Скованная цепями

Не сказать, что я довольна выбором Росса — в последнее время всякое напоминание о ночном клубе вызывает чувство настороженности и тревоги, но сейчас, рядом с ним, высоким, сильным и опасным я окончательно расслабляюсь и позволяю увлечь себя в ярко-освещенный коридор, который постепенно расширяется и приводит нас в оглушительно-безумное место. Я ощущаю точно такой же адреналин, как ощущала тогда, когда мы с Энжел подходили к стенам того проклятого места, и растерянно оглядываюсь по сторонам в надежде хоть как-то сориентироваться. Не представляю, как делает это Анвар, но его уверенность проводит нас дальше, мы пересекаем наполненный людьми танцпол и подходим к стойке, где, наконец, я могу перевести дух. Росс стоит оперевшись локтем о стойку и, слегка прищурив глаза, сканирует помещение, и я не мешаю ему, смирно стоя рядом и проделывая то же самое. Лишь когда обнаженной кожи касается пламя его взгляда, я поворачиваюсь к нему и, задрав голову, жду его что? распоряжений? С ума сойти. — Как вам это место, мисс Лэйн? — он склоняется, чтобы я услышала вопрос, и горячая ладонь опускается на мою поясницу. Он поглаживает подушечками пальцев ямочки над ягодицами, а я стыдливо оглядываюсь назад, боясь, что кто-нибудь это заметит. — Вполне неплохо, хоть я и не знаток таких заведений. — Это клуб Джоэла, так что считайте, мы у него в гостях, — он говорит на ухо, и у меня сердце при этом имени замирает. Я нервно сглатываю и выдавливаю из себя улыбку, когда Росс выпрямляется и, подзывая бармена жестом, указывает на меня. Они о чем-то говорят на болгарском, парень, явно знающий, с кем имеет дело, послушно кивает; он лишь единожды смотрит на меня, а потом тут же отводит взгляд, продолжая разговаривать с Россом. Наконец, они заканчивают, и Анвар обхватывает мою ладонь, тянет ближе к себе и, совершенно неожиданно, целует. Напористо и по-собственнически, впиваясь пальцами в нижнюю челюсть и не давая отвернуться. Его язык так нагло врывается в мой рот, что я ошарашенно застываю, позволяя ему выжечь на мне клеймо обладания. Лишь когда в груди заканчивается воздух, он отстраняется, буквально на несколько дюймов, и, смотря в мое раскрасневшееся лицо, произносит: — Отдыхайте, мисс Лэйн. Мой счет в вашем распоряжении. Я разрешаю вам общаться и находить знакомства, раз уж вы так скучаете по этому. В общем, даю полную свободу. Если я вам понадоблюсь, обратитесь к Саймону, — Росс кивает в сторону бармена и вновь прихватывает мои губы своими. У меня уже челюсть болит от его хватки, но я не сопротивляюсь, чувствуя к нему благодарность и знакомое влечение, от которого ноги становятся ватными. Мне нравится, как он играется со мной, как скользит языком по губам, чуть щекоча их, как слегка прикусывает, как нежно ласкает, оттягивая момент и будто не желая отпускать меня. Он прижимает меня к себя и его желание очевидно — он упирается в мой живот твердой выпуклостью, и я нарочно приподнимаюсь на носочках, чтобы в следующую секунду вновь опуститься и вызвать его тихий рык. Прямо в губы. — Не провоцируй... — он шепчет, одичало и жадно вглядываясь в мое лицо, впечатывая меня в себя до боли в ребрах. Его глаза не имеют никаких оттенков, кроме черного, и я глубоко дышу, сгорая в огненном смерче. Жарко, мне так жарко рядом с ним! — Иначе я оттрахаю тебя прямо на этой стойке на глазах у всей этой толпы, — он забывает про вежливость, переходя на ты и роняя грязные, но одновременно возбуждающие слова. Между ног становится влажно и жарко, и в горле совершенно пересыхает. Не знаю, что со мной, но я определенно не против. — И да, мисс Лэйн, отличное платье, — он разжимает объятия, лишая меня опоры, и окидывает тягучим взглядом с ног до головы, начиная от щиколоток и заканчивая вырезом на груди. Признаться, я думала, он не будет рад