***
Приехав в аэропорт, Юнги расплатился с таксистом, поспешно покидая салон машины. Таща за собой чемодан, Мин стал пробираться сквозь толпу людей, пытаясь найти хоть какие-то знаки, чтобы сориентироваться в новом месте. Юнги никогда не был в аэропорте один, его всегда сопровождала охрана и доверенные люди из клана Мин. Сейчас же он в растерянности, один в толпе незнакомых людей. Но Мин Юнги всегда находил выход из любой ситуации. Мин Юнги никогда не сдается. Пройдя контроль и получив билет, омега прошел к месту ожидания. Найдя свободный столик в ближайшей кофейне и заказав чашку кофе, Юнги окунулся в омут своих мыслей. Закроешь глаза — тут же появляется он. Юнги бы так не бесился, если бы не сложившаяся ситуация. Шикнув, он отвлекается на входящее сообщение. Разблокировав телефон, омега на миг перестает дышать.Тэхени: Прости, Юнги! ПРОСТИ ПОЖАЛУЙСТА Я НИЧЕГО ИМ НЕ РАССКАЗАЛ! Но Чонгук, он уехал куда-то и просил перенести время венчания.
Выйдя из оцепенения, Юнги быстро стал искать взглядом знакомый силуэт. После, схватив телефон и оставив деньги на столике, побежал по залу мимо бутиков и ресторанов, чтобы успеть на посадку. Добежав до нужного выхода, омега наткнулся на маленький комочек, который спрятался за большим цветочным горшком. Трясясь от страха или холода, животное тихо попискивало, высовывая носик и смотря на парня большими глазами-бусинками. — Откуда ты тут? — усевшись на корточки, Юнги протянул руки, осторожно поднимая щенка. — Где твои родители? — щеночек прижавшись к груди продолжал трястись. Юнги, посмотрев на часы, тихо выругался. — У меня совсем нет на тебя времени. В спешке оббежав сотрудников, омега добрался до полиции аэропорта. Объяснив сложившуюся ситуацию, он сел на диван вместе с щенком, который удобно устроился в руках. Через некоторое время объявились владельцы собаки. Пропавший оказался не один. Хоть Юнги и не терялся, а бежал от своего будущего мужа, его все равно нашли </i>чтобы приковать к себе цепями брака</i>. Вжавшись в спинку дивана, Мин широко распахнул глаза, смотря на свои личные врата в Ад. Кажется, если посмотреть сквозь Чона, то можно увидеть счастливое будущее, которое закрывало за собой двери вместе с последним объявлением об окончании посадки на рейс. — Отпусти меня, — шепчет. — Пожалуйста, Чонгук, я не смогу жить с тобой. Отпусти меня, я тебя люблю… — Я тоже люблю тебя. А когда любят — не отпускают, — взяв омегу под локоть, брюнет повел будущего мужа к выходу из здания.Мин Юнги, вас ожидают на посадку…
Выйдя из аэропорта, Юнги поднял голову к хмурому небу, которое будто угадало настроение омеги, готовясь заплакать горючими слезами, оплакивая несбывшиеся надежды омеги. Блондин готов был сам разрыдаться, понимая, что признание в любви, вылетевшее из его губ, было призрачным спасением, за которое он хватался всеми силами. Сбежать всегда можно. Юнги бы начал строить планы побега уже сейчас, но резко ударившие слова Чонгука «я тоже люблю тебя», заставили задуматься, что чувства, которые Юнги спрятал далеко внутри себя, начинают прорастать с космической скоростью. Отрезая и ломая ветви надежды, омега ломает себя, пытаясь сбежать и оттолкнуть.«Ты можешь убежать от обстоятельств и людей, но ты никогда не убежишь от своих мыслей и чувств.» — Эрих Мария Ремарк.
