— Ты немного старовата, чтобы продавать печенье для девочек-скаутов, — сухо говорит Хлоя, все еще прислоняясь к дверному косяку. Ее волосы гладко спадают за спину. Она выглядит почти так же, как Хлоя с ее фотографий, только старше. То есть почти, если не считать настороженности в ее глазах, хмурого взгляда, скрещенных на груди рук. Это та Хлоя, которую Макс помнит из другой ветки времени.
Уоррен усмехается, но Хлоя не отказывается от своего заявления. Она просто наблюдает за ними, ожидая, когда они объявят о причине своего появления. — Я могу вам помочь? — добавляет она, пока они молчат. — Потому что я не собираюсь стоять здесь весь день.
Уоррен толкает Макс локтем, и она издает писк.
— Я, э-э, привет, — наконец говорит она. — Макс.
Хлоя просто смотрит на нее, пока до нее доходят ее слова. Затем ее поражает осознание, и ее глаза расширяются. — Макс?
Макс слабо улыбается и кивает.
Но Хлоя не улыбается в ответ. Вместо этого она медленно отступает. — Ты, должно быть, шутишь, — говорит она и закрывает дверь без дальнейшего предупреждения.
На мгновение Макс просто замирает на крыльце, уставившись на дверь перед ее лицом, пытаясь осмыслить то, что только что произошло.
— Э-э, Макс? — Уоррен переминается с ноги на ногу, как будто не знает, стоит ли им подождать или вернуться к машине
Макс игнорирует его и стучит в дверь, а затем колотит и колотит, когда никто не отвечает. — Хлоя, ну же, — кричит она. Она прижимается лицом к двери. — Я проделала весь этот путь из Сиэтла. Ты можешь просто дать мне одну минуту? Одна минута, и ты можешь снова захлопнуть дверь у меня перед носом.
Ей отвечает только тишина. Она в последний раз нерешительно стучит в дверь.
— Давай. — Уоррен берет ее за плечи и ведет обратно к машине.
— Черт возьми, почему я думала, что это будет так просто? — бормочет она. Но она не рассчитывала, что все будет просто, вовсе нет. Она не думала, что Хлоя примет ее обратно с распростертыми объятиями, но и не думала, что дверь захлопнется у нее перед носом.
Она слегка ударяется головой о пассажирское окно, пока Уоррен пытается вытащить ключи из кармана.
— Макс, — говорит он, чуть не роняя их на землю. Он указывает в сторону дома.
Хлоя прислоняется к открытой двери.
Макс тупо смотрит вперед.
— Я не могу в это поверить.— Хлоя издает короткий смех, ее глаза широко раскрыты. — Пять лет спустя. Ты в своем уме?
Макс разрывается где-то между дикой ухмылкой и плачем.
Хлоя все равно отмахивается от этого. — Зайди в дом и найди что-нибудь выпить. Дорога из самого Сиэтла. Я не могу в это поверить. — Она толкает дверь шире и исчезает обратно в дом.
Макс и Уоррен нерешительно следуют за ней.
— Чего ты хочешь? Содовой? Воды? Выпивку? Потому что сейчас идеальное время для спиртного, — кричит Хлоя с кухни.
— Содовая подойдет, — говорит Макс и падает на диван, которого она не помнит, скорее даже в глаза впервые видит. Уоррен сидит с другой стороны, между ними лежит большая подушка. Вся комната выстлана в теплых тонах, но пыльная и голая, как будто кто-то отвлекся во время оформления и оставил ее незаконченной. Никаких рисунков, фотографий и картин на стенах. Книжные полки в основном пусты. Одеяло, небрежно сложенное на стуле.
— А парень? — подсказывает Хлоя.
Уоррен фыркает, сильно кашляя, и Макс приходится хлопнуть его по спине, чтобы заставить снова дышать.
— Он не мой парень, — поспешно отвечает Макс.
— Да, конечно, вовсе нет.
Он снова поперхнулся, но на этот раз Макс игнорирует его. — Содовая ему тоже подойдет.
Хлоя протягивает им напитки и падает в кресло напротив них. Все смотрят на Макс, ожидая объяснений.
У нее их нет.
— Мне очень жаль… — начинает она, и Хлоя закатывает глаза.