моему выбору, но что-то в Россе явно надломилось. Он позволил мне надеть короткое, доходящее до середины бедра обтягивающие платье, черного цвета, с тонкими бретельками и глубоким треугольным вырезом. Я знаю, как оно выгодно подчеркивает мою фигуру и знаю, что оно слишком провокационное, тем удивительнее лояльность Росса, не сказавшего ни слова в адрес моего одеяния. Росс уходит, его высокая фигура теряется в толпе, и первые секунды я чувствую себя неуютно, мне кажется, что вместе с ним ушло и желание веселиться. Но я не могу потерять такой шанс! Я в волнении стою на месте, будто еще ожидая его возвращения, а потом, убедившись, что он действительно предоставил мне свободу, с улыбкой оборачиваюсь к Саймону. Заказываю безалкогольный коктейль и, пританцовывая, делаю несколько глотков. Буквально в нескольких шагах от меня сидит парочка молодых парней, но, едва они замечают мой взгляд, как один из них подает знак другому и они тут же встают, оставляя недопитое пиво на стойке. Пожимаю плечами и, не придав этому значения, решаю потанцевать. Ничего не выходит! Как только я выхожу на танцпол вокруг меня образуется пустая воронка, до этого веселящиеся и танцующие люди расходятся в стороны, оставляя меня в полном одиночестве, и я непонимающе оборачиваюсь вокруг своей оси. Только что они танцевали впритык, забивая телами каждый дюйм, но, как только я вышла, образовался целый пятачок свободного пространства. Они чураются меня будто от прокаженной! Я даже незаметно принюхиваюсь к себе, думая, что дело может быть в запахе, но кроме аромата духов не нахожу ничего подозрительного. Это начинает напрягать, но я не никому не позволю испортить мне вечер, я мирюсь с их странным поведением и танцую, не обращая ни на кого внимания и не чувствуя на себя испепеляющего взгляда. Росс чем-то занят. Он действительно ушел, оставив меня одну. И факт этот вызывает укол обиды, она подстрекает меня танцевать раскрепощенней, забыв про то, как это выглядит со стороны. Плевать. Пусть они смотрят на меня, пусть видят мое гибкое и идеальное тело, красоту, что расцветает с каждым днем. Я Норин Лэйн и я жива! Танцуя, я забываю про Росса, про Селию, про то, через что мне пришлось пройти; впервые за последнее время я ощущаю себя свободной, не придавленной тяжелым взглядом; я наполняюсь легкостью и улыбаюсь, прикрывая глаза и двигаясь в ритм; мне хорошо здесь и сейчас, даже несмотря на то, что вокруг меня пустота и я ни на шаг не придвинулась к тому, чтобы пообщаться хоть с кем-то, кроме Росса. Лишь дружелюбный Саймон роняет вежливое "мисс Лэйн", когда я подхожу к стойке, запыхавшаяся, удовлетворенная и залпом выпиваю уже теплый коктейль. По правую руку от меня на высоком стуле сидит вполне симпатичный парень и, разогретая ощущением свободы, я подмигиваю ему, а затем, облокотившись локтем о стойку, обращаюсь к нему: — Привет, ты здесь один? — Он улыбается, кивая и разворачиваясь корпусом ко мне. Открывает рот, чтобы что-то произнести, но подошедший к нему парень что-то шепчет ему на ухо, и его взгляд меняется. Он опасливо смотрит по сторонам и тут же встает, оставляя после себя пустое место. Я оглядываюсь назад, где только что сидели парень с девушкой, но и их уже нет на местах. — Что за черт... — хмурюсь, ни черта не понимая и подзывая Саймона пальцем. — Саймон, будьте любезны еще один коктейль, — он кивает, уходя на несколько секунд, а я разочарованно усаживаюсь на стул. Либо в Болгарии не принято знакомиться в клубах, либо они вообще не слишком общительная нация. Поддерживаю голову рукой, опираясь локтем о стойку, и пью холодный освежающий мохито. До этого волнительное счастье исчезает и остается неприятный осадок одиночества. Здесь сотни людей, но именно среди них оно ощущается особенно остро. Я словно лишняя, неинтересная, безвкусная, раз