***
Ближе к вечеру из общины принесли официальное требование сдать пояс старшего адепта. Ни сжала сероватый бланк с оттиском перстня Главы, но все же взяла себя в руки, вернула бумаги, развязала пояс и протянула его прикрывающему от вони зоны Изоляции нос адепту. Ишь какой неженка. А ей здесь еще работать и работать. Думает, ей приятно быть здесь? Еще и пояс забирают, обидно так-то… Позорище, но что делать? Распоясанными ходили только дети и элькрины неопределенного статуса — преступники, изгнанники, опустившиеся. Что ж, девушке с руной Иста на посохе это подходило как нельзя лучше. Интересно, Карн понимал, что с ней так поступят? Ни сжала кулаки, бессильно провожая взглядом удалявшихся с ее поясом адептов. Темнело. Другие стали собираться и уходить внутрь временно оборудованного пункта. Ни не хотелось идти за этими странными ребятами, и она осталась сидеть снаружи, очищая все новых и новых искаженных. Обидно до слез. Она столько училась, так старалась, а ее сначала до нормальных экзаменов не допустили, а потом и вовсе лишили пояса. «Интересно, Иркрин придет? Хотя сейчас он сильно занят, еще и я добавила проблем. И вообще, ему лучше отдыхать больше, он и так болен». Ни просидела до глубокой ночи, пока не начала клевать носом и не уснула, уронив голову на грудь. Иркрин так и не пришел. Пробуждение оказалось неприятным — от жуткого холода перед рассветом. Закутавшись поплотнее в плащ, Ни побрела в пункт. Все еще спали. Она села за стол в углу зала и достала из сумки сосуд с волшебным огнем. Слабенький, конечно, но согреет немного. Ни поставила на него чайник и протянула руки к огню. Обычно стабильный климат Эрва, напоминающий постоянное нежаркое лето, изменился. Хотя днем солнце по-прежнему прогревало ослабленный мир, ночи стали заметно холоднее. Если раньше просторных плащей поверх традиционных одеяний было достаточно, чтобы более-менее комфортно пережить ночь, то теперь точно нужно что-то потеплее. Возможно, в болезни Иркрина виноват не только яд, но холодные ночи ослабшего мира — он возвращался довольно поздно. В междумирье всегда было не тепло и не холодно, поэтому дома одежда носила скорее формальную роль. Но в Эрве все иначе. «Вот бы я могла согреть Иркрина этой холодной ночью! Вместе теплее. Но толку мечтать, когда в теле яд?» Ни налила чай, обняла кружку ладонями и отхлебнула. Приятное тепло распространилось по телу. Ставшая привычной ноющая боль в желудке смягчилась. Ни вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего утра, и достала из сумки питательный плод. Она срезала плотную шкуру, посыпала специями и откусила. Сладко и остро, хочется подольше насладиться вкусом, но нужно глотать, пока не сгнило. Съев половину фрукта, Ни поняла, что больше специй в нее не влезет, завернула остатки и убрала обратно. Горько. Еда невкусная. Живот болит. Любимый далеко, а если близко, то даже поцеловать нельзя. Распоясали. На мерзкую очистку отправили. На глаза навернулись слезы, и Ни шмыгнула носом. Но-но, еще расплакаться не хватало! Не маленькая уже! Ни убрала сосуд с огнем в сумку и закуталась плотнее в плащ. Клонило в сон. Она оперлась на посох и уснула.***
