Если человек вышел из стресса и переживаний после потери, он «нашёл» себя в этом мире и у него появилась филофобия, в нём могут атрофироваться некоторые возможности ощущений, он перестанет воспринимать призыв к отношениям и общению в целом, у него может появиться эгоистичный образ жизни.
- Ладно, воздух не сотрясай. - с тяжёлым вздохом выдал брат с золото-белой окраской, хлопая того по плечу и крутя в руках только что полученную сигарету. Хоть Моносукэ и самый нудный, не только из семьи, но и вообще из всех, кого сине-беловолосый только знает, курилку с ним делить приходится... Он мельком кидает взгляд на младшего. Да, Сукэ старше на год, но ростом уже не перегонит. - Как-нибудь уживёмся. Стокгольмский синдром у нас в стране особо развит, так что... - Запомню. - нервно хмыкнул в ответ Монокид, тоже поднося к губам устройство для спокойствия нервов. "Сочту за поддержку". Этот предмет - единственная вещь из-за которой он сейчас не начал орать и спорить. А говорят убивает, ему хотя бы нервы до 20 более менее удержать. Тем боле... Чаще всего ДОРОГОЙ братец прав, вот пускай и сейчас таковым останется. Единственный раз, когда этого действительно хочется... Как бы сильно не ругались, не спорили, не выясняли отношения с громкостью на весь зал... Братья. Они определённо разные, но оба чем-то схожи и ещё как стоят друг друга... Та же нотка холерика в характере обоих, просто старший прекрасно держит себя в руках, умея досчитать до 10, успокоиться. Младшему не дано. Он даже не хочет этому учиться, агрессия лишь на руку. Хотя более терпимая сторона их отношений строится на уверенности каждого, что все вокруг недалёкие и жалкие идиоты. То есть, контактировать в основном не с кем. Да и должен Монокид старшему брату тем более не раз. И не денег, что не в манере любителя карт. Просто если очкастому понадобится помощь - придётся помогать, он же не раз выручал в самых разных ситуациях, прикрываясь тем, что "- Монотаро на всех, похоже, не хватает, поэтому иди сюда, осмотрю твою разбитую губу". Несмотря на то, что для него младший брат с сине-белыми цветами - главная головная боль, он всё же делает это...***
Врывается в свою комнату, захлопывая дверь, и облегчённо выдыхает, прильнув к стене спиной. Нет, он не хочет ни с кем разговаривать сейчас. Сбитое дыхание - лишь побочный эффект всего этого. Кажется, всё в порядке, но нет. Не в порядке и никогда таковым не являлось. На столе рядом стоит бутылка, которую недавно стащил из запасов родителя. Берёт её и выпивает залпом, чуть ли не до дна, лишь бы успокоиться, отвлечься. Алкоголь прекрасно действует на нервы, хоть и слегка сбивает равновесие, расшатывает нервы, психику. "Пора бы уже завязывать" усмехается про себя, но понимает, что даже при самом большом желание не сможет. Уже слишком себя запустил чтобы что-то менять. И снова, разбив пустую бутылку об стену и сняв только что порвавшиеся перчатки, садится на кровать и смотрит как из ладони сочится алая жидкость из-за осколков стекла. Их ещё потом с пола собирать вечность... Похуй. Ну, потом он всё равно это, и некоторые остатки тоже поцарапают его. Но это будет потом. Боль отдаёт по всей кисти и дальше неё неприятной тяжестью, но какой-то пьянящей тягучестью. Это от напитка, что он залил в себя одним глотком или так? Кусает губу только из-за того, что опять придётся топать в ванну, искать бинты и молиться всем богам мира чтобы по пути из семьи и учеников никто не встретился. Хотя зачем идти? С усмешкой падает спиной на ткань кровати, уставившись в потолок, подперев голову целой рукой, а вторую продолжая держать в воздухе. Само заживёт, как бы не было больно. Завтра новые перчатки оденет. Тело каждого имеет просто, сука, невероятные способности исцелять себя. И он причиняет себе боль ради забавы. Пичкает себя чем-то, пока сердце не онемеет. Бутылка со звоном ударяется об стену, разлетаясь на сотню осколков уже не в первый раз. Кто ему запрещал калечить себя и свою душу? Кровь из ладони ручейком струится вниз, окрашивая всё на своём пути: кожу, ткань одежды и одеяла. Это выглядит не так уж и плохо, как бы то не звучало. Юноша усмехается, глядя на порезанную конечность. Такая чуть тёплая, алого цвета, стремящаяся вниз. Он не боится ни крови, ни боли. Наоборот оно даже как-то заводит...И всё же, только одна лишь боль до конца честна с ним. И она бывает сладкой... Но обычно злой.