даже парни сваливают от меня при первом слове. Настроение падает пропорционально зря потраченному времени. Даже если я просижу здесь всю жизнь, я не обрету друзей, даже просто знакомых. — Простите, Саймон, но вы не знаете, где мистер Росс? — наконец, мне надоедает пялиться на толпу, и я вновь обращаюсь к Саймону. Он чуть старше меня, с привлекательными чертами, но непроницаемым лицом. Ни улыбки, ни эмоции, ни намека. Он исчезает, а уже через мгновение оказывается рядом и галантным жестом показывает следовать за ним. Мы проходим вглубь клуба, где не так оживленно, а впереди располагается вип-зона. Она состоит из одинаково круглых вип-мест, скрытых изящным зеркальным стеклярусом. Он ниспадает с потолка длинными нитями и издали кажется, что это столпы яркого света, который в свою очередь рождает миллионы бликов. Зрелище завораживает и я встаю как вкопанная, разглядывая интересное дизайнерской решение. — Мистер Росс там, но он просил его не беспокоить, по крайней мере до одиннадцати, — Саймон показывает на одно из мест, и я удивленно изгибаю брови. Что это значит? Не беспокоить? Я упрямо вскидываю подбородок и, пользуясь своим положением, подхожу к ниспадающей зеркальной стене. Здесь музыка уже тише, только биты бьют по полу, отдаваясь дрожью в ногах, но среди этого я различаю другой ритм. Что-то чувственное, горячее, явно не предназначенное для энергичных танцев. Подозрительно хмурюсь и осторожно прикасаюсь к зеркальной нити, так, чтобы мое прикосновение не вызвало колебание других, расположенных слишком близко друг к другу. Приближаюсь к образовавшейся щели, заглядывая внутрь, и рассыпаюсь на осколки от обиды и ревности. Росс сидит боком ко мне, на полукруглом диване, закинув на его спинку руки и с широко расставленными ногами. Я бы сказала, он полу-лежит, слегка склоненная вбок голова, расслабленная поза, расстегнутая почти до талии сорочка. Он так жадно поглощает движения танцующей перед ним девушки, что меня начинает тошнить, выворачивает наизнанку, и зрелище это отталкивает так же сильно, как притягивает своей порочностью. Она умеет двигаться вокруг шеста, ее обнаженная грудь, ключицы, выгодно подчеркнуты блеском; она красива, стройна и делает то, что настоящие леди делать не могут. Им не позволяет воспитание так откровенно соблазнять мужчину, использовать свое тело как оружие, как призыв. Она так грациозно изгибается, подставляя под обозрение округлые ягодицы с тонкой полоской ткани между ними, что даже я, сторонний наблюдатель, вижу в этом красоту. Только в груди заворачивается тугой узел, я не успеваю подумать и, поддавшись злости, нарушаю их уединение. Вхожу с высоко поднятой головой, с наигранным призрением и превосходством. Она растерянно застывает, для чего-то прикрывая грудь рукой, а я, вся объятая пламенем гнева, указываю ей пальцем. — Пошла прочь! — выходит вполне устрашающе, и я удивляюсь этому своему порыву. Не теряя достоинства, наблюдаю за тем, как она, подняв бюстгальтер, скрывается за дождем из стекляруса, а затем поворачиваюсь к Россу, глядя на него с вызовом и презрением. — Веселитесь, мистер Росс? — Что за манеры, мисс Лэйн? Вы поступили не слишком вежливо, даже грубо, — его грудь ходит ходуном, крылья носа трепещут от гнева и недовольства. Он распинает меня темнотой взгляда, обжигает горячим пеплом, что оседает на обнаженной коже жалящими укусами. Он настолько опасен в этот момент, что собственная ярость сдувается, но я не показываю этого, лишь делаю вид, что разглядываю установленный шест и круглый подиум, на котором танцевала девушка. — Не вам учить меня вежливости, мистер Росс, — я поднимаюсь на него и провожу указательным пальцем по гладкому металлу, будто лаская его. Чувственная музыка продолжает сочиться из динамиков, вмонтированных в торцы подиума, и мне приходит