***
Ичиго утёр пот со лба и помахал Ханатаро. Студенты выходили из аудитории, толкались, обменивались шутками между собой. Куросаки не двигался с места. Огонёк на его ладони погас. Ичиго отупело смотрел перед собой, борясь с накатившим отчаяньем. Белый светящийся шарик пульсировал, его мягкие отблески напоминали глаза матери, грели кожу. Но истинная сущность его силы ускользала, будто вода сквозь пальцы. Ичиго отчаивался, и его это безумно злило. - Куросаки, урок закончился, вы можете идти, - раздался тихий голос над ним. Суррогат не слышал, как подошла Унохана Рецу, и он вздрогнул, когда она села прямо перед ним. Она взяла его руку, провела пальцем по центру ладони, окидывая материнским взглядом. - Ты так стараешься. Мне радостно видеть, что ты взялся за ум. - Этого недостаточно, - с досадой прошипел Ичиго, выхватывая руку. – Я всё равно не понимаю, как это использовать. Что это вообще? Унохана с грустью посмотрела на него. Казалось, будто её коса тоже поникла. Ичиго за все годы, проведённые в Готэе, ни разу не оставался с ней наедине и не разговаривал помимо пар. Но он видел, как она поддерживала тех, кто обращался к ней за помощью, и слепо ткнулся в ожидании ответа. - Я не знаю, Ичиго. Я впервые вижу такую силу, как у тебя, - наконец, после долгого молчания, сказала она. Плечи Куросаки поникли, и она тут же добавила. – Но у меня есть идея, как это выяснить. Ичиго недоверчиво посмотрел на неё. Женщина поднялась с места, подзывая Ичиго следовать за ней. Они спешно шли по коридорам академии, минуя аудиторию за аудиторией. Краем глаза Ичиго заметил голубую макушку и резко затормозил. Макушка скрылась вслед за темноволосым студентом, оставляя догадки и глухое раздражение с чувством, которое трудно описать. Унохана поторопила его, и Ичиго пошёл дальше. Он с удивлением зашёл в аудиторию, где проходили пары по профилю телепатов. Айзен Соуске ещё не покинул стены кабинета, он даже не поднял головы, когда суррогаты потревожили его. - Профессор Айзен, вы не слишком заняты? – спросила Унохана, заметно нервничая. Соуске улыбнулся уголком губ, впрочем, его глаза оставались всё также холодны. Он был не самым приятным типом в Готэе. Его изучающий взгляд заставлял даже самых прожжённых студентов чувствовать себя препарированными лягушками на операционном столе, а о его гениальных способностях ходили легенды. - Нет, я как раз закончил, - сказал он, закрывая записную книжку. Мужчина изящным жестом снял очки, положил в футляр и полностью развернулся к ним в кресле. – Что вам угодно, профессор Унохана? - Я пришла к вам с просьбой, - Рецу замялась и обернулась на Ичиго. – Вы не могли бы вскрыть память Куросаки? - Вскрыть?! – воскликнул Ичиго, придя в ужас от одной только мысли об этой идее. Айзен заинтересовано изогнул бровь. – Профессор, что за..? - Интересная просьба, - Соуске откинулся на кресле, задумчиво поглаживая подбородок. – Объясните, зачем? - Конечно. Ичиго, присядь, - Унохана пододвинула два стула, и Ичиго с ошарашенным видом сел на ставшее внезапно жутко неудобным сидение. Унохана не медлила. - Вы видели, что произошло в столовой не так давно. Сила Ичиго имеет странную природу. За всё это время мы добились ничтожного результата, и дело не сдвинется с мёртвой точки, если не поймём, какова суть этой силы, - Рецу повернулась к Куросаки. – Открыв твою память, мы добудем подсказки или причины, с помощью которых ты сможешь узнать, чем владеешь. - Я не позволю залезть в свою голову, - процедил Ичиго, вдруг почувствовав озноб по телу. Айзен не сводил с него глаз. - Я могу гарантировать, что не буду подглядывать за подростковыми секретами. Честное слово, - мужчина поднял руки в примирительном жесте, но Ичиго ни на грамм ему не поверил. - Ичиго, подумай, какую пользу тебе это принесёт. Возможно, ты сможешь, наконец, взять свою силу под контроль, научишься управлять ею. Неужели тебе этого не хочется? – уговаривала его Унохана. Ичиго сцепил зубы. Он знал, какие воспоминания всплывут на поверхность. Тяжёлые, густые, как дёготь, зловонные. К ним не хочется возвращаться. Сейчас Ичиго лучше бы попросил Айзена вовсе стереть их, как страшный сон. Каждый раз, когда за окном шёл ливень, Ичиго вспоминал. Он хотел бы забыть, как скользит мокрая земля под ногами, и запах травы, когда проезжаешься по ней коленками. - Ты многого боишься, верно? – сказал Айзен, как бы невзначай. – Не думал, что Куросаки Ичиго трусишка. - Не лезь в мою голову, - гнев пронзил грудную клетку, и Ичиго сжал кулаки. Унохана взволновано оглядела их и одёрнула Айзена. - Никто не будет лезть в голову без твоего согласия, верно? – на последнем слове Рецу выразительно посмотрела на Соуске, и тот неохотно кивнул. – И мы знаем, что это… очень трудно пережить снова. - Скажите, профессор, у вас умирали близкие? – Ичиго с вызовом прищурился, но Унохана не ответила на провокацию. Она молча отодвинула свою косу, перекинутую на грудь, открывая уродливый шрам чуть ниже яремной ямки. - И не раз, - глухо сказала она, заставив Ичиго почувствовать себя крайне неуютно. – Поэтому я и привела тебя к профессору Айзену. Тебе не просто просить о помощи, как и мне, и это всё, что я могу для тебя сделать. Ичиго