Скованная цепями

Я знаю, что я рискую, своей семьей в первую очередь, но мне сложно упустить шанс и не поговорить с мистером Ладжерсом, за которым я украдкой наблюдаю пол-вечера. Он ведет себя вполне раскованно и знает многих из присутствующих, по крайней мере, сменяет не одного собеседника прежде чем отходит в сторону и отвечает на звонок телефона. Смотрит на часы на своем запястье, а я понимаю, что безжалостно разбрасываюсь временем, возможностью передать через него парочку слов отцу, ведь сейчас он уйдет и, кто знает, когда мы увидимся вновь. Буду ли я прежней Норин? От волнения прикусываю нижнюю губу, и незаметно выискиваю Росса — он ушел несколько минут назад, спокойно оставив меня одну и, видимо, нисколько не переживая, что я могу что-то выкинуть. И он прав, в его руках такой козырь, что мне его не покрыть. Партия изначально проиграна. Делаю глубокий вдох и следую за мистером Ладжерсом, действительно решившим покинуть вечер. Я догоняю его на крыльце, опасливо оглядываюсь по сторонам и прикасаюсь к его плечу, чтобы он повернулся. И он поворачивается, но его лицо тут же вытягивается от страха, он, точно так же как и я, смотрит по сторонам, а потом тихо произносит: — Мисс Лэйн, мне не нужны проблемы, — грубо обрывает мои надежды и уже быстрее спускается со ступенек, к ожидающей его машине. Черной и мрачной, как все вокруг нас. Подъездная дорожка освещена скудно и я всем сердцем надеюсь, что Росс не увидит нас. Я упрямо хватаю его за руку, вынуждая остановиться в шаге от открытой двери. — Я прошу вас, мистер Ладжерс, передайте моему отцу, где я. Скажите, что видели меня, что я скучаю по ним. Скажите, что я ужасно хочу домой, — я не замечаю, как на глазах появляются слезы и голос надламывается, застывая в груди спазмом, ломая что-то в Ладжерсе, который смягчается, но не забывает присматривать за выходом. — Хотя нет, не говорите, просто скажите ему, что я люблю их, — глупая, разве я хочу разорвать папе сердце? Разве хочу, чтобы он терзался от своей беспомощности? Ведь ему не в силах пойти против Росса. Судя по всему, никому не в силах. — Скажите, что у меня все хорошо, я счастлива. Скажите, что я буду помнить их всегда. — Хорошо, Норин, — он по-доброму улыбается, слегка сжимая мои пальцы, до сих пор вцепившиеся в его руку, а потом застывает, глядя куда-то за мою спину. Я сглатываю, боясь повернуться и смотря в его лицо как в отражение зеркала. И в следующую секунду он резко выдергивает мою руку, сбрасывает нервно, со злостью, в его взгляде появляется загнанность и страх, но он не двигается, продолжая смотреть назад. — Не переживайте, Ладжерс, это останется между нами, — голос Джоэла обрывает напряжение, и я выдыхаю, обреченно наблюдая за тем, как Ладжерс благодарно кивает и, садясь в машину, кидает на меня извиняющийся взгляд. Он оставляет после себя горечь убитой надежды, и я оборачиваюсь, натыкаясь на Джоэла, предусмотрительно остановившегося в нескольких шагах от меня. — Анвару это явно не понравится, но, не переживайте, он не узнает об этом, я сохраню ваш маленький секрет, ваше опрометчивое желание прикоснуться к привычной жизни. Вы можете доверять мне, Норин, а я вам? — он склоняет голову чуть вбок, позволяя свету от фонаря упасть на мое лицо, и я облизываю губы, чувствуя себя неуютно рядом с ним. В нем есть что-то ядовито опасное, притаившееся в снисходительном изгибе губ, в проникновенно цепляющем взгляде, в этой странной неторопливости, которая не усыпляет — настораживает. И если с Россом я чувствую себя в безопасности, то рядом с Джоэлом наоборот, хоть он ни разу и не угрожал мне в отличие от Анвара. — Я не могу вам ничего обещать. — Даже если я искренен в желании помочь вам? — он изгибает бровь, ухмыляясь и делая пару шагов