Все тайное всегда становится фарсом

- У вас тут, оказывается, семейные посиделки? Я не знал. Так бы принес что-нибудь вкусное с собой, - Ястреб жизнерадостно хлопал крыльями, подтаскивая к себе кружку с надписью «KFC for life», которую одно из его перьев сняло с верхней полки кухонного шкафа, и шлепнулся на стул рядом со Старателем, - О, и братишка Тенсея тут! Как работа в семейном бизнесе? Иида вежливо улыбнулся, маскируя за улыбкой недоумение, и, решив, что так будет лучше, перевел тему на работу в Иидатен и их последние достижения в области внедрения передовой техники в геройство. Шото же недоумевал открыто и прятать это особо не собирался. Ястреб, конечно, работал с его отцом пару лет назад, но теперь Старатель отошел от геройских дел, а пернатый герой вроде как даже до сих пор числился в рейтингах, занимая там довольно высокую строчку. Популярности у него было не занимать, мужчину даже звали сниматься в кино, на что он каждый раз отказывался. Но не брезговал появляться в рекламах, поэтому Шото видел молодое лицо Ястреба, взирающее на него с таблоида рекламы дорогих часов, каждый день по пути на работу. Но что герой делал у его отца дома, в выходной день? Еще и в такой неформальной одежде, будучи абсолютно расслабленным. При том, что сам Тодороки-старший не особенно протестовал и в целом даже не удивлялся присутствию Ястреба в своем доме. Только тарелку с печеньем к нему подвинул. - Тут у нас день больших открытий. Шото решил поделиться радостной новостью, - теперь была очередь Старателя давить ехидную усмешку, потому что Ястреб очень быстро догадался, что к чему, по покрасневшим ушам Ииды и виду младшего Тодороки, который, судя по всему, хотел бы поделиться с отцом чем-нибудь тяжелым. И желательно по голове. - Оооо. Так вы наконец решили открыть миру, что вы встречаетесь? Как мило, - одно из перьев Кейго отделилось и извлекло из кармана узких черных джинсов смартфон с красно-белым чехлом. - Я должен сейчас же это запостить. Ваши фанаты будут визжать от восторга. Столько авторов сейчас будет плакать слезами счастья, что их фанатская писанина стала действительностью… Иида несколько нервно взмахнул руками, попытавшись воззвать к голосу разума: - Может, не надо, Таками-сан? Мы решили начать с того, что расскажем семьям. Не хотели так вот сразу вываливать… Это все же личное. Шото подтверждающе кивнул, уже чувствуя, что в воздухе начинает тянуть паленым от его причуды. Тенью он любил больше всего на свете и готов был рассказать об этом всему миру. Но некоторые фанаты и их дурацкие коллажи, рассказики и видеонарезки действительно доставляли много проблем. Один момент, когда Тенья нес Шото к палатке парамедиков на руках после того, как Тодороки перегрелся, сражаясь со злодеем, разнесли по всем соцсетям, понаделав клипов и прилепив к ним кучу сердечек вместе со слащавой музыкой. Однако крылатого героя это, судя по всему, мало волновало. - Нууу, нельзя же лишать своих фанатов такого счастья! Это жестоко, ребята. Только подумайте, как вы сможете их воодушевить, - неудержимо хихикая, Кейго уже печатал текст в свой твиттер, и Шото мысленно приготовился к тому, как пять миллионов подписчиков героя разорвут их с Теньей на мелкие клочки, как внезапно помощь пришла оттуда, откуда никто не ждал. - Прекрати, - Старатель довольно бескомпромиссно выхватил телефон из рук бывшего коллеги и переложил его на свою сторону стола. - Если не хотят пока объявлять, значит, не надо. Это их личное дело. Шото удивленно поднял брови, смотря на отца. От него он такой поддержки точно не ожидал. И ,что самое неожиданное, она сработала. Ястреб с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла, пробубнив что-то про то, что его твиттер такими темпами загнется, но больше попыток дотянуться до телефона не предпринял. Чудо, не иначе. Фуюми, несколько отошедшая от всего произошедшего, предложила заварить еще чаю и только поднялась с места, как со стороны открытого окна раздался очередной звонок в ворота. - О, а вот это, наверное, Нацуо-кун… Я схожу, открою и потом заварю еще чай, - девушка была рада ретироваться с кухни, но вот оба оставшихся Тодороки явно были не в восторге от того, кто сейчас заявится. У Шото были довольно напряженные отношения со старшим братом, ведь тот обожал нравоучения и закатывать истерики не к месту. Даже при том, что их семейный