***
Когда по глазам полоснул свет с кухни, Гриммджо решил, что стоит привязывать рыжих суррогатов к кровати на ночь, желательно колючей проволокой. Куросаки не стеснялся греметь столовыми приборами, кастрюлей, шумно включать воду и хлопать дверью холодильника. Живший в условиях постоянной голодовки по причине отсутствия таланта в кулинарном искусстве, зооморф никогда не пользовался этой комнатой по назначению, соответственно звуки бесили его до крайности. Попытка перевернуться на другой бок, накрывшись одеялом, провалилась. Сон не только не шёл, но ещё и убегал, как спринтер на олимпийских играх. Джаггерджак мужественно отсчитывал проценты скидки, которую сделал Куросаки, после того, как вернул его из медпункта. Цифры стремительно приближались к нулю, а Ичиго уже что-то нарезал, методично стуча по доске. "Я сейчас размажу его по плите, а потом подожгу", - яростно прошипел Гриммджо, срывая с себя одеяло. Мысль об аппетитно пахнувшем мясе на плите только подогрела кровожадность. С непривычки он зажмурился, стоило зайти на крохотную кухоньку, залитую светом. Проморгавшись, Гриммджо увидел перед собой слишком домашнего Куросаки в лёгких штанах и распахнутой клетчатой рубашке. Ичиго хмуро посмотрел на своего соседа. Игра в гляделки длилась минуту, пока Гриммджо не вытерпел: - Хули вылупился? - Убедился, что ты всё ещё жив и дышишь. Жаль, - пожал плечами суррогат, отворачиваясь к плите. На конфорке кипела вода с мясом, в мисках лежали нарезанные овощи. Пахло специями и луком. - Ты всегда так выглядишь «дома»? Или роль пассива подразумевает поведение самки? – не удержался Гриммджо, пропустив мимо ушей явное оскорбление. - А ну-ка повтори, - угрожающе придвинулся Куросаки. - Только не говори, что вы с Абараи по вечерам в приставку рубились. Явно… - Гриммджо сделал неприличный жест языком, и Ичиго возмущённо отшатнулся. - Иди нахуй, Гриммджо, я с друзьями не трахаюсь. Гриммджо хмыкнул: - Многое упускаешь. Ичиго презрительно скривился и вернулся к готовке. Джаггерджак придирчиво принюхался к кастрюле, не замечая подозрительного взгляда Ичиго. - Так что за херня была днём? Куросаки облокотился о тумбу, с задумчивым видом помешивая сахар в кружке. - Честно, без понятия, - посмотрел он на Джаггерджака и невозмутимо отхлебнул. - Уже как пять лет я знаю, что её зовут Кучики Бьякуя. - Да пошёл ты, - злобно рявкнул зооморф, - ты же понимаешь, что мы с тобой в одной лодке, - оскалился Гриммджо. - Если твоя тушка не выдаст хоть что-то за семестр, я тебя удушу. - Да ладно? - саркастически приподнял бровь суррогат. - А сам-то? Не хочешь поднять жопу и обернуться всем на радость? - Харе выёбы… - Нет, ты послушай. Глядя друг друга, тяжело дыша, они оба понимали, что если не отступят, то точно подерутся. Зрачки Гриммджо сужались, а из груди доносилось сдавленное рычание. Куросаки не отводил взгляд. - Попробую угадать: ты одиночка, привык быть альфой, тем, кого уважают, но ненавидишь подобострастие. Для тебя своя стая то же королевство, но власть не опьяняет тебя, ты можешь руководить хладнокровно. При всём при этом ты не хочешь принимать свою звериную сущность, потому что она деструктивна. Всё, что заставляет тебя сбросить рамки контроля, уязвляет гордость. Поэтому ты и артачишься. Я бы спросил, почему ты не хочешь открыться перед людьми, но…Так я прав? Джаггерджак с удивлением смотрел на убийственно спокойного Куросаки, пытаясь найти подвох. - Это что за блядский высер психоанализа? - Ясно, ты сволочь, мразь и ублюдок, и вообще пошёл нахер с кухни. - Кур-р-росаки! - взревел зооморф, вскакивая со стула и приближаясь к парню впритык. - Да? –между ними появился нож, который недвусмысленно намекал о том, что его в ближайшее время могут пустить в ход. – Я не знаю тебя, и до вчерашнего дня вообще не знал о твоём существовании. Но если нам придётся жить в одном помещении, то, чтобы не переубивать друг друга, мы должны что-то сделать. Ты же и сам от меня не в восторге. - Я ебал всё это! В мои планы не входило отчисление, да я и сюда-то особо не рвался. - В мои тоже. Но чтобы остаться, хочешь не хочешь, а придётся постараться. Гриммджо гневно сжимал кулаки, чувствуя, как медленно закипает. - У тебя есть сила. - А ты не хочешь оборачиваться. Гриммджо тяжело вздохнул. - Ты передумал. Почему? - У меня есть цель. Ради достижения этой цели я должен получить образование. И если демонстрация силы поможет мне остаться здесь, то я пойду на всё, чтобы научиться использовать это. Несколько часов в медпункте наедине с собой творят чудеса. - Что ты предлагаешь? - Джаггерджак провёл рукой по волосам, ещё больше спутывая их. Было что-то удивительное в том, что этот дикий зверь пошёл на компромисс. Да даже то, что он прислушался - это уже перформанс! Ичиго пожал плечами и снова повернулся к плите. - Если моя сила неконтролируемая, как я считаю, то стоит сначала разобраться с тобой. Тем более что твоя проблема целиком и полностью в голове. Возможно, без помощи других мы не справимся. - Это кто? - Гриммджо вынул палец из уха, в котором до сего момента самозабвенно ковырялся. Куросаки ухмыльнулся.***