***
- Монокид! - слышится голос старшего брата со стороны. "Щас опять начнётся" прекрасно понимает парень и кидает на Монотаро раздражённый взгляд. Заранее говоря, что лучше бы лидеру побыстрее изложить суть своего восклицания. - Нужно срочно поговорить! - Мне не нужно. - кратко фыркает сине-беловолосый и отворачивается. - Бывай, я пошёл. - Чт-... Эй! - чувствует как резко его хватают за локоть и разворачивают к себе руки старшего брата. Но, всё равно, сам Монокид сильнее всех в группе, потому ему не составило труда в тот миг же вырвать руку из хватки, чуть не повалив красно-беловолосого следом. Но старший удержал равновесие и взглянул в ответ. "Лучше бы свалился" привычно комментирует синий, усмехнувшись и не обращая никакого внимание на прекрасную слышимость. Забавно ещё и то, что он выше. Ненамного, но выше... Но Монотаро стоит на своём. Как, собственно, всегда... - Это очень важно! - Аргх, ладно. - кратко выдаёт младший брат, отводя взгляд синего глаза в сторону. - Чего тебе? Таро молча, кивнул головой в другую сторону, намекая на просьбу отойти. Видимо, пиздец лично. Вообще интересно чего никто другой из их группы, стоящий рядом не влез в разговор. Наверное, потому, что обычно это делал сам Монокид... Однако, делать нечего, и, преодолев небольшое расстояние до ближайшего поворота бесконечных коридоров академии, он смотрит на начавшего разговор. Даже думать не надо, чтобы понять о чём они будут "беседовать". - Чего там? - Я хотел поговорить о... - старший замялся. Звучал он, конечно, неуверенно. - Об твоём... Поведении..? - Всё ясно. - равнодушно проговорит тот, прильнув спиной к стене. Угадал. - У бати не получилось ко мне приебаться, ты будешь это делать? Что сказать, Монотаро и в индии Монотаро. Конечно, он волнуется... Но обладатель сине-белых цветов не понимал такой заботы. Это беспокойство заставляет нервничать... По крайней мере Монокида. Ещё при прошлой своей фразе юноша достал из кармана маленькую упаковку и вытащил из неё сигарету зубами. Блять, а зажигалку не забыл?.. - Я просто хочу помочь! - возразил красно-беловолосый, согнув руки в локтях и сжав ладони в кулаки. На сигарету в губах собеседника он, кажется, не обратил никакого внимания. Привык уже. - Мы хотим помочь! Это даже звучит смешно. - Мне не нужна помощь. - Ответ со стороны парня краток и пуст. Он щёлкнул красной зажигалкой, извлекая небольшой огонёк. - И мне кажется, что помочь хочешь только ты. Хотя ни тебе, ни мне это к чёрту не сдалось, сам знаешь... А бате вообще по известному направлению, чтоб его... Щас, погоди. Старший брат, опустив руки, заметно растерялся и даже погрустней, но затих. Спасибо уже за это. Монотаро вообще самый приятный для общения из группы. По крайней мере понимающий и не принимается в штыки. Даже Монофанни была дёрганей на взгляд младшего и никогда в серьёз не шла. Может и от того, что Таро самый старший и внутри уже заложено уважение к нему. Каким бы тот не был наивным и приставучим с вопросами. "Эта грёбаная сигарета бракованная?" фыркнул Монокид про себя, крутя в ладонях два предмета. Так или иначе, в воздухе повисло напряжённое молчание. Не с первого раза, но у него удалось зажечь сигарету. Успокаиваем нервы, блин... Один раз затянувшись и выдохнув сигаретный дым, юноша кивнул старшему, без слов говоря "продолжаем разговор". - Почему ты не доверяешь отцу?.. - чуть помолчав, спросил тот. - Он не плохой человек... - Человек, может, не плохой. - не дожидаясь продолжения, перебил обладатель