7 лет спустя
Три. Два. Один. Юнги открывает глаза и смотрит на зелёную лужайку сквозь затонированное окно. Старший сын клана Мин заканчивает школу. Время летит настолько быстро, что страшно представить, в какой момент ты оглянешься, а годы, которые ты вроде провел в поисках чего-то важного, останутся позади. Юнги, которому через неделю восемнадцать, ничего не ищет. Он уже все потерял семь лет назад. Зачем искать то, что само от тебя ушло? Любовь не ищут, любовь находит тебя сама, а в этом случае она сама ушла. Забыла. Поправив мантию глубокого темно-синего цвета с расшитым на груди золотыми нитями гербом частной школы, Мин цепляет головной убор тонкими пальцами и выходит из машины, как только ту открывает водитель. Поблагодарив за слова поддержки своего телохранителя, который являлся ещё и водителем выпускника с ранних лет, Юнги отправился в школу, чтобы услышать слова напутствия от классного руководителя в кругу своего класса.***
После непродолжительной речи от своих наставников все выпускные классы собрались на лужайке за школой, которая являлась местом вручения тех самых аттестатов, ради которых ученики отдали одиннадцать лет своей жизни. Пройдясь взглядом по своему отражению в зеркале с головы до ног, Юнги поправил выбившиеся прядки осветлённых волос за ухо, проклиная своего визажиста за слишком ярко подведённые глаза. — Почему ты не отвечаешь на звонки? — хныча, Тэхён закрыл за собой дверь в комнату для омег. — Я твой брат и должен помогать быть тебе сегодня на высоте. — Я всегда на высоте, Тэхён~и, — фыркнул старший и, высоко задрав подбородок, вновь оценил своё отражение. — Родители приехали? — Угу, — посмотрев на брата, брюнет прикоснулся к своим волосам, надувая губы. — Может, мне тоже покраситься в блонд? — Вечно ты повторяешь за мной, — повернувшись к младшему, блондин провёл подушечками пальцев по чуть отросшим прядям брата. — Не порть свои волосы, ты и так красивый. — Вот найду себе альфу, уеду с ним в Корею, ты будешь меня навещать? — вдруг выдал Тэхён. — Ни за что. — Почему? — почти обиделся омега. — Сдалась мне эта Корея, а ты просто помешан на своих айдолах, — Юнги скривил рот, хватая с раковины шапку с золотой кисточкой, надевая на голову. — Кому вообще нужны эти альфы? Тэхён ничего не скажет. Только он знает, как больно было брату, когда только зарождавшаяся любовь с треском разбилась о жестокую реальность. Тэхён помнит, как старший с криками просыпался по несколько раз за ночь, как вторил про чистых и древних, которые приходили к нему во снах; как говорил об ангелах и демонах, что зовут его с собой, а после бросают на выжженной земле. Походы старшего к психологу не увенчались успехом, а выписанные врачом антидепрессанты и снотворное были выброшены папой в окно со словами: «Я вам своего ребёнка угробить не дам!», отпечатавшись в памяти на всю жизнь. «Ты выиграл, он забыл меня» Тэхён до конца разбитое сердце брата соберет, кусочек за кусочком склеит. Поможет Юнги обрести счастье, подобрав верный ключик к сердцу старшего, не оставит, руками разорвёт терновые ветви, что обвивают чистую душу. Станет тенью, будет ходить по пятам, убережёт, укроет, ни за что не позволит вновь померкнуть зародившемуся огоньку в глазах брата.***
Tate McRae - You broke me first
Вступительная речь директора до скрежета в зубах нервировала всех выпускников. Оглянувшись назад, Юнги увидел сидящих вдалеке родителей и брата. Улыбнувшись уголком губ, пропуская мимо ушей очередное наставление учителя, он подумал о том, как бы побыстрее очутиться дома, под толстым махровым пледом, с чашкой горячего шоколада. Как они с Тэхёном будут смотреть очередной сериал от Netflix до поздней ночи. Лишь бы не думать о нём. Через неделю день рождения. Юнги всем сердцем ненавидит этот день. Когда-то самый долгожданный праздник стал ненавистен настолько, что Мин запретил родителям даже упоминать о нём, что уж говорить о вечеринках с уродскими праздничными шарами и прочей ерундой. Клуб. Танцы. Алкоголь. Юнги впервые попробовал алкоголь в шестнадцать. Ему не понравилось, но только с ним он мог хоть ненадолго почувствовать себя живым, оторванным от рамок реальности этого мира, пропитанного им. Тем, которому он явно не нужен. Он оставил Юнги, предал и разбил то, что никогда уже не будет трепетать, любить, чувствовать. Оторваться от мыслей, которые разом заполонили голову, Юнги помог друг, который, дернув Мина за рукав мантии, указал на сцену. — Мин Юнги, — с трибуны второй раз донёсся противный голос старого альфы. Встав со стула, омега проскользнул лёгкой походкой между рядами. Поднявшись на сцену и взяв в руки долгожданный аттестат об окончании старшей школы, омега повернулся к микрофону, чтобы вставить никому не нужные пару банальных фраз и поздравлений. Найдя в бесконечных рядах своих родных, Юнги открыл было рот, готовясь произнести речь, как всё в момент обрушилось. Земля ушла из-под ног, глаза тут же начали