Открыв дверь иномарки и подождав, пока омега сядет, Чонгук быстро обошел машину, усаживаясь за руль. Плавно повернув ключ, собирая всю злость воедино, брюнет, подавляя рык своего зверя, повернулся к Юнги, чувствуя страх беззащитного, забившегося в угол зверька. — Ремень, — холодным тоном раздалось где-то на поверхности океана мыслей, в которых утопал Юнги. — Ты можешь ненавидеть меня, хранить обет молчания, отталкивать дальше, но не смей подвергать себя опасности. Пристегни ремень, — резко надавив на педаль ногой, машина рванула с места, унося пару к месту их венчания. Всхлипнув, Юнги вытер мокрые щеки тыльной стороной ладони, пристегивая ремень безопасности. «Он поменялся тогда, семь лет назад, когда разбил мое сердце на тысячу мелких осколков, которые собрать мне так и не удалось. Ты вывернул мою душу наизнанку, пожелав жениться на мне, даже не извинившись за разбитое сердце… Сердце ребёнка. Сейчас же ты просто забираешь пустышку для полного комплекта. Поздравляю, ты собрал куклу, с которой поиграешься и выбросишь через пару месяцев, найдя замену» — каруселью проносилось в голове Юнги, что так хотелось сказать этому мужчине, который уносит разбитого омегу в священное место, чтобы до конца обвязать веревками, которые зовутся узами брака, но остается так и не высказанным.***
Больше Чонгук ничего не говорил, а Юнги старался выкинуть все мысли из головы и просто принять будущее как должное. Он игрушка. Уже поломанное изнутри тем же владельцем, но все еще прекрасное маленькое чудо. Чонгук бы сделал все, лишь бы его чудо улыбнулось ему той же легкой, беззаботной улыбкой, оголило десна и поморщило мило носик. Через некоторое время альфа привез омегу к месту венчания. Пока машина несла обоих к церкви, небо затянулось черным полотном и пошел проливной дождь. Небо залилось раскатами грома и сверкающими вспышками молний. Чонгук вышел из машины, доставая зонт на ходу. Открыв дверь со стороны омеги, он протянул руку, чтобы помочь ему выйти. Юнги молча смотрел вперед на стекающие капли с лобового стекла. Небо плачет, а он, завидуя, проглатывает скопившийся ком в горле, не позволяя себе такую роскошь как слезы. — Юнги, — спокойно раздался голос около уха. Отстёгивая ремень безопасности, Чонгук смотрел на неподвижное тело, вроде бы живого человека, но явно умирающего внутри. «Перед смертью не надышишься» — грустно улыбнувшись своим мыслям, Мин вышел из машины, вставая под огромный зонт. Взяв омегу под руку, глава клана повел будущего мужа к дверям церкви. Войдя через главные двери, Юнги увидел свою семью, которые стояли по одной стороне от алтаря, ожидая сбежавшего сына. Закрыв и убрав зонт в корзину при входе, альфа еще раз посмотрел на будущего мужа, но в ответ не получил ничего. Проходя мимо сидячих мест, которые уже были полностью заполнены непонятными людьми из высшего общества, Юнги ловил осуждающие взгляды. Опустив глаза вниз, осознал, что одет в обычное темное худи и черные джинсы с кроссовками. Чуть нахмурив брови, Мин поднял взгляд, осмотрев альфу с ног до головы, который, в отличии от него, был одет в черный строгий костюм, белую рубашку с платиновыми запонками, в которых, Юнги уверен, отражались черные, как ночь, глаза. Опустив глаза на омегу, Чонгук изогнул бровь, не понимая оценивающего взгляда. — Что случилось? — Чонгук остановился около алтаря, чтобы узнать о беспокойстве омеги. Юнги прекрасен во всем, даже если бы омега был в грязном мешке из-под риса. — За тебя выхожу, — отрезает Мин. Плевать он хотел на свой внешний вид. Его сюда притащили за шкирку, как маленького котенка, заставив связать себя узами брака со своим мучителем. — С днем смерти меня, так и запишите на