бело-синих цветов. - Но отец просто хуёвый - Ты его просто не знаешь! Понеслось... Это просто ты грёбаный любимчик. - И не хочу знать. - грубая интонация в данной фразе сразу выдала всё, что у младшего брата на уме и душе. Он этого, впрочем, даже не пытался скрыть. Монотаро даже отшатнулся на пару шагов от него. На лице вновь отразилось растерянность, красно-серые глаза заметались по округе, будто ища подсказку. Он не знал как себя вести в подобной ситуации... Они вообще мало общаются. Монокид же, поглазев на этакую реакцию пожал плечами и, отвернувшись, снова затянулся. Говорить им не о чем... Хотя... Выдыхает едкий дым. Брат стоит всё на том же месте, всё ещё подбирая слова. Зачем? Но то к лучшему, есть одна тема... - Хей, Таро. - нехотя выдаёт юноша, чуть тихо, но не громко. Не в его манере тихо говорить, но... Красно-беловолосый в миг поднимает голову, уставившись на Кида.***
Даже не верится, что когда-то они были друзьями. Действительно братьями
"Этот идиот опять не смог дать отпор". Он кончиками пальцев чувствует тёплую жидкость алого цвета. Но уже не свою, а чужую. Лишь тогда с усмешкой отпускает чужую шею, и её владелец валится на пол, жадно глотая столь желанный воздух и заливаясь кашлем. В момент он скрывает за ладонями пол лица, чуть трогая ими разбитые губу и нос откуда бежит ручейками кровь. Помимо их на теле, скрытом кофтой на два цвета, появилось ещё пару синяков - это точно, юноша с сине-белыми цветами волос об этом позаботился. Ничего, поболит и заживёт, младшему полезно поныть. Он всё равно ничего не скажет, даже если всё будет видно. Пусть терпит и молчит, старшему на руку. Даже когда бьют, даже когда больно. Почему, когда мы чувствуем, что другим плохо нам становится легче? В голове играет мысли "больно ему, а не мне, значит всё в порядке". Эгоистично, но это правда... И правда работает. Он ненавидит зелёный цвет с какого-то момента. Он его просто злит, бесит... Бесит любое напоминание об обладателе зеленисто-серых глаз. Потому что напоминает те давние детские времена. Они, вроде, проистекали недавно, но, кажется, никогда. Он уже не может вспомнить точно... Уже настолько теряет связь с временем, что не может вспомнить сколько прошло лет. Так давно по помещению, всему зданию раздавался весёлый смех, пахло утренней росой, коленки были расцарапаны в кровь и в грязи, зато детского счастья через край после прогулки по лесу. Ах, это детство... Все так наивны и слегка слепы, играют дни напролёт, не обращая внимание на происходящее вокруг. Это то время, когда не боишься незнакомцев, близких тем более. И смех мальчишек с девочками звучит в разы чаще и правдоподобней. Им ещё не скоро, а может и вот-вот, но не сразу удастся познать и попробовать плоды этого мира, которые может сломать как физически, так и морально. Он помнил все моменты. Да, звучит смешно и так нелепо, но раньше они были действительно лучшими друзьями. Братьями. Вроде бы, даже тогда различны характером и в возрасте 2 года разницы, но младшие сыновья были просто не разлей вода. Монокид помнил как они с братом играли, общались. Младший то и дело убирал зелёно-белые волосы, что так и лезли в лицо, за уши и неуверенно смотрел в его сторону, когда они куда-то пробирались без разрешения старших. А без него было куда сгонять, их почти никогда не ловили, даже когда мальчики часами сидели на крыше дома, глядя в даль и болтая о разном. Монодам даже тогда был тихим и пугливым, потому в основном молчал и заинтересованно