навстречу, чтобы не пришлось говорить громко, и меня обдает холодом, отчего по запястьям вверх поднимаются мурашки. Я списываю это на порыв ветра, донесший до меня запах моря, а Джоэл разочарованно выдыхает: — Знаете, Норин, вы правы, с какой стати вам доверять мне, но если вы узнаете, что я как никто другой заинтересован в том, чтобы вы исчезли из жизни Авара, вы поверите мне? — В каком смысле исчезли? — его слова пугают меня и я обнимаю себя за плечи, все еще ощущая неприятный холод. Джоэл красив правильной совершенной красотой, в нем нет ни капли изъяна, как, например, в Россе, он явно знает, какой эффект производит на женщин. Он использует дружескую улыбку, чтобы расслабить, обезоружить, но на меня этот прием не действует, и я продолжаю настороженно наблюдать за ним. — Не в том, что вы подумали, простите, я слишком размыто выразился, наверняка напугав вас. Трусливый пес Ладжерс вам не поможет, даю руку на отсечение, что он не скажет ни слова о встрече с вами вашему отцу. Более того, никто из них не пойдет против Анвара Росса, их страх перед ним настолько очевиден, что я начинаю задыхаться в нем, — он поводит подбородком в сторону особняка, а мне от его слов не легче, потому что я их понимаю. — А вы? Пойдете? — Нет, что вы, — он мотает головой, иронично ухмыляясь, а я отчего-то чувствую едкое разочарование. Только что он говорил, что хочет мне помочь, а сам боится, как и все остальные. — Все, что я делаю, я делаю ради него, и желание помочь вам продиктовано лишь маниакальной преданностью. Никто и ничто не должно отвлекать его от работы, не должно делать его уязвимым. Он делает ставку на страх, забывая об одном: страх может не только остановить от ошибочных поступков, но и подтолкнуть к ним. Наилучший мотиватор, я считаю. А вы как думаете, мисс Лэйн? Или Селия? Как к вам обращаться? — Я Норин. Норин Лэйн. — Хорошо, Норин. Ваше появление может сыграть на руку людям, которых не устраивает утвержденная иерархия, поверьте, есть и такие. Анвар не просто каратель, как вы наверняка уже слышали, он следит за балансом сил и позволяет всем нам уживаться в этом прекрасном мире, — Джоэл разводит руками, будто желая обнять весь мир, и его жест выглядит настолько театральным, что меня начинает тошнить. Он еще омерзительнее Росса, потому что предпочитает играть в тени, прикрывшись лживой улыбкой. — Как только его недоброжелатели поймут, что у него появилась слабость, они могут использовать ее против. А вы ведь не хотите стать разменной монетой в этой игре? Вы просто хотите домой, к своей семье, я прав? — Киваю, утопая в его плавном голосе и темных зрачках, и не замечаю, как он становится еще ближе. — Игры такого уровня не для вас, мисс Лэйн, и не для Селии. Она тоже делала его слабым. В какой-то момент, ради нее, он хотел бросить все, к чему мы так долго шли. Представляете? Власть в обмен на любовь, — Джоэл рядом, настолько близко, что мне приходится задрать голову, чтобы видеть его лицо. Он касается моей скулы кончиками пальцев, но тут же резко отдергивает ее, будто обжегшись. Шипит сквозь зубы, чуть поводя головой в сторону, и в секунду оказывается на приличном расстоянии. Прижимает палец к губам, призывая меня хранить наш разговор в тайне, и уже с искренней улыбкой поворачивается к особняку, на крыльце которого появляется Росс. — Анвар, друг! Твоя девочка искала тебя, где же ты ходишь? — Дела. Присмотришь тут за всем, нам пора, — Росс не выглядит недовольным, но тон его голоса... от него сердце пропускает удары, поддавшись инстинктивному страху. Я позволяю горячей ладони обхватить мое предплечье и, напоследок кинув на Джоэла заговорщический взгляд, следую за Анваром, нисколько не переживающим, что я за ним попросту не успеваю. Тонкие шпильки натыкаются