Ни проснулась от шума, наполнившего пункт. Вокруг завтракали и переговаривались адепты разных общин. Хотя места совсем немного, стол Ни был пуст, его будто бы не замечали, присоединялись к другим совершенно переполненным. Хотелось спать. Желудок побаливал, пожалуй, стоило отложить завтрак. Ни поставила чайник на огонь и стала сонно наблюдать за другими. Сестрицы Архи с безупречной осанкой в молочно-белом завтракали тихо. Парни в темно-сером напротив галдели за своими столами. Интересно, почему в общине Архи в основном девушки? Чем занимаются мужчины? Неужели сидят дома, как женщины в общине Кона? Ни пригляделась и заметила, что мужчины среди служителей в молочно-белом все же есть, хоть и немного. Может быть, община Архи просто привлекает девушек? И среди служителей Кона Ни с удивлением обнаружила несколько женщин. Форма мужская, но все же по очертаниям фигуры пол очевиден. Они сидели за отдельным столом, и парни не садились к ним. Выглядят смелыми и далеко не «домашними» — шрамы, татуировки, коротко остриженные волосы... Ни увидела на нескольких цепи с запрещенными амулетами, подобными тому, что был на одиноком адепте вчера, и нахмурилась. Даже не скрывают, что носят мерзость, изготовленную из тел и душ живых! Хотя если подумать, распоясанная с руной самого Иста на посохе выглядит не лучше. Эх, она, конечно, хотела поменьше выделяться, но не таким же способом! Адепты Кона временами косились на нее, но не подходили. Хотя у Ни не забрали одеяния общины, ее положение оставалось неустойчивым и зыбким. Без пояса было непривычно холодно, под платье будто поддувало, и Ни зябко куталась. «Я ведь не сделала ничего плохого. Ко мне просто подошел Лов и благословил посох. Они так не любят меня, но что я им или вообще хоть кому-нибудь сделала плохого? Руку тому парню, что за нос схватил, повредила случайно, и то вылечила сразу же. За испорченные вещи заплатила. А больше ничего и не делала такого». Ни вдруг захотелось сделать что-нибудь плохое на самом деле, но она отогнала эти мысли. Все боятся и ненавидят Иста, это нормально. Не трогают и хорошо. Ни размотала ткань с лица и выпила чаю. В желудке стало полегче, но есть все же не хотелось. Надо идти работать. Она завязала лицо снова и направилась к выходу. Из-за стола встал здоровый детина и преградил дорогу. Ни внутренне сжалась, но все же вопросительно подняла на него глаза. О Ловы! Один из тех, что выглядели особенно опасно — с явно запрещенным амулетом на шее, откинутым капюшоном плаща, открывавшим бритую голову, и угрожающего вида татуировки на лице. Он был выше больше чем на голову, и капюшон немного съехал, пришлось придержать рукой. — Гнилушка, тебе не кажется недопустимым приходить сюда? Здесь живут и едят нормальные элькрины. Есть невозможно, когда ты здесь. Ни робко кивнула, проигнорировав провокацию, и попыталась пройти. — Тебя не учили слушать старших? — спросил он. Она вежливо ответила: — Прошу позволения вернуться к работе, старший. — Мы еще не закончили разговор. Разве такой гнилушке, как ты, не место с искаженными? Как старший здесь запрещаю тебе возвращаться в пункт. Ни загнала подальше возражения, что ночью холодно, что он как старший обязан разместить ее в пункте, и вежливо ответила: — Поняла. Позволь вернуться к работе. — Для начала тебе нужно понести наказание за то, что ты сюда пришла. Вокруг начала собираться заинтересованная толпа. Ни покосилась на недоступную дверь, отделенную детиной, и со вздохом ответила, не желая провоцировать конфликт: — Что мне нужно сделать? — Лично извиниться перед каждым присутствующим здесь. — Извините, — равнодушно сказала ему Ни и хотела перейти к следующему, но ее остановили за плечо. — Тебя еще и извиняться надо учить, бестолковая? На колени и поклон. Оценив свои силы, Ни не стала спорить, опустилась на колени и поклонилась. — Теперь целуй ноги. «Это уже слишком!» Внутренне закипев, Ни сдвинула защитную ткань с лица и наклонилась к массивным ботинкам, подышав на них. Серое пятно начало расползаться по коже, но владелец этого не видел. — Что зависла, целуй! — он пнул Ни в челюсть и взвыл, прыгая на одной ноге: гниль перекинулась на стопу. — Ты что творишь, гнилушка?! — он