Flashback
15 мая 2019 Голосовая запись √4 Мой психолог настойчиво рекомендует мне говорить. Все эти записи... Они, Чонгук, для тебя. Наверное, я всю жизнь шёл к тебе, иначе, как объяснить тот факт, что у меня остался только ты? Друзья? Мой друг – моя скрипка. Родители? Их давно нет. Помнишь, тогда в больнице, ты притащил мне скрипку? Ты затолкал её мне в руки и попросил сыграть. Понимал ли ты мой шок? Мою боль? Ты ломал меня. Умело, запускал свою руку в мою грудную клетку, сжимал сердце и заставлял его биться, несмотря на то, что со мной произошло. Дрожащими руками я притянул скрипку к себе... Чонгук, меня ведь даже слёзы не могли спасти. Я физически лишился этой возможности. Ты помог пристроить скрипку мне у шеи, вложил смычок мне в руку, обхватил её своей ладонью и не отпускал, пока в тот момент во мне взрывались галактики, ведя внутреннюю борьбу. Казалось бы, привычный для меня жест – притронуться к струнам и заиграть. Я в своей жизни ведь начал играть раньше, чем писать буквы. Но тут время остановилось для меня во второй раз. Удержать скрипку казалось непосильной ношей, а заиграть на ней, это ведь то же, что начать бороться. Да, Чонгук? Встать и сделать шаг вперёд. Спросил ты меня, готов ли был я к этому? Но, ты поднял мою руку, смычок вместе со мной и дотронулся до струн. Мои руки сразу рефлекторно начали жить своей жизнью. Музыка полилась со скрипки, зазвучала мелодия, разлилась по мне, и если бы я мог, то в этот момент закрыл бы глаза. Я не слышал ничего, кроме музыки, мои пальцы знали каждую деталь инструмента, каждый её миллиметр. Для игры на скрипке не нужны глаза. Какая ирония. Когда я перестал играть, тишина сразу оглушила. Мои плечи содрогнулись, скрипка полетела на пол, смычок следом в стену. Я был зол, как же я был зол на тебя Чонгук! Как ты смел?! Как смел вытаскивать меня из моего мрака, давать надежду?! У меня было одно желание тогда – свернуть тебе шею. Вмазать так, чтобы ты почувствовал хоть часть моей боли. Помнишь, как я начал колотить тебя, по местам, которые хоть как то мог достать? Помнишь, как ты схватил мои кулаки, разжал их и взял мои ладони в свои сильные руки? Как затем положил их себе на грудь? Я тяжело дышал, как загнанный зверёк, а твоё размеренное дыхание, твоя близость, твоё спокойствие, это всё словно ввело меня в транс. Ты обнял меня за плечи, а я так и замер упираясь ладонями о твою грудь, чувствуя спокойный ритм твоего сердца. Я уткнулся тебе в шею, и если бы я был способен на слёзы, я залил бы ими твою рубашку, твои штаны и трусы, пожалуй бы, тоже залил. А потом произошло то, от чего у меня до сих пор подгибаются ноги. Чонгук, понимаешь, я ведь до этого не целовал мужчину, не был с ним. Это был не гром среди ясного неба, нет. Это словно швырнуть в ледяную воду разогрячённое на солнце тело. Каждую частичку меня словно покалывали мелкие льдинки, тут же плавясь от жара, что исходил от меня в тот момент. Диссонанс ощущений. Ты взял мою голову, бережно, так нежно своими руками и прикоснулся к моим губам. Мазнул легко, невесомо совсем, огрел мои губы своим дыханием. Сказать, что я не был готов, было бы не совсем верно. Где то на подкорке сознания я понимал, я чувствовал. Я знал. Но это произошло так... Естественно? Своей ладонью, кончиками пальцев провёл ты мягко по моим скулам, очертив подбородок. Приблизился к моим губам, и, приглашая проникнуть глубже, приоткрыл рот. А я... Я послушно запустил в тебя свой язык и тихо простонал. В моём стоне было извинение, было сожаление, за то, что всё так, за то что я такой! Как же я хотел в ту минуту видеть тебя. Острота ощущений накрыла от вкуса твоих губ, от идеальных зубов, когда я прошёлся по ним языком. Когда сплелись наши языки, я не задыхался, нет. Я брал всего тебя, делился благодарностью. А ты отдавал всю тоску, делился пятью годами ожидания. И это прошибало так, словно до тебя я и не пробовал никого, не ощущал до этого вкуса. Моё спасение было в том, что ты не мог заглянуть в мои глаза, я бы их спрятал. Твоё спасение заключалось в том, что я не мог видеть глаз твоих. Я бы их испугался.4. Гнев
11 ноября 2020 г. в 19:38
С каждым проведённым днём в больнице, Тэхён потихоньку начинал приходить в себя. Если первые дни остались в памяти как одно сплошное, бесформенное воспоминание, то последующие тянулись как желе, будучи бесконечно длинными. Процедуры, перевязки, уколы, кровать и темнота, с которой по чуть чуть начинаешь свыкаться и не отталкивать, а присматриваться к ней, примерять на себя, кружить вокруг неё и всматриваться, искать хоть малейшие признаки дружелюбности.