весь как-то сдулся. Раздражение улеглось, уступив место смущению. Тяжёлые тёмные волосы снова упали на грудь, словно якорь, пригибающий к земле. Куросаки не представлял, каково это – жить с постоянным физическим напоминанием. Он тяжело вздохнул, сжал переносицу, отсчитывая положенных десять секунд, чтобы окончательно успокоиться и привести мысли в порядок. Часы отсчитывали шесть вечера, и до стрелки с Ильфорте оставалось ровно два дня. Взвесив все «за» и «против», Ичиго стойко проигнорировал перевешивающее часу весов «против» и утвердительно кивнул. Рецу с облегчением выдохнула. - Что ж, в таком случае присаживайся на моё кресло и постарайся расслабиться, - Айзен моментально оживился, вскакивая со своего места, и Ичиго собрал все силы для того, чтобы не рвануть из аудитории в тот же миг. Облокотившись о спинку кресла, Ичиго посмотрел в серьёзное лицо Уноханы, чувствуя исходящую от неё поддержку. Пахло терпким одеколоном и чернилами. Ичиго закрыл глаза и попытался расслабиться. - Постарайся вспомнить, как всё начиналось. Цвета, архитектуру, звуки и, ради бога, постарайся меньше сопротивляться, - бархатно прозвучал голос над ухом, и висков Куросаки коснулись холодные пальцы. Ичиго затянуло. Он падал, падал и падал. В лицо бил холодный ветер, который постепенно густел и приносил боль. Она становилась всё более невыносимой: казалось, что кожу сдирало с лица. Но вдруг боль прекратилась, и Ичиго резко вдохнул, набирая кислорода в лёгкие. Оказалось, он и не дышал вовсе. Ещё секунда, и его оглушило. Закрыв уши, он ошеломлённо вскочил, теряясь в пространстве, окружившем его. Только спустя минуты он понял, где находится. Тротуар. Проезжающие мимо машины, поднимающие тучи брызг во все стороны. Набережная, безлюдная и холодная. Ичиго услышал звонкий голос и обернулся, почти ослепнув от цыплячьего цвета дождевика. Это я? – подумал Куросаки, глядя на такого крошечного мальчишку, державшего узкую ладонь в маленькой ручонке. И почему родители посчитали, что он готов для секции бокса? И мама. Сияющая даже в пасмурную недружелюбную погоду. Она улыбалась, слушая радостный лепет сына, и была абсолютно счастлива. Ичиго еле подавил комок, вставший в горле. Это больно. Больнее, чем если бы тебе вспороли брюхо. - Мама, что это? – воскликнул ребёнок, бросаясь вниз по пологому склону. Человек у воды, который якобы хотел утонуть. Какая наивная глупость. Ичиго сжал зубами костяшки. Пожалуйста, не беги туда – кричало его сердце, заполошно забившись в грудной клетке. Но мама побежала, и маска ужаса на её лице перемешалась с волчьей решимостью защитить своё дитя. - Нет! – закричал Ичиго, бросаясь следом, но пальцы прошли сквозь пустоту. Ребёнок падал, и человек у воды исчез, чтобы на берег всплыло то, что никто не захотел бы увидеть в самом страшном кошмаре. Ичиго замер. Он этого не помнил. Ни зубов в пять рядов, ни горящих животным голодом глаз, ни огромной дыры вместо сердца. Когти размером с руку по локоть вспороли тело мамы словно консервный нож банку. Глаза Ичиго горели, он знал, что дождь смывает хлынувшие слёзы. Колени больно ударились о землю. Осознание всегда бьёт наотмашь, как удержаться на ногах? Маленький Ичиго, выкарабкался из-под тела матери, ещё не понимая, что произошло. Но вот его рука наткнулась на намокающие волосы мамы и спустя мгновение он видит остекленевшие глаза. Секунда. Ещё секунда. Желчь поднимается к горлу. Тень нависает над головой мальчишки, горя одним желанием – сожрать. Ичиго тяжело дышит, истерика вырывается с истошным криком, и ослепительный столп света пронзает и зубастую пасть, и свинцовые облака. Взрослый Ичиго кричит вместе с ним и резко просыпается. На часах десять минут седьмого, и лица профессоров нависли тревожными масками. Кто-то из студентов заглянул в аудиторию, но стоило Айзену посмотреть на него, как дверь быстро закрылась. - Куросаки, полегче, - морщась произнесла Унохана, и Ичиго поспешно одёрнул руку, которой больно вцепился в её предплечье, будучи там. - Вот, выпей воды, станет лучше, - Айзен, проявляя чудеса человеколюбия, протянул ему стакан, и Ичиго с благодарностью его принял. – Ты начал кричать, я был вынужден вытащить тебя. - Нет, всё в порядке. Вы вовремя, - хрипло проговорил Ичиго, залпом проглатывая воду. - Ты увидел что-то новое для себя? – осторожно спросила Рецу, испытующе заглядывая ему в лицо. - Да. На Ичиго внезапно навалилась дикая усталость. Руки опустились по обе стороны от бёдер, ими совершенно не хотелось шевелить. Опустошённость охватила его, сделав безучастным ко всему происходящему. Профессора переглядывались между собой, но подробностей от него так и не добились. Так Ичиго понял, что сделала его мама.***