попытался пнуть еще, но Ни откатилась и выбежала из пункта, воспользовавшись тем, что детина отодвинулся. Она потерла челюсть: ударили ощутимо, но без особой силы. Зубы в порядке, но синяк точно будет. Ни вернулась к месту, где работала вчера, и боязливо оглянулась. К счастью, никто не преследовал, видимо, опасаясь тоже заразиться. Страшно! А если снова придет? Может, сказать Иркрину? Ни хотела было тронуть кристалл связи на поясе, но его вчера забрали. Связаться вручную? Или не стоит? Ладно, вроде бы тихо. Ни обновила ингредиенты в схемах, активировала схемы заклинаний очистки, с усилием перетащила к ним искаженных и открыла конспекты по комплексным заклинаниям. Работы очень много. Возможно, с учетом последних уроков, удастся еще как-то улучшить схемы очистки. Поначалу было тихо. Ни следила краем глаза, и действительно — ближе к обеду, видимо, подлечив ногу, к ней направился все тот же утренний детина, заметно хромая. — Гнилушка, снимай одеяния. Тебе не место в общине. — Такие решения принимает только Глава, — не отрываясь от тетради, возразила Ни. — Ты обязана слушать старшего. Можешь после попросить Главу пересмотреть мое решение, а сейчас выполняй. — Никто из адептов не может быть лишен одеяния или иных отличительных знаков общины без решения Главы, — уперто возразила Ни, вцепившись в тетрадь. — Умная такая, не хочешь по-хорошему? Он подошел ближе. Ни, скрывая страх, отложила книгу и перехватила посох, защищаясь. — Не подходи. — А то что? — насмешливо уточнил тот, приближаясь. — Собьешь концентрацию и помешаешь очистке. — А ты работяга, оказывается, — хмыкнул он, подходя почти вплотную. Ни попыталась использовать сковывание, но детина заблокировал заклинание жестом руки. Ни никогда всерьез не дралась, да еще и с посохом, и немного запаниковала, отступая назад и повторяя сковывание со всей скоростью, на которую была способна. Адепт легко отбивал атаки и подошел ближе, с ноги ударив по руке, сжимающей посох, которым защищалась Ни. Боль ослепила, и будто сквозь подушку донесся глухой хруст. Из глаз хлынули слезы, рука повисла. Ни чуть не выпустила посох из второй руки. Больно! — Гнилушка, ты бы хоть не сопротивлялась, если драться не умеешь, — адепт схватил ее за сломанную руку и бросил на землю. Ни закричала. В глазах потемнело от боли, и она потеряла контроль над заклинаниями. — Давай, извиняйся за то, что сделала с моей ногой! — адепт пнул ее в бок. Ни сковал ужас. Больно. Страшно. Надо собраться и что-то придумать, но как? «Надо выиграть время». Ни сжалась комочком и заплакала, читая губами Сковывание и пряча энергию в земле. Адепт не заметил, продолжая пинать и что-то говорить. Ни не разбирала слов, только от боли постоянно сбивалась и не могла дочитать заклинание. Вдруг пинки прекратились, и Ни вдохнула спокойно. Удалось, что ли? Ни приоткрыла глаз и увидела повалившегося адепта, замершего в неестественной позе рядом. Она злорадно ухмыльнулась и поспешно наложила укрепляющую печать поверх Сковывания. Ни сконцентрировалась на лечении Архи, восстанавливая руку. Больно, с ума сойти просто… Лечение действовало медленно, но Ни не сдавалась. Наконец, помогло, и Ни, морщась, пошевелила пальцами. Заживет. Она покосилась на адепта, все также валявшегося рядом. Один пришел, да еще и расслабился, увидев слабачку. Вот ведь повезло, если бы дрался всерьез… Ни внутренне сжалась, но вдохнула поглубже и, стараясь придать голосу больше уверенности, холодно сказала: — Я подниму вопрос о превышении полномочий. Она наклонилась и сняла Сковывание с лица адепта. — Ах ты… гнилушка, я тебе припомню! — он плюнул в нее. Ни утерла слюну со щеки и коварно улыбнулась. Нет