***
Стоило догадаться сразу, что в поручении хитрого Главы явно был подвох. Задание выглядело так просто — найти относительно безопасные выходы в междумирье и отметить на карте. Но вот они бродили уже несколько дней в поисках возле прорыва, но все старые врата были безнадежно повреждены, а из новых находились только опасные и рискованные — те, что вели в неустойчивые участки междумирья. Гай взглянул на карту, полную предупреждающих отметок об опасных проходах, и вздохнул. Они бродили уже и день, и два, и три, и неделю в поисках, но пока находили только то, чем рискнул бы воспользоваться далеко не каждый опытный проходчик междумирья. От долгих безуспешных поисков ребята приуныли. Гая преследовало стойкое ощущение, будто кто-то водит их за нос. Он не мог отследить источник проблем, сколько ни всматривался в окружение и сколько ни прислушивался к своим чувствам, но по опыту рядом должны быть и нормальные проходы. Взгляд упал на завал. Там же раньше был проход? Гай сверился с картой. Так и есть. И вот здесь тоже, а теперь трещина поперек прорыва. Гай похолодел. «Это секта, что ли?!» — Давайте разберем завал, — предложил он. Ребята удивленно посмотрели на него. — Хочу осмотреть проход. Вдруг починить сможем, — мрачно пояснил Гай. Ребята переглянулись. Неохота, но что делать? Безуспешно искать надоело. Они с трудом разгребли завал и к вечеру обнажили разрушенный проход с руной Иста на опоре. — Восстановлению не подлежит, — нахмурился опытный проходчик. — Надо попробовать, — без особой надежды в голосе настоял Гай и продолжил осмотр. Врата и впрямь выглядели безнадежно плохо: в щели зыбко мерцали туманные очертания ступеней, будто существуя и не существуя одновременно. Опора врат сломана, свод арки провалился, и тонкая связь с междумирьем оборвалась. Гай сосредоточился и попробовал прочувствовать отдалившуюся тропу. Он ощутил слабый отклик, но даже сам не смог бы пройти через эти разрушенные врата. — Без толку искать. Надо доложить, что остались только проходы в ближайших деревушках, — с отчаянием представляя, как скажет о провале задания Главе, вздохнул Гай. — Старейшина… А если врата в поселениях… так же, как эти… — пролепетал побледневший парень. — Пора учить порталы, а то не спасемся потом, — наморщил лоб Гай, припоминая очень сложное заклинание на высший экзамен проходчика междумирья. — Спасемся?! — раздались возгласы в группе. — Ну а что? С сектой воевать не дают. Все рушится к Истовой матери. Учите порталы, отстроимся в новом мире, — пробурчал Гай. Ребята кивнули, помрачнев. Гай осмотрел их и тихо вздохнул. Лучше бы сектантов разрешили перерезать! Он бы все логова нашел, какие нужно. Хотя… Не получится, сектантов даже из тех, кого лично он встречал, очень много. Если только мирных из всех общин вооружать. Гай похолодел, внезапно осознав, сколько безумцев, готовых разрушить родной мир. И зачем им это?***
Ни сидела у окна, стараясь поменьше дышать. Иркрин напился лекарств и лежал на кровати, натянуто улыбаясь. Лучше бы не пытался крепиться вовсе, чем ее обманывать! Сама же осматривала. Состояние отвратительное. Болезнь прогрессирует, жар совсем не спадает уже несколько дней. Ни кусала губы, терзаясь чувством вины. Вот если бы взяла комнату!.. У Иркрина и так слабое здоровье, еще и она добила его! Днями он уперто работал, скрывая свое недомогание. Но каждый вечер Ни вычищала своей энергией из пылающего жаром тела все новые и новые частички яда от дыхания Иста и ругала себя на чем свет стоит. И вот сейчас осмотрела, воды принесла, пора бы идти, чтобы не надышать лишнего рядом, пусть даже и в повязке. Но так хочется побыть хоть немного вместе, и так страшно одной! Даже сейчас ведет себя эгоистично. Ни закусила губу и опустила взгляд. Лучше держаться от Иркрина подальше, особенно сейчас. Надо идти. От грустных мыслей отвлек сипловатый глубокий голос, от которого в животе что-то перевернулось, и сердце забилось быстрее. — Ни, ты хорошо обучаешь. Я не ожидал такого рвения — группы чертят элементов по семь в день, я думал, их и на три не хватит. Ни вспомнила свои угрозы отправить в зону Изоляции тех, кто будет плохо работать, и смущенно улыбнулась под повязкой. — Все будет хорошо, Иркрин. Выздоравливай поскорее, тебе еще активировать барьер. Как же хочется обнять! Ни потоком энергии собрала пот с лица любимого и с досадой обнаружила мелкую частичку серебристого яда вновь. Сколько ни очищай, все равно накрепко засело в теле… — Раскрой секрет, как ты их вдохновила? — Сказала, что куратор проекта за эффективную