В кольце когтистых лап

конец марта, 2 курс

Эдди сидит на лекции, в этой громадной ступенчатой аудитории, где-то позади большинства, греется в солнечном луче, падающем из высокого окна. Именно сидит, а не слушает, потому что, если честно, лектор ужасен: перескакивает с темы на тему каждые две минуты, много знает, это видно, но донести материал юным дарованиям хоть каким-то понятным и структурированным способом явно даже не пытается. У Эдди неплохо получается изучать предмет самостоятельно, по учебникам и сопутствующей литературе. Так что здесь и сейчас он просто зависает мыслями где-то между всё чаще заглядывающей на побережье отличной погодой и уже скорыми экзаменами, жмурится от рыжего ласкового света и тихонько, неосознанно водит гладким кончиком ручки по краешку нижней губы. Веном ощущает постоянное поглаживание чувствительной кожи несколько иначе, чем впавший в почти что умиротворённую медитацию хост. И не может не думать о том, как хотя бы прошлой ночью эти губы... Ручка падает с тихим стуком на тетрадь из внезапно ставших непослушными пальцев. И спустя секунду губ касается уже не твёрдый пластик, а тёплая подушечка указательного, проводит с нажимом, обводит по контуру мягко, осторожно останавливаясь на тонком, еле заметном шраме. Соседние пальцы тоже не отстают: оживают чужой-своей волей, присоединяясь к творимому симбиотом безобразию, гладят медленно, касаясь иногда кромки зубов. Эдди хмыкает, принимая игру, чувствуя, как приятно и пьяняще в этом солнечном тепле от этой крошечной и нежной ласки учащается их пульс. Приоткрывает рот, проводя кончиком языка по странно не ощущаемому своим пальцу, чуть прикусывает особенно обнаглевший, устремившийся глубже во влажное тепло, всё же обхватывает кончик этого, наглого, губами, немного втягивая и отпуская ритмично, ощущая слабую вибрацию под рёбрами. Фыркает еле слышно, увлекается, прикрыв на минуту глаза, чуть не забыв в расслабленном тепле, где находится и что любой может обернуться, застукать, удивиться, обратить ненужное внимание… Прерываясь и с намёком легко укусив не-свой палец, тихо шепчет в полуулыбке: "Шшш, кыш, хва-тит.. Много людееей.." Вздрагивает, когда под объёмной (к счастью) толстовкой бесконтрольно вспухает на коже и начинает расползаться от спины тонкая сеть тёплых щупов, скользит между рёбер и над рёбрами, поглаживает чувствительные бока и поджимающийся от почти щекотных касаний живот. Поднимается по груди, охватывая завитками твердеющие соски, сжимая, оттягивая, дразня. Ёрзает на жестком сидении, пытается прижать шаловливые хваталки локтями, понимая, что ещё немного таких вот заигрываний - и встать с места ему будет весьма затруднительно, однако те ныряют частично под кожу и действий своих ни на секунду не прекращают. Парень втягивает воздух сквозь зубы, напряжённый, очнувшийся от дремоты в солнечном пятне. Расслабленная лень растворилась в настойчивых прикосновениях, уступая место дрожи, и толпам мурашек от плечей до пяток, и отчётливому пульсирующему шуму крови в ушах. "Твоя одежда всегда больше тебя, Эдди. Скрывает нас, даёт нам свободу. И это хорошо – так нас не заметят," - хмыкает в сознании низкий голос иронично, отвечая на невысказанное. И, больше утвердительно, чем с вопросом, веско произносит: "Хочешь." "Ч-чёрт.." - слова на грани слышимости даются с трудом и Брок облизывает пересохшие в момент губы, судорожно сжимая пальцами колено, не пытаясь, впрочем, больше препятствовать ласкающим движениям чёрной плоти под пресловутой «большой одеждой». - "Конечно, м-мать, хочу! Но.." "Мы