- Перезрелые зооморфы отличаются повышенной агрессией. Это может повлечь за собой неконтролируемое нападение на членов стаи, поэтому таких особей... - Слышь, сама ты особь! - ... запирали в камерах без еды и воды до полной трансформации, - Рукия сложила руки на коленях и мило улыбнулась. Мрачный взгляд Джаггерджака её совсем не впечатлил. Парочка новеньких абстрактов заинтересованно разглядывала Куросаки, которому такое повышенное внимание к своей персоне никогда не нравилось. Абараи сидел по правую руку от Куросаки и сверлил недовольным взглядом Гриммджо. Сам Ичиго внимательно смотрел на полки с книгами в библиотеке Академии, которую любил за особенную тишину. После пары дней уговоров Гриммджо сдался. Мелкая девка бесила его намного меньше татуированного неудачника, запах которого он часто ловил у дверей их комнат. Куросаки знать об этом было совсем необязательно. А вот его это бесило невероятно. Если ради личного пространства стоило испытать унижение перед элементалем, то он был готов (хотя зверь внутри Гриммджо требовал поотрывать бошки всем-всем-всем, а потом пойти и натянуть какую-нибудь самку в заброшенном классе). После того инцидента в столовой количество желающих подоставать Куросаки резко уменьшилось. С некоторыми из них Гриммджо провёл разъяснительную беседу: объяснил на пальцах, как с нищебродской фантазией на издевательства жить на дне пищевой цепочки. Чем меньше угроз извне, тем больше шансов, что их обоих не попрут. Ичиго вёл себя крайне непринуждённо. Они пересекались только в их квартире. Казалось, Куросаки решил абстрагироваться от всех, исключая тех людей, кто нравился ему чуть больше, чем «никак». Подсознательно Джаггерджак чувствовал мрачную ауру, исходящую от суррогата, но стоило ему начать подкалывать напарника по несчастью, Куросаки все сводил в шутку и широко улыбался. Этого было достаточно, чтобы зооморф махнул рукой, предоставляя соседу по комнате самому решать свои проблемы. Пусть он и послужил в какой-то степени их источником. - И что, собираетесь закрыть меня в четырёх стенах? Крыши собрались в стаи и улетели на юг? Женщина, у меня кулак больше твоей голо... - не успел Гриммджо договорить, как его окатило водой. - А мой мизинец больше твоего дружка, я же молчу. Гриммджо с рычанием вскочил со своего места, но его удержал за локоть Ичиго. Ренджи предупреждающе клацнул зубами, приставая с места и загораживая его от Кучики. - А я упоминал, что ледяная магия её конёк, - тихо проговорил Куросаки, еле сдерживая рвущийся наружу смех. Ещё больше его смешил медленно говорящий почти по слогам зооморф: - Я ночью перегрызу тебе глотку, паршивец. - И я тебя люблю, - почти ласково произнёс Куросаки, не замечая, как его соседа передёрнуло. - Продолжай, Рукия. Элементаль прочистила горло, вновь обращая взгляд на свою жертву и испаряя влагу, пропитавшую волосы и одежду зооморфа. - Думаю, твоё нежелание обращаться связано с психологическими барьерами, которые ты выстроил вокруг себя. Ты не считаешь нужным демонстрировать свою силу, как другие самцы, поэтому твоё Эго отрицает звериную составляющую как необходимую. Тебе лишь нужен достойный соперник, который заставит твою истинную сущность выйти наружу. - Неверное предположение, - Гриммджо расставил ноги пошире и облокотился на спинку стула, становясь похожим на объевшегося кота. - Тогда скажи почему, - смущённо подала голос абстракт. Гриммджо перевел на неё взгляд. Мысленно окрестил "грудастой девкой", подумал и сократил до просто "девки". - А ущербные тут для красоты, или я один не понимаю, какого хуя они тут забыли? – Джаггерджак сделал вид, что не видит огоньков гнева в глазах присутствующих. - Всё очень просто, Орихиме, - Рукия притворилась, что ничего не слышала. - Наш новый друг бестактное чмо. Девка охнула, Абараи хрюкнул от смеха, слыша, как заскрежетал зубами Джаггерджак. - Ебитесь с этим сами, - Гриммджо порывисто встал с места. - Гриммджо, стой, - Ичиго ухватил соседа за рукав, но тот, вырвавшись из хватки, замахнулся, метя в ухо. Куросаки увернулся. – Она не хотела тебя обидеть. - Мне насрать. Я не собираюсь сидеть в этом кружке анонимных неудачников и плакаться о трудном детстве, - Гриммджо буквально полыхал от злости. - Хорошо, я понял, - Ичиго примирительно поднял ладони, будто успокаивал дикого зверя. – Можешь не говорить. Нам этого знать необязательно. Главное, что ты сам знаешь причины. Гриммджо недовольно фыркнул, но немного успокоился. Он раздражённо выдохнул. - Да, знаю. - Хорошо, - Ичиго улыбнулся. – Тогда давай попробуем. Ты уже пытался перекидываться? - Нет, - Джаггерджак обогнул суррогата и сел на своё место. - Тебя привезли в Готэй в этом году, что ты делал до этого? – озадаченно произнесла Рукия, но Гриммджо смерил её таким взглядом, что она понимающе кивнула и тему продолжать не стала. – Ренджи, ты поможешь? - Хрена лысого! Почему я? – Ренджи тут же перестал ухмыляться и теперь беспомощно переводил взгляд с Рукии на Ичиго. - Ты единственный зооморф в нашей компании, - Кучики развела руками. Ренджи звонко хлопнул себя по лбу. Знал бы, что его заставят учить ублюдка оборачиваться, точно бы не поплёлся за Ичиго. Но он действительно соскучился по другу и просто не мог не пойти. Джаггерджак злорадно скалился, сложив руки на груди. - Окей, - Абараи прямо сел, пытаясь собраться с мыслями. – Для начала попытайся расслабиться, закрой глаза. Гриммджо на удивление послушно прикрыл веки. Ренджи сбивчиво и неуверенно рассказывал про свои ощущения при трансформации, и по дрожащей брови Куросаки мог сказать, что Гриммджо это нифига не помогает. - … так, чувствуешь что-нибудь? – хмуро произнёс Ренджи. Гриммджо открыл глаза и презрительно уставился на Абараи. - Ощущение, что я сказочно проебал последние полчаса впустую. Ичиго схватился за голову. Это оказалось куда сложнее, чем он думал.***
