О слабостях Джеймса Поттера

В воздухе Хогвартса витала шумная предрождественская атмосфера, от которой Северине становилось дурно: она едва сносила толпы румянощеких Гриффиндорок, носящихся с приглашениями на Святочный бал, будто с премией Варнавы Финкли. Кто-то в спешке врезался в неё прямо на вращающейся лестнице и сначала одна, а затем и следующая нога Снейп угодила в ступеньку-ловушку. Было глупо пропустить хорошо знакомую за годы учёбы уловку между третьим и четвёртым этажами замка, но Северина оказалась на удивление рассеянной сегодня. Дамы с портретов сбежались посмотреть на столь интересное действие, самое интересное за последнее время. — Мерлин! — Снейп выругалась, понимая, что не успевает на Трансфинурацию к Макгонагалл. Она поняла это в тот миг, когда провалилась в лестницу по пояс и выбраться без посторонней помощи становилось все труднее. Снейп вряд ли любила уроки Трансфигурации. Точнее, мало кто из Слизеринцев их любил. Ей не совсем нравилась строгая, но временами мягкосердечная к своему оранжево-красному факультету Минерва Макгонагалл, но даже Северина не могла спорить с тем, что у Минервы было чему поучиться. Макгонагалл по крайней мере никого не выделяла и не искала любимчиков. — А у тебя милые ножки, Снейп, — конечно, не существовало наказания большего, чем в этот момент наткнуться на Мародеров. Точнее, на самую скверную их часть. Сириус всегда опаздывал, поэтому никуда не спешил. Она продолжала делать безрезультатные попытки выбраться, тратя силы на это, а не на перепалки с Блэком, но ему, кажется, было очень весело: — Если немного поработаешь над техникой, вполне сойдешь для Аркануса. Скендер как раз ищет новых фриков, а мой дядя, Альфрад, мог бы замолвить за тебя словечко. — Мне сейчас не до твоего остроумия, Блэк. Вали на занятия. Бродяга смерил её пристальным взглядом и сделал шаг вперёд, нависая над Снейп. Её дыхание на несколько секунд остановилось: Блэк просто схватил её за талию и выдернул их лестницы одним-единственным движением рук. Она даже не представляла себе, что кто-то может так просто одолеть её физически. Её возмущение сыграло с ней злую шутку: Северина испугалась настолько, что потеряла дар речи. Сириус же только рассмеялся. Ты настолько тощая, что моя метла весит больше. Но в нем не было той привычной издевки, простая констатация. Они шли на Конфигурацию вместе, молча. Снейп не покидало чувство, будто Блэк в любой момент что-то выкинет: как на пятом курсе, например, когда в Запретном Лесу её покусали с виду безобидные Лукотрусы, так как Хагрид поставил их с Сириусом в пару, дав задание собрать немного древесины для волшебной палочки; вместо чего Бродяга инсценировал нападение на деревья, спрятав при этом все мокрицы-угощения, служившие способом задобрить крохотных существ. Но и она в долгу не осталась — после тыквенного сока с кодовым названием «Желудок тролля» Сириус Блэк провел все выходные на толчке, упуская возможность отправиться в свои любимые Три метлы с остальными Мародерами. Когда они зашли, классом прокатилась луна перешептываний. Марлин легонько толкнула в бок Лили, листавшую учебник, и когда они встретились глазами, она почувствовала, что Лили изумилась не меньше остальных. Макгонагалл остановила урок, привлекая к ним ещё больше внимания: — Мистер Блэк, мисс Снейп. Я рада, что вы выделили время на мой предмет. Хороший пример для остальных. Пятнадцать баллов с Гриффиндора и Слизерина! Что, казалось, только позабавило Блэка. Она взмахнула палочкой, строгим жестом указав на очередную формулу в новом параграфе и практически все вернулись к изучению заклинания исчезновения. Но кое-что оставалось проблемой. Северина считывала на себе долгий изучающий взгляд Поттера. Она была достаточно близко к Мародерам, чтобы замечать, как назойливо Джеймс сверлил глазами и Сириуса, что последнему явно очень даже