Мне опять захотелось тепла, и я жду: О, сейчас моё сердце расплавится!.. Я почти итальянец... «Я почти итальянец»
Дни сменялись днями, и один становился похож на другой. Ты с головой ушла в учёбу и написание диплома – мою помощь ты отвергла, впрочем, я и не сомневался, но предложить был обязан – попутно пытаясь успевать и на журналистском поприще. Награду, кстати, ты так и не получила, но начинающую журналистку заметили. Недавно ты сообщила, что тебе поступили предложения о работе сразу от нескольких довольно известных изданий. Но ты решила повременить со сменой места работы хотя бы до защиты диплома. Я посчитал твою позицию разумной. Сам же я оказался вовлечён в бесконечную круговерть обязанностей. Споры, тяжбы, мелкие конфликты... Далёкая от романтического ореола сторона княжения... Близилась середина апреля, и весна в Нью-Йорке вовсю вступала в свои права, пробуждая мир от зимней спячки. А нас затягивала в свой серый омут повседневность, и мы вновь стали отдаляться друг от друга. И вроде бы не было никакой драмы. Возможно, временное затишье, охлаждение... Но сейчас любое подобное проявление воспринималось мной остро и болезненно... Решение пришло само собой. Итальянский Князь давал вечер-приём, на который я, конечно, получил приглашение. И это стало прекрасным поводом, чтобы навестить моего давнего друга и лично забрать у него свой заказ. Оставив, уже традиционно, Софию править вампирами Нового Света и отдав указания своему управляющему – едва ли бизнес входил в мои планы в нашей поездке – уже следующим вечером я объявил: — Мы летим в Италию. И глядя в радостно, но пока недоверчиво ожидающие глаза, пояснил, что с твоим начальником, да и в деканате колледжа я договорился.***
И мы летим в Италию. В самолёте ты в сладостно-возбуждённом предвкушении расспрашиваешь меня сразу обо всём, и я пытаюсь успеть ответить хотя бы на часть твоих вопросов, понимая, что эта лавина лишь набирает мощь и силу. Да, на пару дней мы остановимся у моего старинного приятеля в живописном местечке в окрестностях Тосканы. Нет, он смертный. Познакомились и сошлись, побуждаемые общими интересами, можно сказать, из любви к искусству. Да, у него есть семья, дети. Уверен, они тебе понравятся. Он знает о моей природе, и его семья тоже. Всё посмотреть мы, конечно, не успеем. Но ведь ты ни разу не была в Италии (авантюру с оперой я в счёт не беру). Будем считать наше маленькое путешествие началом знакомства... Мия, отложи телефон, тебе лучше отдохнуть, чтобы иметь возможность вживую насладиться этими открыточными видами... Вот так, закрывай глазки, я расскажу тебе о Валь д'Орча...***
Сверкающий чистотой и холёной роскошью автомобиль Винченцо мчит нас по петляющим меж холмов дорогам Тосканы. И я замечаю твой вопрошающий взгляд: где живописные виды, которыми пестрили просторы интернета? За окнами кажущийся бесконечно однообразным пейзаж: холмы, покрытые лиственными лесами, и снова холмы... Я в ответ лишь загадочно улыбаюсь. Улыбается и Винченцо. С тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло около десяти лет – по меркам смертных, немалый срок. Время не щадит и лучших среди смертных. В прошлый раз он годился бы мне в старшие братья. Теперь же, по-доброму смеясь, Винченцо называет меня «figliolo»¹, хотя, пожалуй, сам мог бы приходиться мне праправнуком. Ты, наверное, представляла его иным. Почтенный отец семейства, отягощённый мудростью лет, хлопотами и, возможно, лишним весом... Нет, это не про моего итальянца. В своё время Винченцо был любимцем женщин. Да и сейчас высокий, подтянутый мужчина, наверное, сохранил привлекательность (не ценитель мужской красоты, увольте). И пусть смоляная чернота его волос покрылась инеем, а яркая мимика исчертила лицо мелкими морщинками, глаза смотрели с прежним