связаться с отцом. Это становится навязчивой идеей, я не могу думать ни о чем другом: ни о Россе, ни о море, ни о красотах этого места, после ужина я словно прилипаю к террасе, на которой мы сидели, и, делаю вид, что любуюсь природой, а сама то и дело смотрю в панорамные окна гостиной, сканируя ее пристальным взглядом. Я не знаю, где Анвар и что он сделает, если вдруг поймает меня, но я не могу не попытаться, не смогу после справиться с сожалением о том, что не использовала этот, пусть и призрачный шанс. Вечер настигает внезапно, просто опускается на плечи приятной прохладой, зажигая огни, заполняя округу стрекотом сверчков и редкими криками ночных птиц. Я смотрю в темноту гостиной, оглядывая дом, прислушиваясь к звукам, и, наконец, решаюсь пройти не через основной ход, а через те самые стеклянные двери, которые использовал Росс. Мне страшно до мушек перед глазами, и я боюсь, что белое одеяние выдаст меня, но я более чем уверена, что Анвара нет дома, иначе он обязательно бы появился. Я бы увидела его внушительную фигуру, заметила издалека, услышала тяжелый, чуть хрипловатый голос. Я бы почувствовала его взгляд, и я надеюсь именно на интуицию, когда бесшумно захожу в гостиную и, чуть склонившись корпусом вниз, пробираюсь к телефону. Мои шаги неслышны, вся я сливаюсь с тенями, окружающими меня, и единственное, что мешает мыслить здраво, это безумно бухающее в груди сердце. Он него шумит голова и в висках ломит. Дрожащими пальцами снимаю трубку и тут же прикрываю ее ладонью, потому что длинные гудки вспарывают тишину оглушительным звуком. Меня трясет, когда я набираю знакомый номер, но в ответ слышу только короткие гудки . Раз за разом, все больше утопая в отчаянии и начиная нервничать. — Что за черт? — кнопка за кнопкой, щелчки где-то в нутре телефона, притихшая интуиция, обращенная только на одно — услышать голос отца и рассказать ему, где я. И я не чувствую приближение Росса, не улавливаю аромат его парфюма, только когда его широкая ладонь обхватывает мою руку, держащую трубку, я понимаю, что попалась. Застываю, проглатывая вдох и чувствуя, как крепкое тело прижимается сзади, загоняет меня в капкан, впечатывая в край стола, на котором стоит телефон. — Связь односторонняя, мисс Лэйн, — в его голосе сквозят металлические нотки, и я не дышу, не смею даже пошевелиться, только морщусь от боли, когда он сжимает руку сильнее, чуть ли не ломая, или ломая? пальцы, беспомощно сплюснутые его ладонью. Боль становится невыносимой, и я стону, хватаясь за его кулак свободной рукой и пытаясь разжать его, потому что даже трубка начинает трещать от его силы. — Мне больно, мистер Росс! — вскрикиваю, теряя выдержку, и его пальцы тут же разжимаются, позволяя мне выпустить трубку, которую он ловко перехватывает на лету. — Знаю, но иначе вы не понимаете. Я предупреждал вас, — он невозмутимо кладет трубку на место, а я растираю пальцы, наконец обретая в них чувствительность и боясь повернуться. Мне настолько страшно, что слезы появляются самопроизвольно. Проклятье! Откуда он взялся? — Я думал, мы нашли общий язык, но вы настолько упрямы, Норин, что мне придется вас наказать. Выбирайте, кто, — он шепчет на ухо, и от его горячего дыхания, вынужденной близости и крепкого тела становится жарко. Я хочу увернуться, склоняясь вперед, но Росс предупреждает мой маневр, обхватывая мою шею ладонью и слегка сжимая ее, впечатывая спиной в свою грудь. — Я не понимаю, — его губы прижимаются к моему виску и я ощущаю каждое их движение. — Вы же помните, что я вам говорил, я не буду срывать на вас свой гнев, а вот на вашу семью... Так кто? Маленькая Иззи? Очаровательная миссис Лэйн? Или подонок отец? Кто из них, Норин? — он чуть сдавливает пальцы на шее, и я всхлипываю, осознавая свою ошибку. Буквально утром я думала о том, что он не лишен благородства и что он не настолько опасен, как мне казалось изначально, а сейчас я понимаю, что заблуждалась. Его почти хорошее отношение закончилось в тот момент, когда я нарушила правила, дурацкие правила, лишающие меня любой связи с семьей! — Мистер Росс, простите, я сама не понимаю, как это получилось. Я просто хотела услышать их голоса, — шепчу сквозь слезы, которые выдают мое бессилие, и Росс утыкается носом в мою макушку, делая глубокий вдох и обжигая меня пламенем своего желания. Его свободная рука ложится на мой живот, и он с силой прижимает меня к себе, так, что я отчетливо чувствую его возбуждение, твердую выпуклость, прижавшуюся к пояснице. Я не слишком подкована в отношениях мужчины и женщины, но все его поведение указывает на то, что он хочет меня. А самое ужасное, что знание этого разжигает во мне предательский пожар, он вихрем взмывается в груди и опускается куда-то вниз, сбивая мое дыхание и сердцебиение. — Если вы услышите их голос, Норин, клянусь, это станет для них приговором. И тогда я не заставлю вас выбирать. Теперь у вас нет семьи, нет дома, нет ничего из того, к чему вы привыкли. Теперь только я есть у вас, и вы должны свыкнуться с этим, иначе у нас возникнут проблемы. Я благосклонен к вам, если вы это заметили, но ровно до те пор, пока вы не исчерпаете мое терпение, — он шепчет, поглаживая мой живот кончиками пальцев, вжимая меня в себя до боли в ребрах, не давая дышать. Он глухо рычит, когда я впиваюсь в его руку ногтями и останавливаю ласки, от которых низ живота распирает, а между ног становится влажно и жарко. Я должна бояться его угроз, а вместо этого боюсь, что он поймет — его близость меня волнует. И я не понимаю, что со мной, потому что разумом я его ненавижу! Но телом... я ощущаю какую-то странную связь, словно его ласки, его шепот, его запах родной мне. Будто я прожила не одну жизнь и в каждой из них я была с ним знакома. Будто в каждой из них он находил меня и вновь терял. Я оказываюсь на свободе внезапно и, лишаясь опоры, чуть не падаю на ослабших ногах. Меня потряхивает от возбуждения, я прижимаю к груди саднящую от боли руку и, разворачиваясь, со страхом заглядываю в лицо Росса. В темноте мне плохо видны его эмоции, но зато отлично видны искры, пылающие в абсолютно черных глазах. Суеверный страх наполняет сердце, и всего на секунду я допускаю мысль, что он не человек вовсе. Впрочем, это могут быть блики огней, зажженных на террасе. — Идите спать, мисс Лэйн, если не хотите, чтобы я помог вам заснуть, — его голос совершенно охрип, он тяжело дышит и сжимает челюсти, глядя на меня черной бездной глаз, и мне не приходится повторять, я срываюсь с места, путаясь в простыне и сбегая вверх по лестнице. Быстрее, еще быстрее, пока он не спалил меня заживо.