нравилось. Казалось, получи Поттер такую возможность, он бы немедленно остановил урок и выведал все подробности у лучшего друга, но время как назло тянулось мучительно долго. Она и сама следила за Джеймсом, замечая какие-то ненужные детали: его напряженную линию челюсти, когда Сохатый нервничал или пытался сконцентрироваться на заклинании, закатанные рукава рубашки, галстук, живущей своей жизнью. Одна мысль особенно удивляла своей бредовостью. Понятно, почему он всем так нравится. Снейп с ужасом словила своё отражение в большом старом зеркале, которое Макгонагалл использовала в качестве инвентаря по теме занятия; нет, этого не могло быть. У неё горело лицо так сильно и болезненно, словно она подцепила драконью оспу. Когда декан Гриффиндора раздала домашнее задание, не забыв упомянуть о стремительно надвигающихся ЖАБА, наверняка Северина была той, кто выбежал в спасительно-тихий и безлюдный коридор в числе первых. Она ошибалась. Там что-то происходило. Хотя Снейп и считала превращение деревянной мебели из класса в стайки крохотных канареек, дождевых червей и уток утомительно бессмысленной тратой времени, даже её вечно хмурая гримаса лица сменилась едва заметной улыбкой в тот момент, когда долговязый и вечно неуклюжий Френк Лонгботтом нерешительно взмахнул своей волшебной палочкой и в руках грустной Стоун вместо носового платка расцвели фиолетовые орхидеи. Она не знала, как это. Получать цветы. Внимание. Ей была противна сама мысль, что она будет мило кокетничать с кем-то и примерять с подругами платья для танцев; о, черт, она ненавидела танцевать. Хуже занятия не существовало. Ей было восемь, когда отец порвал самый красивый наряд мамы на тряпки, потому что в туалете протекала труба. Ей было восемь, когда она успела спрятать несколько кусков тяжёлой бархатной ткани под подушку. Они — Френк и Алиса — были похожи на влюбленных телёнков, и чтобы вернуться в реальную картину мира, ей пришлось посмотреть на шаркающего ногами Филча, возомнившего себя полицией нравственности. Его кошка выглядела особенно облезлой и грязной. И Снейп отвлекла его, завладев вниманием завхоза. Она не хотела оваций, слов благодарности и прочего от Гриффиндорцев; нет. Просто сторож все ещё считал, что его кожа далека от совершенства, а новые ингредиенты в мазях никогда не бывают лишними. — Дожил, курю со Снейп, — она чуть не закашлялась, когда в туалете Плаксы Миртл кто-то разрезал темноту кабинки светом из кончика волшебной палочки. — И снова привет, прогульщица. Древние руны явно не тот предмет, чтобы посещать их исправно. — У меня окно, — Снейп потушила сигарету о стену, исписанную граффити. — А в тебе я даже не сомневалась. Блэк провел рукой по волосам и криво ухмыльнулся. Он был бесспорно красив, самой чистокровной красотой. Снейп заметила, что глаза у Сириуса точь-в-точь её цвета, но раскосее. Чёрные и глубокие, как омут. Только хитрее и настырнее. О, она слышала много слухов о том, как умело он использовал свои данные и сколько девичьих слез пролилось в стенах Хогвартса за последние три-четыре года. Если подумать, то Сириус был интересным рассказчиком и умел выдавить улыбку у собеседника, пусть в случае Северины и саркастическую. Но думать о нем ей не хотелось. Внутри все ещё тлела сильная обида за тот случай, когда он заманил её к Гремучей Иве и Снейп чуть не умерла из-за больного ликантропией Ремуса. И она не понимала, почему он пытается быть с ней таким «нормальным» сейчас. Она хотела уйти как можно скорее. Было похоже на то, что его что-то гложило — Блэк все ещё выглядел на удивление раздосадовано. Разгадывать эту головоломку у неё не оставалось ни времени, ни желания. Он пугал её. В тебе есть какая-то чертовщина, Снейп. Я почему-то хочу её рассматривать. Слова долетали в спину не кусками стекла, как обычно; она не оборачивалась, позволяя им раствориться в морозном