Как нервно и чётко Бьют пальцы чечётку... «Клянись же, ешь землю» Теперь я – между пальцев ломаю Пантомимы упругий язык, Посмотри на меня – не узнаешь. Теперь ты… Я все чувствую разумом волчьим, Да, наверное, мне повезло. «Теперь ты»
И предчувствие меня не обмануло. Спустя сутки на моём столе лежали снимки тела Тины О’Коннел. Снова, похожая на тебя, сломанная, изуродованная кукла. И судя по травмам, нанесённым второй жертве, больная фантазия ублюдков обретала всё большую свободу. Это и факт появления уже второго трупа за столь короткое время ясно давали понять, что продолжение не заставит себя ждать долго. А у нас по-прежнему не было серьёзных зацепок. Что поражало более всего, так это, по всей видимости, уверенность в полной безнаказанности: трупы не пытались скрыть, а наоборот, подбрасывали в места, где обнаружить их могли с большей вероятностью: первый нашли у Центрального парка, второй – за крупным торговым центром, но удивительно, что именно за пределами досягаемости камер наблюдения. Я распорядился выставить круглосуточное наблюдение за клубом «Lust». Логично было предположить, что, если виновные вампиры (а всё указывало на это), они действовали в ночное время. После заката решено было патрулировать улицы. Однако даже я понимал всю призрачную эффективность принятых мер.***
За ужином ты была сама не своя. Еда в твоей тарелке осталась почти нетронутой. Я, конечно, не мог не поинтересоваться причиной твоего состояния. — Помнишь, я говорила о том, что одна из актрис не явилась на репетицию? Тина... При звуке имени я напрягся, но внешне ничем не выдал своего волнения. Лишь внимательно посмотрел на тебя, ожидая продолжения. — Её убили, Виктор. Ты смотрела не на меня, а куда-то в пространство, и это обстоятельство значительно спасало мою ситуацию. — Мы сегодня узнали, — продолжила ты. — Она была младше меня на год. Единственный ребёнок в семье. Первая во всём... Вот как такое возможно?.. — Уверен, полиция уже разбирается с делом, — наверное, я произнёс эту подготовленную фразу излишне поспешно, потому что твой уже удивлённый взгляд сконцентрировался на мне. — С каких это пор твоя вера в нашу доблестную полицию настолько окрепла, Виктор? Ого, девочка, я слышу иронию в твоих словах?! С ледяным спокойствием выдерживаю твой взгляд – века практики – и контратакую: — Не понимаю, к чему ты ведёшь. Ожидаю продолжения, но ты вдруг сникаешь, тушуешься. Неужели так просто? — Извини, Вик... Эта новость выбила меня из колеи. Я не должна была разговаривать с тобой в таком тоне... Ведь это не твои проблемы (при этих словах в горле образуется неприятный комок). Можно тебя попросить? Выжидающе приподнимаю бровь. — Если будет возможность, узнай, пожалуйста, как продвигается дело, есть ли подозреваемые... Конечно, ты не можешь просто остаться в стороне. А если бы знала всю правду... — Хорошо, — отвечаю я отчего-то осипшим голосом. Но ты слишком в себе, чтобы обращать внимание на подобные детали. — Я, пожалуй, отправлюсь спать... — устало произносишь ты. — Завтра Тину привезут к колледжу, чтобы друзья могли с ней попрощаться. — Тебе действительно необходимо отдохнуть, — соглашаюсь я и поднимаюсь, чтобы поцеловать тебя перед сном. — Меня снова всю ночь не будет. Ты сразу настораживаешься: — Какие-то проблемы, Виктор? — Ничего, что выходило бы за рамки моих полномочий и возможностей. Да, весьма удачная формулировка. Оставляю лёгкий поцелуй на твоём лбу, губах: — Спокойных снов, милая. Вроде бы после твоего ухода должно стать легче. Но мне гадко. Я не солгал тебе. Не солгал. Всего лишь утаил часть правды. Впору цитировать нацистов, Виктор: «Лучшие сорта лжи творятся из полуправды»¹. Это во благо. Не нужно тебе лезть в мерзость, грязь, больную подноготную моего мира. Ради твоей безопасности, твоего – или моего? – покоя.***