Пусть Куросаки и не считал себя самым сильным куском мяса на потоке, о Кенпачи он знал из первых уст. Эта гора мышц и сухожилий по какому-то странному стечению обстоятельств работала преподавателем физкультуры, хотя самое место ему было в армии. В Куросаки Зараки видел потенциал каким-то звериным чутьём, который не замечал в себе сам суррогат. Радости это не прибавляло, а Ренджи в своё время заставило напрячься. Так уж вышло, что у зооморфов в порядке вещей приводить знакомить со своими братьями своих избранниц, а не друзей из самого низкого класса. Поэтому у многих закрались нехорошие подозрения насчёт Куросаки и Ренджи, что последний всячески пресекал. Аргументы Абараи ушей Зараки не достигали, и долгое время зооморф считал Ичиго самкой, нисколько не смущаясь далеко не женской внешности "спутницы" и происхождения одного из членов своей стаи. В общем, мужиком он был себе на уме. Кенпачи нашёлся на своём обычном месте в холле одиннадцатого корпуса. Ичиго сразу заметил синюю шевелюру и рванул к ней. С первого взгляда перепалка между зооморфами выглядела комично: убийственно-спокойный Кенпачи глядел на Гриммджо со смесью жалости и презрения, тогда как остальные члены стаи откровенно веселились. Но подойдя ближе, Куросаки с удивлением признал: Джаггерджак знает толк в иерархичных отношениях: холодная вежливость вкупе с горячей решительностью. Возможно, для Зараки он был не более чем неглупым, но наивным ребёнком. - Ты хочешь спарринг, - негромко проговорил Кенпачи, на которого тут же устремились взгляды присутствующих. Зараки редко к кому обращался прямо, предпочитая говорить коротко, сухо и не конкретизируя. Общие фразы, больше похожие на приказы. Трудно представить, каким образом Генрюсай держит под контролем данного индивида. То ли на внушительном авторитете, то ли на поддержке телепатов. - В полную силу. Сейчас. Ответ Гриммджо породил взволнованные шепотки зооморфов. Парень был полностью спокоен и собран. Только это совершенно не радовало Ичиго. Так собираются идти до конца. Не важно, сколько костей будет переломано, сколько крови польётся на исшарканный тысячами ног и лап пол. - Целенаправленное самоубийство, - прошептал Куросаки, как-то по-новому взглянув на своего соседа по комнате. - Не остановишь его? - раздался сбоку голос. Ичиго повернул голову, чтобы увидеть Ренджи, вставшего от него на расстояние вытянутой руки. - Он сам так решил. - Запомни его таким, потому что после боя с Зараки от его холёного вида не останется и следа, - проговорил Абараи, поведя плечом. - Гриммджо, конечно, тот ещё ублюдок, но я всё же не думаю, что это поможет. - Ты начал переживать за него? – с удивлением и лёгким уколом ревности спросил Ренджи. Ичиго, чертыхнувшись, чуть не упал от такого заявления. - Ничего подобного! – воскликнул он, чувствуя жгучий комок злости в животе. – Херни не неси. Если нас запалят, то точно попрут. - Орихиме вылечит, - коротко поставил точку Ренджи. Он проследил за тем, как Куросаки прикусил ноготь большого пальца и немного завис. Ичиго редко волновался, но каждый раз терзал именно ноготь большого пальца. Ренджи вдохнул запах Куросаки, придвинувшись ближе: кедр и слабый запах средства после бритья. Боковым зрением Гриммджо заметил их и настроение резко упало. Разукрашенный ублюдок бесил до усрачки. Зараки встал со своего места. Размял кулаки и шею. Народ вместе с Ичиго отступили к стенам, отодвинули мебель. Кенпачи не волновало место драки, так что далеко не ходил. Многие, наверное, хотели бы вообще покинуть помещение в целях безопасности, но пропустить избиение одиночки было бы кощунством. Что Ичиго, по сути, знал о Гриммджо? Он не относил себя ни к одной стае, ни с кем из своих не общался, кроме Ильфорте, бывшим соседом по комнате, и то это было больше похоже на отношения хозяина и слуги. Компании зооморфов обходил стороной, на собрания не ходил, их любимые клубы не посещал. Предпочитал сидеть в комнате, гоняя балду или заниматься физическими упражнениями. Груб, молчалив, но непредсказуем, и в своих поступках бывает безумен. Эту краткую информацию он почерпнул из коротких бесед последней пары дней. Джаггерджак раздражал, из-за его упёртости страдало внутреннее спокойствие Куросаки. Он оскорблял его друзей и постоянно провоцировал. Но чем чаще они встречались, тем больше Ичиго замечал, как