***
Когда молодожёны подъезжали к фамильному особняку Чонов, было слышно, как красивые звуки музыки лились по улице, приветствуя все подъезжающие машины. Людей было так много, что у Юнги, кажется, начала развиваться антропофобия. Омега никого не помнил. Среди приглашённых гостей не было родственников со стороны клана Мин. Юнги хотел бы увидеть своих родителей, но отец, скорее всего, проклял его, когда Чонгук надел ему кольцо в той маленькой церквушке его любимого сквера. Среди всех прочих, кто шумно приветствовал долгожданных виновников торжества, стоял понурый Хосок, ругаясь с кем-то по телефону, и смотрел куда-то сквозь толпу, совсем не замечая брата. — Где Тэхён? — проходясь глазами по всем гостям, Юнги нервно сглотнул, желая увидеть хотя бы своего младшего брата. — Наверное, в доме, — пожал плечами альфа, выходя первым из машины, чтобы позаботиться о своём муже. — Не переживай. Я рядом. Кивнув, омега сдавленно улыбнулся, что вызвало моментальную реакцию альфы. Присев на корточки перед мужем, Чонгук взял маленькие ладошки в свои, притягивая понемногу к себе. Целуя своего избранного в каждый пальчик, он нежно провел губами от кольца к ладони, поднимая взгляд на удивлённого омегу. Усмехнувшись, парень резко схватил Юнги на руки, вытаскивая мужа из машины. Подхватывая под ягодицы, Чонгук показательно шлёпнул стесняющегося мужа по заднице. — Ты специально надел кожаные брюки, чтобы возбудить меня при всех? — улыбается гостям Чон, чувствуя, как ногти Юнги входят ему под лопатки. — Я не… — резко краснеет младший, ощущая горящий отпечаток ладони на одной из двух половинок. Уткнувшись носом в загривок мужа, Юнги попытался скрыться от всех, провалиться сквозь землю или просто убежать за тот большой куст, лишь бы не видеть удивлённые или же осуждающие взгляды старшего поколения. — Поздравляю, у тебя это отлично получилось, котёнок, — Чонгук заходит в особняк, подходя к папе, который до сих пор суетился и исправлял какие-то мелочи, чтобы всё было идеально. — Пожалуйста, — отвечает на автомате омега, вжимая сильнее ногти в белоснежную ткань. Всё вокруг было усыпано роскошью. Осматриваясь, Юнги забыл даже поздороваться с омегой, что поздравлял молодожёнов и не прекращал говорить о внуках, которых так ждёт в ближайшее время. Белые розы, расставленные в дорогие вазы по всеми залу, придавали пышности торжеству. Столы с закусками украшали красные скатерти, которые уместно контрастировали с белым цветом. Неизвестные Юнги люди разделились на подгруппы, общаясь на интересующие их темы. Всё напоминало школу, где касты имели значения. Неприятные ощущения и дикие взгляды гостей были устремлены на тех, кто даже не обращал на них внимания. Осуждение и клевета лились из уст змей, что так мило улыбались при встрече. Омега слышал, как звучит его фамилия и что они говорят за его спиной. Напрягаясь всем телом, Юнги пытался казаться гордым. Маска, о которой он уже было забыл, вновь обрела шанс покрасоваться перед сбродом шавок. — Опусти меня на пол, — вдруг вспомнил, что сидит на руках мужа, Юнги. — Мне удобно, — шлёпает его по упругой попке альфа, даже не меняясь в лице. — А мне нет, — омега раздражённо фыркает, словно разозлившийся зверёк, пытаясь слезть с крепко держащих его рук. — Неудобно, Чонгук! — Прости, пап, — Чонгук, кивнув в знак извинения Мелану и крепче сжимая упругие ягодицы мужа большими ладонями, резко повернулся в противоположную сторону. Вызывая негодование и смущение у проходящих мимо людей, они зашагали в неизвестном для Юнги направлении. Несли омегу меж длинных коридоров, на стенах которых висели подлинные работы многих известных художников. Забывая про свою маску, Юнги с нескрываемым восхищением рассматривал шедевры мирового искусства. В конце коридора расположилась самая большая картина, реплику