предательски пощипывать от подступающих слез. Сердце, которое, кажется, было похоронено за сотней замков, окутано терновыми ветвями и забыто на долгие семь лет, предательски начало подавать признаки жизни. — Нет, нет, нет... — зашептал губами омега, наблюдая, как объект, который одним своим появлением заставил маленький комочек надежды разрастись с необъяснимой скоростью, моментально заполонил грудную клетку и легкие кроваво-красными цветами надежды. — Нет. Прослеживая шокированный взгляд омеги за трибуной, все присутствующие на вручении аттестатов повернули головы в нужном направлении. Высокий мужчина тут же привлёк внимание не только омег, но и альф. Темные, как смола, волосы была небрежно зачесаны назад, идеальный костюм цвета вороньего крыла облегал широкую спину и подкачанные руки альфы. Поклонившись главе клана Мин, мужчина сел на единственный свободный рядом с альфой стул. Медленно подняв голову, Чонгук улыбнулся, устремляя взгляд на единственного, ради кого он смог выделить время из своего плотного графика. Его улыбка, как тысячи острых клинков, пронзающих жертву насквозь. Юнги это чувствует. Юнги терпит боль зарождающейся надежды, которая лишь иллюзия, сжирающая изнутри. Не произнеся ни слова, Мин схватил аттестат с тумбы и, как можно быстрее минуя ступени и стулья бесконечных выстроенных рядов, пронёсся мимо, зажимая нос ладонью, первым покидая незаконченную церемонию. Не дыши.***
Выбежав за пределы школы, Юнги, пошатываясь на месте, отбросил на плитку аттестат, тут же зажмуривая глаза и закрывая уши ладонями. Игнорируя подбежавшего водителя, омега до боли сжал зубы, чтобы не закричать от накатывающей истерики. — Не трогайте меня! — упал на колени, приклоняя голову к ногам. «Нет. Зачем он приехал? Решил поиздеваться? Он знает, как с рождения на меня действует его запах и руки», — прокручивая одно и то же в голове, Мин начал считать от трёх до одного, чтобы успокоить себя. Он не покажет слабость перед тем, кто его бросил, поиграл с чувствами ребёнка. Справится. Сильный. Сколько лет терпения, снов, вечных мыслей и страха, что не выберется, сам будет искать встречи. У Юнги вся жизнь впереди, без Чонгука. Пускай сейчас он почти никому не верит, не позволяет влюбиться и полюбить себя. Он хочет верить в слова папы, что однажды придет любовь, что один раз и навсегда. Юнги не верил, но после рассказов и былин про истинных и чистых, которые ему рассказывал Келли, омега со слезами в ночи клялся, что сможет и найдёт того самого истинного. И это не Чон Чонгук. «Соберись, он не увидит тебя слабым, слишком много чести!» — прошептав себе же, Мин встал с колен, отряхивая мантию, и с гордо поднятой головой залез в салон дорого авто, прося отвезти его домой. Спустя полчаса в объезд через парк и ту церквушку, в которой Чон обещал взять пятилетнего мальчишку замуж, Юнги оказался в огромной квартире. Только Юнги уже не пять, а восемнадцать через неделю. Жаль? Нет. Открыв дверь в свою спальню, омега заметил огромный букет красных роз и задохнулся, тут же зажмурив нос ладонью. — Вынесите это отсюда! — закричал Юнги, выбегая в коридор к стеклянной лестнице, которая вела на первый этаж квартиры. Омега не чувствовал запах цветов, который заполнил комнату, он чувствовал отчётливый запах рома. Его запах. Чонгук был здесь. Юнги, быстро сопоставив все детали, оглянулся на дверь комнаты, закусывая нижнюю губу до крови. Ошарашенная прислуга быстро убрала букет, который принесли прямо перед приходом старшего сына, оставляя непрочитанную записку из чёрного бархата на столе юноши. Открыв настежь окна, Юнги вдохнул запах родного города и лилий, которые росли на террасе этажом ниже. Немного восстановив сбившееся дыхание, омега подошёл к журнальному столику ручной работы, взяв записку в руки. «Твой запах поменялся. Ты стал ледянее, чем наши отношения за последние семь лет. Но вишня все еще слишком хорошо сочетается с ромом». С трудом разорвав бархатную открытку, омега упал на белоснежный пушистый ковёр, притягивая к себе рюкзак. Отыскав на глубине зажигалку, Юнги поднёс ту к разорванной бумаге, поджигая уголок. Поджав губы, он смотрел на огонь, который мгновение за мгновением пожирал золотые буквы. — Придурок, — встав на ноги, Мин выбросил недогоревшие остатки в окно, наблюдая, как ветер, подхватив пепел, унёс сквозь небоскрёбы душащие слова, выбитые, кажется, уже на сердце. «—Сколько времени чистые пребывали в Раю? — Семь часов.» Юнги же жил в Аду семь лет и на слепые минуты в Раю рядом с ним он никогда не согласится. Никогда. Правда или ложь? Он подумает об этом потом. Сейчас омега был слишком вымотан неожиданно переполнившими до краев чувствами, которые не давали здраво мыслить. Оторвавшись от окна, Мин упал на кровать без желания даже переодеваться. Всё потом. Прижав руки к груди, как делал в детстве, омега прикрыл веки, улавливая почти растворившиеся нотки рома. — Ненавижу, — прошептал, удерживая слезы. Не дыши.