они похожи. Гриммджо медленно выдохнул, не спеша снял кожаную куртку, скидывая её на пол. Белая футболка задралась, открывая вид на рельефный живот. Потянувшись, встал в стойку. Поза казалась непринуждённой, но Ичиго был уверен, что это тело в любой момент готово нанести удар. Взгляд ленив и угрюм. Губы сжаты в тонкую упрямую линию. Если бы у Джаггерджака был хвост, его кончик подрагивал бы в ожидании. Ичиго давно заметил, как быстро сменяются эмоции его соседа. То вспыльчиво-раздражённое, то убийственно хладнокровное, то азартное, то скучающее. Почему-то вспомнилась ночь на кухне, когда зооморф, любопытно принюхиваясь к булькающему вареву, принёс с собой запах шерсти и уюта. Хотелось прекратить этот эксперимент. Абараи искоса наблюдал за своим другом и подмечал то, отчего настроение неуклонно двигалось к уровню средней паршивости. Вкупе с воплями совести, в душе ожесточённо шептала гневные кляузы ревность. - Знаешь, со стороны может показаться, что вы с ним встречаетесь. - Ты продолжаешь нести чушь, завязывай, - шипел Ичиго ему на ухо, отчего кожа Ренджи покрылась мурашками. - Но я ни разу не видел тебя на свидании с девушками. Может, ты за другую команду? Ты не переживай, зооморфы на этот счёт не парятся. «Ты сейчас для себя это спрашиваешь, Ренджи?» - запел внутренний голос. Ренджи прикусил губу. - Я ни за какую команду. Если ты не заметил, суррогатов не очень-то жалуют в Готэй, - раздражение Куросаки почувствовал бы и слепой, и Ренджи замолк. Запах Ичиго усилился, и Абараи ненадолго успокоился, втайне обрадованный ответом. Зооморфы оживились, когда послышался утробный рёв. Опытные представители оборачивались в считанные секунды. Мышцы Зараки перестроились, бурая шерсть покрыла тело. Послышался скрежет костей и тяжёлая поступь. Кенпачи с шумом втянул воздух и встал на задние лапы, вскидывая передние вверх. Гризли. Огромный медведь, свирепый, украшенный многочисленными шрамами. Бурая шерсть всклоченная, с колтунами. Он достигал трёх метров в высоту, чуть не задевая затылком потолок. Глухой, раскатистый рёв пронёсся по помещению, заставляя некоторых хищников по инерции оскалиться. Когда медведь опустился, стёкла задрожали. Тяжёлое, хриплое дыхание зверя да скрежет когтей длиной в две ладони заполнили собой воцарившуюся тишину. Медленно, нехотя, Зараки зашагал в сторону Джаггерджака. Молодой зооморф стоял на месте, внимательно следя за перемещениями соперника. Вот он ускорился, лёгкий интерес сквозит в янтарных глазах, но Кенпачи не торопится, играет с жертвой. Достигнув цели за какую-то пару секунд, он почти лениво взмахнул лапой, которая только вспорола воздух, тогда как Гриммджо перемахнул через голову медведя, вставая на горб. Зверь встал во весь рост, пытаясь лапами достать наглеца. Но парень спустился самостоятельно, проскользнув между лапами и ударив со всей силы по незащищённому животу. Он мгновенно откатился, рёв Кенпачи оглушил его. Рядом бухнулась огромная лапа, а вслед за ней кулак. Гриммджо сгруппировался и успел поставить блок, прежде чем Зараки разбил бы ему лицо. Выпад ногой он пропустил и защиту ослабил, чем соперник и воспользовался, схватив за предплечье и, перекинув через себя, бросив на другой конец зала. Приземление было жёстким, но терпимым. Болели шея и колени, на которые Гриммджо не успел правильно упасть. Долго отдыхать возможности не представилось, пришлось тут же уворачиваться от быстрых и точных ударов Зараки. Периодически дыхание преподавателя сбивалось, и руки превращались в бурые отростки с лезвиями на конце. Он всё больше входил в азарт и уже не горел желанием драться в зверином обличии. - Ну, давай же, покажи себя! – взревел Кенпачи. Гриммджо не успевал следить за быстрыми сменами облика. Внезапный удар медвежьей лапой на минуту оглушил его, вызывая ярость. Следующий он уже блокировал, чувствуя, как трескаются кости. «Больной ублюдок», - думал парень, остервенело нанося удары Зараки, но того попытки пробить тело только веселили. После того, как раздался треск в рёбрах, до Джаггерджака все же дошло – драться с Зараки без оборотки – самоубийство. Но признать это вслух, сдаться? Нет уж, увольте. Гриммджо скорее сдохнет, чем попросит пощады. Он встал в глухую защиту. Воздух пробивался в лёгкие толчками. Кровь стекала по подбородку, смешиваясь со слюной. О том, чтобы обернуться и говорить нечего – сил не хватит. Каркающий смех Зараки оглушал. Тело ныло, ноги дрожали. Но видел Джаггерджак всё также ясно. Сделать пару ударов в бок – снова в стойку – откатиться, получив рваную рану на спине – снова в стойку. Всеобщее возбуждение только раззадоривало преподавателя. Кенпачи перекинулся в гризли и, схватив парня передними лапами, швырнул его в другой конец ринга. Зрители хотели крови. Медленно, хрипя, Зараки приближался к зооморфу. Сейчас он уже почти не контролировал себя и был ведомым толпы. Это было их царство, они плевали на правила, мораль, ход эволюции. Не важен был статус и возраст. Это была битва двух видов. Гриммджо мысленно готовился к самому важному путешествию своей жизни, как он считал. Рука снова