— Хорошо, я думаю, что поняла эту часть. Немного поздно, но спасибо.
— Хлоя, — умоляет она, и когда она встречается с ней взглядом, она видит, как во взгляде Хлои появляется боль, дикая и сердитая. А потом они падают ничком, как будто сдаются. Они почти напоминают ей о Нейтане, и ее охватывает еще одна волна вины.
Она тянется к своей сумке, вытаскивая фотографии, которые принесла с собой. — Помнишь это?
Хлоя осторожно берет их. — О, черт, — бормочет она, отводя глаза от каждой, как будто боится отвести взгляд. — Боже, я скучаю по тем дням. Малюсенькие Макс и Хлоя. — Она мрачно смеется. — Помнишь, как я пыталась спуститься с того холма с тобой на велосипеде? И в итоге мы врезались в дерево? У тебя была эта гребаная рана на голове, которая делала тебя похожей на Гарри Поттера примерно две недели.
Макс кивает, улыбаясь. Она помнит это с трудом — ощущение ветра, когда они неслись вниз по склону, ее раскинутые руки, волосы Хлои, хлещущие ее по лицу. Осталось так мало вещей, которые она вспоминает с совершенной ясностью, но эти короткие моменты, которые кажутся моментальными снимками в ее сознании, почти заставляют ее чувствовать себя полноценной. Эти вещи никогда не меняются.
Хлоя вздыхает, бросая фотографии на колени. — Ты приехала из гребаного Сиэтла. Не говори мне, что что-то не так. — Она настороженно переводит взгляд с Макс на Уоррена.
Макс делает глубокий вдох. — Могу я как-нибудь загладить свою вину? — Она слабо улыбается. — Я скучала по тебе. Просто… в последнее время было очень тяжело.
— Она чувствует себя так, словно проглотила наждачную бумагу. — Я такая тупица, — выдыхает она и сомнительно смеется.
— Нет, это не так, — говорит Уоррен в тот же момент, когда Хлоя выпаливает: — Да, это про тебя, — что заставляет ее смеяться еще больше.
На губах Хлои появляется улыбка, и она закатывает глаза, поднимаясь на ноги. — Иди сюда, — говорит она и притягивает Макс в объятия. Я скучала по твоей сумасшедшей заднице.
Макс обнимает ее, зарываясь лицом в рубашку, от которой слабо пахнет не сигаретами или пивом, а незнакомым ароматом какого-то цветочного моющего средства. Она напрягается в объятиях Хлои, и Хлоя отпускает ее, хмуро глядя на нее сверху вниз.
— Все совсем другое, — бормочет Макс, в основном про себя.
Хлоя пожимает плечами. — Прошли годы, Макс. — Она откидывается на спинку дивана и делает глоток содовой. — Ты хочешь, чтобы все оставалось по-прежнему? Аркадия-Бэй уже не тот, что раньше. Здесь как в городе-призраке. Все хотят переехать в большие города. Сейчас здесь только семьи постарше.
— А как насчет тебя? — спрашивает Макс, разглядывая ее светлые волосы и бордовую рубашку, на которой совершенно нет ни графики ни слов.
Хлоя снова пожимает плечами. — А я здесь.
— Чем занимаешься?
Ее рот изгибается в еще одной ухмылке. — Боже, ты все еще чертовски любопытна, не так ли?
— Извини, — робко бормочет Макс. — Я просто… я боялась после Уильяма, что ты можешь…
Хлоя хмурится. — Ты поэтому пришла сюда? Немного поздновато для этого.
— Боже, нет, это не… — Макс опускает голову на руки и стонет.
— Я учусь в колледже. Сообщество в нескольких кварталах отсюда.
— В самом деле? — Макс поднимает голову.
Хлоя смеется. — Да, серьезно. Я бы поехала в Портленд, но я хотела остаться с мамой. — Ее голос падает на несколько нот.
Макс чувствует новый прилив паники. Что-то не совсем правильно в тоне Хлои, и пыльная атмосфера дома кажется еще более раздражающей. — Как Джойс?
— Она… в порядке. Ранняя стадия Альцгеймера.
Макс чувствует, как из нее с хрипом выходит воздух. — Боже, Хлоя. Мне так жаль…
— Что есть, то есть.— Хлоя снова пожимает плечами, поигрывая ободком своей банки. — Она все еще на неполном рабочем дне, но… ты же знаешь, как это бывает.
