Осеннее.

      У него в голове есть три типа мыслей; Джордан уверен в этом так же, как и в том, что Оливера не исправить: он всегда слишком ребёнок, и глаза у него такие же, по-детски большие и светлые.       У него в голове три типа мыслей, и каждый из них исходит от Оливера: Джордан реагирует на него, строит свою жизнь вокруг, возводит стены и выкапывает рвы; делает всё, чтобы Оливер был защищён со всех сторон, и - куда более важно - не ушёл однажды, ветреная необузданная натура.       Он с ним хороший; заглядывает в глаза, когда Оливер болтает о чём-то своём, расслабленно валяясь на их тёмно-синем диване в зале, ловит каждую улыбку, растягивает губы в ответ до морщинок в уголках глаз, всегда-всегда слушает каждый виток его мыслей, внимательный и сосредоточенный. Джордан подстраивается под людей довольно легко, и это не раз помогало ему находить общий язык с максимально странными личностями, с которыми их группу сводила жизнь; ровно так же он подстраивается под Оливера, подмечая смены его настроений, и, когда Оливер вот такой, беспечный и довольный всем, Джордан рядом с ним хороший.       Спокойный.       Родной.       Иногда он бывает плохим; когда они с Оливером на пару ругаются с кем-то из не особо дружественных групп, и конфликт в считанные минут разгоняется до полыхающего костра, и это уже не потушить; они выплёвывают мерзкие оскорбления, скалятся призывно и насмешливо, глумятся и держатся в такие моменты рядом; Джордан сам по себе совершенно точно не конфликтный; а вот Сайкс напротив. Он может найти конфликт даже там, где его априори не случилось бы в любом другом случае, но здесь и сейчас в уравнении ситуации присутствует переменная в виде Оливера Скотта Сайкса, а, значит, его упрямый характер и вспыльчивость не сыграют на руку никому. Оли как волна: его подталкивает что-то изнутри, а потом затапливает желчью, и он выплёскивает это на окружающих, топя уже их в своих обидных резких словах и глумливых улыбках. И поэтому Джордан подстраивается и под это тоже, распаляясь следом, не находя каждый раз сил противостоять; в конце концов, если дело дойдёт до драки, то кто-то же должен будет получить по лицу вместо Сайкса?       Он никогда не допустит, чтобы Оливера тронули в его присутствии; ровно как и никогда не оставляет его один на один с желчью внутри себя, и поэтому, иногда, только и только для него - он плохой.       Совсем редко он бывает в своём третьем состоянии; когда мысли бегут одна впереди другой, накладываются друг на друга с нахлёстом, пока Фиш силится успокоить дрожащие руки: он в гневе, он растерян, он злой.       Оливер может довести кого угодно, и, как бы сильно Джордан не любил, как бы терпелив не был, периодически резьбу срывает и у него. Он шипит Сайксу в лицо, совершенно не замечая напуганного взгляда напротив, с силой толкает в татуированную грудь, раздражённо отбрасывая знакомые ладони, пытающиеся его успокоить, и говорит, тихо, отчётливо и резко, говорит-говорит-говорит обо всём, что надоело, от чего устал, что больше невозможно выносить; говорит бесконечными упрёками и затуманенным злостью взглядом, пугая вжавшегося в стену Оливера ещё больше, продолжает и продолжает, потому что -       Потому что если прекратит, то станет страшно в разы сильнее.       Потому что там, под слоем яростного гнева, лежит совершенно другое чувство, которое он точно-точно никогда не покажет; Оливер всегда слишком заботится о том, что скажут другие. О реакции на его слова, об оценках их альбомов, о взглядах на выбранный комплект одежды; Оливер так ранимо зависим от мнения дорогих ему людей; Оливер каждый раз выглядит так разбито, стоит кому-то из ближайшего окружения не разделить его новую идею; он поджимает губы, на секунду непонятливо моргая длинными ресницами, а потом как будто сжимается, пытаясь занять как можно меньше места.       Джордан не позволит трогать Оливера другим, а ещё -       А ещё он не позволит ранить его, в первую очередь, самому себе.       Оливер чувствительный, и это -       Это -       Это выбьет его из колеи на долгое-долгое время. И поэтому Джордан с ним злой;       Он злой, чтобы не быть разочарованным.       Потому что разочарование страшнее любой злости.