надгробие: «Он умер в свой день рождения, прожив ровно восемнадцать лет». Спасибо, отец! — воскликнул омега, резко оборачиваясь к отцу, который все это время, сдерживаемый мужем от взрыва эмоций, чтобы не устроить сцену перед уважаемыми гостями и не отчитать старшего сына за побег с собственной свадьбы, кипел от злости. Священник, прочитав полностью несколько молитв перед парой, одел на новобрачных кольца, которые заказал Чонгук еще в Сеуле. Они были не простыми, выполненными в виде тернового венца. Кольца из белого золота не пестрили различными драгоценными камнями и гравировками, лишь кольцо Юнги носило камень высшей пробы, самый редкий, который создала природа — розовый алмаз. Раздался сильный грохот, который ввел в оцепенение присутствующих. С черных небес боги метали молнии в облака, пугая простых смертных. Высказываясь о бессмысленном венчании омеги и альфы, прося смерти одного из них. Богини, лишь уворачиваясь от очередной молнии, вторили о правильном выборе и о небесной любви двух истинных перед алтарем, защищали свое чистое дитя. В святом хранилище, перед сотнями людей, перед самими богами и богинями, Чонгук зачитал клятву Юнги, обещая беречь, любить в здравии и в болезни, не поддаваться искушениям жизни и хранить семейный очаг вместе с омегой. Омега молчал, пока искренние слова лились из уст мужа, обрекая на заточение в замке со львом, которого любил больше жизни. Юнги больше жизни хотел стать его супругом с малых лет, но один звонок и одна фраза разрушили и задушили крохотную мечту в момент зарождения. Подняв глаза к альфе, Юнги улыбнулся. И вот тот момент, который Чонгук так ждал. Вот он вроде должен радоваться, что его Юнги вернулся, растопил свое сердце, простил и отпустил прошлое, но последовал резкий смех, который можно было сравнить только с безумным, истеричным. Гости стали переглядываться, вновь осуждая старшего наследника клана Мин. Перешептывания дорогих гостей прервал резкий шлепок, который тут же понес за собой гробовую тишину. — Прекрати меня позорить! — кипя от злости, Тэун сжал руку в кулак, смотря на сына, который опустив голову, схватился за щеку. — Что с тобой стало?! Ты думаешь, что тебе все обязаны? Этот брак был заключен на второй неделе твоего рождения! Контракт кланов не может разорвать какой-то омега, который вздумал своевольничать, забыв свое место! Может ты и мой сын, но сорвать воссоединение, к которому мы шли восемнадцать лет, я тебе не позволю! Это был первый раз, когда на омегу подняли руку. Юнги не проронил ни слезинки, хотя готов был разрыдаться и просить защиты у альфы. Слишком много чести. Мин столько пережил, столько отпустил, принял и потерял, что плакать перед альфой, который называет себя его отцом, он никогда не будет. Показав себя слабым перед аэропортом, Юнги пожалел миллион раз, ведь его слезы видел он. Он позволил, но почему, сам не может дать себе ответа. Быстрым движение руки, Чонгук развернул омегу к себе, сев на корточки, чтобы разглядеть место удара, аккуратно убирая руку от покрасневшей щеки. Проведя ладонью по больному месту, Чон молча встал, подходя к отцу Юнги. — Как жаль, что ты не можешь сдержать агрессию и не выставлять себя идиотом перед людьми двух кланов. Это значит, что доверять тебе своих людей, пути продажи и даже вашего сына, я не собираюсь. Наш контракт разорвал ты, а не твой сын, — найдя взглядом Хосока, Чонгук холодно кивнул, понимая, что брат уже догадывается о его желании, тем самым давая добро. Подойдя к мужу, который так и стоял неподвижной куклой, быстро потребовал позвать человека, который на официальном законе может зарегистрировать брак. — Скоро все это закончится, хочешь полетим в Корею сразу