которой омега мог наблюдать в квартире Чонгука. Картина «Грехопадение и изгнание из Рая» величественно возвышалась над остальными, поражая своими объёмами. На правой части фрески Адам и Ева, гонимые ангелом, покидают рай. В левой части происходит совершение людьми первородного греха. Дерево делит картину на две равных части, не давая сконцентрироваться на чём-то одном. Опустив голову вниз, омега в страхе зажмурил глаза, пытаясь выровнять дыхание и успокоить гулко бьющееся сердце. — Я ничего не буду с тобой делать. Хотя следовало бы наказать тебя за непослушание, — Чонгук засмеялся, наблюдая за странной реакцией мужа. — В мире нет женщин. Они мифические существа, — хмурится Юнги, заводя странную шарманку. — Но кто-то же рисовал их. Как они придумали образ? — Папа говорил, что рождаются женщины, но очень редко. Некоторые зовут это чудом и посланием от Богов, — удивляется Чон, когда странное поведение омеги сменяется необычными вопросами из ниоткуда. — А другие нарекают таких детей монстрами и проклинают, пытаясь изгнать бесов. Я никогда их не видел, но говорят, что они очень красивые. — Раз ты их не видел, значит, это легенда, — хмурит брови Юнги, отводя взгляд на стену и рассматривая полотно с живописными просторами над кроватью, на которую Чонгук положил его пару секунд назад. — Конечно, не красивее моего ревнивого кота, — альфа легонько щёлкает его по аккуратной кнопочке, смотря, как младший кривит лицо, становясь еще более похожим на недовольного кота. — Девушек скрывают от посторонних глаз, — нависает сверху альфа, проводя тыльной стороной ладони по бархатной коже. — Всё же они что-то необычное и неизведанное. На таких ведут охоту. — Я тоже хочу, чтобы меня поймали, — Юнги чуть приподнимает таз, цепляясь ногами за копчик парня и повисая в нескольких сантиметрах от кровати. — Тут очень голодный дикий зверь. Позвони охотникам. — Ещё раз услышу, что что-то подобное вылетает из твоего милого ротика, я накажу тебя, — процеживает сквозь зубы альфа, раздувая ноздри в сильном гневе. Если даже представить, что это безобидная шутка, просто сказанная в момент накатывающего возбуждения, то Чонгуку совсем не смешно. Он даже не может представить себе, что Юнги похитят, воспользуются этим телом и выпотрошат душу, выворачивая её наизнанку. Да, омега уже не тот пятилетний ребёнок, он может за себя постоять, хотя в глазах альфы это совсем не так. Страшные картины сменились заблестевшими от слёз глазами, что были напротив. Юнги смотрел с такой обидой, нескрываемой подкатывающей истерикой, что Чонгук сразу пожалел. Их брак длится не так долго, чтобы досконально изучить привычки и предвидеть ответную реакцию на то или иное действие. — Малыш, — прижав к груди омегу, Чонгук опустился на подушки рядом, ласково проводя тёплой ладонью вдоль позвоночника. — Чонгук, — протягивает сквозь слёзы гласную Юнги, утыкаясь лбом в грудь альфы. — Я не буду тебя наказывать, — выдыхает парень, пересчитывая позвонки подушечками пальцев. — Хочу, чтобы ты меня трахнул, — ещё сильнее взрывается младший, утирая градом льющиеся слёзы маленькими мальчиками. — Повтори, — тут же останавливая поглаживания, Чонгук хмурит брови, сведя их вместе. Резкие перепады настроения омеги не так пугали, как сильное желание заняться сексом в незнакомом месте. Если бы они не расставались на такой долгий промежуток времени, альфа бы подумал, что от его ребёнка, который пахнет любимыми конфетами, не осталось и следа. Юнги никогда не любил частую смену обстановки, ходил в привычное кафе возле дома и не терпел сюрпризов. Сейчас этот подросший, но всё ещё такой крохотный котёнок плачет и просит взять его в известной комнате, находясь на собственной свадьбе. — Ты оглох? — не успев возмутиться, Юнги охнул, оказываясь повёрнутым к мужу пятой точкой. — Не