- Мы подтянемся в любом случае, - сверкнув глазами, Хисаги крепко пожал Ренджи руку, несмотря на категорический отказ. Абараи устало выдохнул. Он знал, кто пустил слушок о намечающейся разборке, и его удивляло не растущее число поддерживающих Куросаки людей, а то, что ещё ни один преподаватель не вмешался. Хотя Ренджи поставил бы свой хвост на отсечение, что Зараки точно был в курсе, но не подавал виду из собственных соображений. Наверное, ему было до жути интересно, сможет ли Ичиго заинтересовать его ещё больше. Его стая, его друзья, окольцевали неразрывным кругом, и Ренджи со смесью признательности и раздражения смотрел на них, подавляя утробное довольное рычание. Пусть он и отказался от Ичиго, как от пары, но он всё ещё оставался его семьёй. А семья для зооморфов – это всё. - Как он собирается это сделать? – скептически протянул Иккаку, хищно пронзая взглядом особо любопытных студентов. – Мне казалось, что более ебанутым, чем Джаггерджак, никто уже стать не сможет, но суррогат впервые вырвался вперёд в этом соревновании. - Ичиго сильный, - ощетинился Ренджи. Пусть Ичиго и не обладал силой зверя или стихии и уже тем более не менял сознание, но у него крепкие мышцы и острый ум, позволяющий трезво оценивать обстановку и чётко координировать свои движения. – Он сможет справиться, если захочет. - А что по этому поводу думает Гриммджо? – немного заигрывающе вклинился Юмичика. Его, как и многих, больше интересовала интимная составляющая отношений самой скандальной парочки Готэя. – Он не собирается защищать свою пару? - Хрен знает о чём он думает, - Ренджи нахмурился. – Я его уже давно не видел, но не думаю, что он останется безучастным. - Странная уверенность, учитывая то, с какой лёгкостью он передал Ильфорте в твои руки, - задумчиво проговорил Ашидо и тут же замолк, заметив на лице Абараи загадочную улыбку. Знал бы он с каким сказочным собственничеством Джаггерджак может держать свою добычу в когтях, у него не возникло бы таких мыслей. Ренджи облизнулся. - У Гриммджо перед ним должок. Попрощавшись со стайными, Ренджи отправился по знакомому запаху. Гибко лавируя между студентами, он стремительно настигал ничего не подозревающую жертву. - Вот ты где, - воскликнул он, изящно спрыгивая с соседнего лестничного пролёта рядом с Рукией. Та чуть не подпрыгнула на месте, тут же принимаясь бить кулачком по плечу хохочущего Абараи. - Ах ты падла! Отрастил культяпки и пугаешь слабых и невинных! - Прямо так уж слабых, - всё ещё улыбаясь сказал Ренджи, показательно потирая плечо. Рукия ухмыльнулась. - Рада, что тебе гораздо лучше. Житье с моим братом оказалось не таким уж катастрофическим? Ренджи замялся, стоило Кучики упомянуть Бьякую. Он шёл по левую руку от неё, стараясь не обращать внимания на расступающийся перед ними поток студентов. - Скажем так, мы пришли к кое-какому уровню понимания, - наконец выдавил он, смущённо потирая шею. - И поэтому ты так уверенно составляешь мне компанию, - хитро прикрыв глаза, Рукия коварно прошептала. – Мне кажется, ты на него положительно влияешь. - Я? – ошеломлённо воскликнул Ренджи, останавливаясь, как вкопанный. Рукия обернулась к нему. – Ты точно меня с кем-то путаешь. - Бьякуя всегда был зажатым и одиноким, семья вынудила его надеть маски, за которые никто не захотел заглянуть. Он очень старается самостоятельно поддеть прилипшие края. Может, ты ещё не осознаешь это, но, похоже, ты помогаешь ему, - тихо произнесла она, позволяя тени проскользнуть по её лицу. Абараи буквально почувствовал холодок, пробежавший по позвоночнику, а затем, как, превратившись в огненный шар, опустился в низ желудка. - Не ходи сегодня. Глаза Рукии сверкнули злостью. - Я не спрашивала у тебя разрешения, - процедила она. - Верно. Но если Ичиго тебя заметит, он не сможет полностью сосредоточиться. Ты этого хочешь? – непреклонно продолжал Ренджи, и Рукия сдулась, но по её нахмурившимся бровям он понял - не сдалась. - Я хочу для него лучшего, только и всего, - твёрдо проговорила Кучики. - Мы все хотим. Ренджи был полностью с ней солидарен. Он бы с удовольствием сам вышел против Ильфорте и надрал ему зад, если бы это не касалось чести и гордости Куросаки. Поэтому, стоя в толпе гудящих мутантов, его хватка на плече Рукии, закутанной в куртку с глубоким капюшоном, не дрогнула. - Я же просил тебя, - тихо прошипел он, выныривая из тёмной массы. - Отпусти, я не могла не прийти, - отчаянно зашептала Рукия, пытаясь вырваться. Глупо было на это надеяться – Ренджи держал её намертво. Место, выбранное для стрелки, студенты облюбовали уже давно. За корпусами, в стороне подлеска, находилась старая заасфальтированная площадка. Её было трудно разглядеть за деревьями даже в зимнее время, поэтому единогласно было решено использовать именно её. Здесь собралось гораздо больше людей, чем Ренджи рассчитывал, и ему пришлось хорошенько постараться, чтобы вытянуть Кучики на свободный участок. Все с нетерпением ждали главных героев. - Что бы сказал Бьякуя, если бы ты пострадала? Ты не подумала о том, что могут сделать разъярённые возбуждённые зооморфы? Даже авторитет Кучики для них станет пустым звуком, - Ренджи злился и давил в себе острое волнение, пока Рукия обиженно хлюпала носом. - Ты же говорил, что я не слабая, - сердито, но пристыженно проговорила Рукия, и Абараи устало выдохнул. - И остаёшься ею, но всякому инстинкту самосохранения надо давать шанс, - он кинул взгляд на площадку. Мутанты уже организовали круг. По противоположную сторону расположились зооморфы стаи Старрка, и их самки вызывающе скалились, поддразнивая собравшихся. Ренджи зацепил взглядом презрительную усмешку Юмичики и горящие глаза Иккаку на их половине. Хисаги, сурово