же? — подняв двумя пальцами за подбородок, заглядывая в стеклянные глаза напротив. Ударив альфу по руке, Юнги взяв ручку, быстро подписав документы. Омега ни за что бы не подписал вердикт своей смерти, но именно в этот момент хотелось сбежать подальше от всего этого позора или же от собственного отца, который в миг поменял свою позицию на злого короля, а Чонгук стал рыцарем и спасением. Но он подписал. Последний раз он Мин. Последний раз он боится. Больше никто не сможет посеять в нем семена страха, которые прорастут и сожрут омегу изнутри. Никто. Повернувшись к гостям, Юнги с улыбкой, а может и оскалом, уже не важно, произнес торжественную речь. — Шоу должно продолжаться! Он уже и есть сам страх.***
Тэун больше ни слова не сказал. Сидя в самом отдаленном углу, попивая виски из хрустального бокала, наблюдал за разбитым Юнги, которого переодели в свадебный костюм по приезде в ресторан. Его взгляд был направлен только на старшего сына. В нем не было сожаления за содеянное, злости, лишь пустота и страх потерять свое чадо. Сегодня Мин Юнги исполнилось восемнадцать. Сегодня он вышел замуж. Сегодня он умер. Глава клана Мин никогда не поднимал руку на детей, никогда не ставил их ниже себя. Но сегодня, поставив свои приоритеты выше семьи, он опустился на самое дно. Тэун уважает Чонгука. Он заступился за Юнги, будучи привязан к нему только контрактом, как он думает. Старший Мин уверен, что с ним Юнги будет в надежных руках в другой стране. Кэлли, разговаривая с Меланом, попивал шампанское из высокого фужера, оставив мужа наедине с собственными мыслями. Он злился на альфу, который позволил себе поднять руку на младшего и ударить старшего сына. Омега никогда не обращал внимания на осуждения людей, которые дальше своего носа не видят. Его дети — это самое главное, что есть у него. Семья превыше всего. Кэлли еще поговорит с мужем дома, а сейчас он лишь хочет отвлечься и не думать о супруге, отправляя Тэхена в уборную, куда пятнадцать минут назад ушел Юнги и так не вернулся. Тэхен, уходя, чтобы проверить состояние брата, наблюдал со стороны за красивым брюнетом. Чон Хосок. Этот рыцарь не из сказок и не с плакатов его любимых айдолов, а будто бы бог, спустившийся с небес. Тэхен, мнет подол рубашки, опуская голову, предварительно постучавшись. — Юнги, тебя все обыскались. Ты плохо себя чувствуешь? — прислонившись щекой к двери, младший стал вслушиваться. — Тебя тошнит? — Меня тошнит от всего этого, — резко раскрыв дверь, Юнги подхватил брата, который с визгами чуть не грохнулся на кафель. — Чонгук прислал? — Нет, папа. Говорят, что через час у вас самолет, — обняв крепко брата, Тэхен повис обезьянкой на старшем. — Ты будешь скучать?! Оторвав от себя липучку, Юнги поправил пряди, которые выбились, тонкими бледными пальцами. — Чего? Я никуда не полечу. Еще чего он захочет? Чтобы я ему детей родил и рамен варил?! — хмыкнув, плохо скрывая возмущение, блондин отправился в зал, глазами ища законного мужа. Подойдя к Чонгуку, который разговаривал с Хосоком, не дождавшись паузы, тут же заявил. — В Сеул? Хоть сейчас, дорогой, скатертью дорожка. Я никуда не полечу. Покедова. — помахав ладошкой и одарив язвительной улыбкой, омега развернулся на пятках, чтобы уйти красиво в закат. Но… Крепкие руки резко притянув к себе, прижали спиной к мощной груди, сковывая в объятиях. — Хоть бы подарил мне один поцелуй перед брачной ночью, котенок, — опустившись, Чонгук оставил невесомый поцелуй у кромки волос. — В самолете тебе понравится. Лететь больше двенадцати часов, так что у нас полно времени восполнить пробелы в отношениях. — Я лучше с самолета без парашюта выпрыгну, чем буду спать с тобой и находиться столько