так! — Прости, малыш, но так, — не желая спорить с явно издевающимся над ним мужем, альфа стал стаскивать блядские кожаные штаны. — Не смей больше надевать их вне дома. — А то что? — ухмыляется блондин, прикусывая нижнюю губу от желания попробовать что-то новое. — Будешь наказан прямо перед всеми, — хмыкает. — Мне будет плевать кто что скажет. Всегда было плевать. — Ты не сделаешь этого, — Юнги сглатывает вязкую слюну, представляя выражение лица Мелана, которые появилось бы в ответ на выходку его младшего сына. — Хочешь проверить? — вопрос завершает оглушающий шлепок, который отразился на пустых стенах небольшой комнаты. — Давай прямо сейчас, — подхватывая полуголого парня поперёк живота, Чонгук встал с кровати, направляясь обратно в главный зал, откуда звучали звуки живой музыки и лились жеманные речи пришедших гостей. Юнги ощутил сильный приток страха и стыда, что холодили жилы и заставили сердце покрыться тонким слоем льда. Не в силах сказать и слова, он почувствовал нескончаемую уверенность зверя альфы, который рычал, отстукивая тяжёлой лапой ритм еле бьющегося сердца его омеги. Пройдя меж картин, Чонгук направился напрямую к гостям. — Не надо, — пропищал тонкий голосок, сжимаясь от пробежавшего табуна мурашек по всему телу. Останавливаясь перед последним поворотом из коридора в главный зал, Чонгук резко прижал трясущегося от страха мужа к стене. — Не шути со мной, — рычит в его ухо альфа, подхватывая поудобнее за ноги, заставляя раздвинуть их и обвить себя за торс. — Но это будет тебе уроком.Halsey — Not Afraid Anymore
Он берёт любовь всей своей жизни прям за поворотом, там, где в любой момент может пройти персонал или кто-то из гостей. Адреналин резал их удовольствие, чтобы потом умножить его втрое. Быть застуканными на собственной свадьбе не будет отправлено в копилку таких уж и плохих воспоминаний. Всё, что запомнит Юнги, это блуждающие по его коже горячие руки, резкие, неподготовленные, распирающие изнутри толчки и жаркие поцелуи, готовые снести крышу без права на восстановление. Метка горела настолько сильно, что хотелось разорвать кожу на ключицах в кровь. Чонгук, оставляя свежие метки в районе открытой шеи, не думал о морали и косых взглядах, что будут преследовать парочку на следующий день. В глазах сверкали яркие фейерверки, сменяющиеся подавлением желания простонать во весь голос. Упираясь лбом в лоб Чонгука, Юнги дышал сбито, ловя дыхание истинного, дементором забирая последнюю жизненную энергию. Умирая и воскрешаясь с каждым последующим вдохом, Юнги кончил во второй раз, испачкав рубашку мужа и наваливаясь всем телом на плечо. Восстанавливая дыхание после оргазма, Чонгук еще долго не мог налюбоваться прекрасной попкой, что заменила ему весь мир и желание завладеть каждым. — Нас могли поймать, — еле передвигает губами омега, пока старший заботливо натягивает на голую задницу облегающие кожаные брюки. — Это мой фамильный дом, — целует его в лоб Чонгук, понимая, что за время недолгого соития он смог измотать Юнги так, что тот даже на ногах еле стоит. — Поедем домой? — заканчивая, альфа поднимает глаза, смотря на покрасневшие щечки и уставшие глаза. Юнги кивнув, опёрся на мужа, тут же чувствуя крепкую хватку на талии. Ещё не отойдя от фееричного секса, омега шёл рядом, чувствуя, как штаны стали намокать в области растраханной дырочки. Опустив глаза вниз, блондин не смог сдержать стыда, краснея всё больше с каждым шагом. Он чувствовал прожигающие взгляды, что несли в себе лишь презрение и проклятия с клеймом «шлюхи» и «прыгающего на член в любой удобный момент». Неважно, что омега уже почти два месяца был замужем и никого до мужа у него не было, важны лишь взгляды и мнение людей, что кидали отравленные слова словно шипы в спину провинившихся. Шептание, будто звуки роя пчёл, преследовали их до