совершенно безумная идея. Я отомщу. Просто за то, что он пялился на другую. За то, что оставил меня одну, за то, что лишил меня возможности нормально общаться, ведь именно из-за него меня обходили стороной. И этот поцелуй у стойки как показатель обладания, он сделал это нарочно, чтобы все знали: я принадлежу Анвару Россу. — Знаете, я считаю этот вечер полным фарсом, — я обхожу шест вокруг, а потом, встав ровно напротив Росса, прижимаюсь к нему затылком и задницей. Эротично изгибаюсь, проводя языком по губам, а руками по телу, начиная от шеи, груди и заканчивая бедрами. Его голова чуть дергается, так же, как уголок губ, взгляд становится еще тяжелее, и я начинаю сомневаться в правильности своих действий. Я явно играю с огнем. Но не я первая начала. — Вы слишком легко согласились и я должна была заподозрить, но, представляете, я уверовала в ваше благородство, — при этих словах я нагибаюсь, чтобы он видел грудь в вырезе платья, и сжимаю ее ладонями, томно прикрывая глаза. А музыка подталкивает к действиям, и я, взмахнув волосами, обхватываю шест рукой, чтобы сделать вокруг него оборот, и, опустившись, подняться, эротично качнув бедрами и делая вид, что я провожу языком по металлу. Кулаки Росса сжимаются и он чуть подается вперед, пожирая меня диким одержимым взглядом. От такого жара может сгореть весь мир! И мне становится душно, меня словно накрывает волной пламени, после которого остаются ожоги. — А затем вы слишком легко меня оставили, потому что знали: никто не посмеет подойти ко мне, — я провожу по внутренней стороне бедра ладонью и, ухватив шест над головой, запрокидываю ее, открывая вид на шею. Пару движений между ног, имитирующих мастурбацию, и вновь стон, от которого Росс превращается в натянутую тетиву. Он не сказал ни слова за все время, что я танцую перед ним, лишь его кадык двигается туда-сюда, указывая на то, что его горло пересохло. — И ко мне действительно никто не подошел, поздравляю, ваш хитрый план сработал, — игриво улыбаюсь и, заметив, что он просто провалился в меня вниманием, что все его существо направлено на мое тело, что его член, сдерживаемый брюками, доставляет неудобства, и поэтому Росс разводит ноги шире и приподнимает бедра, поправляя брюки в паху, я делаю совершенно развратное действо: я медленно и эротично опускаюсь на корточки, держась рукой за шест чуть повыше головы, и столь же медленно развожу ноги в стороны, открывая ему вид на тонкое просвечивающее кружево белья. Сижу так несколько секунд, свободной рукой лаская грудь, а потом неторопливо встаю и приближаюсь к нему. Безотрывно смотрю в его напряженное лицо, выдерживая горящий необузданным желанием взгляд, и задираю платье выше, почти до самых ягодиц. Росс дышит глубоко и жадно, я вижу, насколько тяжело ему дается сдерживать себя, и испытываю удовлетворение. Сначала я спускаю бретельку с одного плеча, затем с другого, полностью обнажая грудь, и, наконец, встаю между его широко расставленных ног. Склоняюсь, отчего он подается вперед и пытается ухватить затвердевший сосок губами, и упираюсь в его бедра ладонями, как бы между прочим затрагивая напряженный до предела член. Грудной стон указывает на то, что я иду в правильном направлении, вот только я и себя наказываю. Я настолько возбуждена, что меня распирает от желания почувствовать его в себе. — Норин... — теплый язык обводит сосок, и я прикусываю губу, стараясь не уплыть от реальности. Мне так приятно, так хорошо, когда он проделывает то же самое с другим, пуская волну возбуждения по всему телу, что на миг я забываю, зачем я сюда пришла. Бог мой, я же проиграю... Морщусь, не желая расставаться с лаской, но все же обхватываю его голову ладонями и вынуждаю посмотреть на себя. Его взгляд подернут поволокой, он тяжело дышит, будто пробежав длинную дистанцию, и весь