Несколько мгновений

      — Стоять. Остановись. Да стой же, кому сказал!       Михаил недовольно хмурится, глядя на бесцельно слоняющегося по дворику восставшего. Тот не слишком свежий, но очень вялый. Может голодный, может погиб от травмы головы. Такого не должно быть сложно взять под контроль. А у Михаила не получается.       — Не напрягайся.       Предводитель минут двадцать уже наблюдает, как позорится новый член его группы. Сидит на завалинке старого деревянного дома, ещё в советское время построенного, опирается руками о колени и подбадривающе кивает, когда Михаил оглядывается на него. Того, как не странно, это не напрягает. Вроде бы обычно неприятно, когда кто-то стоит над душой, отвлекает, но с Предводителем комфортно. Его присутствие придаёт уверенности, успокаивает.       Михаил вздохнул, поднял руку в направлении восставшего, сказал:       — Стой.       Тот его в очередной раз проигнорировал. Продолжил, как и до этого, хаотично обходить двор, периодически биться в закрытую калитку и на удивление крепкий забор. Михаил снова вздохнул и потёр глаза.       — Такой живой жест, — пробормотал Предводитель. Михаил вопросительно поднял бровь. Предводитель кивнул на его руки, — кваzи глаза тереть не нужно. Через неделю другую разучишься.       Смотрел при этом Предводитель с какой-то грустью. Он вообще удивительно хорош был в выражении эмоций. Для кваzи. Михаил не понял, о чём тут жалеть. Ну разучится и разучится, что ж теперь переживать. Это не самое значительное изменение в его жизни (смерти) в конце концов.       Предводитель с кряхтением поднялся, и Михаил подумал, что кряхтеть кваzи тоже не нужно, но отмечать этого вслух не стал. Встав рядом с ним, за левым плечом, Предводитель сосредоточил внимание на восставшем. Через мгновение тот замер, а затем повернулся к ним.       — Я не поднимал рук и ничего не говорил, — сказал Предводитель, — приказ идёт отсюда, — он легонько постучал указательным пальцем по виску Михаила, — тебе только нужно захотеть его отдать.       Михаил прикрыл глаза. Постарался собраться. Посмотрел на восставшего снова. Тот ходил кругами, не подконтрольный ничьей воле.       — Не получается, — констатировал Михаил.       — Получится, — заверил его Предводитель.       Встал ближе, взял за запястье, поднял руки, свою и Михаила, вытянул их в сторону восставшего. Они оба направили раскрытые ладони на мертвяка. Концентрироваться так было проще.       — Сейчас у тебя нет мотивации. Нет желания, — Михаил снова прикрыл глаза. Вкрадчивый голос Предводителя звучал будто бы в его собственной голове, — Не хочешь ты приказывать. Подумай о Найде, — Михаил вздрогнул, — подумай, что будет, если ты не сможешь остановить восставшего, который кинется на ребёнка.       Михаил распахнул глаза и крикнул:       — Стоять!       Восставший замер. Михаил глубоко вздохнул и опустил руку. Наклонил голову к плечу. Восставший повторил за ним. Предводитель удовлетворённо похлопал его по спине.       — Способности у тебя не великие, но на парочку мертвяков их хватит, — с улыбкой заметил он.       Михаил смотрел на восставшего. Тот смотрел на него в ответ. Глаза его были пустые и бессмысленные. Вслед за мысленным приказом он, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, побрёл к забору. Следующий приказ заставил его открыть калитку и выйти, заперев её за собой.       — Хорошо, что они ничего не понимаю, — сказал Михаил, ни к кому не обращаясь.       Предводитель повернул к нему голову. Взгляд у него был странный. Михаилу казалось, он иногда забывает выражать эмоции. Делает это по привычке или с целью расположить к себе, но когда загружен, перестаёт следить за тем, как выглядит его лицо.       — Наверное, тяжело быть марионеткой. Лучше не знать, что тебя контролируют, — пояснил Михаил свою мысль, провожая взглядом шагающего вниз по улице восставшего.       Предводитель даже как-то растерялся.       — Да, — почему-то сконфуженно ответил он, — наверное…       И отвернулся.