слушал. Ему и так было рассказать, зато выдумки старшего брата были тем ещё увлечением. На людях молчал, как, собственно и сейчас. Будь что - ныряет за спину "защитника" с сине-белыми цветами волос и медицинской повязкой на правом глазе. И не было в этом чего-то плохого, аки обзывательств "трус" и тому подобное. Просто знали, что могут доверять друг другу самые откровенные тайны и делиться самыми глубокими мыслями, которые никто бы не понял кроме их двух. Это и есть привязанность, доверие, связь, даже по своему, по семейному любовь. Понимание, что дорог и нужен с обеих сторон... На этом и строится семья, как по любовным так и по просто семейным связям. Но, ей богу, это так глупо и наивно. Что случилось?... Почему развернулось на все 180 градусов?.. Почему он спокойно стоит перед изнывающим от боли телом, лишь издевательски усмехаясь. "Дешёвка" надменно припоминает про себя "Давай, поплачь, может легче станет". В момент приближается ещё ближе и бьёт краем ботинка в живот где-то в эпигастрий, что, явно, придаёт удвоенную боль. Следует какой-то булькающий звук, отдалённо напоминающий хрип, коем является, и падает обратно, едва не ударившись лбом об холодный пол. Ладно, ладно, всё, закончили, а то убьёт. Всему нужно знать меру или типо того. Фыркает под конец что-то только самому себе известное и направляется к двери, не произнеся до того не слова. Дальше мелкий как-то сам пусть соизволит подняться и зализать раны... Ему до этого дела никакого нет. - Монокид! - слышится сзади девичий милый голос в коем промелькают нотки злобы. Да, именно нотки. Переглянувшись с братом в очках, оба молча приходят к давнему выводу, что голосом сестрёнка совсем не умеет злиться. Перед юношей в момент появляется единственная персона женского пола их группы и семьи. Ах, Монофанни... Этот взгляд... Она совсем не умеет даже казаться раздражённой, пусть очень хочет. Получается у неё быть только милой, это сложно отрицать. Оглядев Монокида, розово-беловолосая ставил руки по бёдрам, хлопая большими серо-розоватыми глазами. - Глупый, что ты опять творишь?! Её голос напоминает колокольчик, который порой пиздец надоедает, как, например, сейчас. И называет она его снова так "по-милому". Следует её манере. - Не имею понятия о чём ты. - с усмешкой выдаёт сине-беловолосый парень, затягиваясь. Конечно, он в курсе... Но, чёрт возьми, Монофанни правда считает, что можно переубедить ему словами? Что вообщё можно переубедить? Они с ней редко ладили и с большим трудом. Да, девушка училась у него играть на гитаре и сама учила его, например, вязать, как бы то не было странно. Им даже удавалось находить общий язык в такие моменты... Но в остальное они ругались и спорили. Тем более и из-за мелкого придурка... Может она и хороший человек, но пусть идёт к чертям со своими наставлениями. Её задача помогать им с медицинской помощью, а не указывать на то, что можно и нельзя. Ему вообще никто не смеет указывать. - Отстань от младшего брата! - с этими словами девушка скрестила руки на груди, подойдя к нему чуть ли не в притык. - Ты понимаешь сам, что делаешь?! - Я, блять, делаю то, что считаю нужным. - кратко фыркнул парень и слегка оттолкнул сестру от себя. Личное, сука, пространство. Девушка всегда была лёгкой, но сейчас проявила небывалую настойчивость и удержалась на ногах. Её выдержке стоит порой позавидовать самому старшему их брату. - А вас, миледи, попрошу отъебаться от меня к чертам, иначе участь братца постигнет и вас! - Болван... - выдохнув, произнесла