времени в замкнутом пространстве. Ты не в моем вкусе. Так что получить мое тело у тебя шанс один на миллион, — хмыкая, Юнги резко дернулся, чтобы выбраться из тисков теплых рук, в которых, на самом деле, хотелось провести вечность. Но Юнги слишком гордый, а Чонгук слишком соскучился по аромату ледяной вишни. — Можешь царапаться и кусаться сколько угодно, мне не страшно, — улыбнулся альфа, проводя носом вдоль виска. — Ты все равно мой. — До поры до времени, — брыкаясь в руках мужчины, омеге все же удалось вырваться из объятий, уходя к брату, гордо подняв голову. Или Чонгук просто решил поддаться своему мужу, но Юнги этого так и не узнает. — Отмени вылет, останемся тут еще на неделю, — провожая взглядом омегу, Чонгук сунул руки в карманы брюк, улыбаясь своим мыслям. — Пускай думает, что может поставить меня на колени, у него и так был не легкий день. — Я бы приковал его наручниками к самолету и повез живого или мертвого, — цокнул раздраженный Хосок, почти закуривая в помещении. — О твоих методах я наслышан, но Юнги, я люблю его, — Чон перевел взгляд на брата. — Все так же люблю. — Это привязанность, помутнение рассудка, желание, но точно не то, что ты зовешь любовью. Любви не существует, — отрезает старший, случайно натыкаясь взглядом на кареглазого парня, который не сводил с него взгляда. — Ты просто еще не встретил того, кого сможешь полюбить, — проследив за взглядом альфы, брюнет посмотрел на омегу рядом с Юнги. — У тебя новый поклонник. Мин Тэхен. Не советую, он не совершеннолетний. — Я знаю, — потерев переносицу двумя пальцами, альфа поджал губы, быстро доставая сигареты, уходя к лифту. Проследив за резкими действиями брата, Чонгук усмехнулся, подходя ближе к омегам, чтобы сообщить мужу о планах на будущую неделю.***
Через пару минут машина везла молодоженов в купленные Чонгуком ранее апартаменты, недалеко от главного Манхэттенского парка. Вечерние огни и витрины бутиков освещали дорогу. Проезжающие мимо машины скользили по залитым ранее дорогам. Крутя на пальце кольцо, Юнги думал о том, чтобы снять с себя костюм и опуститься на шелковые простыни, чтобы побыстрее уснуть. Чонгук, закончив очередной разговор с доверенным лицом, которому давал указание на ближайшую неделю, которую они будут отсутствовать с Хосоком, повернулся к омеге, накрывая его ладонь своей. — Сегодня твой день рождения, а я даже не поздравил тебя, — с нотками нежности в голосе сказал Чонгук. — Не удивлен, — съязвив, омега повернулся к брюнету, но на удивление не стал выдергивать руку. — Вот, — Чонгук протянул Юнги платиновую карту, чуть улыбнувшись. — Можешь тратить столько, сколько хочешь. Не беспокойся о суммах. — Покупаешь меня? — изогнув бровь, Мин взял карту, осматривая внимательно, лишь бы не смотреть в омут этих затягивающих глаз. — Потрачу столько, чтобы ты обеднел. — Ну это вряд ли, потому что самая главная ценность сидит со мной рядом, — пожирая блондина глазами, альфа пододвинулся ближе. — Два шага назад, — Юнги резко вжался в дверцу, хватаясь за ручку. — Или я выпрыгну. — В ту же секунду машина издала резкий щелчок, что свидетельствовало о блокировке всех дверей. — Ну да, конечно! Спасибо! — наорав на Хосока, который сидел за рулем, Юнги залез на сиденье с ногами, поворачиваясь спиной к окну, оставляя расстояние между ними. — Ты, что, меня боишься? — Еще чего, — Юнги резко отвел глаза в сторону, радуясь кромешной тьме в салоне машины. — Ты слишком самоуверен. Чонгук бы вечно слушал колкости Юнги, даже пускай бы он царапался, лишь бы он его не боялся. Лишь бы не видеть эти испуганные глаза-бусинки, которые ищут, за что бы зацепиться, но максимально избежать контакта с его. Сняв с омеги