сложив руки на груди, строго окидывал взглядом своих собратьев. Он действительно мог контролировать людей, если на горизонте не маячил бюст Мацумото. Блеснули светлые волосы, и Ренджи сфокусировал зрение – Ильфорте. Свои длинные пряди он уложил в высокую шишку – похвально, не стал недооценивать своего противника, упаковался так, чтобы нельзя было зацепить. Его товарищи приветствовали одобрительным гудением, стая Зараки похабно заухмылялась, кто-то засвистел. - Не нравится мне всё это, - мрачно произнёс Ашидо, выныривая из толпы. Он осуждающе покосился на Рукию, и та невольно стушевалась. – Что ты здесь делаешь? - Группа поддержки, - огрызнулась Кучики. Но её раздражение разбилось о его каменный взгляд. - Ты поступила глупо, но я уверен, что Ренджи уже прочитал тебе лекцию, - трудно было не заметить заботы, сквозившей в его голосе, и Рукия буквально задохнулась в начавшейся было тираде. – Я присмотрю за ней. Ренджи помотал головой. Его стая справится, если что. Пусть медвежьей фигуры Зараки тут не мелькало, его дух и влияние и на расстоянии способно держать стаю. Абараи не переживал за своих, но потасовка, которая могла начаться после, разрушит любой самоконтроль. Помимо зооморфов Ренджи заметил и представителей других классов. Абстракты, элементали и даже парочка телепатов держались в стороне, предпочитая с интересом наблюдать за происходящим. - Где же Ичиго? – с волнением спросила Рукия. Ренджи повёл носом, пытаясь вычленить из бурной мешанины запахов нужный. Куросаки задерживался. Если Ичиго опоздает слишком сильно, то зооморфы решат, что он струсил, а это равносильно смертельному позору. Чем больше минут проходило в ожидании, тем сильнее веселился Ильфорте. Он грациозно обходил площадку, отпускал язвительные шуточки, всячески привлекая к себе внимание. В случае победы он получит дополнительные очки к своей репутации. Откровенно говоря, победа над суррогатом не могла считаться настоящей победой, и Ренджи с брезгливостью и тошнотой дрожал от ярости. - Ну и где же ваш суррогатик? – издевательски тянул Грантц, оглядывая публику и замечая огненную шевелюру Ренджи. Ноздри его на секунду расширились в предвкушении. – Испугался? Побежал к мамочке? Что и требовалось доказать – суррогатам не место среди нас, чистокровных. Толпа загудела. Из горла Хисаги вырвалось предостерегающее рычание, и стая притихла. Волк-альфа присмирил щеглов. На мгновение стало очень тихо. Снег захрустел под ногами вне круга, и на площадку вышел герой, которого все так ждали. Ренджи прикрыл глаза, разомкнул губы, чтобы почувствовать его запах. Аромат крепкого кофе и апельсинов. Чем-то напоминало глинтвейн – такой же горячий и обманчиво-опьяняющий. Ичиго не боялся, и в его запахе чувствовалась уверенность. Абараи гордился их дружбой. Отряхнув лёгкие сапоги от снега, Ичиго будто с недоумением посмотрел на собравшихся. - Не ожидал. Привет, народ, - невозмутимо махнул он рукой. Зооморфы зашумели, одобрительно закивав головами. Кто-то протянул руку для рукопожатия, и Ичиго со смешком принял. - Он уже заебал тут соловьём заливаться, может, хоть ты его утихомиришь, - кровожадно осклабился Иккаку, и Куросаки отзеркалил его улыбку. - Постараюсь. Ичиго снял куртку, оставаясь в тонком облегающем свитере и карго*. Яркие рыжие волосы светились в заходящих лучах всполохами огня, делая Куросаки немного диким. - Никогда не видела Ичиго таким… свободным, - ошеломлённо проговорила Рукия, про которую Ренджи уже, честно говоря, почти забыл. Он поудобнее обхватил её за плечи, не сводя глаз с суррогата. Ильфорте занервничал, дёрнул плечом, но наглый вид не потерял. - Закончил тявкать с щенятами? Начнём? – дерзко бросил он, и за его спиной заулюлюкали. - Начнём. Ичиго был спокоен, как безмятежный океан. Медленно двигаясь по окружности, он держал спину прямо, а руки вдоль швов. Грантц шёл одновременно с ним, выжидая. - Как ты хочешь, чтобы я вспорол тебе брюхо? - Я бы предпочёл обойтись без лишней крови, но если будешь сильно стараться, могу это устроить. Самоуверенный тон и горделивая осанка сработали на Ильфорте, как красная тряпка. Он взревел, низко наклоняя голову. Ичиго терпеливо ждал, когда зооморф полностью преобразится в бантенга**, и его глаза нальются кровью. Бык стремительно побежал на врага. Спокойствие, до этого сквозившее в Ичиго, моментально испарилось. Тело подобралось, мышцы напряглись и вздулись, как канаты. Куросаки выстрелил, как пружина, отпрыгивая в сторону, пропуская Ильфорте мимо. Грантц резко затормозил. Ичиго перекатился и сгруппировался. Старый асфальт буквально крошился под тяжёлыми копытами зверя, но Куросаки стоял твёрдо, и следующий удар он уже принял, крепко ухватив рога. Толпа ревела, выкрикивая уничижительные слова и имена борцов. Ичиго с силой склонял голову быка к земле, пока Грантц в ярости бил копытами, пытаясь поддеть суррогата и поднять его в воздух. Освободив голову из широких ладоней, Ильфорте извернулся, толкая крупом Куросаки, тот отлетел назад с возгласом, прочертив пальцами борозды в старом асфальте. Толпа поражённо замерла, а Ичиго по-звериному оскалился. Белесая броня плотно облегала его обнажённые до локтя руки. - Немыслимо, - выдавил из