Не бери маленькие
Но маленькие — это те, которые ей прописали. Они заставляют мир казаться нечетким, и в то время, когда все, что она хочет, — это почувствовать, насколько твердый пол у нее под ногами, это намного труднее. Старшая школа Линкольна — школа, в которой она якобы училась уже четыре года. Но она этого не помнит. Коридоры перед ней похожи на лабиринт, и даже когда секретарь распечатал для нее новое расписание и карту, она все еще теряет ориентиры. — Здравствуй, юная Макс, — раздался голос позади нее. Она поворачивается и видит Сэмюэля, который медленно водит метлой по коридору, а толпа студентов шагает мимо него, когда он подходит к ней ближе. Его знакомое лицо застает ее врасплох, и Макс смотрит на него, приоткрыв рот. — Рад видеть тебя здесь. Надеюсь, тебе лучше. — С-спасибо, — умудряется сказать она и пятится. Она чувствует, будто что-то снова скользит по ее голове, сбивает с толку временные рамки и ее в том числе. Она опирается спиной на железную дверцу, чтобы удержать равновесие. — Итак, местная психопатка, — приветствует ее ехидный голос. Макс поднимает взгляд и видит Викторию Чейз среди ее дружков. Она узнает только Тейлор и Кортни. Все смотрят нее с одинаковыми насмешками, проделывая взглядами сквозные дыры. Однако только Виктория изучает ее с осторожностью хищника. — Не сейчас, Виктория, — бормочет Макс и проходит мимо нее. Но Чейз следует за ней и продолжает мнимые диалог. — Не думала, что увижу тебя снова после твоего последнего трюка. Я имею в виду то, когда ты изрядно старалась разбить себе голову, — ее ухмылка на минуту угасает. — На самом деле это было довольно грубо. Она фыркает и задевает Макс плечом, когда проходит мимо нее. — Когда захочешь сбежать от своей смехотворной паранойи, лучше спрячься где-нибудь за кабинкой, позорище. И уж постарайся не думать о том, что мой шкафчик — самое место для твоих выходок, если такая хуйня повторится в следующий раз. Не думаю, что смогу выдержать кровь. Макс кусает губу, но продолжает идти. Во время ее движения в поисках своего шкафчика Виктория продолжает испытывать ее нервы на прочность, и Макс знает, что если она будет идти, смотря вперёд и сжимая челюсти, слова Чейз ее не затронут Ее шкафчик сто пятьдесят второй, но она понятия не имеет, в каком это коридоре. Она подносит карту ближе к лицу и смотрит на мелкий шрифт. Сюда? — спрашивает она себя шепотом, спотыкаясь, сворачивая в левое крыло. Она врезается в чью-то грудь, и этот кто-то подхватывает ее за руки и осторожно отстраняется. — Берегись, — мягко говорит он. Макс поднимает взгляд, пересекаясь с испуганными глазами Уоррена. Макс оживляется и пятится, задевая кого-то еще позади нее. — Извини, я тебя напугал? — спрашивает Уоррен в замешательстве. — Ты очень кстати чуть не сбила меня с ног! Я просто искал тебя. Мисс Ньютон сказала, что тебе нужен репетитор, чтобы наверстать упущенное по предметам, которые ты пропустила. Выражение лица Макс в этот момент не меняется. Ей кажется, что ее лицо застыло и она не сможет пошевелить ни одним мускулом. — Вы, судя по всему, еще не говорили об этом? — он пытается не навязываться. — С кем? — ей наконец удается спросить. — Мисс Ньютон. Советник. Он тянется к заметке в ее руках, и она роняет ту, отходя к стене. — Эй, эй, извини. Я просто… — он берет листок и указывает на номер ее шкафчика. — Должно быть, это были просто невероятные несколько недель, из-за которых можно было все позабыть. Твой шкафчик в том коридоре, — и он указывает на коридор, противоположный тому, куда она направлялась. — В любом случае, по пятницам я свободен и… — он тянется к ее руке, которую она тут же прячет за спину. Он пожимает плечами, достает из кармана ручку и что-то пишет на бумаге. — Позвони мне, и мы обсудим расценки и прочее, — он протягивает ей листок и спешно уходит, слегка помахав. Она чувствует на себе взгляды, пока идет к своему шкафчику. Пара за парой глаз следят за ней, как будто они ждут, когда она снова сломается. Она буквально ощущает то, насколько ее сердцебиение сильное, чтобы у неё появилось чувство, что оно сдавливает горло изнутри пульсирующими позывами. Она разбирается с учебниками и переключается на уроки, на которых она отсиживается, вникая в обстановку, на автопилоте. Биология. Алгебра. Английский. Сейчас у них ведёт заместительница их учителя, которая, кажется, работает здесь не так давно, поскольку у неё легко получается призвать студентов ответить на ее вопросы по «Аду Данте». Виктория подсаживается на стул перед ней и наклоняется к девушке, сидящей рядом. — Жаль, что