конфликт давно перешел в фазу пассивно гниющего трупа, Нацуо никогда не упускал возможности закатить очередные семейные посиделки в новой квартире Рей, притащить туда отвратительный пирог, который пекла его жена, и, начав обсуждение с подводок о своей работе, заставить его плавно перетечь в перемывание костей отца. Шото с таких мероприятий быстро сливался, ведь, как бы он к Старателю ни относился, подобное мужчина считал занятием недостойным, особенно в свете того, что Нацуо до сих пор был вписан в страховой план отца и, судя по всему, брал от него деньги. Но семья есть семья, приходилось опять стискивать зубы и терпеть. Старший брат ввалился на кухню, на ходу сдирая с ткани своего свитера белую наклейку со словом «посетитель», и уселся на свободный стул напротив Шото. Пока мужчина шел мимо, Тодороки почувствовал запах дешевых бутербродов с яичным салатом, которые подавали в тюремном кафетерии, и уже по этой детали можно было понять, что Нацуо опять навещал того, о ком в семье говорить было не принято. Но Нацуо продолжал ходить регулярно. Возможно, пытался оправдаться, возможно, выглядеть лучше остальной семьи. Это было его дело. - Что у вас тут за собрание? Почему меня не предупредили? Отец решил огласить завещание? – тупая шутка повисла в воздухе, как смог от заводов над Канагавой. - Или мы тут проводим интервенцию? Шото, признавайся, что ты уже успел натворить? Поощрять еще и любопытство Нацуо не хотелось, но уже после всего молчать было бессмысленно. - Мы пришли, чтобы сказать отцу о том, что мы встречаемся. Хотя можно было и не тратить время, он, похоже, и так знал. Лицо Нацуо исказилось той же гримасой, которая сопровождала все упоминания отца в медийных изданиях, которые мужчине приходилось видеть. - О. Вот как. Так вы все-таки из этих. Я-то надеялся, что вы просто вместе квартиру снимаете. На кухне повисла такая тишина, что можно было услышать, как капает кран в ванной в трех комнатах от нее. Ястреб чуть не навернулся со стула, удержавшись лишь перьями, Иида так и не донес до рта свою чашку, а Шото сжал руку в кулак до белых костяшек, чувствуя, как на волосах начинают плясать язычки пламени. - Нацуо. Сейчас же извинись, - Старатель впервые за вечер выглядел менее спокойным, начиная напоминать себя из прошлого, так как его борода снова вспыхнула. - В отношениях Шото и Ииды нет ничего предосудительного, и я не хочу, чтобы такие слова звучали в моем доме. Нацуо аж зашипел, подобравшись. - Смотрите, кто заговорил. Ну конечно, ты теперь решил поиграть в родительскую поддержку. А где все это было двадцать лет назад? Или это на старости лет озарение случилось? - фыркнув, продолжает. - Я говорю то, что думаю, и как раз в этом нет ничего предосудительного. Сидели бы дальше в своей квартире, нечего это в семью… Договорить ему не дала Фуюми, которая с все той же милой улыбкой схватила брата за руку и потащила из кухни. Через пару секунд из коридора раздался оглушительный шлепок, за которым последовали удаляющиеся шаги. Когда девушка вернулась обратно, все присутствующие все так же смотрели в проход круглыми глазами. - У Нацуо-куна неотложные дела. Он заходил только для того, чтобы забрать свои старые вещи. Для командировки, - Фуюми мягко улыбнулась и взяла чайник, - Давайте я налью вам еще, Иида-кун, Шото. Ешьте поки, это я из школы принесла. Ученики все пытаются завалить меня сладостями, хотя я и так уже на три килограмма поправилась… Кошмар, кошмар. Нужно записаться в тренажерный, да никакого ведь времени не хватает. Иида улыбнулся девушке, взяв одну поки, и ласково погладил руку Шото под столом. Тому казалось, что в ушах громко звенит что-то высокочастотное и что если Тенья отпустит его руку, то он сейчас вырвется из отцовской кухни и совершит братоубийство среди белого дня. Поэтому в интересах Нацуо было чтобы Иида держал эту руку подольше. Пока Шото решил переключить внимание на отца. Тот наконец потушил свою бороду и о чем-то тихо переговаривался с Ястребом, который явно тоже был в шоке от ситуации. Тот факт, что Старатель за них заступился, был более чем неожиданным. Да, в последнее время от него поступало много поддержки, пусть и неуклюжей, но тем не менее заметной. У Шото не было проблем с департаментом даже после того, как он сжег половину торгового квартала, а потом заморозил намертво вторую половину, и причиной этому