на камни, делая походку неустойчивой, и я пытаюсь разжать пальцы, все сильнее впивающиеся в мою руку. — Мистер Росс! — говорю возмущенно, уже откровенно вырываясь, царапая тыльную сторону его ладони, и он, наконец останавливается. Подталкивает меня к машине, и я вовремя выставляю руки, чтобы не стукнуться о нее грудью. — Садитесь, мисс Лэйн, у меня нет времени ждать, когда вы наговоритесь с Джоэлом, — он раздраженно обходит машину, садится в нее и, перегнувшись через салон, открывает мою — Ну же! — прикрикивает, и я поспешно сажусь тоже. Что не так с его настроением? Он порывисто переключает передачу, вжимает педаль газа и с пробуксовкой срывается с места, крепко сжимая руль и просто источая из себя напряжение. Оно накаляет воздух до предела и я машу ладонью перед лицом, чуть ли не обливаясь потом. Ужасно жарко, ощущение, будто я стою под палящими лучами солнца где-то на Карибах. Машина останавливается резко, и ремень, удерживающий меня, больно врезается в грудь. Я глухо вскрикиваю от неожиданности и морщусь, откидываясь назад и слушая безумный стук своего сердца. Оно чуть не выпрыгнуло из груди от страха. А Росс остается невозмутимым, он просто смотрит вперед, на дорогу, на мелькающих в свете фар мотыльков, которые остервенело бросаются на спасительный для них свет. Только по побелевшим костяшкам его пальцев, сжимающих руль, я понимаю, что его спокойствие напускное. Молчание затягивается, и я вновь начинаю страдать от духоты. — Джоэл красив в понимании классической мужской красоты, не правда ли, мисс Лэйн? — наконец произносит Росс, поворачиваясь ко мне и впиваясь в меня пылающим от ярости взглядом. Она тихой тенью притаилась в его глазах, словно желая найти выход, но пока лишь выжидая, накапливаясь, набирая мощь. Думаю, одно неосторожное слово и она выплеснется на меня пламенной болью, поэтому я молчу, продумывая ответ и потирая поврежденную ремнем ключицу. — Его лицо не обезображено, может, поэтому вы смотрите на него чуть более снисходительно? — Это вас задевает, мистер Росс? То, что он импонирует мне больше, чем вы? Вы правы, Джоэл красив и он не угрожает моей семье, так же, как не посягает на мою свободу, — я глупа и прошлые ошибки не учат, но я не могла не поддеть его, понимая, что наше общение с Джоэлом его задело. — И я не буду скрывать: мне приятно его общество, но вас, мистер Росс, это волновать не должно, потому что эти чувства — чувства Норин Лэйн, а не вашей жены Селии. Вы можете контролировать мою жизнь, но оставьте мне мои эмоции, пока я еще принадлежу себе... — я не успеваю закончить фразу, как он одним стремительным броском оказывается рядом, впивается в мою челюсть пальцами и зло шепчет, не давая ни отвернуться, ни отвести взгляд. — Принадлежите себе? Уже нет, с тех самых пор, как я пришел к вашему отцу. Вы изначально принадлежали мне, Норин, и только ваше природное упрямство не позволяет вам признаться даже себе: вас тянет ко мне, ваше тело откликается на каждое мое прикосновение, — он проводит языком влажную дорожку по подбородку, губам, он врывается внутрь, скользя по зубам и, нажав пальцами на щеки, вынуждает меня впустить его, задохнуться в неистовости поцелуя. Я совершенно слаба по сравнению с ним, и его крупная фигура занимает все пространство, вжимает меня в сиденье, доказывает, насколько мои попытки быть сильной рядом с ним ничтожны. И в его поцелуе нет ни капли нежности, он подавляет, но так умело, господи, что я роняю тихий стон. — Упрямица... — шепчет, осыпая порхающими поцелуями скулы, нос, лоб. Он касается моих ног, протискивая ладонь между ними, и в ответ я сжимаю их еще сильнее. — Боишься? — отрывается от моего лица и смотрит так, что у меня дух захватывает. Боюсь ли? Всем сердцем, потому что мое тело