воздухе вместе с чьим-то пустыми обещаниями. Снег стремительно покрывал шпили и башни замка. Даже в гостиной Слизерина кто-то умудрился нацепить венок с символикой факультета на камин. Снейп занималась своим любимым занятием: планировала, какие ингредиенты для зелий купить на заработанные деньги в Косом переулке. Она долго и упорно копила каждый кнат. — Что ты забыла рядом с этим повесой Блэком? — Снейп вздрогнула, когда мелодичный ровный голос Малфоя достиг её уха. Он недолюбливал Мародеров не меньше самой Северины и являлся старостой, что давало ему много козырей для своих «внеклассных занятий» и официозного уважения от преподавателей. — Он вытянул меня из лестницы, — спокойно пожала плечами Снейп, незаметно накрывая свежим Пророком книгу рядом. — Меня больше интересует, когда я получу свои галлеоны за Оборотное зелье. Северина знала, что Люциус никогда не считал ее равной себе: он знал о ее происхождении и обращался к ней только в тех случаях, когда нужно было помочь своим богатеньким заносчивым холуям-аристократам Яксли и Краучу. Более того, она несколько раз безуспешно пыталась попасть в их закрытый клуб. В самом начале, когда от нее отвернулась Лили, предпочтя своих дружков из Гриффиндора, Снейп хотела доказать ей и себе, что может не хуже. Одиночество, пустой дом и голодные глаза не способствовали чему-то хорошему. Это было главной переменой — мелкие стычки с Мародерами и комплексы отошли на второй план. Они уже не были теми задиристыми детьми, враждующими из-за Эванс или оценок. Плевать ей на успешность. Их игры в анимагов казались сущей ерундой в сравнении с ее собственными: книги из Запретной секции, поставляемые Малфоем, изучение опасных зелий и подготовка к приходу ко власти во всем Магическом мире их Повелителя. Последнее уже не казалось чем-то эфемерным. Снейп знала, рано или поздно война между волшебниками наступит. И было бы глупостью не примкнуть к стороне, которая обещает ей деньги и могущество. Место, где она не станет прозябать от холода и нищеты. Северина получала информацию постепенно, своим трудом и упорством вливаясь в доверие. Но ее терзали сомнения. Порой она хотела подойти к Дамблдору и рассказать ему все о их подпольной организации, даже если после этого ей придется предстать перед судом и уйти в Азкабан. Возможно, сны о смерти в муках от Адского пламени преследовали бы Снейп меньше. Было глупо ожидать, что директор сам захочет с ней поговорить. Но если бы он хоть раз остановил ее, окликнул в коридоре… Она продолжала уничтожать себя изнутри и делала успехи. Сектумсемпра. В то время как Лили потягивала сливочное пиво в Хогсмиде, обсуждая с подругами последние «девчачьи сплетни», Северина сама создавала заклятия, наносящие на противника неизлечимые ножевые ранения. Пути назад не существовало. Метка делала ее своей и они — подражатели Темного лорда — закрывали глаза на ее нечистую кровь. Но она противоречила сама себе. Уже некоторое время Снейп читала одну книгу втайне ото всех. Протеевы чары, сложная магия, позволившая бы снять с себя Черную метку, высеченную на внутренней части предплечья, словно клеймо. Северина хотела от нее избавиться, даже если бы пришлось отрезать себе руку. Она не знала, почему сейчас, но голос внутри предательски нашёптывал, что причина частично и в Поттере. Он консервным ножом вскрывал в ней все то, что хранилось в самых пыльных углах Паучьего тупика: желание жить, улыбаться, делать какие-то магловские глупости. С той ночи в лазарете она не могла его даже видеть. Боялась, что он может узнать, кто она на самом деле. Почему-то это стало действительно важным; Северина не могла объяснить, каким образом. Она не разговаривала ни с кем неделями. С виду обычная Снейп, зацикленная на своем любимом предмете и темных сырых подземельях. Но внутри — внутри она горела, искала, пыталась. Метка напоминала