самых дверей. Запах становился все сильнее, будто только свежая метка принимала форму и запах, сливаясь воедино с истинным. — Чонгук, — чуть ли не падая на пол, Юнги хватается за руку альфы, подгибая колени. — Зачем ты кончил в меня? — Что такого? — усмехается Чон, облизывая пересохшие губы кончиком языка. — Ты боишься забеременеть? — Я пью противозачаточные, — хмыкает в ответ Юнги, чувствуя, как длинные татуированные пальцы сжали бок сильнее. — Мне это не нравится. — Чт. — Чонгук, — прервал омегу подлетевший к брату Хосок. — Нам нужно поговорить. Это насчёт территорий. — Давай завтра, — меняется в лице альфа, продолжая удерживать Юнги одной рукой почти на весу. — Я не могу его оставить. — Где мой брат? — омега крутит головой, пытаясь поймать взглядом кудрявую макушку. Внутренний голос заставил что-то сжаться внутри, переводя всё на чувство братской привязанности. Поймав панику, Юнги резко встает на ноги, но не чувствует под ногами пола. Моментально паника превращается в истерику. Округляя глаза до максимальных размеров, Юнги пихает мужа в плечо, пытаясь выбраться из крепких объятий. Сердце заходится, пульс зашкаливает и превращается в один бесконечно грохочущий стук. Разные мысли лезут в голову подобно змеям, что прокладывают путь сомнениям и сеят плоды страха. Они взлетают до небес, затмевая здравый ум, и остаются лишь всплывающие в темноте картины всех девяти кругов несчастья. — Где Тэхён, Хосок?! Хосок хочет убить себя. Катана тут была бы спасением, лишь бы не смотреть в эти обезумевшие от страха глаза. Альфа хотел поговорить с братом не о территориях. Тэхён пропал. Связь с Мином была разорвана еще до приезда молодожёнов в особняк. Хосок бы наказал тех, кто под страхом потерять собственную жизнь поклялся защищать драгоценное сокровище. Но они были убиты раньше, чем мужчина успел сказать «казнить». Старший Чон не мог сидеть на празднике, когда знал, что его малыша украли. Сердце то заходилось, то сжималось. Стоило ему только прикрыть глаза, как всплывали страшные картины, многие из которых он сам же и делал с другими. Бросив почти все силы на поиски пропажи, альфа сам поехал в то кафе, где омегу видели в последний раз. Но кто-то умело стёр все кадры с того времени, когда Мин заходил и выходил из заведения. Всё внутри кипело от злости, покрываясь вуалью дикого страха, который сейчас он разделял с Юнги. Он виноват. Он заслужил. — Юнги, — начинает Хосок, сжимая пальцы в кулаки, пытаясь выдержать всю боль в глазах напротив. — Я опоздал, — разносит за спиной Хосока хнычущим голоском омега, виновато переминаясь с ноги на ногу. — Простите. — Где ты был?! — бросается к Тэ Юнги, отталкивая парализованного Хосока в сторону, чтобы посмотреть на брата. — Я гулял, а телефон сел, — поджимает губы младший, не в силах поднять голову и встретить гнев в глазах старшего брата. — Потом водитель куда-то уехал. Хорошо, что ко мне подошёл друг Хосока и отвёз сюда, — всё же поднимает голову Тэхён, считая, что разрулил ситуацию и больше не виновен в опоздании. — Намджун? — хмурит брови Хосок, поворачиваясь к омегам. — Тебя привёз Намджун? — Он не сказал имя, — только сейчас понимает Тэхён, наклоняя задумчиво голову вбок. — Но почему-то не пошёл сюда, сказал, что у него есть неотложные дела. — Прости, Юнги, — хватая Тэхёна под руку, Хосок поволок еле успевающего передвигать ноги омегу прочь от большого скопления людей. Альфа был зол и в то же время смог выдохнуть. Его малыш цел и невредим, хоть и находился рядом непонятно с кем. У братьев Чон есть только один друг, которому они могут доверить свою семью. Остальные партнёры в любой момент могут вставить нож в спину, лишь бы отхватить лакомый кусочек побольше. Протаскивая молча несовершеннолетнего глупого омегу через весь коридор, он вышел в застеклённый сад. Отпуская