— В закусочной?
Хлоя качает головой. — Закусочной уже давно нет. Она работает секретаршей в стоматологическом кабинете в городе.
— Но она… она в порядке, да? — Макс наклоняется вперед, вытягиваясь в коленях.
Хлоя смотрит вниз, балансируя банкой на коленях. — Да, конечно. Я имею в виду, что сейчас у нас все хорошо.
Макс замолкает, не решаясь заговорить. Что, если это я сделала с Джойс? Еще одна жизнь за жизнь.
Она не умерла, утверждает она. Ты не можешь сделать всех счастливым.
Разве я не могу? Последний голос звучит слишком нетерпеливо.
Макс кивает, просто чтобы чем-то себя отвлечь.
— О чем задумалась? — тихо спрашивает Уоррен рядом с ней.
— Я участвую в научной программе, — отвечает Хлоя, ее улыбка становится немного натянутой. — Пока не знаю, на чем я хочу сосредоточиться. Не знаю, хочу ли я вообще этого в данный момент. Я просто иду бок о бок с тем, что хорошо знаю.
— Наука? — удивленно спрашивает Макс.
Хлоя усмехается. — О, да ладно тебе. С кем ты всегда была партнером на научной ярмарке? Кто тебя два года проверял по словарю? Это всегда было единственное, в чем я был хороша.
Макс слабо улыбается. — Ты заставила меня поверить, что «вулкан» пишется с двумя «о» в конце.
— Ладно, ну, правописание никогда не было моей сильной стороной. Вот для чего ты мне нужна была всегда.
Макс закатывает глаза. Это воспоминание где-то в глубине ее сознания, как будто она тянется за занавеску. Она видит себя десятилетней, склонившейся над тетрадью Хлои, зачеркивающей слова, пока их исправляет. Улыбка Хлои отражается на детском лице.
— …Помнишь, когда мы делали ту дурацкую штуку в научном лагере? — говорит Хлоя сейчас, и Макс снова обращает свое внимание на нее. — Летом перед твоим отъездом?
Макс кивает, и она тянется еще дальше за занавеску. Она вспоминает крошечных роботов, которых они сделали, как Хлоя победоносно прыгнула, прежде чем немедленно разбить их на куски.
— Макс в научном лагере? — Уоррен ухмыляется.
Макс пихает его, и его глаза прищуриваются от смеха.
— Меня заинтересовала научная программа в средней школе, — говорит Хлоя. — Я закончила ее тем, что получил стипендию в здешней научной школе и…
— Блэквелл? — взволнованно спрашивает Макс, но Хлоя лишь приподнимает бровь и качает головой.
— Нет, Хемингфорд. У них действительно классная научная программа, одна из лучших в округе.
Уоррен выглядит так, словно у него практически пена изо рта. — Серьезно? — он требовательно спрашивает. — Я уже несколько лет пытаюсь получить стипендию для участия в местных научных программах, но везде набор закончен.
— Да, ну, здесь тоже было полно народу, — говорит Хлоя. — Хотя мне это понравилось. Развлекательное зрелище.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — отвечает Макс. Дни, которые тянутся в последнее время, иногда так пусты, что ей хочется занять уже себя чем-нибудь.
— Ты все еще занимаешься фотографией?
Макс чувствует, как ее язык тяжелеет во рту. — В последнее время меньше, чем хотелось бы.
— В самом деле? — Хлоя снова усмехается. — Раньше ты везде таскала этот проклятый полароид. Мама назвала тебя своим маленьким папарацци.
Макс смеется. — Я помню.
— Так, подожди. — Хлоя снова вскакивает и исчезает наверху.
Макс хмуро смотрит на лестницу. Она слышит, как Хлоя шарит наверху, ее тяжелые шаги раздаются этажом выше.
— Когда поедем обратно? — Голос Уоррена застает ее врасплох; она почти привыкла к знакомому дому Хлои, даже если все немного не на своих местах. Та же шахматная доска, но с фигурами, разыгранными по-разному. Она почти забыла, что он был с ними.