самореализацию. У кого не проявится талант начертателя, сможет попробовать найти себя в очистке. Критир рассмеялся вперемешку с надсадным кашлем. — Я же такого не говорил, Ни. Думал, все хотят защититься от скверны, оттуда и рвение. — Думаешь, кто-то пошел бы спрашивать? Главное, мотивирует, остальное переживут. А про защиту — мне иногда кажется, что барьер нужен только нам. Местные вон отказались от твоих услуг. — Передумают еще, как гниль ближе подберется. Время есть. А что я еще «говорил»? — Норма не меньше пяти элементов в день. Но если кто-то не проявит рвения, то переведут на более интересную работу. А еще за каждую найденную критичную ошибку придется рисовать дополнительный элемент в день всей группе. — Не жалко их? Они же до ночи чертят, некоторые даже в темноте с волшебным огнем ходят. «Лентяи и животные, что их беречь?» — подумала Ни, но вслух сказала другое. — Чем скорее закончим, тем раньше отдохнут, — она невинно пожала плечами. Критир засмеялся было, но снова мучительно закашлялся. Он вздохнул и прикрыл глаза. — Давай спать, мой верный вдохновитель. Спасибо за работу. Если бы не ты, не знаю, когда бы достроили этот барьер. А с такой скоростью за пару-тройку недель дочертим, потом сбалансировать и можно запускать. Спокойной ночи! — Спокойной, Иркрин. Я очень люблю тебя, — с нежностью в голосе произнесла Ни. — Я тоже. Безумно хотелось обнять и поцеловать. Жаль, нельзя. Ни грустно улыбнулась под повязкой, поправила потоком энергии влажное полотенце на лбу Иркрина и вышла. Ее комната была совсем рядом, и темнота в коридоре не помешала бы найти дверь. Но Ни в последнее время за каждым деревом мерещились сектанты, и во мраке было особенно страшновато — мало ли что может поджидать? Ни зажгла волшебный огонь и едва не выронила стеклянный сосуд — из темноты внезапно проявилось бледное лицо. Ни почти закричала, но вовремя опознала хозяйку. Стало легче, но не слишком — Ни уже знала, зачем та пришла. — Так-так, дорогуша, опять в твоей комнате гнилье. Плати. Подушка, одеяло — все испорчено! Полная женщина уперла руки в боки и нависла над постоялицей. — Вот, вот, — Ни поспешно протянула несколько кристаллов, с досадой отметив, что деньги, полученные за очистку, неумолимо тают. Женщина перехватила, пересчитала кристаллы и, хмурясь, пошла прочь. Ни опустила голову. Вчера вечером она невольно подслушала спор хозяев, которые предлагали сдать «постоялицу-сектантку» в общину, но решили, что с безымянным старейшиной связываться не стоит, и предпочли деньги. И какая же она сектантка? Разве сделала что-то плохое? Трудится с утра до ночи! Ни толкнула дверь в крохотную комнатушку и обнаружила, что с одеяла и подушки просто неаккуратно обрезали гниль и оставили как есть вместо замены. Может, расписать-таки рунами, если все равно уже испорчены? А то повязка сбивается ночью, постоянно просыпается от гнилья вокруг и проветривает от вони. Ни повалилась на постель прямо в одежде и вздохнула. Хорошо бы расписать рунами, только устала жутко. Скорее бы домой. Дыхание Иста шевелилось внутри, будто недовольное чем-то. «Не нравится сидеть внутри тела скованным заклинаниями? Может, выйдешь?» — мысленно спросила Ни, тыкая гнилую дымку энергией. Та притихла и вцепилась изнутри. «Как хочешь. Жаль, конечно». Ни прикрыла глаза и вдруг почувствовала, что падает. Проснуться не получалось. Снова этот сон про трясину! Лунные слезы уже не пели, скорее, плакали и, осыпая темное болото чуть светящейся пыльцой, теряли светлые лепестки один за другим. Ледяная топь засасывала, но Ни уже не сопротивлялась. Стало безразлично. Все равно лишь сон, чем быстрее утонет, тем быстрее проснется. Да и лунные слезы отцветают, смотреть больше нечего. Холодно только. И сыро. Но утонуть не получилось — сон прервался раньше от грохота распахнувшейся двери. Ни сонно моргнула и уставилась на разъяренную женщину в платке и чуть испачканном мукой фартуке. — Ты!!! Ни с усилием села, удивленно рассматривая хозяйку. «Что это она?» — Выметайся отсюда и отраву свою уноси!!! — хозяйка поспешно распахнула окно, впуская предрассветный холод, и зажала нос рукой. Ни моргнула. — Глухая, что ли?! — Какую отраву? — удивилась Ни. — Запасы в погребе сгнили! Кто, как не ты?! — А почему я? В комнате все чисто, — Ни огляделась и с облегчением отметила, что следов гнили вокруг действительно нет. — Ты еще спорить будешь?! Хозяйка отдернула штору и закричала. Ни подбежала и увидела, как земля, деревья, дома, абсолютно все вокруг покрыто тонким слоем серебристой гнили Иста. — Скверна