Дома я не появился ни ночью, ни следующим днём. От просмотра n-ного по счёту видео с камер наблюдения и видеорегистраторов меня отвлекает сообщение: «Вик, я задержусь в колледже, а после Макс и Шон хотели встретиться. Надеюсь, увидимся вечером». Отправляю ответное: «Постараюсь». И зачем-то добавляю: «Будь осторожна». На что получаю: «Вик...» и улыбающийся смайлик. Возвращаюсь к делам. Спустя ещё три часа меня вновь беспокоит телефон. Фолл?.. Кольнуло нехорошее предчувствие: несмотря на то, что ты поддерживала дружбу с Фоллом, наши отношения с оборотнем были далеки от позвонить- поинтересоваться самочувствием и настроением. Откровенно говоря, вообще не припомню, чтобы мы коммуницировали напрямую после событий Кровавой Луны. — Ван Арт, — на автомате – мысли заняты другим – начинаю разговор. — В курсе, если звоню, — в голосе оборотня слышится насмешка, но тут же сменяется абсолютной серьёзностью. — С Мией всё в порядке? Чувствую, как внутренности завязываются в тугой узел. Использую всё самообладание, чтобы задать ответный вопрос: — Насколько я понял, вы должны были встретиться или?.. — Да, почти час назад. Звоню – номер недоступен. Узел обрывается и падает куда-то вниз. Пальцы выбивают отчаянную чечётку по столешнице, всё кажется нереальным: три часа назад сообщение со смайликом... — Ван Арт, ты ещё здесь? — Да. Фолл, где вы должны были встретиться? — Кафе на втором этаже торгового центра «Эверест». — Ты ещё там? — Да. — Я подъеду. — Пристрою куда-нибудь Шона.***
От колледжа до «Эвереста» три возможных маршрута. Распорядившись проверить остальные, я выбираю объездную пустынную трассу. Из всех он самый длинный: приходится совершить немалый крюк. Но лишён городских пробок. Ты вполне могла рассудить так же. Мы движемся на небольшой скорости, чтобы не упустить ни единой подозрительной детали: я – по левую, Фолл – по правую сторону внимательно осматриваем дорогу. Волчий запах в замкнутом пространстве становится невыносимым, и я на всю опускаю окна. Оборотень усмехается. — Какова вероятность, что у неё всего лишь разрядился телефон? — Фолл озвучивает мои мысли, которыми я пытаюсь себя успокоить. Но нет. — Минимальная. — И всё же? — Цивилизация, Фолл... Портативные зарядные устройства... Волк схватывает иронию и бьёт по больному: — Всегда на связи? Тотальный контроль? Держи себя в руках, Виктор: — Уважение, забота... Доверие. Бесспорно, Ван Арт, последнее особенно. С губ ликантропа рвётся очередная раздражающая – куда уж больше? – фраза, но он не успевает её произнести. Мы оба замечаем то, что рушит напрочь весь карточный домик моих тлеющих надежд: на обочине дороги стоит твой автомобиль с открытым капотом. Резко разворачиваюсь и торможу рядом. Салон пуст. Мы выходим. Я тщательно осматриваю всё. Замечаю рядом след чужого протектора. — Кто-то ещё здесь остановился, — произношу я, перебирая между пальцами брелок автомобильных ключей. Фолл идёт другим путём, тщательно обнюхивая машину. Может быть, моё долготерпение сейчас окупится, случится чудо, и тонкий волчий нюх нам даст ответы на все вопросы? Он задерживается у капота. — Здесь свежий её запах (Откуда тебе так хорошо известен её запах? Кто вообще позволял тебе нюхать мою женщину?) и не знаю... Какой-то химический, лекарственный... Чуда не произошло. Сжимаю брелок в