себя Ренджи. Ильфорте тяжело задышал, взревел и снова понёсся в бой. Ичиго размашисто ударил кулаком в ухо, не остановившись даже когда острие рога задело его грудь. Из тонкой царапины брызнуло кровью. Мелочь. Следующий кулак пришёлся по нижней челюсти, и Грантцу пришлось отступить. Его тело зашлось рябью. Ноги быка подкосились, однако Ичиго добивать не стал, а медленно обошёл Ильфорте, ожидая, когда тот поднимется. - Ты так хотел получить Гриммджо, приручить Ренджи, что даже не задумался, а достоин ли ты их внимания, - размеренно говорил Ичиго. Грантц вернул контроль над формой и снова поднял голову. Бесполезно – Куросаки вновь схватил его за рога, прижимая к земле и добавляя давление коленом, обхваченным бронёй. Ильфорте глотал пыль, яростно пыхтел и скрёб копытами, но и на сантиметр не сдвинул Ичиго с места. - Выбирай себе пару по уровню. Ты мне не ровня, - тихо, почти на ухо прорычал Куросаки. Ренджи почувствовал мурашки по коже от этого голоса. Ичиго излучал такую опасную сексуальность, что в паху потяжелело. Абараи еле подавил в себе желание замурлыкать. Глупо было утверждать, что он полностью избавился от своих чувств, но теперь он со всей ясностью понимал, почему Ичиго так цеплял каждого, кто с ним сближался. Грантц не сдавался. Его самоконтроль летел к чертям, и Ренджи предсказывал два исхода: либо он снова обернётся человеком, либо растворится в своей животной ипостаси до конца. Его группа поддержки замерла в ожидании. Бык подался назад, вынуждая Куросаки отпустить его, и попытался оттолкнуть его всем телом, не позволяя снова дотронуться до рогов. Зря. Броня с поразительной скоростью захватывала тело Ичиго. Обхватила плечи, грудь, остановив кровотечение, ноги, превращая суррогата в рыцаря, облачённого в сияющие молочные доспехи. От груди маска перешла на шею, принимая форму оскаленной пасти. Это было ужасающе красиво. Способность Ичиго крылась не только в защите. Его сила, видимо, тоже возросла, и он остановил массивный круп голыми руками. Ильфорте устал от унижения, гнева, отчаянья, его движения хаотичны и бесполезны. Куросаки подхватил его под переднее колено и рог. Ренджи задержал дыхание. С оглушительным рыком Куросаки, слабый суррогат, презираемый всеми, апатичный и тихий студент Академии Готэя, перекинул бантенга через плечо, и тот с громким треском, ломая остатки асфальта, грузно упал вниз. Ичиго выравнивал дыхание. - Бой окончен, - без удовольствия сказал Ичиго, перешагивая через возвращавшегося к человеческой форме Грантца. Не было ни аплодисментов, ни выкриков. Броня застыла и начала трескаться, отваливаясь от Куросаки цельными кусками и разбиваясь о землю. Суррогат провёл руками по волосам, смахивая крошки. - Не… прощу… На Ильфорте было жалко смотреть. Пучок растрепался, и волосы рассыпались по ободранным плечам, налипли на покрытый испариной лоб. На лице уже расцветали гематомы, страшно было представить, что проявится на его теле. - Ничего не… кончено… Со стонами и кряхтением Грантц поднялся на ноги, и Ичиго ждал его со сталью в глазах, не оборачиваясь. - Ты должен сдохнуть, - безумно прошептал Ильфорте, бросаясь вперёд. Ренджи запоздало заметил блеснувшую в руке заточку. Толпа как по команде подалась вперёд. Возмутительно. Презренно. Трусливо. Но тут же погасла от заложившего всем уши рычания, ворвавшегося на сцену зверя. Абараи жутко захотелось протереть глаза. Мощное тело закрыло собой Куросаки, и белоснежная лапа выбила лезвие из руки ахнувшего Грантца. Острые когти оставили глубокие борозды на коже, и кровь алым потоком хлынула вниз. Ильфорте взвыл, падая на спину, к нему ринулась его стая. Пантера взревела, заставляя зооморфов остановиться. Тихий рокот не смолкал, пока стая не «прижала уши». По гибкому мускулистому телу пошла рябь, чтобы пантера снова стала человеком. - Убирайся сейчас же, и я не стану раздирать тебе глотку, - коротко бросил Гриммджо заскулившему Ильфорте. С Грантца слетели все краски, и он, засуетив ногами, с поразительной проворностью сбежал под растерянными взглядами. Ярко голубые глаза с вертикальным зрачком прошили Ичиго насквозь. Он чуть пошатнулся, но всё же остался стоять на месте. Куросаки прикипел взглядом к розовому шраму на голой груди Джаггерджака, и его ресницы задрожали. Он опустил взгляд, мучаясь одними ему известными мыслями. Решив что-то для себя, Ичиго уверенно поднял голову, шагнул к Гриммджо, положив ладонь на загривок, и порывисто притянул к себе для поцелуя. Яростного и страстного, будто поединок действительно ещё не закончился. Стая вздохнула с облегчением. Хисаги дал отмашку, и зооморфы в дикой радости заплясали на месте. Ичиго и Гриммджо не обращали на них ровным счётом никакого внимания. - Это было… - поражённо проговорила Рукия, отмирая в руках Ренджи. Тот осоловело перевёл взгляд на неё. – Потрясающе. - Да-а, Зараки удавится, если узнает, что пропустил, - восхищённо присвистнул Ашидо, и Ренджи ухмыльнулся. - Он знает. Вдруг его внимание привлёк новый запах, который до этого момента не замечал, будучи сосредоточенным на драке. Зрачки его расширились, когда он увидел спокойно бредущего в их сторону Бьякую. - Хорошо повеселилась, сестра? – холодно поприветствовал