та, скрестив ладони в замок. Её тон звучал так же нежно и непринуждённо, с той же едва уловимой злобой и, кажется, некоторой печалью. Чего этого она тут грустного нашла? - Господи, вы оба такие жалкие, серьёзно! - резко послышалось со стороны из уст Моносукэ, который остальную часть разговора предпочитал молчать. - Ты тоже помолчи. - фыркнула обиженно сестра, кинув взгляд на второго младшего брата. - И завязывайте уже убивать себя, куряги. - И тебе не болеть, сестрица... - произнёс пусто в ответ золото-беловолосый, пожав плечами. Чтож, считай спас положение... Младший брат же промолчал, затягиваясь и думая уже о чём то своём, даже не смотря на них. Его это не волнует. После этого разговора они, конечно же, снова встретятся по воли отца. Куда деваться? Монокид кинет взгляд на зелёно-беловолосого и издевательски усмехнется, пока тот, в свою очередь, так же молча отведёт взгляд, по другому не реагируя. Терпила... Что с него взять? И Чего сестра так печётся о нём?.. Только почему он сам так его ненавидит? Почему так просто вымещает злобу на собственном младшем брате? Он не ответит на эти вопросы. Потому что не знает сам. Потому что и вовсе не ненавидит. Он так и не может убедить себя в том, что действительно не любит или, хотя бы, злится на Монодама после всего пережитого вместе. Из головы никогда не пропадут воспоминания. Но почему пытается стереть их навсегда? Они были не иначе как родными, самыми близкими друг для друга людьми, младший мог бы вытащить его из этого тяжёлого состояния ещё в самом начале. Он, собственно, и пытался. Только сам обладатель сине-белых цветов совсем не хочет... Не хочет. Просто не хочет иметь близких людей, коеми они были когда-то давно. Они... Они ему не нужны! Совсем! Значит и младший брат тем более! Смысл?! Пусть все отстанут, иначе получат по заслугам!.. Он не подпустит к себе никого, даже если это будет значить применить силы. Насилие.Он опять всё испортит, поэтому лучше оставит всё так
В этом и состоит некая своя трагедия. Он просто боится. Как бы угрожающе он не выглядел и не вёл себя, ему страшно. За себя... Даже едва за других. Но чтобы не закричать самому, он заставляет страдать других. Филофобия - всё ещё фобия, которая может пошатнуть психику - в лучшем случае, жизнь - в худшем. Ведь, ничто так не печалит, как собственные мысли. И они его никогда не отпустят.***
В последнее время всё становится только хуже... Он не может спасть. Кошмары... Ему больно каждую секунду. Он задыхается. Каждый вздох ему даётся с большим трудом. Почему это происходит? Не имеет понятия, но уверен, что это полностью его вина. Что бы не произошло... Он глотает таблетки, но, кажется, они только вредят. Уже даже перестал пить и меньше курит, но лучше не становится. Хотя, разве должно? Он, всё же, ещё пытался ухватиться за ниточку спасения, если она вообще была... Но безуспешно. И снова всем плевать. Все слепы и глухи. Возможно. Но он сам не падаёт виду, что что-то не так. Актёр без оскара, что так правдиво скрывает свою боль за маской безразличия ко всему. И даже в комнате, заперевшись на замки, наедине с самим собой, он не кричит, кусая губы и едва сдерживая накатывающиеся капли слёз. Слишком поздно что-то менять. Сущёствует время, когда нужно спасаться, искать помощь. Но так же сущёствует его аналог, когда поздно уже что-то говорить или делать. Когда хочется просто лечь на пол и зарыдать, погружаясь в пучину отчаянья, чувствуя как оно захлёстывает тебя, завлекая всё