могли быть лишь отцовские связи, которого в геройском департаменте до сих пор уважали и побаивались. Да и сам мужчина до сих пор работал в геройском агентстве Старателя, так как это уже было заранее нагретым местом, в котором он еще со времен школы проходил практику. Отец не так уж часто там появлялся, взяв на себя лишь управляющую роль, но даже издалека умудрялся присматривать за сыном и помог с раскрытием нескольких сложных дел. Возможно, отец действительно поменялся за все эти годы, и стоило дать ему хоть какой-то шанс… Но тем не менее всех его предыдущих поступков это не перекрывало. Все это было слишком тяжело для того, чтобы переварить. - Я выйду на минуту. Нужно подышать воздухом, - Тодороки поднялся с места и, мягко улыбнувшись Ииде, чтобы убедить его в том, что все в порядке, вышел из кухни. Ему действительно надо было немного передохнуть и успокоиться. Атмосфера на кухне, даже несмотря на усилия Фуюми, становилась несколько давящей. Сидя на дощетчатом крае веранды и стараясь урегулировать скачущую от экстремально холодной к экстремально горячей температуру тела, Шото пытался успокоиться и привести наконец мысли в порядок. Выходит, теперь отец его поддерживает и весь такой из себя положительный. Но как тогда относиться ко всему тому, что было в детстве? Нельзя же просто так взять и забыть. Фуюми давно уже простила и отмахнулась, Нацуо до сих пор презирает отца, так и не решившись сделать шаг навстречу. Рей. По словам матери, которые Шото слышал от нее в последний раз, женщина решила просто перелистнуть новую страницу своей жизни. Вопреки всем тем ужасам, которые происходили с ней, она не держала зла на бывшего мужа и даже искренне переживала за него во время Войны Героев, когда того госпитализировали с многочисленными ранами и пробитым насквозь легким. Рей действительно занялась собой после выписки, записалась на какие-то курсы рисования и даже нашла себе там друзей. У нее все было хорошо. Но Шото было слишком сложно взять и отпустить прошлое, особенно, если живое напоминание о нем горело алым пятном на его лице. Из горестных раздумий мужчину вырвал шорох крыльев за спиной и легкий скрип досок рядом. - Я подсяду? – Ястреб был по природе своей легкий и ужасно наглый, больше как парковый воробей, который выхватывает из обледенелых пальцев фастфудную картошку, нежели как благородная хищная птица. - Грустишь, Тодороки-кун? Шото только отмахнулся. Не хватало еще сидеть и изливать душу этому ветреному птенчику с таблоидов. Что бы его там ни связывало с его отцом. Ястреб только усмехнулся, легко пощекотав щеку младшего Тодороки пером. - Грустишь, я же вижу. Думаешь, что не сможешь простить отца так легко, ведь он причинил тебе в детстве много боли. Но при этом все равно хочешь поменять свое отношение, чтобы больше не тяготиться этим, - на ошарашенные глаза Шото Ястреб только расхохотался, взмахнув алыми крыльями. - Какие вы наивные дети, я каждый раз поражаюсь. У тебя ведь все на лице написано. Не нужно быть профессиональным психологом, чтобы понять. Ястреб внезапно посерьезнел, смотря герою прямо в глаза. Теперь Шото отчетливо видел отпечаток войны и боли на лице этого живого человека. За маской жизнерадостной птахи таилось много переживаний и своя, личная трагедия, о которой Ястреб не слишком любил распространяться. - Тодороки-кун. Поговори с ним, - тонкая рука с накрашенными ногтями слегка сжала плечо героя. - Энджи очень старается все исправить. Он понимает, что счастливой семьи из сказок у вас не будет. Но он хочет исправить свои ошибки. И тоже страдает, когда ты или твой брат его отталкиваете. Смотря в глаза Ястреба, Шото почему-то ему верил. Ему хотелось верить в чужие слова. Хотелось верить, что еще не все потеряно для их семьи и для его отношений с отцом. - Что ты там ему болтаешь, глупая курица? – Тодороки-старший стоял в дверях, сложив руки на мощной груди и гневно полыхая бородой. - Вечно суешь свои перья, куда не просят. Ястреб сразу неловко встрепенулся, потянув Шото встать вслед за собой. - У нас тут небольшой мужской разговорчик по душам. И вообще, Тодороки-кун хочет сказать тебе кое-чтооо, - длинное красное перо пощекотало Старателя по руке, будто не боясь обжечься, и его обладатель выскользнул с веранды, прикрыв за собой седзи. Шото тяжело вздохнул, смотря на отца. Похоже, им действительно предстоял разговор.