туфли, Чонгук подхватив лапки, не давая второму опомниться. Одним движением руки, альфа подтянул мужа к себе, положив ножки на свои колени. Поглаживая большим пальцем тонкую щиколотку, а второй рукой схватив дрыгающегося, как рыба на суше, омегу. Подтянувшись к лицу, Чон заглянул в лисьи глаза, которые отражали, не затмевающую красоту Юнги, луну. — Боишься, — положив руку на поясницу, притягивая все ближе. — Я тебя не сожру. Покусать придется, слишком уж ты сладкий, — полностью посадив ерзающего кота к себе на колени, Чонгук зарылся носом в мягкие волосы, вдыхая природный аромат, благодаря визажистов, которые не тронули волосы химозными средствами. Юнги бы соврал, еще бы что-то сказал, не оставив довольного альфу без очередного язвления, но вновь сковавшие чувства теплоты, уюта и дома, превратили омегу в безвольную куклу. Откинувшись на грудь мужа, Юнги прикрыл глаза. В груди сердце предательски забившись, подало сигнал о возрождении того разбитого, спрятанного за сотнями замков и высоких бетонных стен. Юнги бы вырвал с корнем ростки надежды, свое сердце и отдал в руки зверю Чонгука, чтобы больше не греть пустые мечты о будущем. Умереть в поисках счастья Юнги не боится, если рядом будет он.***
Lana Del Rey — Cherry
Войдя в пентхаус, который за пару дней был уже полностью обставлен дизайнерской мебелью, Юнги почувствовал себя в золотой клетке со львом. Не потому что такой роскоши он не видел, а потому что тот самый лев, готовый запрыгнуть на него в любой момент, подозрительно спокоен. Не став задавать лишних вопросов, решив оставить на потом, омега прошел на кухню, где вслед за каждым его шагом загорался свет. — В душ пойдешь? — облокотившись о косяк двери и скрестив руки на груди, Чонгук смотрел на законного супруга снизу вверх, запоминая каждую деталь сегодняшнего вечера. — Хочешь посмотреть? — изогнув бровь, блондин продолжил наливать в стакан воды. — Можем прям там начать. — Что? Делить имущество? — Котенок, это наша брачная ночь, — усмехнулся альфа, подходя к явно побледневшему чуду природы. — Все четыре стороны твои, — стараясь звучать спокойно, выдал Юнги. — У нас ничего не будет. Сообщи, как надоест играть заботу и исправлять ошибки прошлого, — поставив стакан на мраморную поверхность, омега сделал шаг по направлению из кухни, но был вновь перехвачен львом. Крепкие руки сжали столешницу по обе стороны, стискивая жертву. — Хватит играть со мной, Юнги, — прорычав, Чон оскалился, наклоняясь к тонкой шее. — Я многое могу стерпеть от тебя, простить, но я не железный. Если ты собираешься проверить меня на прочность, то сразу скажу: ты пожалеешь, — проведя языком по кадыку, Чонгук немного сжал тот в зубах, заставляя омегу показать страх. Он знает. Он чувствует. Облизнувшись, брюнет отпустив трясущегося мужа из оков, направился в спальню, больше не проронив ни слова. Выйдя из транса, Юнги сполз вниз, усаживаясь на пол. Он не чувствует холод от плитки или стекающую по шее тонкую струйку крови. Лишь жар его тела, который не покидал омегу с момента внезапных игр в салоне машины. Юнги чувствует. То, что раньше было недоступно, вновь рвёт его на части. Вновь заставляет жить, взращивая один за другим ростки людских желаний и надежд. Он полностью пророс изнутри за считанные часы. А может это началось неделю назад, когда он впервые увидел его? Юнги не хочет, но его кто-то когда-то спрашивал?***