ниже и ниже на самое дно... И, поверить, с ним парень знаком не первый день, не первый год... Уже по разному ощущается чужое присутствие и дрожь по холодному телу, когда его лба касается тёплая рука. Кажется, что на грудь наваливается что-то всей тяжестью, и даже ртом он едва может уловить воздух. Но и этого не заметно. Моносукэ хмурится, задумчиво приподнимая бровь. Просто свали и всё. - Думаю, ничего смертельного. - произносит спокойно старший, убирая ладонь с чужой кожи и про себя, наверняка, спрашивая себя чего это все в последнее время разболелись. В ладонях злато-беловолосого мелькает белая таблетка, которую он кладёт на стол рядом со стаканом воды. - Это должно помочь. Если нет - позовёшь. Брат кусает губу, лишь прикусив губу и не отвечая. От них уже тошнит. Какая эта за неделю?... Ему плохо... Выдохнув, Моносукэ поднимается и уже направляется к двери из комнаты. Устал... Но резко... Рука сама собой рывком хватает ткань чужой ткани белого цвета. Кружится голова, дыхание сбивается. Он едва находит в себе силы поднять взгляд, взглянуть в непонимающее и удивлённое лицо брата.- Я умираю...
Сам он может уже только устало хрипеть одними губами. Это его первый, последний и единственный крик, мольба о помощи. Которая уже ничего не принесёт, кроме пустоты. Глаза закрываются сами собой, наполнившись свинцом, а рука отпускает ткань чужой одежды. Он так устал. И ему уже всё равно на любое происходящее вокруг. Слышится, как средний сын семьи снова садится на прежнее место, положив повисшую в воздухе руку обратно на кровать к своему владельцу. - Конечно, дурень... - выдыхает тот, проведя пальцами по сине-белым волосам, на которых уже давно запеклась кровь. Его голос звучит как-то... Более мягко. Но это уже сложно осознать, когда сознание проваливается в царство морфема. - И нас ещё в могилу загонишь... Последние моменты про себя парень надеется, что хотя бы в этот раз он сможет спокойно поспать. Возможно...***
Это - болезнь. Психическая, но всё ещё болезнь. Как любая другая, вроде, безобидная, но если не лечить - может убить... И сейчас уже поздно. Даже если кто-то протянет руку помощи, уже лишь панический страх будет захлёстывать его душу. Страх или ничего. Абсолютная пустота. Он никогда не закричит, не заплачет, но слёз его столько же сколько капель в бутылке крепкого алкогольного напитка. Он чист, он почти ни в чём не виноват, но ему придётся расплачиваться за своих грехи больной, разорванной в клочья душой, что едва стучит в грудной клетке.***
Таблетки... Закончились. Сигареты... Тоже. Пустые пачки хаотично раскиданы по полу. Алкоголь... Уже тошнит от этой едкой жидкости, которые готов заливать в себя хоть литрами. Лишь бы отвлечься, лишь бы уснуть. Шприц?.. Да к чёрту это склизкую жидкость, ускоряющую неминуемый конец! Какого это? Когда сидя на полу комнаты тебя рвёт собственной кровью перемешкой с какими-то другими желудочными массами. Когда не можешь уснуть без лишнего глотка алкоголя или снотворного, ибо нервы шалят, в голову лезет всякая депрессивная херь и просто пересыхает горло, голос хрипит. Когда молча плачешь, не осознавая этого. Хреново. Ужасно хреново. Отчаянье во всей красе. Это не так больно, просто... Это... Нет... Это больно... Ужасно больно. Это та боль, от которой хочется покончить со всем. Он чувствует, как по уголкам его губ течёт жидкая ткань тела вперемешку с гноем. Нарушен обмен веществ. Чего там, блять, только не нарушено, включая психики! Он не может встать, с трудом глотая