от прорыва доползла, — тихо пробормотала Ни. — Все из-за тебя! — прошипела хозяйка и быстрым шагом вышла из комнаты, хлопнув дверью. Ни проводила женщину взглядом. «Причем она вообще здесь?» Сами же не захотели ставить барьер вокруг деревни, предупреждали их, что такое может быть. Правда, и впрямь слишком уж быстро гниль Иста доползла. Сон окончательно ушел. Ни умылась энергией и, ежась, прикрыла окно. Похоже, сегодня без завтрака. Она вышла в зал и с удивлением почуяла аппетитный запах. «Запасы же сгнили? Хотя, наверное, как и в складах возле прошлого прорыва — только те, что были в обычной упаковке. С печатями времени должны были сохраниться». Ни зевнула и попросила суп, надеясь, что в него никто не плюнет. Хотя не все ли равно? Может, стоило перекусить плодом со специями? Нет, суп вкуснее. Она проглотила несколько ложек и отметила, что в супе больше перца, чем обычно. Видимо, боятся, что мясо нехорошее, хотя на вкус вроде бы нормально. Желудок заныл — диета из острой пищи ему поднадоела, и порция без всякой меры перченого супа, да еще и с утра, ему явно не понравилась. Ни вздохнула, но все же доела. Лучше пусть живот ноет, чем голодной ходить. Чтобы жить, нужно есть. Тем более что зелье скоро кончится. Иркрин, похоже, еще спал. Ни не стала его будить и ушла работать пораньше. Надо пробежаться по точкам, проверить на ошибки и чертить поскорее. Рассвет встретил морозцем, и Ни плотнее укуталась в плащ. Изо рта вырывался пар, пальцы мерзли. Захотелось вернуться и закутаться в одеяло. Хорошо, что Иркрин пока спит, пусть земля солнцем прогреется. Со здоровьем Иркрина точно нельзя мерзнуть. Искаженный голый лес хорошо просматривался, да и сектанты уже неделю не появлялись. Несмотря на холод хотелось спать настолько, что даже страх притупился. Ни прошлась вдоль затейливо сплетенных рун барьера — единственного, что не тронула мерзкая гниль. Ошибок не нашла. Ее даже кольнула ревность — темные адепты обучились строить комплексные заклинания намного быстрее ее самой. Им об этом знать точно не стоит. Она покосилась на парней, которые работали, тихо переговариваясь между собой. Ладно хоть к ней не лезут. Ни пристроилась и стала чертить в стороне. Всем она мешает. В детстве спрятали у Иркрина, будто опасная, потом оказалось, что в темной общине женщине место дома, а лесной деве — в заповеднике, теперь вот и вовсе хотят ее в секту отправить к «жениху». Разве это справедливо? Папа с мамой говорили, что нужно учиться лучше, чтобы быть счастливой, свободной, независимой. Неужели она мало трудилась? Сколько нужно учиться еще, чтобы этот кошмар закончился? Она же старалась! Училась, может, и не так быстро, как остальные, но ведь все равно добилась своего! И с Истом не виновата, на ее месте могла оказаться любая. Впрочем, какая разница? Папы с мамой уже нет. Жив ли вообще папа? Кто знает. Хорошо, что у нее есть Иркрин. Надо беречь его, а то болеет вечно. Вот закончат барьеры и вернутся домой. Придумают, как избавиться от дыхания, поженятся и… Ни внезапно ощутила зловоние разлагающегося тела и холодные крепкие объятия. Сейчас точно вывернет. Мерзко-то как! Адепты рассыпались прочь, в ужасе глядя на нее. Ни ухватила посох крепче, скрывая страх. Какого?! Снова в этом отвратительном облике и опять публично! Уже шепчутся! Если так пойдет, ее из общины изгонят! Над ухом раздался хриплый булькающий шепот: — Скучала? — Отпусти меня, — тихо прошептала Ни, сдерживая тошноту. — Я пришел укрепить тебя. Ни замерла. Мог бы и промолчать про зелье! И отпустить. — Благословляю твой путь, — Ист положил руку на посох и на темном дереве между рун Архи и Кона появилась гнилая руна. Ни с ужасом посмотрела на отметину. — Я никогда не следовала твоему пути! Наглотавшись смрадного воздуха, Ни ощутила, как внутри все скрутило. — Женщине и не нужно, — Ист разжал каменные объятия и вытащил из-за пазухи пышный букет лунных слез. — Мне пора. Не скучай, Нелари. До встречи! — он развернулся и побрел в сторону Гнилого леса. Ни оперлась на посох, чтобы не упасть. Колени дрожали. Вывернуло. Стало легче. Мелькнула мысль, что за руну Иста на посохе по головке не погладят. Но что делать? Ни задумчиво посмотрела на ядовитые цветы в руке, быстро пожираемые дыханием Иста. Одной проблемой меньше, конечно, но лунные слезы — самое малое из зол. Надо работать. Толку переживать? Изгонят и изгонят, все равно Иркрину помогать будет. Рядом с ним никто не тронет. Ни покачала головой и продолжила чертить барьер. «Какого, Карн! Неужели ты не понимаешь, что наделал?!»