—Я имею в виду, мы можем оставаться столько, сколько ты захочешь, — продолжает он, снова легко улыбаясь. — Но то, как я вожу ночью — отстой. Так что, если мы задержимся надолго… нам, возможно, придется снять отель или что-то в этом роде. — Его лицо слегка краснеет.
Ее собственное лицо кажется таким же красным. — Что?
— У меня есть наличные, не волнуйся. Мы можем отправиться в путь утром. Мы вернемся вовремя.
— Я не знаю, это вроде как… — Личное. Интимное. Близкое. Гораздо больше, чем ехать рядом с ним в машине.
— Хорошо, надеюсь, ни у кого нет аневризмы, — говорит Хлоя, спускаясь по лестнице. — Вы, ребята, переночуете здесь. Не-парень может занять диван, а ты можешь увалиться со мной, как в старые добрые времена. Господи, маме это понравится, когда она вернется домой.
— О, черт. — Макс прячет голову в ладонях. — Мне так жаль. Я не хочу никому навязываться.
— Макс, пожалуйста. Она была бы рада, если бы ты осталась на ночь. — Взгляд Хлои на мгновение становится отстраненным, но она качает головой. Она вытаскивает из-за своей спины старый полароид. — Я не знаю, захочешь ли ты его, но он уже много лет лежит у меня на комоде. У меня не хватило духу упаковать его. И я знаю, что он хотел бы, чтобы она была у тебя. — Она вкладывает ее в руки Макс.
— Хлоя, — шепчет Макс, осторожно держа камеру. Такое чувство, что она никогда не покидала ее рук. — Камера твоего отца?
Она поднимает его, делая снимок Хлои, все еще улыбающейся, и вспышка освещает ее лицо одеялом белого света. — Я так давно не пользовалась такими, — бормочет она, имея в виду последние недели, но она предполагает, что для всех — годы. Она встряхивает фотографию после того, как она выскользнула. Это похоже на вторую натуру, на возвращение домой.
— Ну, теперь тебе нужно наверстать упущенное. — Она прислоняется к Макс, хватает камеру и делает еще один снимок. — Эй, не-парень, тоже иди сюда.
Макс хватает его за руку, пока он неуверенно идет к ней, и она тянет его за собой, когда Хлоя хватает вторую его руку.
— Теперь ты можешь начать собирать коллекцию, — говорит Хлоя, возвращая камеру.
Макс думает о своей фото-стене, которая, кажется, была сотню жизней назад, и задается вопросом, могла бы она вернуться к этому, было бы то же самое, если бы она начала новую на стене своей спальни. Но лицо, которое смотрело на нее с фотографий, уже не та девушка, какой она себя помнит.
— Может быть, новую, — отвечает она, кладя камеру в сумку.
***
Только когда Хлоя включает лампу рядом с собой, Макс понимает, как уже поздно. Комната выкрашена в желтый цвет, и у нее саднит в горле от разговоров. На столе между ними стоит пустая коробка из-под пиццы, а Уоррен полуспит на диване, поджав ноги за спиной Макс.
Хлоя развалилась на краю кресла и бросает взгляд на Уоррена, на ее лице появляется задумчивая улыбка. — Эй, ты помнишь тот случай в шестом классе, когда я пыталась заставить тебя танцевать с тем парнем, Недом?
Еще одна вспышка за занавеской в ее сознании — школьный спортзал и долговязый парень, склонившийся над ней, Хлоя толкнула ее локтем, когда она ерзала в платье, которое Джойс заставила ее надеть.
— О, да, я помню, — отвечает Макс, слабо улыбаясь. — Я так отчаянно пыталась отговорить тебя от этого.
— Я была довольно настойчива. — Хлоя смеется. — И это того стоило, потому что это было весело.
Макс морщит нос. — Он был таким отвратительны. — Она помнит, как плохо от него, казалось, пахло, как он всегда, оказывался рядом с ней, пытаясь помочь ей с домашней работой и озадачить ее фактами из любой книги, которую она читала. Он посмотрел на нее так, словно она была ниже его. А потом он пригласил Макс на танец, и она подумала, что упадет в шоке. Хлоя взвыла от смеха, говоря ей, что она должна это сделать.
Воспоминание такое острое, что почти кажется, будто она там прямо сейчас.
Макс качает головой. — От него всегда пахло тухлыми яйцами. А потом ты просто толкнула меня на него. Я не могла сказать «нет», потому что он уже обнимал меня, и играла музыка. Я думала, меня тогда вырвет.