Что делает человек для того, чтобы отвлечься? Смотрит телевизор, фильмы, читает книги, листает социальные сети, убивает время в интернете, просматртвает памятные снимки, пишет, общается. Тэхёну же оставалось только лежать, смотреть в зияющую черноту, слушать телевизор, и Чонгука, который цербером охранял своего, обстоятельствами подброшенного, спутника.
Тем временем, по мере перемалывания и принятия своего положения, в Тэхёне медленно зарождался гнев, пуская в нём корни, расползался по венам, произростал из сердца, потому что обидно, сука, знаете ли. Обидно и защиты хочется, прежнюю жизнь вернуть, к скрипке до судорог хочется.
Но жизнь не стояла на месте, капельницы отдали должное и исчезли из палаты, как ненужный атрибут. Повязка сменилась на лёгкую ткань поверх затянувшихся ран. Тэхён уже мог передвигаться по палате сам, не расшибая при этом свои конечности, находить нужные предметы, в целом, вести свою тёмную жизнь не на уровне растения, а на уровне новичка.
Его внешность начала походить на ту, что была «до», только стежок, который разделял правую бровь напоминал о случившемся. Если на Тэхёна надеть очки, то и не скажешь, что перед тобой человек, у которого вместо глаз две выжженные пропасти.
Тэхён обладал внешностью, которая, в свою очередь, имела уникальную особенность располагать к себе людей, вводить их в состояние, когда глядя на него ощущаешь покой, чувствуешь, будто ты дома. Есть люди с привлекательными внешними данными, но пустые внутри. Тэхён же был человеком наполненным. Красота его шла изнутри, она обволакивала мягким нежным пледом, умиротворяла, и в сочетании с ювелирными, отточенными чертами лица он походил не на человека, а на создание, в которое Вселенная вложила всё самое лучшее.
Образ дополняли чувственные губы, одна его улыбка – и мир озарял яркий свет – вспышка, от которой рябило в глазах, оставляя отпечаток впечатления, забыть которое трудно. Таких помнят, таких хотят и руки свои тянут, потому что удивительный чрезвычайно.
Именно в этот период Чонгук пришелся так кстати, он стал самым нужным для беспомощного Тэхёна. Стоит сказать, что несмотря на свою популярность и огромное количество людей, окружающих его на протяжении жизни, Тэхён был довольно одиноким человеком. Родителей он потерял ещё будучи студентом. Авария унесла их жизни и Тэхён рос в уединении, после пережитого стресса, вкладывая все свои силы и жизненную энергию в игру на скрипке. Скрипка не была просто увлечением, она являлась его жизнью, способом существовать и идти дальше.
У Тэхена было много знакомых, но друзья... Друзья не прошли проверку временем и не смогли принять его успех, отсеявшись, как ненужный мусор. Популярность Тэхёна была прямо пропорциональна его одиночеству.
Выйдя за пределы палаты, Тэхён покрывался колючками, шипами, в нём кипела злость, на мир, на жизнь, на людей, на всё что окружало его. Он не мог сделать и шагу, там была неизвестность, полная темнота. Изученная шагами палата – всё, что мог позволить себе Тэхён. Он чувствовал себя мельчайшей частичкой в огромном чёрном пространстве, которое шумело вокруг, звучало привычными звуками, но в тоже время было абсолютно чужим и кричало Тэхёну о том, что он лишний, теперь неправильный, мусор, путающийся под ногами нормальных людей. Он ощущал всю свою никчемность и тогда давал волю гневу: возвращался в палату, держась за знакомые рукам стены, и начинал кричать, избивать кулаки в кровь, пока персонал не хватался его и не вводил успокоительное, отключая от ненавистной реальности.