Джефферсона еще нет. Он не стал бы заниматься этой ерундой, — Она указывает на парня поблизости, который уже не менее пяти минут сидит на своей импровизированной трибуне. Заместитель, кажется, обсуждает его отстраненность. — Нет, не говори так. Ты действительно хочешь, чтобы Джефферсон вернулся сюда после всего, что было? — шепчет девушка в ответ. — Это был просто глупый слух, — бормочет Виктория, закатывая глаза. — Не было бы слухов, если бы его арестовали. Виктория крепко сжала рот. — Ну и что с того, что он переспал со студенткой? — Вик, прекращай. Девушка покончила с собой. По крайней мере, прояви немного сочувствия. Виктория со вздохом поворачивается к окну. Она подпирает подбородок руками, игнорируя вопрос, который сейчас задает их заместитель. Когда Макс ерзает на своем месте, тот громко скрипит о кафельный пол, Виктория поворачивается и смотрит на нее. Она крутит пальцем у виска и что-то шепчет девушке рядом с ней. Они многозначительно смеются над Макс. Макс просто игнорирует ее, яростно строчит в блокноте, пока страница не покрывается водоворотом черных чернил. Мисс Ньютон зовет ее к себе, когда та покидает Историю, чтобы напомнить, что ей нужно многое наверстать, и, кажется, она рада, что Уоррен уже рассказал ей о плане внешкольного обучения. — Он один из наших лучших учеников, и твои родители были впечатлены им. — Он общался с моими родителями? — недоуменно спросила Макс. — Мы все поболтали, пока ты была в больнице, — Мисс Ньютон мягко ей улыбается. Макс хочется закричать вслух, чтобы ей прекратили по-дурацки улыбаться, как в разговорах с душевнобольными людьми. Она не уверена, что хуже, улыбки или взгляды. Ей почти жаль, что она не может сливаться с краской на стене, дабы ее начали игнорировать. У нее начинает болеть голова, и к концу дня кажется, что сердце вот-вот лопнет и вылетит из груди. Ее ладони покрылись капельками пота. Она ждет, пока мама приедет за ней, чтобы забрать, и прислоняется лбом к прохладному стеклу двери. Сейчас лето, но не должно быть так жарко. Ей кажется, что она может загореться. Кто-то хлопает дверью, и, открывшись, та бьет Макс по голове и отбрасывает на пол. — Какого хуя, — восклицает виновник и опускается на колени, — ты что, стояла перед дверью? Она ошеломленно смотрит на Нейтана. — Пытаюсь остыть, — пытается объяснить она. Остальные слова застревают у нее во рту. Он медленно изучает ее, затем хмурится. — На чем они тебя держат? — он протягивает руку, чтобы помочь ей встать, но она просто смотрит на нее. Теперь ее голова кажется намного тяжелее, словно она под водой и кто-то толкает ее еще глубже. — Что? — спрашивает она, держась за голову. Он вздыхает и приседает рядом с ней. — Твои лекарства, чокнутая. Что ты принимаешь? — Не знаю. Не могу вспомнить. Нейтан говорит что-то еще, но слова кажутся бессмысленными. Она чувствует, как ее голова становится тяжелее и опускается, а потом все ее тело будто разваливается на части. Она смутно осознает, как Нейтан подхватывает ее, когда она начинает клониться в сторону, а затем наступает тьма.***
Она плавает в розово-серой пленке, которая прилипает к ее рукам и ногам. Она пытается двигаться быстрее, но пленка становится толще, мутнее и проникает в ее рот, нос, уши. — Не бери маленькие, — говорит ей голос Уоррена, и она снова отбрасывается в темноту.***
— … Чувство? Макс быстро моргает, когда ей в глаза попадает яркий свет. — Что случилось? — хрипит она. Свет отдаляется, и доктор хмурится. — У тебя был небольшой припадок в школе. Ты помнишь, что было до этого? Тебя тошнило или было головокружение перед тем, как ты потеряла сознание? — Да, весь день я чувствовала себя довольно дерьмово. Было очень жарко, у меня буквально кипела голова и горели глаза. — Хм, я собираюсь проконсультироваться с доктором Адамсом, но мы, вероятно, переведем тебя на другой препарат. Такое случается довольно редко, но иногда все же случается. Если ты снова начнешь чувствовать себя так же плохо, не пытайся вытерпеть это. Дай знать школьной медсестре или позвони своему врачу. К счастью, с тобой был друг, который был знаком с подобным. Макс чувствует, как ее щеки краснеют при мысли о Нейтане, ставшем свидетелем всего этого. Теперь у него есть больше поводов, чтобы подоставать ее. Такими темпами она не переживет этот учебный год. — Как ты себя чувствуешь сейчас? — врач снова проверяет ее пульс. — Как будто меня сбил грузовик, — отвечает она, и когда его брови встревоженно поднимаются, она спешит добавить, — но ладно. Все в порядке. Легкая улыбка появляется на лице доктора, когда он достает свой блокнот и что-то записывает. — Не волнуйся, дитя. Так и должно быть.***