дрожит, сгорая в огненном желании. Он одержим, дик и опасен, и я боюсь его реакции, но еще больше боюсь своей. — Но раз уж мой вечер испорчен, пусть он будет испорчен и у вас... — при этих словах я резко, так, чтобы он не успел удержать меня, отстраняюсь и, на ходу поправив бретельки, кидаюсь в сторону. За спиной раздается громкий рык и мне не хватает буквально шага, чтобы спрятаться от его ярости за зеркальным дождем, в толпе людей. Я хватаюсь за нити как за спасательный круг, когда его сильные руки сжимают мою талию, и несколько из них срываются, блестящими змеями падая на нас, оставляя на моих ладонях мелкие порезы. Росс легко, будто я пушинка, откидывает меня назад, на диван, по-видимому, нисколько не заботясь о том, что я могу удариться, и я ахаю от неожиданности, болезненно приземляясь на спину. Тут же смазанная скоростью тень оказывается возле меня, и я приподнимаюсь на локтях, вглядываясь в перекошенное от ярости лицо. Я хотела подразнить зверя, а не довести его до точки кипения. Его лоб покрыт испариной, он дышит натужно и шумно, то сжимая, то разжимая кулаки и глядя на меня нечеловеческим взглядом. — Мистер Росс, — мой голос спотыкается, я проглатываю звуки, наблюдая за тем, как он нервно дергает ремень брюк, чтобы расстегнуть его. Пряжка звякает, и Росс также нервно расстегивает ширинку, а я наконец понимаю, что все это не шутки, что сейчас он возьмет меня, несмотря на то, что в зеркальной стене брешь и нас могут увидеть. — Вы не сделаете этого. — Еще как сделаю, мисс Лэйн. Я же предупреждал вас, не нужно меня провоцировать, — я дергаюсь в сторону, но он тут же оказывается рядом, удерживая меня за бедра и ловко переворачивая спиной к себе. Я шумно выдыхаю, когда он проводит ладонью по моей груди, а затем, зацепившись за край выреза, дергает ткань вниз, безжалостно срывая бретельки и разрывая платье по бокам, почти до талии. Я упираюсь в спинку дивана, желая оттолкнуться и избавиться от Росса, прижавшегося сзади, но он такой сильный, что я лишь впиваюсь в обивку пальцами. Мне стыдно, но наряду с возмущением и злостью я испытываю дичайшее возбуждение! Глупо притворяться, что его прикосновения мне неприятны. — Моя отважная девочка решила меня подразнить... — он шепчет на ухо, одновременно зажимая сосок между пальцев, и я прикрываю глаза, забывая, где мы и что мы. Его язык очерчивает ушную раковину и вся я покрываюсь мурашками, пока Росс спускается вниз и прикусывает кожу на шее. Свободной рукой он задирает платье и, погладив меня по ягодице, ощутимо бьет по ней ладонью От неожиданности вскрикиваю и, ощущая легкое жжение в месте удара, поворачиваю голову, чтобы посмотреть в его лицо, но вместо этого оказываюсь в ловушке. Он впивается в мои губы жадным поцелуем, проталкивает язык и вновь бьет уже по другой ягодице. Боль опаляет всего на мгновение, а затем приходит пульсация. Я стону прямо в его рот, и Росс хрипло рычит. — Моя порочная Норин, — его выдержка заканчивается, он прижимается пахом к моей попке и выпрямляется, кладя ладонь на мою поясницу и вынуждая выгнуться. Я держусь за спинку обеими руками, стоя на диване коленями и позволяя ему руководить. Я так отчаянно хочу его, что не думаю ни о чем другом, даже не вспоминаю Селию, имя которой он не произносил. Еще. — Испорченная, взбалмошная, — он просовывает ладонь под трусики и, скользя ею по ягодицам, стягивает их вниз, к моим коленям. — Упрямая, смелая. Господи, что он несет! Росс проводит по моим складкам пальцем и я прикусывая губу, поворачивая голову и наблюдая за тем, как он этот палец облизывает. Делает глубокий вдох и будто свирепеет, собирая мои волосы в кулак и натягивая на себя, вынуждая меня запрокинуть голову, чтобы избежать боли. — Вкусная... — при этом слове он направляет член в меня и резко входит, отчего я дергаюсь