её Кучики. Ашидо автоматически вытянулся в струнку, но от Рукии не отошёл, чем заслужил угрожающий тёмный взгляд. - Вполне, Ренджи и Ашидо проследили за тем, чтобы я не попала в передрягу, - напряжённо ответила Рукия, вцепившись в рукав Абараи. Несмотря на всё сказанное сегодня, она до сих была не уверена, что Бьякуя переборет свой братский комплекс. - Я видел, - лёд треснул, позволяя Ренджи заметить затаённую благодарность. Бьякуя смотрел на него. Он действительно видел. Доверил самое драгоценное, что у него было. Сердце Ренджи пропустило удар. – Верю, что ты уговаривал её не приходить. - Как видишь не справился, - снова усмехнулся Ренджи, расслабившись. Бьякуя повернулся в сторону победителей. - Мне кажется, тебе стоит их разнять. Кто-нибудь из преподавателей наверняка услышал шум и скоро будет здесь. Предупреди стаю, Рукию я сам провожу, - низким голосом проговорил Кучики, протягивая руку сестре. Рукия покорно вложила узкую кисть в широкую, тёплую ладонь брата. - Конечно, увидимся дома, - легко и почти беззаботно произнёс Абараи, упорно игнорируя защемивший предательский орган. - Увидимся дома, - уголки красиво очерченных губ дрогнули, складываясь в подобие мягкой улыбки, и Кучики направился прочь. Ашидо смотрел на Ренджи не отрываясь, видимо, силясь понять, что он увидел и услышал. - Нам пора. Ты его слышал, уведи ребят, а я займусь этими идиотами. - Понял, - Ашидо постепенно приходил в себя, но послушал и быстро зашагал к собратьям. Остальные классы уже успели смыться, и теперь Ренджи предстояло сделать самую важную вещь – отлепить двух влюблённых, пока они не сожрали друг друга и перестали уже врать себе.***
Обострившееся обоняние давало как плюсы, так и минусы, и теперь Гриммджо пытался ухватить остатки самоконтроля, чтобы окончательно не потонуть в запахе Ичиго. Их только-только перестали беспокоить внезапно появившиеся «фанаты», без конца стучавшие в дверь и выкрикивающие поздравления. Во всей этой битве не было ничего отличного от всех остальных, считал Джаггерджак. Помимо разве того, что суррогат победил зооморфа на законных основаниях. Куросаки шипел и тихо матерился, пока Гриммджо обрабатывал рану. Они сидели в комнате Ичиго, где всё было пропитано его ароматом. Джаггерджак задыхался от него, и от чувств, которые мутили и без того кипевшие мозги. - Ты красив, - внезапно сказал Ичиго, глядя своими невозможными карими глазами. – Твоя форма. - Я бы предпочёл не вмешиваться, - глухо ответил Джаггерджак, смутившись от нечаянного комплимента. – Но не мог позволить, чтобы после заслуженной победы ты пострадал таким трусливым способом. Ладонь Куросаки накрыла его запястье, опуская ватку с пинцетом. - Ты наблюдал весь наш поединок? И как тебе? – Ичиго в нетерпении облизал губы, и Гриммджо завис, не сразу ответив. - Как бы ты сказал… умопомрачительно, - почти по слогам произнёс зооморф, и его внутренности сжались от тихого светлого смеха Ичиго. - Я рад. Его ладонь обжигала, но Гриммджо не хотел сдвигать её и на миллиметр. Всё стало слишком сложно. Оказалось, что не только он упорно тренировался эти дни. В его дворце памяти была комната, наполненная снегом и холодными равнодушными словами Улькиорры. Он напоминал об Эспаде. Эспада – элитное объединение мутантов, чистокровные статусные дома с богатой историей ещё до возникновения мутаций. Все его члены отличались горделивостью, силой, контролем, умом, манерами, и Гриммджо учили этому в детстве. Пока всё не пошло наперекосяк. Он забыл об этом. Забыл о гордости и о ценностях, которые впаяла ему мать. Семья – это святое, и её нужно защищать. Он сбежал от своего долга и обязанностей, лелеял свои раны и паскудно жалел себя. Шиффер напомнил об этом, и его слова вскрыли старые шрамы, покрывая их свежей блестящей кровью. Ичиго потянулся свободной рукой к его груди. Кончики пальцев осторожно коснулись рубца. - Ты расскажешь? – тихо спросил он, и лёгкие Гриммджо снова наполнились цитрусом и арабикой. - Расскажу, - глаза его прикрылись. – Обязательно. Но не сейчас. - А что у нас есть сейчас? - А что бы ты хотел, чтобы было? Невежливо было отвечать вопросом на вопрос, но отношения между ними теперь достигли максимально публичного уровня. Джаггерджак не маленький, он понимал, что означал вызов Ильфорте, и он прекрасно знал, что Ичиго был в курсе последствий. Куросаки заявил на него свои права, наплевав на правила и стереотипы. Ичиго стремился быть равным и был им. Эта мысль вызывала в Гриммджо неистовое желание заурчать. Интересно, каким бы зверем был Куросаки, если бы родился зооморфом? - Когда мы покажем Генрюсаю наши успехи, нам уже не нужно будет жить вместе. И притворяться, - Куросаки напустил в голос равнодушие, но Гриммджо уже не обманешь. В нём было отчаянье, и оно так фонило в радиусе их мыльного пузыря, что Джаггерджак поморщился. Ичиго расценил это по-другому. - Да, понимаю, что тебе было неприятно всё это время делить свою территорию, но скоро всё закончится, как ты этого и хотел, - преувеличенно бодро сказал Ичиго, убирая руки и собираясь встать. - Я не этого хотел, - тихо зарычав, Гриммджо остановил его, схватив за запястье. Куросаки смотрел на него сверху вниз повлажневшими