— Мне очень жаль, — говорит Ванесса в пятый раз с тех пор, как Макс выписали из больницы. — Мам, пожалуйста. Все в порядке, — бормочет Макс, прижавшись лицом к окну с пассажирского сидения. — Это был твой первый день в школе после выписки, и тебе пришлось это пережить. Боже, я просто хочу… — она сдувает прядь волос с лица. — Что ж, надеюсь, остаток дня пройдет лучше. Я не могу ничего для этого сделать, — хочет сказать Макс, но ее мама слабо улыбается ей, и слова застревают у нее в горле. — Все было хорошо, — шепчет Колфилд. Она могла бы построить вокруг себя свой новый мир. И точно так же, как галлюцинации, и ложь о разбитом из-за падения с лестницы лице, она держит это все взаперти и в тишине в своей голове. — Хорошо. Все наладится. Обещаю. — Ага, — мягко говорит Макс и снова прижимается щекой к стеклу. — Бьюсь об заклад, так и будет. Ей прописали не такие же крохотные таблетки снова, а длинные овальной формы. Она почти смеется, когда открывает упаковку, чтобы рассмотреть их, но после резко всплывает то ужасное существо из фильма, и то, как ее голова буквально разбивается о стену, и звук стихает где-то в горле, прежде чем он даже достигает ее рта. Она закрывает глаза и делает глубокий вдох, прежде чем отойти и закинуть их в сумку. — Эй, кстати, мисс Ньютон сказала, что вы, ребята, хотели бы, чтобы у меня был репетитор, — говорит Макс, желая отбросить собственные мысли. Она старается говорить ровно, без горячности. — Мы подумали, что это упростит переход. Мне кажется, что вернуться в школу после нескольких недель «отдыха» будет довольно сложно, совмещая учебу и терапевтическую группу мисс Уайт. — Точно. Ну, в любом случае, Уоррен предложил свою помощь. Он дал мне свой номер телефона, чтобы мы могли обсудить оплату и прочие детали. — Да? — Ванесса на мгновение выглядит сбитой с толку, а затем на ее лице появляется веселая улыбка. — Мы уже определились со ставкой. — Тогда почему?.. — Что думаешь? — самодовольно спрашивает она Макс, и лицо последней становится красным как свекла. — Думаю, что некоторые вещи не меняются, — бормочет она про себя.***
Макс погружена в домашнее задание по локоть, когда достает телефон. Она размышляет о том, позвонить ли Уоррену, просто ради знакомого голоса, и на один единственный момент ей хочется, чтобы у нее был номер Нейтана. Однако есть один номер, который она хотела бы иметь больше, чем чей-либо. Здесь у нее нет номера Хлои. Она думает, что он мог быть в дневнике, но она не видела этого с тех пор, как вернулась домой из больницы. Она роется в бумагах на столе и на прикроватной тумбочке, прежде чем крикнуть: — Мам, ты видела мой журнал? — ответа сразу не следует, но через мгновение наверх поднимается Ванесса с растерянным выражением лица. — Какой журнал? — она спрашивает. —Мой дневник, мам. Это единственный журнал, который у меня есть. Я думала… — она замолкает, видя беспокойство, которое сейчас отражается на лице ее мамы. — Единственный дневник, о котором я могу вспомнить, — это тот, который у тебя был, когда тебе было тринадцать. Ты выбросила его после того, как мы переехали. — Что? — она перестает листать бумаги на тумбочке. — А что насчет моего полароида? Ванесса постукивает пальцем по подбородку. — Ты имеешь в виду мгновенную камеру, которая у тебя была? Ты тоже выбросила ее. Макс, что происходит? Что ты так зацепилась за эти вещи? — Черт. Эм, ладно, — бормочет Макс, и ее пальцы немеют. Нет ни журнала, ни возможности снимать. Она бросает быстрый взгляд на зеркало, потому что даже не узнает саму себя в его отражении. Как она попала в это место? — Я просто… я хотела позвонить Хлое. — О, Макс, — ее мать входит в комнату и обнимает ее. — Ты уверена, что готова к этому сейчас? Макс кивает матери и отвечает на объятие распахнутыми руками. Запах лаванды и средства для мытья посуды особенно сильно производит на нее впечатление. Это первое, что она почувствовала с тех пор, как проснулась в больнице. — Я думаю, что у меня есть ее номер, кажется, он был в адресной книге. Подожди, я посмотрю. Когда Макс вбивает номер в список контактов, она перебирает все слова, которые хочет сказать, все извинения, которые только может придумать, но ей отвечает лишь голос, который немедленно начинает свой монолог после положенных нескольких гудков, — это не Хлоя. Это автоответчик. — Набранный вами номер больше не доступен, — и ее телефон громко падает из раскрывшихся пальцев на стол. Как мне вернуться? — шепчет она своему отражению в зеркале.