— Я надеялась, что ты это сделаешь. Это было бы классикой.
— Классически унизительно, ты имеешь в виду. — Макс снова качает головой, но все еще улыбается.
— Так как у вас дела, мисс Сиэтл? — спрашивает Хлоя, закидывая ноги на кофейный столик.
Это безобидный вопрос, но Макс не знает, как дать ответ, который был бы хоть сколько-нибудь похож на правду. Они часами говорили о своем детстве, и теперь последние несколько недель, кажется, не сходятся.
Уоррен задремал рядом с ней и пробормотал что-то подозрительно похожее на «больницу».
Макс бросает подушку ему на лицо. Он резко просыпается и дико оглядывается, но Макс просто игнорирует его, хмурясь.
Хлоя садится прямо. — Больница? О чем он говорит?
— Нет, я в норме. В любом случае, это не из-за чего-то физического. — Она постукивает себя по виску, улыбаясь, но во взгляде Хлои нет ничего смешного, и улыбка быстро исчезает с ее лица. Макс отводит взгляд. Последние пару недель она провела, пытаясь убежать от этого самого взгляда. Она не хочет сталкиваться с этим здесь.
— Черт, Макс. Ты в порядке?
— Да, да. — Она снова пожимает плечами и подавляет зевок. — Я думаю, мы должны закончить на этом. — Она оглядывается и видит, что Уоррен уже снова заснул, и тень улыбки пробегает по лицу Хлои.
— Я получаю от него отчетливые флюиды Неда, — советует она.
— Он просто друг, — возражает Макс, но Хлоя только пожимает плечами.
— Как думаешь, ты и Недди могли бы стать друзьями, если бы он не так плохо пах?
— Он был надоедливым засранцем, — ворчит Макс. — Уоррен…
— Другой вид раздражителя? — Хлоя ухмыляется.
Макс думает о его записной книжке в машине, о ночных кошмарах. — Он привез меня сюда, — тихо говорит она.
— Ладно, ну, на всякий случай, может, стоит оставить между вами лестничный пролет.
Макс заставляет себя рассмеяться и бросает ей забытый кусок корочки.
Хлоя просто отмахивается от этого, ее собственный смех глубокий, богатый и полный ностальгии.
Когда она устраивается рядом с Хлоей на кровати, которая намного меньше, чем помнит Макс, Хлоя натягивает на нее одеяло. Она плюхается рядом с ней, слабая улыбка все еще играет в уголках ее губ.
— Ну так что, если не-парню не повезло, есть ли кто-то, кому не повезло еще больше? — спрашивает Хлоя.
Макс видит, как мелькает лицо Нейтана, прежде чем она отбрасывает его в сторону и вздыхает. — Я не знаю. Я довольно фантастически умею все портить.
— Я надеюсь, это не потому, что ты сравниваешь их с не-парнем.
Макс фыркает в подушку. — Нет, со мной просто… не так-то легко ладить.
— Ну, очевидно, — отвечает Хлоя и уклоняется от взмаха руки Макс в ее сторону.
— Хлоя, — шепчет Макс, ее глаза отяжелели от надвигающегося сна. Она цепляется за смех Хлои, за ее равновесие, но она также не хочет променять это на благополучие Джойс. Макс уже заставила ее отказаться от одного из родителей. Она не могла и подумать о том, чтобы пожертвовать еще одним. — Что произойдет, когда Джойс…
Хлоя моргает, натягивая покрывало на рот. — Я не знаю, — шепчет она в ответ. — Моя бабушка живет недалеко отсюда. Она приходит время от времени. Она хочет, чтобы я переехала в Портленд после того, как получу диплом по своей специальности. Хотя я не знаю.
— Тебе стоит, — отвечает Макс. — Ты же знаешь, что Джойс этого хочет.
Хлоя тихонько смеется. — Джойс многого хочет. Прямо сейчас я просто пытаюсь пережить сегодняшний день.
Макс находит ее руку под одеялом и нежно сжимает ее. Она позволяет своим глазам закрыться.
— С возвращением, — шепчет Хлоя, и на мгновение кажется, что все встало на свои места.