хотим, Э-э-эдди," - мурлычет клинтарец, прислушиваясь явно к голосу их тела, а не разума. – "И будем делать то, что захотим, любимый. Когда захотим. И где захотим. А если вдруг чего-то не захочешь – останови меня и всё." Проворный щуп под толстовкой тем временем, не теряясь, расстёгивает пуговицу и молнию на джинсах, медленно и плавно, старательно не шумя. Парень вспыхивает краской, заливающей скулы и щёки, вцепляется обеими руками в край парты, когда пресловутый щуп сходу проводит с мягким нажимом по заметной выпуклости под тканью белья. "Тише, Эдди," – бархатный голос его своевольной заразы звучит ласково и нежно, но как-то.. издевательски. - "Я постараюсь, чтобы нас не заметили, но плюс к тому постарайся и ты." Брок тихо всхлипывает – ловкий щуп, прекратив свои оглаживания, распался уже на несколько тоненьких нитей, проползших под резинку боксеров, касающихся легче, невесомее, но - напрямую. Произносит еле слышно: "Хорошо.. Хорошо." Сцепляет руки перед собой в замок, старательно делая вид, что внимательно смотрит на презентацию на экране, упирается локтями в столешницу, закусывает указательный палец, сильно. Разводит колени шире, и ещё немного, мысленно благодаря конструкторов местных парт за закрытую переднюю стенку. Краснеет ещё сильнее, замечая на себе несколько беглых взглядов от соседей по рядам, обещает себе больше не крутиться. Выполняет обещание ровно до тех пор, пока самых чувствительных точек, уже внушительно оттягивающих там, под ворохом складок толстовки, резинку белья, не касается горячее, тонкое, мягкое, влажное, щекоча лёгкими, быстрыми движениями. Рефлекторно дёргается навстречу, шипит тихо-тихо сквозь зубы, зажимает рот ладонью, ощущая кончиками пальцев как лихорадочно горят щёки; зажмуривается от яркости ощущений, когда нельзя пошевелиться, ответить, застонать... Клинтарцу быстро надоедает такое развлечение, и он меняет тактику, охватывая подрагивающий ствол языком плотно, двигаясь вверх-вниз плавно, не спеша, ритмично, только теперь не касаясь самых отзывчивых мест, приостанавливаясь, стоит возбуждению уж слишком обостриться, закручиваясь в паху тугой пружиной, и вновь начиная скольжение, когда напряжение и удовольствие немного схлынывают, отступая от опасного рубежа. Эдди остается только кусать губы от полного бессилия что-то в собственном положении изменить, подозревая, что вмешаться симбиот ему не позволит. Он всё же тянется рукой к ноющему в этой пытке низу живота, инстинктивно, не выдерживая – не зная, то ли чтобы отцепить от себя назойливую языкастую липучку, то ли.. непонятно, что ещё он мог бы сделать здесь и сейчас, но руку тут же аккуратно возвращают на место. Парень снова всхлипывает, едва слышно, разочарованно, жалобно, старается дышать хотя бы размеренно и не вздрагивать плечами. Получается плохо. Осознав, что в таком ни на градус не меняющемся состоянии его могут продержать ещё очень и очень долго, шепчет, уже не особенно задумываясь о возможности быть услышанным: "Пожалуйста.. а.. Ви, пожалуйста… Хватит.. мучать меня.. м-м.. мне нужно.. нам нужно, я.. слишком мало, я.. не могу больше.." "Не можешь помолчать даже сейчас, любовь моя, хотя обещал," - нарочито укоряет глухой, будто задыхающийся рычащий голос. - "Как справишься, если выполню просьбу, м, Э-эдди?.." И горячий язык, наконец, захлёстывает сверху, слизывает прозрачную влагу, которой драгоценный хост истекал так долго под его ласками, оплетает собой, сжимая крепче, заставляя напрячься всем телом и сжать до белизны губы, только бы не выдать себя, их... И