покрылась шерстью, когти удлинились. Не хватит… чёрт возьми… не хватит…. «Хватит! Остановись! Ты убьёшь её!» - Кенпачи, хватит, - голос твёрд, в нём чувствовалась такая сила, что Джаггерджак замер, на мгновение забыв о дикой боли. – Он сражался, не оборачиваясь, с тобой. Хватит. Медведь в мгновение ока превратился в человека. Зараки бешеным взглядом смотрел на Куросаки, вставшим живой стеной между ним и студентом. - Пацан мой. Договаривались – в полную силу. Взгляд Ичиго помрачнел. - Я - его. И на правах партнёра я прошу отступить. Я знаю правила, Кенпачи. Хватит. Глаз, не скрытый повязкой, яростно сверлил пару. Зараки тяжело задышал, ноздри его гневно раздувались. Толпа в это время боялась даже шорох произвести. Гриммджо натужно хрипел, силясь произнести хоть слово. - Твоя частая смена любовников не играет тебе на руку. - Мы никогда не встречались с Ренджи. Он… мой друг, - казалось, Кенпачи был удивлён. Он поискал глазами рыжую макушку, но не преуспел в этом – народу было слишком много. – Гриммджо моя пара. - Чтож, - протянул Зараки, медленно отворачиваясь, - Тогда убирайтесь вон, неудачники. Эти разговоры о том, кто кого долбит в задницу, вгоняют в скуку. Собравшиеся взволнованно зашептались, а Ичиго еле сдерживал ухмылку. Мало кто знал Зараки как человека умного, рассудительного и, что удивительно, на редкость толерантного. Гриммджо коротко шикнул, когда суррогат помог ему встать, и попытался вырваться, но один удар по рёбрам заставил его замереть и сплюнуть внушительное количество крови. Дорога прошла в молчании. Ичиго не собирался жалеть Гриммджо, не сбавлял шаг, не предлагал плечо. Да, он слышал хриплое дыхание зооморфа, но протянуть руку помощи сейчас, означало бы нарваться на ярость побеждённого. После оглушительной толпы в холле хотелось тишины. У квартиры их уже ждали. Рукия, Орихиме, Садо, Ренджи – четыре человека, рванувшиеся к Джаггерджаку, были чересчур неосторожны. Вспышка произошла мгновенно. Ясутора оттолкнул взвизгнувших девушек от взревевшего в безумном гневе зооморфа, и Куросаки не придумал ничего лучше, как встать между ними. От шеи вниз заструилась кровь, когда когти прошили куртку и футболку. Следующий удар Ичиго уже перехватил, схлестнувшись взглядом. - Прекрати. Они здесь не при чём. - Мне не нужна… - Я знаю, - проговорил Ичиго, стараясь не замечать булькающие звуки, доносящиеся из горла Джаггерджака. Из груди доносилось утробное рычание, и когти то появлялись, то втягивались внутрь. В нём будто велась борьба, недоступная Куросаки. То, что Джаггерджак не хотел никому показывать. Ни её, ни бьющие через край эмоции. - Пошли домой, - наконец глухо произнёс он и, мутным взглядом окинув рваную рану от шеи до груди, брезгливо поморщился. Ичиго кивнул, упрямо игнорируя струящуюся под футболкой кровь. - Ичиго..! – тонкие руки обвили локоть, и карие глаза посмотрели на Ичиго с недоумением. – Позволь я… - Не надо Иноуэ, - как можно мягче сказал Ичиго, наблюдая, как Джаггерджак открывает дверь комнат и буквально вваливается внутрь, не замечая холодный изучающий взгляд Кучики. – Думаю, мы справимся сами, а ему полезно походить избитым. Глядишь, научится чему. - Но..! - Всё в порядке, - улыбаться оказалось сложнее, чем он думал. Мягко отцепив от себя девушку, Куросаки кивнул Садо и направился в квартиру. - Вам понадобится много бинтов, - задумчиво проговорила Рукия, и Ичиго остановился, взявшись за ручку двери. - Если ты знаешь, что нужно в таких случаях, то я буду тебе благодарен. - Не стоит, - она улыбнулась, и Куросаки нашёл в себе силы поднять на неё взгляд. – Думаю, ещё немного пива вам не помешает. Ренджи занесёт, - Рукия подмигнула, а Ичиго не нашёлся, что сказать, однако надеялся, что Кучики поняла, насколько он ей благодарен. Когда раздался стук в дверь, Джаггерджак хотел мысленно взвыть. - Куросаки, иди к чёрту! - А что ж не нахуй-то? - А ты так рвёшься? – рыкнул Гриммджо. - Не особо. Но я могу сделать предложение получше. Как насчёт, выражаясь твоим языком, «нахуяриться» вдвоём? Зооморф замер, принюхиваясь к совершенно неоднозначному запаху, и оскалился. Дверь распахнулась, являя миру Куросаки с перебинтованной шеей. - Ну надо же, наш пай-мальчик решил нажраться, - он пытался облокотиться об кровать, но тут же скривился от боли. - Ага, при Ренджи я, конечно же, строил из себя невинность, а с тобой-то мне бояться нечего, защитник, - съязвил Ичиго и бесцеремонно зашёл в комнату, возмущаясь бардаком, который Джаггерджак устроил. Зооморф решил не говорить, что разбросанные и разодранные вещи являлись вспышкой его ярости от собственной беспомощности. Комната полностью преобразилась, и Ичиго списывал это на принципы зооморфов по отношению к своему жилищу. Стены были чисты от плакатов с супергероями, окно занавешено тяжёлыми тёмными шторами; гантели, коврик у стола; тумба и шкаф, идентичные мебели Ичиго, не ломились от тряпок, были плотно закрыты. И в принципе, если бы не обрывки тетрадей, канцелярии и одежды, сорванной с тела, то можно было подумать, что Джаггерджак аккуратный человек со спартанскими замашками. На низком