молодым азартом, в них светилась та же любовь к жизни... Было странно предполагать, задумываться о том, что через какие-нибудь двадцать-тридцать лет... Но от бессмертия, предложенного мной когда-то, он отказался наотрез. И я уважал его выбор. Ты ему понравилась. И комплименты, которыми он щедро рассыпался при встрече, были вполне искренни. Хотя тебя его восторженная эмоциональность привела в некоторое замешательство. Винченцо улыбается. Словно предчувствуя твоё восхищённое «Ах!», когда мы, наконец, въезжаем в Валь д'Орча. Вот они, пейзажи, воспетые, прославленные художниками Возрождения. Зелёный бархат полей в предутренней дымке, цветущие яблоневые сады, сменяющиеся оливковыми рощицами и виноградниками, хороводы стройных кипарисов в первых робких лучах рассвета... Идеал, торжество гармоничного созидания человека и природы. «La Toscana è bella!» — восклицает Винченцо. И ты, не знающая итальянский, заворожённо вторишь: «Тоскана сказочно прекрасна!» — Виктор, — обращается он ко мне, — с моей стороны весьма невежливо пользоваться твоим визитом в профессиональных целях, но опрометчиво было бы поступить иначе. Недавно я взял сложный заказ. Восстановление фресок в капелле... — Едва ли я в этом настолько компетентен. — О, мой скромный друг, не преуменьшай свои таланты! — Если моя помощь действительно необходима, я готов... — Ты знаешь, что в ином случае я бы к тебе не обратился... Я помню, что солнце доставляет тебе неудобства, но лучше увидеть всё при дневном свете. И потом, в самой капелле довольно сумрачно... — Мия... — О, уверен, синьорине наши беседы о составах красок и характере, плотности наложения мазков будут невыносимо скучны... — Ну что вы, я с удовольствием, — быстро отзываешься ты. — Поверьте, с большим удовольствием вы побродите по здешним окрестностям. А мой старший оболтус составит вам компанию. Их как раз сейчас отпустили на пленэры. И он с пользой проведёт время, подыскивая место для натуры, да и вы познакомитесь с этой землёй поближе. — Виктор, я... — было заметно, что расставаться со мной ты не желаешь. Но Винченцо прав. — Мия, я действительно не знаю, сколько времени у нас займёт работа. И согласен, что провести ты его можешь более плодотворно. — Себастьян здесь вырос. Едва ли вы найдёте более внимательного экскурсовода, не считая меня, разумеется. — Хорошо, — сдаёшься ты. — Вы меня уговорили.***
Мы выехали на аллею кипарисов, ведущую к одной из вилл, разбросанных между холмов Валь д'Орча, и ты по-детски счастливо захлопала в ладоши. — Вот и наш скромный дом, — пояснил итальянец. Скромный дом на деле оказался почти замком, правда, в отличие от прибежища Клейста, внутреннее убранство было простым и довольно скромным. Однако от всего веяло особенным, безыскусным уютом и теплом. Семейство Моретти встретило нас не в полном составе. Оказалось, что Лючия, младшая, восемнадцатилетняя дочь Винченцо, уже уехала на ферму по соседству, где она подрабатывала, ухаживая за животными. Отец её не видел ничего предосудительного в том, чтобы с молодости учиться зарабатывать, тем более в будущем Лючия собиралась стать ветеринаром. Я поцеловал руку Габриэлле, супруге Винченцо, улыбчивой, яркой, полноватой брюнетке, на чьих плечах, зная итальянца, и держалось увиденное нами великолепие... И пожал крепкую ладонь старшего сына моего приятеля. Да, Виктор. Никто ведь и не подумал о том, что нескладный, лопоухий подросток за эти десять лет тоже до неузнаваемости изменился, став улучшенной копией своего отца в молодости... Себастьян... На вид мы могли бы показаться с ним ровесниками. Но глаза... Жизнь в этом юноше била через край. Пылкий итальянец на лоне тосканской природы... Идиллическая картинка. И смотрелись вы, пусть контрастно, но удивительно гармонично. Я унимал внутренний