Веном прав, как всегда, полностью на его счёт: он и так-то еле держится, а что дальше, когда подступающее мучительное наслаждение разобьёт вдребезги все его попытки, хах, контролировать это хоть как-то?.. Эдди усилием воли заставляет себя вынырнуть из этой горячечной бездны, где удовольствие, и неловкость, и желание, и стыд, и опасность, и уверенность в них сплавились для него во что-то кипящее, самое желанное, что бьёт по мозгам куда круче текилы, шипит: "Сейчас быстро уберись и не мешай!" Почувствовав, что симбиот выполнил просьбу – удивительно! без пререканий и лишних слов, - застегивает под толстовкой джинсы украдкой, болезненно скривившись от необходимости оказаться сейчас в плену жёсткой и тесной ткани; не сдержавшись, сжимает ладонью поверх до рваного вдоха, получает за это пинок под рёбра. Поднимается с места под равнодушными взглядами, чуть не теряя равновесие – колени еле слушаются и то, наверное, благодаря его второму. Сбивчиво бормочет обернувшемуся лектору: "Я сейчас, на пару минут, извините.." Выслушивает в ответ: "Только быстрее, мистер Брок, поторопитесь, у вас сейчас тест!" И вылетает из аудитории в пустынный коридор немноголюдного корпуса. В какой-то маленькой подсобке для швабр, ведёр и, кажется, тележки уборщика темно и пыльно. Он прижимается спиной к стене, колени всё-таки дрожат, а в голове все мысли выбил прочь метроном пульса. От всей неоднозначности ситуации на парня вдруг накатывает нервный смех, и пока клинтарец справляется с застёжкой максимально щадящим для неё способом и вновь освобождает его от одежды в стратегических местах, Эдди, задыхаясь, выстанывает сквозь короткие смешки: "Слышал, а? У меня тест! Хах! И почему мне кажется, что я, хах, увы, но его завалю? Но ты.. Ха, ты всё равно поторопись уж, будь так.. добр! И если к нам хоть кто-то… Ви, если к нам сюда зайдут до, я тебя.. ч-чёрт, боже, я потом кормить тебя не буду! Ааа, ч-чёеерт, Ви, сильнее же, пожа.. а!.. луйста..." Симбиот запечатывает рот этому.. незатыкающемуся широким прочным щупом, поддерживая, обнимая чернильной сетью, не давая сползти вниз, оставляя ему лишь возможность судорожно цепляться пальцами за стены и часто заполошно дышать, подаваясь бёдрами навстречу наконец-то резким, быстрым, полным движениям. И так уже доведённого до предела, парня хватает меньше, чем на минуту: от очередного удачного горячего сжатия он выгибается всем телом, дрожащий, как струна, вталкивается глубоко в так классно пульсирующий влажный кокон, свитый из длинного языка и, кажется, ещё помогающих ему гладких хваталок, откидывает голову, стонет глухо и протяжно через плотный кляп, сжимая тонкие пальцы накрепко вокруг перетекающих по ладоням чёрных нитей, растворяясь в этой цветной вселенной, вспыхивающей под его зажмуренными веками и пронзающей их колкими то ли осколками звёзд то ли импульсами наслаждения. Всё же сползает вниз по стене, когда от взрывной смеси их удовольствия клинтарец теряет контроль вслед за ним, растекаясь по коже чернильными брызгами и мягкими язычками. Дышит тяжело, подрагивая, пряча лицо в ладонях, пока Веном вылизывает его увлечённо и бережно и тонкими щупами поправляет одежду. Поднимает смеющиеся глаза на зависшую перед ним зубастую морду, шепчет: "Ты же, блин, даёшь.. Поцелуй меня уже, ну!" В аудитории кто-то подозрительно присматривается к непонятно чему мечтательно улыбающемуся взъерошенному парню, пробирающемуся на своё место на неверных ногах, но ему всё равно. Лектору тоже. Прекрасно. Эдди ожидаемо пишет тест на B+. Веном им очень гордится.