горит в его руках. Предает. Тянется к нему, как преданная собачонка. — Дай мне коснуться, тебя, Норин, — Росс рычит, не собираясь отступать, а мои ноги трясутся от напряжения, от усталости я разжимаю их, и он пользуется моментом, протискивая руку еще выше. В висках пульсирует кровь, и в машине запотевают стекла от накопившейся здесь духоты! Анвар горит, но и я вместе с ним, потому что, как только он касается меня через ткань трусиков, я сдаюсь, так послушно и стыдно разводя ноги шире. Выдыхаю ему в губы, отчаянно цепляясь за его плечи, и, прижатая ремнем, его телом, вспыхиваю от его ласк. — Кем бы ты не была, моя девочка, я никому не позволю касаться тебя. Никто не будет в тебе, кроме Анвара Росса, запомни это, — он шепчет и одновременно с поцелуем подцепляет кружево трусиков и касается напряженных пульсирующих от возбуждения складок. Меня словно бьет током, становится сладко, стыдно, хорошо. Я остервенело кусаю его губы, целую жадно, ненасытно, подстраиваясь под его палец и больше всего в этот момент желая, чтобы он вошел в меня. Не только пальцем. Лишь "природное упрямство", как выразился Росс, и еще подающая признаки жизни гордость не дают мне попросить его об этом. Сумасшедшая! Я впиваюсь в его волосы на затылке, готовясь броситься вниз, закрыв глаза, прыгнуть в пропасть, где меня ждет оглушительное наслаждение. Я напрягаюсь, так грязно и пошло двигая бедрами, подставляя себя, схватив его за запястье, направляю в себя и выгибаюсь, сотрясаясь в оргазме и сжимая его палец сокращающимися мышцами. Я сама насаживаюсь на него, забыв и про скромность и про то, кто мы друг другу. Мне мучительно хорошо и одновременно больно, что я вновь поддалась его зову. Росс, тяжело дыша, делает несколько движений внутри, а потом покидает мое тело, просто кладя ладонь между моих ног и утыкаясь лбом в мой лоб. Я слышу, как шумно стучит его сердце, чувствую как под моей ладонью ходуном ходит грудь, как напряжено его тело с затвердевшими мышцами. Он настолько неудержим в моменты близости, что легко ломает сопротивление — я возбуждаюсь от одной лишь мысли, что он хочет меня, что желание, которым он мучается, посвящено мне. Мне, черт побери, а не какой-то там Селии! — Ты порочна, Норин, и я хочу, чтобы ты была такой только со мной. Если я узнаю, хотя бы намеком, хотя бы шелестом интуиции, я опрокину тебя в ад. Клянусь, — его слова оседают на моих истерзанных губах, и Росс отстраняется, устало откидываясь на свое сиденье и закрывая глаза. Он до сих пор шумно и тяжело дышит, на его лбу блестят капельки пота и весь он будто только что из душа — покрыт влажной испариной. Одним нажатием кнопки электропривод поднимает и складывает крышу над нами, превращая машину в кабриолет и окуная нас в свежий ночной воздух. Я делаю несколько глубоких вдохов и прихожу в себя: свожу ноги и поправляю задранное платье, которое оказывается порванным по шву. — Что для вас ад, мистер Росс? Ведь для меня он уже наступил. Он ухмыляется, не открывая глаз, не поворачиваясь, и его профиль не имеет изъянов, не изуродован шрамом. — Для меня ад — это гореть в собственном бессилии, и я в нем каждый день, мисс Лэйн, — он выпрямляется, кидая на меня проникновенный взгляд, и включает зажигание. — А для вас — чувство вины, ведь именно оно держит вас возле меня. Вы не хотите быть причиной гибели вашей семьи. Задумываюсь над его словами, утыкаясь взглядом в рассекаемую ночь, и горько ухмыляюсь. Это называется любовью, я с ним не потому что боюсь сгореть в чувстве вины, а потому, что безумно люблю свою семью. Люблю больше жизни, больше свободы, больше себя. И что бы не было впереди, что бы со мной не случилось, пока я Норин Лэйн я буду любить их. Никто не лишит меня этого, даже могущественный Анвар Росс.