Это то, за чем я вернулась. Вот где мое место. Это последнее, о чем Макс думает, прежде чем окончательно задремать.
***
Макс просыпается от тепла рук Хлои, обнимающих ее, и ее дыхания, овевающего ее волосы. Она слышит бормотание голосов и смех внизу. Она осторожно высвобождается из объятий Хлои.
— Доброе утро, — бормочет Хлоя с сонной улыбкой, на которую Макс отвечает ей тем же. Мама внизу готовит блинчики с твоим не-парнем.
— О, боже, — в ужасе говорит Макс и натыкается на тумбочку, когда встает с кровати. Она чуть не опрокидывает сверху коробку, до краев заполненную вскрытыми письмами — все они написаны ее почерком.
— Я не знала, что сказать, — говорит Хлоя, проследив за ее взглядом. Она указывает на письма. — Пять лет молчания, а потом вдруг письма, как сумасшедшие, заполняют мой почтовый ящик. Мне начало казаться, что ты даже больше не пишешь мне.
Макс берет одно из писем, ее почерк смотрит на нее, как признание. Может быть, я и не писала.
— Наверное, я тоже никогда не была хороша в письмах, — добавляет Хлоя.
Макс ловит взгляд Хлои в зеркале, когда та засовывает руки обратно в толстовку, она пытается пригладить волосы.
— Итак, больница, да? — спрашивает Хлоя. — Что, черт возьми, случилось?
— Я не знаю. Я слишком много нервничала и немного потеряла самообладание, — отвечает Макс. Она сосредотачивается на выбившейся пряди, которая отказывается ложиться обратно.
— Макс.
Она отказывается отводить взгляд от своих волос.
— Сколько это немного? Как погружение в депрессию? Потому что я была там. После смерти отца.
Макс тянется назад и хватает ее за руку, в то время как их глаза встречаются в отражении — между ними кусок стекла.
Жаль, что я не могла перемотать для тебя, — думает она. Но она прошла по этому пути, и даже если Хлоя перенесла ту же боль, что и раньше, ей уже намного лучше, чем было, в любой из ее временных рамок.
— Это не так, — говорит Макс.
Хлоя придвигается к краю кровати. — Тогда на что это похоже?
Макс вздыхает и прислоняется головой к зеркалу. Это похоже на прикосновение льда к ее коже. Она хочет рассказать ей все, что рассказала Уоррену. Она даже чувствует слова на своем языке, но взгляд Хлои слишком настороженный, слишком отстраненный, и вместо этого она проглатывает слова. На этот раз у нее нет доказательств, нет сил. Всего несколько миль по дороге, по которой ей скоро придется возвращаться.
— Как будто я, по-видимому, создала целый мир в своей голове. Наделила себя способностью путешествовать во времени. Пыталась спасти людей, обладая способностью путешествовать во времени. Чуть не выставила себя напоказ из-за этого происшествия на крыше. Во всяком случае, так они говорят.
— Это… это, вау… ты в жопе.
Макс оборачивается, широко раскрыв глаза и разинув рот.
Но Хлоя улыбается ей, озорство прорезает каждую черточку ее лица. — Похоже, мы составляем хорошую компанию, — вот и все, что она говорит, снова укладывая Макс на кровать и кладя голову ей на плечо. Этот жест кажется ободряющим.
— Что ж, слава богу за это, — бормочет Макс, расплываясь в собственной улыбке.
— Я ведь была там, не так ли? — спрашивает Хлоя приглушенным голосом. — В твоем мире? Вот почему ты отправила письма после многих лет молчания.
— Ты умерла, Хло, — шепчет Макс. Ты умерла, и ты не увидела, как я прощаюсь с тобой.
— Приятно знать, что для того, чтобы навестить своего старого лучшего друга, нужна всего лишь его смерть и небольшое психическое расстройство.
Голова Хлои падает с плеча.
— Хлоя, нет. Я не хочу, чтобы все было как в прошлый раз.
— Ты про мою смерть?
— Больше не буду ничего говорить. И со всем этим дерьмом, которое произошло, мне бы не помешал хороший друг. Ты могла бы мне пригодиться.
— Нет. Нет, ты не можешь испытывать чувство вины… — Хлоя вздыхает, прислоняясь к двери так, что она скрипит взад и вперед. — Я никогда не хотела, чтобы ты уходила, Макс. Зачем мне снова говорить тебе уходить?