глазами. Джаггерджак мягко, но настойчиво усадил его обратно, ближе к себе так, что чувствовал исходящий от кожи Куросаки жар. - Ты прав в одном, нам не надо будет больше притворяться. Гриммджо наклонился к беззащитной шее, что уже вскрыл однажды, втянул ртом аромат, ставший острее, стоило ему приблизиться. Носом прочертил дорожку от чувствительного местечка за ухом до ложбинки между ключиц. - Ты тоже мне расскажешь. Я не отпущу тебя теперь. Ты возьмёшь на себя ответственность за то, чтобы я не слетел с катушек. Куросаки задрожал, опьянённый их близостью, прикрыл глаза, облизывая вмиг пересохшие губы. Есть плюсы и есть минусы. Сейчас Гриммджо видел только плюсы. И чувствовал полное принятие, исходящее от Куросаки. - Как я могу не взять… ответственность за то, что принадлежит мне? - Это то, что ты хочешь сейчас? Чтобы было это? Ресницы напротив подрагивали, дыхание участилось. - Да. Короткого ответа хватило сполна, и Гриммджо хищно впился в чужую шею. Ичиго вскрикнул, схватив зооморфа за плечи, протяжно застонал, вызывая в Джаггерджаке довольное урчание. Рот наполнился вкусом железа, Гриммджо пил запах Ичиго, вдыхал его жар, запирая его в памяти на тяжёлые засовы. Лампочка над головами замигала и лопнула, оставляя их в темноте. - Это было запланировано? – с ноткой веселья спросил Гриммджо. Ичиго пожал плечами, подхватывая его настроение. Он заворожённо уставился на сверкающие глаза напротив, которые прекрасно видели в темноте, в отличие от него. У Ичиго кусачие поцелуи, и Гриммджо довольно рычит, укладывая своё новоприобретённое сокровище на спину. - Мы будем решать, кто из нас окажется снизу? – игриво произнёс Ичиго, на что Джаггерджак раздражённо зашипел. - Это не так важно. Ты слишком много разговариваешь, - Гриммджо покрывал упругую кожу живота поцелуями. – Не вижу проблем меняться. - Это хорошо, - Ичиго грубо схватил его за волосы, заставляя посмотреть на себя. Гриммджо тут же окатил жар в промежности от того, какое похабное и властное выражение лица проявилось на дорогом лице. В ночном зрении Джаггерджак видел одни преимущества. – Потому что я бы очень хотел увидеть, как ты кончаешь подо мной. Ичиго тоже умел рычать. По-своему, по-человечески, но Гриммджо это завело с пол-оборота, и он, чуть не разорвав ткань, рывком стянул с него штаны, оголяя крепкие бёдра. Куросаки выгнулся, позволяя стянуть с себя бельё. - А ещё я боялся, что потеряю контроль, - делая акцент, низким голосом сказал Гриммджо, глядя на то, как Ичиго извивается под ним, пока он выцеловывает дорожку на внутренней стороне бедра. – Но до конца доходить сегодня не будем. - Почему? – очарованно произнёс Ичиго, упираясь пяткой ему в бок. Гриммджо улыбнулся. - Я не настолько садист. Член стоял колом, и жёсткая ткань джинс уже доставляла дискомфорт. Гриммджо отвлёкся всего на несколько секунд, чтобы их снять вместе с носками, и вернулся к истекающему предъэякулятом Ичиго. Тяжесть чужого члена приятно легла на язык. Гриммджо широко лизнул ствол, и Куросаки зашипел, как кошка, комкая простыни. Джаггерджак никогда не доставлял удовольствие своим партнёрам ласками, но этому человеку хотелось позволить сделать всё, что угодно. Особенно когда он поставил на кон свою жизнь ради него. Ичиго выгнуло дугой, когда Гриммджо поглотил его член почти до основания. Джаггерджак одобрительно хмыкнул, его партнёр хорошо держался, стараясь не кончить раньше времени. У Куросаки покрасневшие губы и багровый укус на шее – метка. Гриммджо обвёл языком головку, и он взвыл, полностью растворяясь в ощущениях. Джаггерджак не мог позволить оставить его рот без внимания. Он оторвался от влажного члена, накрыл собой дрожащее тело и соединил их ладонью. Его словно прошибло электрическим разрядом. Это оказалось до жути приятно, делить вкус с кем-то, и Гриммджо делился, сплетаясь языком, вылизывая шею дочиста. Пальцы Ичиго зарывались в его волосы, дёргали, прижимая к себе, чтобы ещё теснее, ещё жарче. Его отчаянная попытка удержать такая смешная, и Джаггерджак тихо засмеялся, сцеловывая хмурые складки озадаченного суррогата на его лице. Гриммджо уже никуда не уйдёт по своей воле. Они сплелись в объятиях, и оргазм накрыл их с головой. Гриммджо вынырнул из водоворота ощущений, только когда его лёгкие наполнились чувствами до краёв. Ичиго счастливо улыбался. Не желая тратить время на душ, Гриммджо вытер их простынёй под наигранно возмущённый возглас Куросаки. Он обязательно поблагодарит Генрюсая, и грудастую девку, и сраного Бэтмена, и кого угодно вообще, пока Ичиго рядом и удовлетворённо сопит ему в шею.***