вперед и хватаю ртом воздух, мне не больно, но столь агрессивная наполненность отдает дискомфортом. — Какая же ты маленькая и тесная внутри, мисс Лэйн, — он хрипло шепчет и возвращает меня на место, вновь толкаясь, но уже не так напористо, давая время привыкнуть. Я вонзаю ногти в обивку диванчика и так пошло, развратно, стыдно подстраиваюсь под его толчки. Мне жарко, от духоты, что накрыла нас, по вискам стекают капельки пота, но несмотря на это мне хорошо, я ощущаю нарастающее напряжение. Росс что-то шепчет, ритмично двигая бедрами, а я уже ничего не соображаю, я живу лишь этими движениями, его близостью, его запахом. Его руками, теперь сжимающими мои бедра. Его силой, что чувствуется кожей. Его животной страстью, что разгорается с каждым вдохом. Движения становятся размашистее, смелее, он почти вбивается в меня, насаживая до основания, до предела, и я склоняю голову между вытянутых рук, еще больше выгибаясь и ожидая финала. Пожалуйста, не останавливайся. Вдох-выдох-стон. Я сама подаюсь навстречу, зная, что оргазм близко, и напрягаюсь всем телом, ощущая, как он зарождается внутри и взрывной волной расползается по всему телу, до кончиков пальцев. Стон получается слишком громкий, слишком откровенный, и я дрожу в сильных руках Росса, который обхватывает мой подбородок ладонью и, поворачивая к себе, целует. Двигается и целует. Часто, быстро, остервенело, пока с глухим рыком не кончает и не наваливается на меня тяжестью своего тела. Он дрожит как и я, только дрожь его более крупная, очевидная, почти судорожная. — Обещайте, мисс Лэйн, что иногда будете танцевать для меня. Как сегодня. Я поставлю шест в доме. В каждом из них. Для вас, — его горячее дыхание ласкает губы, он до сих пор во мне, большой и твердый, и я не могу пошевелиться оттого, что он повсюду. Что бы я не сделала и куда не взглянула, вокруг меня Анвар Росс, он будто заключил меня в ловушку из своей близости, и даже когда его нет в моей жизни он в ней незримо присутствует. Так же, как тень его жены. — Не могу ничего обещать вам, мистер Росс, кто знает, может, уже завтра вам не придется никого уговаривать. Думаю, ваша жена станцует для вас и без всяких обещаний. При последней фразе он выходит из меня, оставляя внутри ощущение полноты, и, пока я убираю прилипшие к вискам волосы, пытаюсь прикрыть грудь лоскутами разорванной ткани, он успевает привести себя в порядок: застегнуть брюки и вернуть невозмутимость. Я встаю на ослабшие совершенно ноги и тут же оказываюсь повернутой к Россу, он делает это немного грубо, нетерпеливо. Смотрит в глаза, которые я не отвожу, и сам возвращает трусики на место. Опускает подол, а потом пытается прикрыть мою наготу испорченным платьем. — Вы совершенно неисправимы, мисс Лэйн, жалите в самый неподходящий момент, — бросает безнадежные попытки и снимает с себя рубашку. — Наденьте, иначе мне придется сжечь каждого, кто увидит вашу грудь. И да, Селия никогда бы решилась на такой танец, так что радовать им можете только вы, — я послушно натягиваю на себя его сорочку, и он помогает застегнуть пуговицы, пока я разглядываю его серьезное лицо. Он задумчив и что-то в нем неуловимо изменилось, он будто впервые понял, что я не его жена, что я Норин Лэйн — отдельная жизнь, личность, судьба. — И какие же танцы она любила? — Балет. Она была балериной, — он окидывает меня с ног до головы тягучим взглядом и берет за ладонь, переплетая наши пальцы и утягивая меня за собой, сквозь зеркальный дождь, неоновый свет, людей, что продолжают веселиться в клубе Джоэла. А я думаю о том, что Селия была полной моей противоположностью: утонченная, дерзкая, может, капельку капризная, но не испорченная, благородная, воспитанная, элегантная. Но главное ее достоинство, несомненно, что она была любима Анваром Россом. До сих пор любима, к сожалению.