явно ничего не понимающего Тэхёна, Хосок отошёл подальше, успокаивая своего зверя. Хочется наброситься, наказать за глупую неопытность и наивность, что течёт по жилам Мина. Мир так жесток, что такому нежному цветку только тут под куполом расти, оберегать и только лаской одаривать, без шанса на выход за стеклянные двери. — Тут так красиво! — восхищенно хлопает в ладоши Тэхён, подпрыгивая на месте и еле сдерживая детский визг. — Тэхён, — с остатками злости произносит альфа. — Как он выглядел? — Твой друг? — прикусывает губу младший, чувствуя, как зверь Хосока недовольно рычит. — Высокий блондин на классной тачке. — Ты понимаешь, что он мог тебя убить или сделать ещё что хуже? — боится подойти к нему Хосок, раздувая ноздри от льющейся наружу злости на себя же. — Тебе пора прекратить жить в своих детских фантазиях с розовыми пони. Этот мир давно прогнил, еще до нашего рождения, и с каждым днём тут становится всё хуже, — альфа запрокидывает голову назад, смотря сквозь стеклянный купол на хмурое небо. Он учит ребёнка притуплять эмоции, хотя сам не может сдержать свои. Они как два сапога пара, только вот Тэхён верит в добро и даже в такого, как он, жестокого и хладнокровного убийцу, рождённого от шлюхи и правой руки главы самого сильного клана. Хосок не упустит своего, будет учиться быть ещё сильнее и безжалостнее ради того, чтобы этот омега мог жить и не видеть того, что находится по ту стороны его детского и наивного мира. Наверное, это и есть любовь. Любовь, которая заставляет переступить через себя, волноваться не за себя и действовать не из-за своих приоритетов и желаний, а ради того, чьё сердце бьётся. Тэхён одной своей улыбкой пустил в покрытое каменной оболочкой сердце Хосока трещину, а сейчас, кажется, и вовсе разбил её, заводя все механизмы вновь. — Я постараюсь, — поникает Тэхён, облизывая сухие губы. — Нет, — подходит в два шага к нему Хосок. — Прости меня, — притянув к себе, он целует макушку кудрявых волос, вдыхая неиспорченный запах цветков жасмина. — Я боюсь за тебя, потому что я люблю тебя, — шепчет альфа, чувствуя дрожь в своих руках. — Даже если ты меня разлюбишь или уйдёшь, моя любовь к тебе будет жить вечно. Тэхён никогда ни с кем не встречался. Его детские мечты о любви до гроба рассыпались в тот момент, когда он видел умирающего от предательства Юнги. Омега всегда равнялся на старшего брата и перенимал его состояние на себя, но в те годы он очень сильно повзрослел, не давая Юнги выпасть из реальности и умереть повторно. Только со встречей этого альфы, такого вечно хмурого и холодного, он будто вернул в себе того ребёнка, позволив помечтать об истинной любви ещё немного. Но услышать слова, что такого настоящего его любит человек, в которого Тэхён влюбился до беспамятства, кинулся по первому зову в незнакомую страну, все равно, что узнать, что нашли лекарство от неизлечимой болезни. Он останется. Не уйдёт, обещает любить своего бурчащего защитника всегда. — Обещай, что всегда, — мочит его рубашку слезами Тэхён. — Иначе я уйду. — Я обещаю, малыш, — улыбаясь уголками губ, Хосок подхватывает плачущего Мина на руки, пытаясь разглядеть покрасневший носик и щечки. — Навсегда.***
На следующий день Юнги вновь остался один. Чонгук уехал на переговоры с утра, предварительно поцеловав своего спящего супруга. Мучаясь от жуткой тошноты, омега приоткрыл глаза. Рассматривая пару секунд плывущий перед глазами потолок, он вскочил с кровати, одним рывком добегая до ванной комнаты. Выпустив из себя остатки ужина, Юнги присел на плитку возле унитаза, потирая виски пальцами. — Черт, что такое я съел вчера? — ругает себя омега, поднимаясь на ноги, чтобы прополоскать рот. Всматриваясь в свое отражение в зеркале, за спиной блондин увидел своего мужа. Но, резко обернувшись, Юнги никого не обнаружил. Поспешно