столике тут же образовался батальон бутылок. - Почему не на кухне? Ичиго отстранённо посмотрел на него снизу-вверх, и Гриммджо замер. Ильфорте любил смотреть на него в такой позе, после чего с каким-то болезненным нетерпением срывал ремень с брюк Гриммджо как можно скорее, пока тот не передумал. В такие моменты Джаггерджак испытывал только скуку. В податливости он не видел ничего интересного. Гранц всегда был мягким и послушным. Делал всё, что бы ему ни приказывали. Зооморф подозревал, что корни такого поведения лежат где-то в другой стае и называются братом Заэлем, но, откровенно говоря, на своего соседа ему было глубоко наплевать, чтобы задумываться над этим. А вот Ичиго. Непокорный, равнодушный к чужому мнению, упёртый и жаждущий справедливости, осторожный, но сильный вызывал жгучее чувство раздражения. Настолько щекочущие ощущения, что Джаггерджак даже на минуту забыл о ноющем теле и смотрел только на переливы рыжих прядей и глаза, которые буквально примагнитили к месту. - Земля вызывает Гриммджо, ты что, уснул? – блеснули белые ровные зубы, и эта улыбка подействовала на зооморфа как ушат холодной воды. - Зачем ты делаешь это? – каким-то чужим голосом спросил Джаггерджак. Он сейчас как будто со стороны наблюдал, как Куросаки со вздохом встаёт, пытается потереть шею, но морщится, и Гриммджо запоздало вспоминает, что нанёс ему рану, а он, Джаггерджак, осоловело пытается не смотреть в глаза. - Сейчас я буду тебя лечить, и ты не скажешь мне ни слова против, если отказался от услуг Иноуэ, - «грудастая девка», понятно. - Из солидарности я тоже не стал у неё лечиться, поэтому ты сейчас будешь молча пить пиво, а я буду молча тебя осматривать. - А как же нажраться вдвоём? – упоминание рыжей девки немного отрезвили, и Гриммджо прогнал наваждение. - Нажрёмся, не переживай, - усмехнулся суррогат, придвигая единственный стул с покосившейся ножкой ближе. Гриммджо потянулся к бутылке. Пока Куросаки осматривал его наливавшиеся синевой отметины и раны, Джаггерджак погрузился в раздумья. - А не послать бы всё нахуй? – спросил он в пустоту. - А ты так легко сдаёшься? – не отрываясь от своего занятия, спросил Ичиго. Он уже наложил два компресса и сейчас обрабатывал многочисленные царапины. - Следи за базаром, - оскалился Джаггерджак, что никак не подействовало на собеседника. Куросаки методично елозил ваткой, смоченной антисептиком. Пиво неприятно оседало в животе, в рёбрах ныло, а вслед за второй бутылкой пошла и третья, когда Ичиго соизволил присоединиться и развалиться в кресле. - Времени предостаточно. Нам необязательно торопиться. Я не знаю причин, по которым ты не можешь обернуться, да это и неважно, - сделав два больших глотка, суррогат уставился в окно, - Я считаю, что некоторым вообще не стоит развивать свои способности. - Не пори чушь, - скривился Гриммджо. – Нас заставляют не потому, что преподавателям так хочется, а потому что это может быть опасным для окружающих. - Что плохого бы случилось, если бы Ренджи, например, не умел оборачиваться в тигра? – сверкнул глазами Ичиго, внезапно переведя взгляд на него. – Представь себе огромного тигра с когтями длиной с твои пальцы, зубами острее ножа – огромные возможности для человека? - Вот поэтому нас и учат это контролировать! Джаггерджак замялся и нервно огладил горлышко бутылки. - Если бы нас никто не учил, жертв было бы больше, а как поступать с этой силой – личное дело каждого. - А ты много об этом думал, не так ли? – вдруг спросил Ичиго, и Гриммджо не заметил, как тот подсел ближе. – Гриммджо, неужели ты боишься, что сможешь с собой не совладать? - Да что ты знаешь? – от резкого движения пустые бутылки посыпались вниз с громким звоном. Ичиго встал вслед за ним. – Что ты вообще можешь обо мне знать? - Я вижу, что тебе не всё равно! – ни один мускул не дрогнул на чёртовом лице, даже когда зооморф схватил Куросаки за грудки. - Не долбись в глаза и увидишь, что мне плевать на всех в этой жизни. Не нужно строить из себя всезнайку и думать, что можешь раздавать никому не нужные советы. А теперь выметайся. Гриммджо не знал, что суррогат увидел в его глазах, но он отступил, схватил недопитую бутылку и вышел из комнаты. Только когда дверь захлопнулась, Джаггерджак смог расслабиться. Пальцы дотронулись до розоватого шрама вдоль груди и воспоминания начали проноситься потасканной кинолентой. Чёртов суррогат, чёртов Куросаки Ичиго. В течение двух недель Гриммджо думал, что хуже быть не может. Но по закону жанра слюнявых романчиков впечатлительных девиц, Джаггерджак чувствовал себя на дне выгребной ямы. Грудастая девка и каланча прочно обосновались возле рыжего недоумка, как и блохастый урод. Мелкая девка на горизонте появлялась редко и чаще всего кидала настороженные и пронзительные взгляды в сторону зооморфа, чем на своего друга. Если бы не это, Гриммджо относился бы к ней терпимо. Из всей долбанутой компании она казалась адекватнее всех, хоть и с бесовщиной в непомерно больших глазах. Джаггерджак избегал любого контакта с этой компанией, но столовая, камень преткновения всех студентов, иногда предоставляла