На следующий день Юнги проснулся с первыми лучами солнца. Повернув голову к окну, блондин немного поморщился, жмуря глаза. — В Сеуле знают о жалюзи? — пробурчал омега, накрываясь одеялом с головой. — Да, там под дождем моемся, твои иностранные словечки нам не знакомы, — засмеялся брюнет, надевая белую футболку на мокрое тело. Омега выглянул из-под одеяла. Если бы Юнги не знал о существовании мифологии и сказаниях, то он бы точно подумал, что Зевс спустился с небес. Подкаченному телу Чонгука можно только позавидовать или пахать в зале несколько лет не вылезая. — Куда ты собираешься? — На пробежку, — по ногам скользнули треники, заставляя Юнги прикусить губу. — Хочешь со мной? — Я похож на идиота, который ни свет ни заря пойдет бегать по собственной воле? — закатив глаза, блондин сунул голову обратно в укрытие. Резко распахнув одеяло, Чонгук потянул к себе лохматое полуголое создание, вжимая телом лопатки омеги в матрас. — Поцелуешь? — Чонгук мог бы побить все рекорды по улыбке, которая носит второе имя «оскал». — В щечку хотя бы давай, котенок. — Попроси Хосока, он тебе и отсосет, — выставив руки перед собой, омега покрылся багровыми пятнами, что можно назвать смущением, но это даже сильнее. Юнги все еще злился на брата Чонгука за нравоучения в кафе и щелчок в машине. — Давай, не ломайся, — засмеялся, пытаясь убрать руки парня от себя, давая фору. — Если ты прекратишь меня доставать, поцелую! — Давай проценты сейчас, я так не работаю. Перестав брыкаться и отталкивать от себя альфу, Юнги подтянулся к лицу мужа, аккуратно касаясь губами щеки. Но это был бы не Чон Чонгук, если бы не оставил последнее слово за собой. Резко повернув голову, в мгновение перехватив мягкие вишневые губы своими, брюнет положил на затылок омеги ладонь, прижимая к себе. Чонгук никогда такого не чувствовал, хотя испил много губ, но сейчас эту нескончаемую бурю эмоций было не остановить. Фейерверки в глазах взрывались один за другим, сердце бешено начало колотиться, будто доза кофеина была тот час вколота внутривенно. Кровь начала густеть. Дыхание усложняться. Еще секунда и летальный исход обеспечен. Отпустив голову Юнги, Чонгук заглянул в глаза, которые впервые не бегали, не пытались скрыться. В них читалось тоже самое, что почувствовал альфа. Он сделал правильный выбор. Но за него придется дорого заплатить.***
Юнги не помнит, как вновь уснул. Проснувшись ближе к полудню, омега почувствовал дикую слабость, будто бы пахал всю ночь где-то в зале. Кстати, о зале. Поднявшись на ноги, блондин простонал от боли в мышцах и согнувшись в три погибели, посеменил в ванную комнату. Приняв контрастный душ, чтобы окончательно проснуться и мыслить здраво, он вошел в гардеробную, чтобы нацепить на себя что-то, что хотя бы прикрывало задницу, а не то, что Чонгук назвал футболкой прошлым вечером. Натянув обычную футболку мужа, которая почти доходила омеге до середины бедра, Юнги потопал внизу, откуда доносились странные звуки, похожие грохот сковородок и кастрюль. — Добрый день, соня, — обернувшись на запах, Чонгук улыбнулся, вдыхая аромат исходивший не от плиты, а от омеги. — Ты, что, готовить умеешь? — Нет, но я запретил кому-либо приходить три дня, чтобы мы побыли вместе, — кинув сгоревшую сковороду в помойное ведро, Чон еле сдержал гнев, прикрывая веки. — Хотел порадовать тебя, но, видимо, придется заказать еду. Пройдя в гостиную, Юнги даже был приятно удивлен неожиданному всплеску заботы со стороны его законного мучителя. Дойдя до дивана, омега не понял, как по коже прошелся табун холодных мурашек. Он и подумать не мог, что его ожидает внизу. На диване тихо спал ребенок лет четырех, прижав к себе игрушку в виде голубой коалы. Светлые волосы были раскинуты по подушке, образуя некий нимб, в котором играли лучи солнца. Маленький ангел посапывал, не замечая грохот со стороны кухни. — Это что… Твой ребенок? — сглотнув подступивший к горлу ком, Юнги поднял нечитаемый взгляд на вошедшего в комнату. — А что не похож?