голос, уверяя, что мои опасения нелепы и смешны. Но сердце твердило об обратном. Позавтракав молоком, овечьим сыром и свежим хлебом, вы засобирались на прогулку по окрестностям. Я же помогал Винченцо найти и погрузить в автомобиль необходимые материалы и оборудование. Наконец пришло время расстаться. И я – не выносящий публичных проявлений – намеренно поцеловал тебя на глазах у всех – у Себастьяна, если он вдруг не понял – вызвав забавное выражение удивления на твоём лице. И напутствие Винченцо – «Ступайте, хорошо проведите время, дети» – неприятно кольнуло в груди.***
Время близится к обеду... И Винченцо, и я в краске с ног до головы. Итальянец полностью растворился в работе... И я бы с удовольствием последовал его примеру, если бы не одно но... За всё это время от тебя ни звонка, ни сообщения. В пустом оконном проёме я наблюдаю, как с запада приближаются сизые, тяжёлые грозовые облака... Достойный повод позвонить. Отхожу несколько в сторону. Набрав номер, некоторое время слушаю гудки и: — Вик, как здорово, что ты позвонил! Я и сама хотела, но побоялась тебя отвлекать... У нас тут... — Дождь. — Угу. Потоп. Слышишь? Слышу на фоне шум ливня. — Промокла и мёрзнешь. — А вот и нет. Мы с Себастьяном в каком-то заброшенном амбаре... Укрываемся. В надежде, что скоро пройдёт. С Себастьяном. В амбаре. А снаружи ветер, непогода... До безобразия романтично... — Ох, Виктор, здесь всё такое... Такое особенное... Даже ветер... Даже облака... Там, на лугу, если лечь в траву, они бегут так быстро, высоко и бесконечно... И листья трав шепчут... И всё будто вокруг тебя и в тебе... — Я бы не увлекался... Лежанием в траве. Земля ещё недостаточно прогрелась, — интересно, кому вообще пришла в голову эта идея, хотя я догадываюсь... — А солнце, — продолжаешь ты, — не такое, как в Нью-Йорке. Там солнце безразличное. А здесь оно замечает, видит каждый лист, прикасается к каждой былинке, и всё ему отвечает... Я такую ерунду рассказываю, правда, Вик? — Нет, продолжай. — Сейчас луга зацветают золотым. А в мае должны расцвести маки... Поля маков, представляешь? Мы с Себастьяном даже нашли несколько, которые вот-вот расцветут. — Что-то ещё нашли... с Себастьяном? — Видели овечью отару, прогулялись по оливковой роще. Себастьян сказал, что пару раз встречал здесь оленей, но нам не повезло, хотя я не расстраиваюсь... Я и овец вживую не видела никогда. Они такие тёплые, Вик, мягкие такие... И нос у них бархатный... Сейчас закончится дождь, доедем до... Себастьян, как называется город? Точно, до Пьенцы. Себастьян обещал, что с крепостной стены открывается великолепный вид... — Я рад, что у тебя столько впечатлений. — Виктор, мне очень не хватает тебя, — как-то на одном дыхании, тихо и быстро произносишь ты, и я вдруг понимаю, для чего ты мне всё это рассказывала, — здесь, этим воздухом нужно дышать на двоих... И мне так жаль, что ты не видишь... — Милая, — и вместо глухой ревности – нежность, — ты же знаешь, я всегда рядом. Дыши, я буду дышать тобой. — Знаю... Вот и дождь заканчивается... — Приятной прогулки по Пьенце. — Я буду ждать вечера, Вик. Убираю телефон и ловлю на себе улыбающийся взгляд Винченцо: — No, non mi sbaglio. Sei malato, amico mio. Irrevocabilmente e perfettamente malato². Габриэлла накрывает на стол. Лючия осталась ночевать на ферме, чтобы не возвращаться затемно. Солнце клонится к закату, и наконец, вы возвращаетесь. Заключаю тебя в объятия, вдыхая солнце, цветущие луга и жёлтый камень Пьенцы... Глаза твои блестят, а белая, нежная кожа лица раскраснелась, то ли от ветра, то ли от солнца... Особенная. Удивительная. Поднимая глаза, ловлю на себе взгляд Себастьяна, и мне не нравится то, что я в нём замечаю – отголоски ревности, Виктор, не более, не стоит... — Prego! — звонко разносится