возможность лицезреть этот пиздец. Куросаки в его сторону не смотрел и вообще предпочитал считать горошины в своём обеде, чем здороваться с соседом по квартире. Зооморфа такой расклад устраивал, если бы не одно «но» – Ичиго при всей своей раздражающей наивности и упёртости, интересовал. Как к суррогату, он испытывал весь вагон презрения и тележку ненависти ко всему ничтожному классу. Джаггерджак подозревал, что, если бы не ослиное упрямство Ичиго, они бы и двумя словами не перекинулись. Но если бы… А что бы было – Гриммджо не мог сформулировать точно, поэтому гнал от себя эти мысли подальше и желательно своё тело от возможных встреч с рыжим студентом. Опуститься настроению до отметки ноль и ниже помог и Ильфорте, старавшийся на профильных предметах прильнуть к облезлому Абараи поближе. На что он рассчитывал, Джаггерджак понять мог, а вот что с этого ловило бледное, с синяками под глазами, татуированное недоразумение – оставалось загадкой. И хотя Гриммджо не испытывал мук ревности по отношению к Гранцу, некоторый осадок от предательства остался. Занятия в зале приносили хоть какое-то облегчение и уводили мысли и воспоминания подальше. Это было единственное место, где Джаггерджак проводил время допоздна, загоняя себя до седьмого пота. Гриммджо не изменял своим привычкам и всегда занимался один, когда в зале не оставалось ни одного студента. - Похвальное рвение, теперь мне ясно, как ты смог продержаться против меня так долго. Гриммджо замер на тренажёре и повернул голову в сторону говорившего. Зараки опасно оскалился, выделив особенно ярко блеснувшие клыки. - Не ссы, пацан. Хотел бы убить, на реверансы бы не разменивался. Хорошо держишься после того, как я тебя отметелил. - Охуенное заявление, - устало проговорил Джаггерджак и тут же перекатился в сторону, увернувшись от мощного удара. Кенпачи удивлённо присвистнул и расхохотался. - Меньшего я и не ожидал. Ладно, считай проверку прошёл, садись, пацан, поговорим. - Я не… - Садись, блять, кому сказал. Угроза, исходившая от Зараки, не заставила зооморфа тотчас подчиниться. Но если преподаватель хочет разговора, то Джаггерджак сделает это медленно, не торопясь, будто делает одолжение. Кажется, такое поведение Зараки одобрил. - До меня доносится много слухов, и большая часть из них хуйня. Ты не хуйня, поэтому буду краток. Гриммджо чувствовал хищника, защищавшего своё. Грозного и яростного бойца, способного порвать глотку любому, сражаться до последнего, и невольно испытал к нему уважение. Кенпачи он видел только на занятиях, на которых тот был немногословным и чаще раздавал пинки членам своей стаи, и никогда Джаггерджак не был объектом его внимания. Сейчас единственный глаз, не скрытый повязкой, смотрел точно на него. - Куросаки парень не простой. И хлебнёт он из-за тебя по самые яйца. Он сильный, сильнее моих чмошников, поджимающих хвосты от каких-нибудь педиковатых Кучики, но ты ему ровня. Твоя сила здесь, - и Кенпачи показал сухощавым пальцем точно в середину лба, а потом в сердце, - А его тут. - Что за херню вы несёте? – зарычал Джаггерджак, как мозолистая ладонь схватила его за шкирку, а янтарный глаз безумно заблестел. Раны заныли, но ни один мускул на лице Гриммджо не дрогнул. Кенпачи, рассуждающий о романтичной херне, выглядел столь же дико, как танцы малолетних фанаток под глэм-рок. - Твоя помощь ему очень понадобится, пацан. Пусть у меня и один глаз, но я им вижу больше, чем половина этой шараги. Странная сила у этого пацана, воля на зависть. Сдюжишь? - Как нехуй делать, - осклабился Джаггерджак, и Зараки удовлетворительно кивнул, отпустив зооморфа. - Я бы хотел видеть тебя в моей стае, - сказал он, отворачиваясь от Джаггерджака и двигаясь к выходу. – Спарринг был хорош, но хотелось бы повторить его в полную силу. - Не собираюсь вступать в стаю блохастых щенков. И почему-то смешок Кенпачи очень напоминал фразу «ещё посмотрим». Гриммджо не хотел хлопать входной дверью, но желание что-нибудь расхреначить оказалось сильнее, и кусок дерева, жалобно вздрогнув, огласил прибытие зооморфа оглушительным грохотом. Следом за сумкой полетели и кроссовки, кулак впечатался в стену, к счастью, не оставив отметин. - Гриммджо? Джаггерджак и сам не знал, почему разговор с Кенпачи вызвал у него такую бурю раздражения и злости. Он ненавидел, когда с ним разговаривали на тему «я лучше знаю, что делать, поэтому закрой пасть, щенок», следовательно, любая попытка надавить вызывала внутри зооморфа дичайший батхёрд. Обычно такие «счастливчики» уходили помятыми, со сломанным носом или, на крайний случай, «обласканные» лексиконом Джаггерджака. По понятным причинам вломить Зараки не получилось бы, и поэтому Гриммджо чувствовал себя так, будто его прервали в самый ответственный момент дрочки. Гриммджо на оклик отреагировал. Резко развернувшись, врезался в Куросаки, по инерции схватил за плечи и прижал падающего от такого прыти парня к стене. - Сука, Куросаки, - зарычал Джаггерджак, стискивая плечи ещё сильнее. – У меня был очень дерьмовый сраный день, и если ты мне сейчас будешь читать нотации о сохранности казённого