— Ты думаешь, я смогу это сделать? Создать целый мир в моей голове?
— Я думаю, — говорит Хлоя, — если бы ты путешествовала во времени, ты могла бы, по крайней мере, купить выигрышный лотерейный билет. — Ее лицо расплывается в улыбке. Она уклоняется от подушки, которую Макс швыряет в ее сторону.
Но улыбка Макс грустная, когда она прячет ее за руку.
***
Когда они спускаются вниз, Макс находит Уоррена, несущего тарелки Джойс. Джойс напевает, нагружая их завтраком. Она выглядит точно так, как помнит Макс, хотя сегодня утром она надела шелковую блузку и юбку вместо своей обычной униформы официантки. — Ну, привет, Макс, — приветствует она с улыбкой и протягивает ей тарелку.
— Доброе утро, Джойс. Извини, что вломилась к тебе. Это была своего рода поездка в последнюю минуту.
— Ты знаешь, мне нравится, когда меня немного предупреждают о таких вещах. — Джойс хмурится. — Особенно когда возвращаешься домой и обнаруживаешь неизвестных мальчиков-подростков, спящих на твоем диване. — Она оглядывается на Уоррена, который застенчиво улыбается. — Но я так рада снова тебя видеть.
Макс улыбается, кусая блины.
— Когда вы, ребята, собираетесь обратно? — спрашивает Хлоя, соскребая свои блинчики с тарелки.
— Наверное, после завтрака, — признается Макс, не встречаясь с ее взглядом. — Я обещала родителям, что буду дома до полудня.
— Скажи им, чтобы они приехали попозже на ужин, — говорит Джойс. — Мы всегда можем приготовить жаркое, которое нравится твоему папе.
— Мама, — упрекает Хлоя, заставляя Джойс уронить вилку. — Макс переехала в Сиэтл много лет назад, помнишь?
— Не начинай с меня. — Джойс издает гневный смешок. — Я знаю. — Хотя она выглядит слегка взволнованной, когда откидывает прядь волос в сторону.
Уоррен приподнимает бровь, но Хлоя слегка качает головой.
— Ты даже не готовишь жаркое, — бормочет Хлоя себе под нос. Она молча доедает блины, ее лицо угрюмо.
Джойс приходится отмахиваться от рук Уоррена, когда он не только помогает убирать со стола, но и пытается вымыть посуду.
— Макс. — Джойс вытирает руки кухонным полотенцем. Она кладет одну руку на плечо Макс и хмурится. — Я поговорила с вашим другом перед тем, как вы, девочки, проснулись. Твои родители были бы очень обеспокоены, если бы узнали, что ты заставила его объехать с тобой весь штат. Они никогда не простят себе, если с тобой что-нибудь случится. Я не знаю, от чего ты убегаешь, но это не лучший способ сделать это.
Макс напрягается, но Джойс качает головой.
— На этот раз я им ничего не скажу. Я рада видеть тебя в любое время, но в следующий раз давай все спланируем.— Ее глаза затуманиваются, и она хмурится, как будто пытается что-то понять. Затем она качает головой и снова улыбается. — Я бы соврала, если бы не сказала, что Хлоя рада тебя видеть. В последнее время она была совершенно не в себе. Увидеть немного солнечного блеска в этом доме ей было определенно необходимо.
Макс не говорит ей, что это было то, что ей тоже было нужно. — В следующий раз, когда я приду, мы все спланируем лучше, — говорит она вместо этого.
— Эй, тебе лучше бы позвонить мне в следующий раз, — предупреждает Хлоя. Она жестом показывает на свой телефон, чтобы Макс записала ее номер. — И я бы не возражала против еще одного визита, даже если ты снова потащишь этого парня с собой. Может быть, я смогу слетать к вам.
— Мне бы это понравилось, — говорит Макс, заключая ее в объятия. — Я думаю, тебе тоже понравится Сиэтл. — Она думает о небоскребах и о том, как легко раствориться в толпе, оставаясь невидимой. Она думает о том, как несколько жизней назад Хлоя хотела съездить в Калифорнию, ее вены зудели от жажды странствий.
— Я бы больше всего на свете хотела выбраться отсюда.
Вещи не всегда меняются.