приглашение к столу. Тебя ждёт традиционный итальянский ужин, меня – бокал красного вина (не вином единым: Винченцо позаботился о том, чтобы приятель со странными вкусовыми пристрастиями не остался голодным, принеся ещё тёплой овечьей крови). А после... — Мия, прогулка не утомила тебя? Ты знаешь, что ни один вопрос я не задаю просто так. Потому: — Нет, даже наоборот... — В таком случае буду ждать тебя в машине. И, подойдя ближе, совсем тихо: — Не забудь взять купальник и полотенце. Ответный выразительный взгляд: «Что ты на этот раз задумал, Вик?» Но я не собираюсь раскрывать карты.***
Ты садишься в машину с небольшой спортивной сумкой, и мы трогается с места. — Купальник, полотенце... Смею напомнить, что за бортом далеко не курорт, — ты плотнее запахиваешь кожаную курточку. Намечаю улыбку. — Так куда мы направляемся? — не унимаешься ты. — Говорят, однажды бог Сатурн настолько устал от бесконечных войн, которые вели люди, что послал на землю удар молнии, удар этот расколол кору и породил источник тёплой воды, что смогла умиротворить ярость. — Интересная легенда. И... — Мы направляемся к этому источнику. В Сатурнию. Снова петляем между холмами, наблюдая, как над кольцом кипарисов поднимается огромная бледно-жёлтая луна.***
Сатурния... Мельничные водопады. Въезд сюда разрешён в любое время суток. Однако сейчас здесь абсолютно безлюдно: апрельские ночи довольно прохладны, а время близится к полуночи... Выходим из машины, и ты морщишь носик. — Это термальный сернистый источник, — поясняю я. — Запах... — Вполне терпимый. Подходим ближе, и ты замираешь. Вода, бьющая из известняковой скалы, низвергается каскадом, заполняя ступенчато расположенные естественные бассейны. Полная луна, поднявшаяся на небе, тускло освещает многовековое здание мельницы, бросает блики на воду, призрачно преломляясь в тысячах брызг и клубах пара, поднимающихся от термального источника... — Так не бывает, Виктор, — шепчешь ты. — Конечно, бывает. Верь глазам своим. Температура здесь наиболее благоприятная для человеческого тела, и утверждают, эти воды имеют поистине чудодейственный косметический эффект. — Предлагаешь искупаться? — Почему нет? — И в самом деле. А где можно переодеться? — Оглянись. Здесь безлюдно. — Но в любой момент всё может измениться... — Поверь, я услышу. Минутное колебание. — Составишь компанию? Вместо ответа я расстёгиваю рубашку. Подняв бровь, ты медленно освобождаешься от одежды. По-видимому, подобного проявления авантюризма ты от меня не ожидала. Взяв тебя за руку, ощущаю лёгкую дрожь, не только от холодного воздуха. Тебя будоражит происходящее: красота, таинственность, доступность этого места, моя внезапная открытость... — Не бойся, — кажется, шум воды заглушает мой голос. — Я не боюсь, — ты идёшь за мной к одному из нижних бассейнов каскада. Здесь течение не такое сильное, и он скрыт от посторонних глаз буйно разросшимся кустарником. Медленно, с наслаждением погружаешься в тёплую воду. Я следую за тобой. Какое-то время молчишь, прикрыв глаза, а затем: — Виктор, мне кажется, я сплю. Всё настолько нереально... Что вот сейчас открою глаза и... Я не даю тебе закончить эту фразу, приникая к твоим губам, к твоему телу... Телу, впитавшему тепло солнца Тосканы, враждебный, недоступный, но такой притягательно манящий свет... Я возьму его. Но и ты прими мой дар... Видишь, я иду навстречу... На обратной дороге я торможу автомобиль у обочины на возвышенности. Веду тебя к вершине. Тут и там среди пологих холмов мерцают огни отдельно стоящих вилл, словно плавающие свечи, колеблемые тихими волнами... И воздух, ночной, апрельский, свежий, луговой, одурманивающий воздух Тосканы. На двоих. _______________ ¹ (ит.) сынок ² (ит.) Нет, я не ошибся. Ты болен, мой друг. Бесповоротно и прекрасно болен.