покидая ванную, омега попытался заглушить страшные накатывающие мысли и, схватив мобильный, нажал первый вбитый номер. — Котёнок? — сразу же отвечает Чонгук, шурша бумагами на фоне. — Ты можешь приехать? — встревоженно тараторит парень. — Я приеду, но через пару часов. Я нахожусь в другом городе, — отложив папку в строну, мужчина встаёт из-за стола, подходя к окну. — Что случилось? — Нет, ничего, — поджимает губы. — Просто скучаю. — Я тоже, малыш, — неосознанно улыбается альфа, всматриваясь сквозь верхушки высоток на горизонт вдали. — Юнги? — По. — бросив трубку на полуслове, Юнги убежал обратно к унитазу. После очередного приступа омега почувствовал, что пустота и чувство покинутости окутывает его с ещё большей силой, чем это было вчера. Стены начинают сдавливать, заставляя ощущать полную безысходность. </i>«Кричи, тебе никто не поможет. Он не рядом»</i> — пристаёт неведомый голос из глубин. Смеётся, показывая никчёмность существования омеги без того, кто во главе семьи стоит, на кого он опирается и за кем, как за стеной живёт. Но Юнги встаёт, выходит из комнаты, преодолевая себя и голос разума, что против него сейчас играет. Берёт телефон, выходя за пределы плывущей комнаты. Омега кое-как спускается вниз на кухню, чтобы отыскать аптечку на полках, которые ещё не полностью успел изучить. — Господин, Вам плохо? — бета подбегает к пошатывающемуся на месте хозяину. — Где аптечка? — стоит на своём омега и, стиснув зубы, опирается на мраморную столешницу. С детства он привык решать свои проблемы сам, не говоря родителям даже о своих серьёзных травмах. Он вырос рано, поняв, что никому в этом мире не нужен. Виноват Чонгук. Да. Сейчас всё вернулось на круги своя, будто этих годов в Аду и не было, но намерение решать проблемы самому никуда не делось. Взяв из рук мужчины коробочку, Юнги кивнул в знак благодарности и с вымученной улыбкой на лице сказал, что просто болит голова и знать Чонгуку это не обязательно. Поднявшись наверх в спальню, омега стал капаться в таблетках, пытаясь понять, что он хочет лечить в первую очередь. Взгляд зацепился за тест. Сглотнув вязкую слюну, Юнги взял коробочку в руки, стараясь унять свою вновь нарастающую тревогу. — Нет, — замотал он головой, смеясь от странных мыслей, что лезли в голову. — Я же пью противозачаточные, — пытается успокоить себя омега. Но спустя минуту берёт тест и идет в ванную, чтобы точно убедиться в своей правоте. Минуты плыли словно дни. Ожидание результата первого в своей жизни теста на беременность не было приятным. Нервы скручивало в жгут, живот крутило от спазмов, а тошнота вновь подкатывала к горлу. Потирая холодные потные ладошки, Юнги не мог остановиться двигаться, измерив большую ванную комнату маленькими шажками. Пять минут прошло. Пора смотреть результат. Подойдя к раковине, Юнги схватил тест в руки, резко, без колебания переворачивая. Две полоски. Мир в руках Юнги рухнул, превращая всё в пепел. Пошатываясь на месте, он схватился рукой за раковину, не в силах переварить эту новость в одиночку. Очередной прилив не заставил себя ждать. Слезы хлынули градом, в то время как желудок дарил всё новые и новые позывы. — Нет, — шепчет сквозь слёзы Юнги. — Этого не может быть, — не сдерживая истерику, омега стал биться головой об ободок унитаза, не представляя, как можно забеременеть в восемнадцать. Успокоился он только через час. Юнги запер дверь, не желая объяснять причину своих криков волнующемуся персоналу. Пригрозив увольнением, омега попросил не звонить мужу и не рассказывать об услышанном. — Я не смогу, — трясущимися руками он набрал телефон брата, желая услышать поддержку и одобрение на поспешное избавление от проблемы. — Тэхён. — Привет, братик! — тут же берёт трубку младший, откладывая книгу в сторону. — Как вторая брачная ночка? — Тэхён, я