уж, добренькой с ним она не будет! — Ты, кажется, жаловался на то, что не смог толком позавтракать? Ни достала из сумки половинку питательного плода, недоеденного утром, сдвинула повязку и подышала на него. Мякоть начала гнить, покрывшись сверху отвратительным налетом. Показав парню плод и дав понюхать, она зажала ему нос и прислонила фрукт ко рту. — Я покормлю тебя в качестве извинения, старший. Утром пришлось прерваться… Под сковыванием, укрепленным печатью, бедняга мог только яростно смотреть на нее. Воздух кончался и ему пришлось приоткрыть рот, принимая мерзкий фрукт. Он хотел плюнуть, но рот был заткнут остатком плода. Пришлось глотать и принимать новую порцию. Его скрутило спазмом, но Ни зажала рот и ему пришлось проглотить собственную гнилую рвоту. Его выворачивало, и он глотал снова и снова. Мерзкая рвота текла уже и через нос. — Тебе нужно лучше питаться, съешь весь, — со злорадной заботой сказала Ни. Она кормила его плодом не торопясь, пока тот не съел все. Сдерживая рвоту, адепт прошипел: — Тебе конец. — За что? Я накормила тебя тем же, что ем сама. Это же основы — раздели свою пищу с голодным товарищем, тебя родители не учили? — наигранно-удивленно спросила та. Его снова скрутило рвотным спазмом, но Ни запечатала обратно Сковыванием рот и бедняге пришлось опять проглотить. Он едва дышал через забитый нос. Ни даже стало жалко его, но лишь немного. Эта тварь хотела поселить ее с искаженными и пыталась раздеть силой! Нет уж, спускать нельзя. С животными можно только так. И все же Иркрин просил ее не доставлять проблем. Надо играть по правилам. Пока это создание старший, нужно решить вопрос и в официальном порядке тоже. К тому же мало ли его потеряют дружки? Ни потерла руну Кона на посохе, пытаясь связаться с Иркрином. Получилось! Он раскладывал ингредиенты по схеме барьера и отвлекся, кажется, не слишком охотно. — Старейшина, я столкнулась с превышением полномочий. Ответственный отказался разместить меня в пункте, потребовал немедленно снять и сдать одеяния общины, попытался применить силу после отказа и мешал работе. — Он еще жив? — с грустной улыбкой уточнил Иркрин. — Да, я его даже великодушно накормила. Жаловался, что не смог поесть нормально за завтраком. — Ой, Ни, и не знал, что в тебе столько жестокости! — посмеиваясь, вздохнул Иркрин. — Я тоже не знала, — подмигнула она. — Как куратор проекта безопасных зон, назначаю тебя новой ответственной за очистку. Прошу задержать адепта до решения вопроса о наказании, — официальным тоном сказал он. — Будет исполнено, старейшина, — хихикнула Ни. Она прервала связь и великодушно усадила адепта, чтобы рвота не стекала через нос. Ни услышала голос Иркрина и увидела его. Настроение улучшилось. Она возобновила очистку, села за стол, заварила чай и вновь открыла книгу. Через какое-то время скованный адепт яростно замычал. Ни нахмурилась, но продолжила чтение. Вскоре до нее донесся неприятный запах: похоже, мерзкий плод сделал свое дело. — Какой ужас, вроде такой большой, а ходишь в штаны, — покачала головой Ни и сняла сковывание с его ног. — Отойди от меня, воняет ужасно. Адепт побагровел, но перечить не решился и отошел. Ни снова сковала его и вернулась к чтению. К вечеру пришло официальное решение на все том же сероватом бланке общины Кона о назначении ассистента старейшины Эники старшей в зоне Изоляции и требование отправить виновного в убежище для решения вопроса о наказании. Ни сняла сковывание с ног бедняги и доверила проводить неженкам, принесшим бумаги, брезгливо морщившихся от запаха. Ни криво ухмыльнулась им вслед. «Ишь бумагоносцы! Ничего, переживете. У меня таких обделавшихся целая зона Изоляции!»