имущества – это имущество полетит к херам. - Остынь, - вздохнул суррогат. Он не пытался вырваться. Спокойно смотрел в злобно сверкающие глаза с вытянувшимися вертикальными зрачками. – Я решил, что это твои фанаты рвутся получить автограф. Что-то случилось? Нарвался на кого-то? Нервный смешок, вырвавшийся из груди Джаггерджака, заставил Ичиго нахмуриться. «Что-то случилось. Ты случился», - прошипел тот и моментально замолк, присмотревшись к суррогату. Кожа под ладонями была влажной и горячей, на голой груди блестели редкие капли воды, скатывающиеся к махровой ткани белого полотенца. Проследив за взглядом Гриммджо, Ичиго постарался не хмыкнуть, слишком уж непредсказуемой могла быть реакция зооморфа. Чёткость мысли появилась только тогда, когда чужая ладонь легла на синюю ткань футболки. Джаггерджак как будто сдулся, приходя в себя, и отошёл на шаг. Картинки мелькали в его голове, создавая полнейший хаос. Рука перешла на перебинтованную шею, под кожей которой бился заполошный пульс. Ичиго говорил что-то нейтральное, но слов Гриммджо не понимал. Его злость улетучилась, стоило встретиться с непоколебимым спокойствием Куросаки, который вёл себя так, будто над ним не давлело задание ректора, будто не его ранили когтями от уха до селезёнки и избегали две с лишним недели. Он вдруг почувствовал что-то сродни уважению к суррогату, о котором ничего не знал, но вдруг понял, что в нём видел Зараки. Ни к кому ещё Джаггерджак не испытывал ничего подобного: злобу – да, презрение – с лихвой, желание доказать свою силу – хоть 24 на 7. Но не симпатия, от которой хотелось блевать. Гриммджо пообещал сам себе, что никогда не скажет, что Куросаки его не бесит. - Гриммджо? Приём! Ты не слышишь сигнал с космоса? – голос с насмешливыми нотками вырвал Джаггерджака из бездны самоанализа, и зооморф по-кошачьи встряхнулся. - Да, прости, я задумался, - удивлённо замер, когда увидел, как светлеет лицо Ичиго, и на нём появляется улыбка. - Ты извинился? Боже, да завтра никак снег выпадет, - он засмеялся. Смех, которого он никогда не слышал от него, Гриммджо постарался запомнить. Ведь это был самый приятный смех на его памяти. - Я решил тренироваться по профилю. Заявление повлекло за собой веское: - С хуя ли? Ичиго закатил глаза и кинул в своего соседа тряпку, чтобы тот вытер чайные разводы, оставшиеся на столе кухни. - Чтобы меня оставили, а тебя пустили на ковёр. В самом деле, Джаггерджак, тебе всегда нужно быть такой скотиной? - Но-но! Попросил бы! Я принадлежу к благородному семейству кошачьих, а не к вонючим парнокопытным, - мокрую тряпку зооморф попытался кинуть в лицо Ичиго, но тот увернулся, и кусок ткани завершил свою жизнь в мусорном ведре. Куросаки посмотрел на Гриммджо с недоверием. - Ты знаешь свою звериную сущность? – от удивления Ичиго сел напротив, поджав под себя ноги. Гриммджо на минуту задержал взгляд на бледных косточках, выглядывающих из-под домашних джинс, и ответил. - Конечно знаю, или ты забыл, что способности зооморфов передаются по крови? Моя мне досталась от батюшки. - Характер, видимо, тоже, - скривился Куросаки, внутренне оставаясь довольным от злобного взгляда, сверкнувшего из-под чёлки. – Он относится к тому, что ты до сих пор не обернулся? Джаггерджак не отвечал, угрюмо уставившись в кружку. Рука потянулась к груди, но он остановил её на полпути. Ичиго уже пожалел, что задал этот вопрос. Гриммджо и так бурно реагировал на любые вопросы о его неспособности обернуться, а вопрос личного характера вообще мог вывести его ярость на космическую орбиту. - Нет, он сдох, - оскалился Джаггерджак. Ичиго не мог оторваться от его взгляда, в котором был такой коктейль эмоций, что прочитать их не представлялось возможным. - Куросаки, - предостерегающе прорычал Джаггерджак, - Даже не смей спрашивать. - И не собирался, - соврал Ичиго. Гриммджо скептически посмотрел на него. - Но я думаю, что раз ты так стараешься, что даже пошёл на бой с Кенпачи, то было бы несправедливо с моей стороны просто отсиживаться в стороне. - Хочешь ещё больше проблем? – фыркнул Джаггерджак, моментально приходя в себя. – Ты забыл, что сам сказал, что мы пара? - Нет, не забыл, - злобно сверкнул глазами Куросаки на торжествующий оскал. – И я не в восторге от этого так же, как и ты, но это был единственный способ остановить Зараки. - О, - протянул Гриммджо. – И как ты собираешься поддерживать эту легенду? Я так понял, у этих шакалов есть что-то наподобие правил. - Да, - глаз Ичиго дёрнулся, но он проигнорировал эту шпильку. – Пара может вмешаться в бой и попросить о помиловании. Это правило относится ко всем зооморфам. Забота о потомстве, защита близких. Семья для зооморфов очень важна, если они действительно находят свою пару. - Семья? Скажешь тоже… - взгляд Джаггерджака снова затуманился, и он встал из-за стола. – Придумай, как обмануть Зараки. - Сбегаешь? - Это была твоя идея, - Гриммджо ухмыльнулся. – Вот сам её и расхлёбывай. Когда хлопнула дверь в комнату, Ичиго раздражённо облокотился на стул и прикусил ноготь. В голове вертелось столько вопросов и все вокруг долбанутого соседа.