беремен, — бесцветно произносит Юнги. — Что? — не верит своим ушам омега. — Я скоро стану дядей?! — Я хочу сделать аборт. — Подожди… Почему? — взволнованно. — Ты же любишь Чонгука, а он тебя. — Потому что я не готов, — Юнги старается вновь не закричать, вонзая ногти в собственную ногу, но ничего не чувствует. Страх от увиденного никогда не заменит никакую физическую боль. Этот страх будет преследовать его до конца, подарив чувство тревожности за своё будущее. — Но это не только твой ребёнок, Юнги, — старается звучать убедительнее младший. — Это и ребёнок Чонгука тоже. Ты должен с ним поговорить. — Я сделаю это, — омега бросает трубку, оставляя брата думать о своём ответе. Отключая мобильный, Юнги уходит в комнату, заползая под одеяло, не в силах переварить волной накрывшую его информацию. Тэхён прав. Чонгук должен знать. Муж не простит его, если он самостоятельно примет решение, которое касается их обоих.***
Чонгук пришёл поздно. Обещанные пару часов затянулись. Альфа звонил супругу, но телефон был выключен, поэтому, узнав от беты, что он спит, Чонгук принял решение разобраться с навалившимися проблемами сейчас. Недавно проведённые каналы для поставки товара были полностью перехвачены. Люди дохли словно мухи. Следы, по которым можно было выйти на убийц, не были найдены. Они словно звери, которые так хладнокровно убивают невинных людей, идут по головам, чтобы добраться до эпицентра клана. Оставшиеся винили Чонгука в смене приоритетов. Альфа стал больше времени уделять молодому мужу, бросив людей на верную гибель. Чон одним взмахом руки рубил жизни неверных, выкуривая одну сигарету за другой, всматриваясь сквозь волны на красивый кровавый закат. — Так будет с каждым, кто хоть раз усомнится в моём статусе лидера, — крутит в руке нож, проверяя лезвие на остроту. — Не смейте произносить имя моего мужа, иначе последним, что вы увидите, будут отрубленные головы вашей семьи. Кровь за кровь.***
Оказавшись дома, Чонгук первым делом прошёл в спальню. Увидев спящего котёнка, он облегчённо выдохнул, невесомо целуя его в щёку. Сбросив пиджак на кресло, альфа ушёл в кабинет, чтобы продолжить выяснять причину его головной боли. Юнги не спал. Он почувствовал запах мужа, как только тот вошел в дом. Не в силах встать и сразу же рассказать о своей беременности, он притворился спящим, чтобы попробовать собрать все свои силы вместе. Страх окутывал, погружая в холодные объятия. Мурашки расползались по всему телу, заставляя стучать зубы друг о друга. Спустя час Юнги так и не смог преодолеть страх. Слезы брызнули из глаз, заставляя чувствовать новое ощущение — беспомощность. Он сейчас — один сплошной ком страха и неуверенности. Как бы омега хотел, чтобы альфа прижал его к себе и сказал, что будет всё хорошо. Но Юнги встал и на ватных ногах направился по коридору в сторону кабинета. Приоткрывая дверь, омега без стука зашёл в полностью темное помещение, в котором лишь дым от сигарет оповещал, что хозяин у себя в берлоге. — Котёнок, — поворачивается к нему альфа, включая свет в комнате, который тут же слепит глаза. — Почему проснулся? — Чонгук, — начинает Юнги, боясь смотреть в глаза. — Я беремен. На минуту повисает гробовая тишина. Сигарета у руках альфы дотлевает, почти доходя до фильтра. Время замедляет ход, давая переварить полученную информацию. Всё кричит от желания убежать, скрыться и просто заплакать, но Юнги остаётся прикованным к полу. Он остаётся ждать приговора, который ему выпишут уже совсем скоро. Страх налегает на плечи, шепчет о своей правоте. Юнги верит. Уже ничего не может спасти его от своих предположений. Но в глубине души горит тот огонёк, который может зажечь пламя надежды, только стоит альфе подкинуть дров. И он подкидывает. Только не дрова, а воду, туша всё на своем пути. — Как же это не вовремя.