кислород. Это тяжело... Хочется послать к чёрту страх, глядя прям ему в глаза. Хочется закричать изо всех сил, позвать на помощь. Сделать хоть что-нибудь, чтобы это прекратилось, чтобы он мог хотя бы момент не чувствовать агонию. Но он заперт в этом теле и не может ничего сделать. Он умирает..? Неужели всё должно закончиться именно так?.. Но сейчас он понимает. Понимает все. И то, что пытался скрыть от самого себя и других... И он готов взглянуть страху в глаза, признать и принять то, что сам был виноватым во всех проблемах, что не хотел видеть банального, отгораживаясь от всего агрессией и насилием, сигаретами и алкоголем. И то, насколько ему дорого семья, и как он их любит. Всё из-за липучего страха, который сейчас словно испарился... Правда... Как бы сильно не хотел бы скрыть это от самого себя. Они все - его семья. Жаль, что осознание этого пришло слишком поздно... Может они не ладили, но он никогда не ненавидел ни одного её члена, даже отца. То просто детская обида, которую он готов простить. Он сочувствует, искренне кается за грубость и злобу со старшими и за ту боль, что нанёс самому близкому когда-то человеку в мире. Они были ему нужны как кислород, а он был таким идиотом всё это время... Трусом. Банально тем, кто боялся боли и был готов принести её другим, чтобы спасти свою шкуру. И нет слов, чтобы описать его эмоции, когда он это понял. Ах, если бы был шанс изменить всё... Если бы... Сейчас поздно что-то сделать, но он извиняется. Просит прощения за всё. Даже если это не имеет смысла и его никто не слышит и не услышит больше. Глаза закрываются, он выдыхает. Чтобы вновь открыть их, но перестать быть тем, кем был. Чтобы потерять все мысли и эмоции, отпустить себя. Это ли то, что называют смертью? Можно умереть не только телом. И его живёт. Грудь поднимается и опускается, сердце стучит. Но он не мыслит, не ощущает ничего, саму жизнь, её нить. В синих глазах пропала та искра заблуждений дерзости, но и надежды. Они пропали, уступив место пустоте и молчаливому отчаянью, что теперь текло по его венам в перемешку с кровью и гнилью жизни в постоянном страхе и агонии.Что может быть хуже смерти? Умереть дважды - морально и физически... Так ли это?
Удар в спину и блеск лезвия - последнее, что он чувствует, прежде чем его плоть разорвет на части, отрывая голову от шеи. Хруст позвоночника. С губ лишь успевает сорваться непонятный, даже удивлённый хлюпающий звук и он затихает навек, даже не до конца осознавая происходящее. И больше он ничего не чувствует. Веки навсегда опускаются, скрывая синеватый глаз и пустую, чёрную расщелину вместо правого. Где-то в дали слышится крик, но в момент всё замолкает. Навсегда ли? Наконец-то по настоящему счастлив. Навсегда пропадает эта слизкая, тягучая боль, уступая место облегчённому пребыванию в пустоте. И больше ничего. Тишина - словно музыка, а отсутствие боли подобно эйфории, после столько времени в непрерывной борьбе. Спустя года нескончаемой агонии он смог наконец-то спокойно вздохнуть полной грудью и, закрыв глаза, спокойно уснуть, не взирая ни на что, что могло бы побеспокоить. Он освободился от этого тела и душевной, и физической боли, что грузом висела на его плечах всё это время. Прибывание в мире словно пытка в аду, а теперь этому настал конец. Больше ему ничего не надо...Всё закончилось. Никаких обид, никаких криков или тягучего дискомфорта. Всё в порядке, когда рядом чувствуется постороннее присутствие. И теперь он чувствует себя намного лучше.