клеймо, грязное позорное клеймо. Люциус что-то замечал. Он будто питался ее страхом. Она пропустила две последние «тренировки», что уже само по себе было подозрительным и сулило последствия, но она вела себя крайне осторожно. Северина обошла двух девушек из Рейвенкло, щебечущих о Святочном бале, и отсчитывая в уме количество ступенек, спустилась в Большой зал. Блэк, занятый очередной умопомрачительной историей о себе, заставлял Лили и Люпина искренне смеяться. Джеймс был занят письмом. Он чесал затылок, бегая глазами по строчкам. Конечно, она себе придумала, будто между ними существует некое подобие связи. Поттер даже не смотрел в сторону стола Слизерина. У них был свой мир, уютный и настоящий, мир, в который она когда-то так хотела попасть, но вместо пожизненного места в вагоне Хогвартс-экспресса рядом с Лили и её новыми друзьями встретила издевки и детскую жестокость, замешанную на соперничестве факультетов и её старых несуразных мантиях. Снег падал крупными хлопьями, заметая ее следы. Часы на главной стене уже пробили полночь и покидать территорию Замка так поздно было опасно; но она брела, попеременно проваливаясь в мелкие сугробы, укутавшись лишь хлипкой мантией из шерсти мериноса. С хижины Хагрида тонкой струйкой тянулся дым, а в окне горела свеча. Она слышала вой из Запретного леса. Снейп последовала дальше, минуя его огород со старыми прогнившими тыквами, к берегам Чёрного озера, с первого взгляда казавшегося безжизненным и пустым. Но там кипела жизнь из сотни видов магических существ. Она с детства боялась большой воды. На ней не было мантии-невидимки и в любой момент кто-то мог её заметить, хотя она и старалась быть очень осторожной, используя Световые чары в ограниченном количестве. Северина раздевалась медленно, даже не представляя, каким ледяным может быть Чёрное озеро. Мерлин, если это не сработает, она по-идиотски умрёт от банального переохлаждения. У Северины задубели пальцы, а сердце стучало о ребра так оглушительно, что ей уже хотелось, чтобы все закончилось как можно быстрее. Пирс, предназначенный для прошлогодней Битвы четырёх волшебников, был хлипким и скользким, хотя поздней весной и летом тут любили отдыхать ученики. Ею снова завладели ненужные воспоминания, связанные с этим местом: конец года, тёплый летний ветер и интересная книга о волшебнице, живущей в XV столетии; Левикорпус и насмешливые реплики Мародеров о том, что её лохмотья не подходят к цвету нижнего белья. И беспечно весёлый взгляд Джеймса Поттера, направленный на Эванс. Сейчас или никогда. Снейп обняла себя руками в одной нижней рубашке и шагнула в воду. Она успела произнести нужное заклинание и потеряла сознание, чувствуя, как холодная темнота заполняет веки. Волшебная палочка выскользнула из рук и исчезла в глубинах малахитовой пучины. Она думала, что умерла. Голос матери шептал давно забытую колыбельную, цепкие водоросли оплетали ноги, а зеленый свет завлекал в самое сердце озера. Снейп слышала песни русалид и наслаждалась необыкновенной лёгкостью своего тела. Но. Кто-то тянул её обратно. Цеплялся за неё, со всей силы вытаскивая наверх. Она боролась, сопротивлялась, царапала. Жалела, что не превратила свои ногти в сталь. А ведь это практически единственное, что получалось у неё на Трансфигурации долгое время. Она рвано дышала лёгкими, чувствуя чужое тепло. Кто-то тряс её за плечи. Давил грудную клетку. Северина не могла сфокусироваться, ей было больно смотреть в тяжелое темное небо над головой. Сложно дышать, выкашливать воду. — Ты ненормальная, Снейп. Она почувствовала, как кто-то ругается и целует её в губы одновременно. Так трепетно и настойчиво, будто возвращает к жизни. Ей казалось, что это происходит не в реальности — или дурной сон, или загоробный мир. Холод исчезал, оставляя место другому. Северина отвечала. Она не хотела, чтобы это прекращалось.