кулак. — Постой, — задумчиво произносит оборотень, — если я обращусь, есть шанс взять след их автомобиля: здесь редко проезжают машины. Киваю – и Фолл исчезает в кустах. Пятью минутами позже оттуда появляется огромный волк с одеждой в зубах... Оборотень движется довольно бодрой рысцой впереди моего автомобиля, и во мне вновь начинает теплиться надежда. Но вскоре за очередным поворотом появляется заправка, а следом – оживлённый перекресток. Вдобавок ко всему некий престарелый ковбой – делаю вывод по аутентичному головному убору – заправляющий свой потрёпанный жизнью пикап, замечает волка, бегущего по шоссе, и конечно, в лучших ковбойских традициях достаёт пистолет и начинает в него целиться. Мне приходится вмешаться: — Сэр, — выходя из машины, привлекаю внимание ковбоя, — вы собираетесь покалечить моего пса. Фолл, оборачиваясь, оскаливает морду. Я невозмутимо продолжаю: — Ко мне, Макси, ну! К ноге! Оборотень начинает глухо рычать. Ковбой не торопится опускать оружие, с недоверием наблюдая разворачивающееся действо. Тихо цежу сквозь зубы, рассчитывая на хороший волчий слух (не интеллект, к сожалению): «Не дури, Фолл». — Ко мне! Волк разворачивается и медленно приближается. Выражение его морды при этом не сулит ничего хорошего. — Сидеть, мальчик. Оскалясь, зверь садится. — Видите, сэр, он немного бестолковый (глухое рычание), но весьма миролюбивый. Ковбой прячет пистолет, выкрикивая напоследок: — Таких следует держать на привязи! — Непременно, сэр! — отвечаю я, провожая взглядом пикап. Становится очевидным, что наш дальнейший путь невозможен. Волк трясёт головой, хватает одежду и скрывается за заправкой. Возвращаясь, хмуро бросает: — Стоило тебя пометить. Заметив отсутствие реакции и распавшийся надвое брелок от ключей, спрашивает: — Ты что-то знаешь, Ван Арт? Молча сажусь в машину, Фолл следом. — В городе два трупа подряд. Девушки, возраста и типажа Мии, — каждое слово даётся с трудом. — Перед смертью их истязали. Насиловали. Лицо оборотня искажается гневом: — Отморозки!.. — и тут же он будто вспоминает, — подожди, Мия же... Да ей с этими смертными ублюдками разобраться, как... — Вампиры, — обрываю я. Оборотень замирает, а потом выдаёт голосом моего внутреннего я: — Ты говорил с ней об этом? Молча качаю головой. — Доверие, — кривится волк. — Фолл, — угрожающе вскидываюсь я. — Что, Ван Арт? Ты понимаешь, что она хотя бы была предупреждена, настороже, а не... — Обойдёмся без душещипательных бесед, Фолл... — стискиваю пальцами виски. Волк, как ни странно, умолкает, давая мне возможность подумать. — Мы могли что-то упустить... Ещё раз просматриваю маршрут на навигаторе... — Здесь камера. Оборотень смотрит на экран, морщится: — Далеко. — И всё же. Мы знаем примерное время. Здесь не так много автомобилей... Звоню Артуру, передавая ему координаты камеры и время, за которое мне нужны данные. Прошу поторопиться... Фолл смотрит мне в глаза, и я понимаю без слов: возможно, у тебя нет времени вообще. — Довезу тебя до города, — обращаюсь к волку, — сам заеду домой. Вдруг... Оборотень резко отворачивается. Да, я тоже в это не верю.***
По дороге я не могу избавиться от голоса Фолла в голове: «Доверие... Она была бы настороже...» Так же, как и от образов, запечатлённых на фотографиях в чёртовой папке... Нет, не с тобой... Этого не может произойти с тобой. — Проклятье!.. Проклятье!.. Меня отпускает лишь на подъезде к дому, когда я замечаю во дворе совершенно незнакомый автомобиль. Подходя к нему, ощущаю резкий, бьющий по обонянию, запах крови. _______________ ¹ Йозеф Геббельс