Наутро Ренджи чувствовал себя выжатым, как лимон. Успокаивать разбушевавшуюся стаю весь вечер было таким себе занятием, и Абараи в который раз восхитился лидерским навыкам их Зараки. Узнав о победе Куросаки, Кенпачи довольно цокнул языком, откинулся на тренажёр и сказал: - Я знал, что котёнок покажет зубки. И Ренджи до сих пор не понял об Ичиго он говорил или Гриммджо. С кухни плыл ароматный запах кофе, и Абараи с обречённым вздохом опустил голову на подушку. Ему хотелось отдохнуть от Кучики. Точнее от ТАКОГО Кучики. Живого, человечного, вызывающего гамму противоречивых эмоций. Но в животе скрутилась больнючая фига, и Ренджи с сожалением встал. Он любил поваляться в выходные. Проделав все мыльно-рыльные процедуры, Абараи зашёл на кухню с тяжёлым чувством. - Кофе? – не глядя на соседа, спросил Бьякуя. Да, в этом весь Кучики - не оставить альтернативы и налить вторую кружку, ожидая человека, чтобы спросить. - Не откажусь, - кисло ответил Ренджи. Кофе действительно превосходный, как и лёгкий парфюм Бьякуи, забивающий чувствительный к запахам нос Ренджи. Телепат рылся в телефоне, просматривая сводки последних новостей и сложные графики каких-то там экономических штук. - Вы смогли взбудоражить весь Готэй. До сих пор успокоиться не могут. - Откуда ты знаешь? – рассеянно спросил Ренджи. Бьякуя поднял взгляд на него, и зооморф ощутил подступающий жар стыда. – А, ну да, точно, я и забыл. Кучики отложил телефон, переключая всё свой внимание на Ренджи, что сделало пребывание последнего на кухне ещё более неуютным. - Что-то случилось? Ты не рад за друга? - Почему же, рад, конечно. Дело не в этом, - Ренджи помотал головой, пытаясь собрать мысли в кучку. Когда рядом находился Бьякуя, сделать это оказывалось всё сложнее. - А в чём? – Бьякуя вертел кружку в руках, грея длинные пальцы. Ренджи залип на этом движении и не сразу сообразил, что его вообще-то спросили. - Просто устал, наверное. - Просто устал, - повторил за ним Бьякуя. Между его бровей залегла складка, будто он нашёл повод о чём-то сильно задуматься. Сложно было что-либо сказать по его лицу, когда Кучики решил закрыться. - Когда Куросаки и Джаггерджак стали парой, что ты почувствовал? Ренджи от удивления моргнул. Его собеседник не смотрел на него, уходя мыслями куда-то далеко. Возможно, в чужое сознание, а может в глубины своего. Абараи откинулся на стуле, пытаясь ощутить хоть какую-то опору прежде, чем Кучики снова огорошит его каким-нибудь очередным своим неподходящим действием или словом. - Облегчение. Радость. Грусть. Толику зависти, - задумчиво проговорил он, копаясь в своих ощущениях. Он старался не думать о них вчера, полагаясь на то светлое, что зародилось у них с Ичиго сейчас. Бьякуя заставлял его снова выворачивать душу. - Толику? – Кучики скептически приподнял бровь, и Ренджи нервно заёрзал. - Почему ты спрашиваешь? – он решил пойти в атаку, пока Кучики не прижал его к стенке. - Любопытно, - Бьякуя усмехнулся уголком губ, и на его щеке появилась ямочка. «Твою мать», - пронеслось в потрясающе пустой голове Ренджи. Кучики довольно прищурился, хваля кофе. - У нас сеанс психотерапии? – продолжал напирать Ренджи в целях защиты. - Нет, - невозмутимостью Кучики можно было ломать стены. Но ломалась только оборона Абараи. - Тогда почему тебе интересно? Бьякуя повторил его позу, облокотившись на спинку. Руки расслаблено опустились на колени. Он внимательно разделывал Ренджи взглядом, проникая под кожу, мышцы, туда, где бились его несчастные органы. - Сестра недавно сказала мне, что если бы я знал её друзей получше, то я бы понял, насколько они хорошие, - взгляд Кучики переместился в центр лба Абараи, и тот почувствовал, как будто кто-то пытается поддеть крышку коробки его сознания. - И как результат? Удовлетворителен? – крышка намертво захлопнулась, заставив Бьякую одёрнуть «руки». На холёном лице заиграла полуулыбка. - Вполне. Я ещё не определил природу своего интереса, но боюсь предположить, что мне это нравится, - Бьякуя допил свой кофе и облизнул кончиком языка губы. – Это позволяет мне чувствовать себя живым. Ренджи опешил. Он изо всех сил пытался угнаться за теми гранями, что показывал для него Кучики, но каждый раз, когда он думал, что увидел их все, Бьякуя переворачивал фигуру и ослеплял очередной вспышкой, играющей на поверхности. - И что заставляет тебя чувствовать так? – горло внезапно пересохло, и Ренджи сделал большой глоток. - Я удивлён, но это ты. Бьякуя не смотрел на него. Он задумчиво выводил пальцем круги по столешнице, пока внутри Ренджи рушились башни, с треском разваливались ворота, а кипящее масло прожигало камни. - Я не делал ничего особенного, - язык не слушался. - Вот именно, - губы растянулись в полноценную улыбку, но ещё не приоткрылись, чтобы показать ровный ряд белоснежных зубов. – Ещё кофе? Ренджи судорожно сглотнул. Бьякуя оказался рядом с ним, нависая и давя своей аурой. Ренджи замер, задержал дыхание, чтобы позорно не сорваться в скулёж. Не от страха за своё здоровье, а от нежелания опозориться. На полпути чужая рука остановилась и изменила свою траекторию. Прохладные пальцы дотронулись до кончика показавшегося уха, и Ренджи зажмурился, бросая все свои силы, чтобы не сорваться с места. - Интересно. Такие мягкие, - негромко и задумчиво произнёс Бьякуя, будто не замечая состояния зооморфа. Прикосновения переместились ниже, поглаживая ухо у основания. Ренджи мучительно краснел и не двигался, позволяя ощущениям прошивать его позвоночник. Он ещё хоть как-то держался, пока не понял, что постыдно мурчит. Поражённо открыв глаза, он встретился с таким же взглядом, глядящим на него сверху вниз. - Тебе не стоило этого делать, - прошептал Ренджи. - Да, не стоило, - в тон ему произнёс Бьякуя и наклонился ещё ниже, запечатлевая почти целомудренный поцелуй на чужих губах.