***
— Я пошла, приму душ, а вы отправляйтесь занимать места, — сказала Грейс и исчезла в душевой. Тем временем, Патрик вместе со смурфиками устремились в концерт-зал, где должен был принимать участие Ворчун. — Не ожидал, что тут всё будет с таким размахом, — удивился Патрик, когда они вошли в зал с потолками, высота которых внушала уважение. — А ты как хотел, — съязвил Смельчак. — Он же у нас «знаменитость», многие, поди, готовы горы свернуть только бы посмотреть. Ай! Смурфик посмотрел на Занозу, которая неодобрительно сверлила его взглядом. Но он ничего сказал, он как никто другой знал, что Занозе сейчас тяжело, больно и обидно из-за Ворчуна. — Ты думаешь, Ворчун нас тут заметит? — спросил Растяпа, когда Патрик уселся на своё место. — Захочет, заметит, — прорычал недовольно Смельчак. — Не говорите чепухи, — шикнула Заноза, будто бы ни к кому не обращаясь. Она всё ещё нервничала от скорой встречи с Ворчуном. — Не захочет, а точно заметит. А мы, к тому же сидим на самом переднем ряду. — В этом есть доля логики, — кивнул в ответ Благоразумник. — Если мы не будем прятаться. Смурфики, чтобы не привлекать лишнего внимания, прятались в карманах специального костюма Патрика для церемониальных событий. Патрик тихонько шикнул, так как на первый ряд уже устремились зрители. Среди них была и Грейс, которая словно плыла. По-другому и сказать было нельзя, так как её платье, да и вообще весь вид свидетельствовали о том, что к нему шествует как минимум графиня. — Не будете ли любезны, дать даме место? — спросила она, подавая руку. — Пренепременно, моя королева, — полу-поклонился Патрик, целуя руку и усаживая жену на её место. — Как у тебя это получается? — спросил изумлённый Патрик. — Ты о чём? — спросила она, наслаждаясь, произведённым эффектом. Вдруг на сцену вышел мужчина с шикарной жемчужной улыбкой. Он был одет в шикарный чёрный костюм, а у него в руках была красивая синяя планшетка со сценарием. — Дамы и господа! Леди и джентльмены! Все вы знаете, что недавно у нас появилась новая звезда. Разрешите представить вашему вниманию Синего Ромео! Но перед, тем, как все мы насладимся дебютом столь необычного исполнителя, для нас станцует ансамбль народных танцев «Красна девица». Встречаем! От этих слов зал дружно взорвался волной аплодисментов, а на сцену выскочили девицы в красочных костюмах и пустились в пляс. — Синий Ромео? — удивился Папа-Смурф. — Не понимаю, зачем он сменил имя? — У звёзд так принято, — ответил Патрик шёпотом. — Может, шифруется, — мрачно бросил Смельчак. В это время в зал вошли Гаргамель с Азраэлем, через чёрный ход с помощью отвода глаз. — Прошу прощения, уважаемый, но мне кажется, это моё ме… — Гаргамель еле заметно, не меняясь в лице, взмахнул Посохом, и голос возмущённого затих. Только испуганное кваканье донеслось из-под сидения. — Патрик, смотри! — ахнула Заноза, она решила осмотреться вокруг, а в темноте разглядела того, кого меньше всего желала видеть. — Гаргамель, — мрачно бросил Смельчак. Уинслоу осторожно повернул голову влево. И правда, на краю ряда сидел Гаргамель. У него на коленках сидел Азраэль. «Что они тут забыли?» — спросил сам себя Патрик. Смельчак сказал: — Помяни чёрта, и он тут как тут, — злился Смельчак. — Надо срочно что-то сделать, — пискнула Смурфетта. — Он же сюда не концертом любоваться пришёл. — Без паники, мои маленькие смурфики, — сказал размеренным тоном Папа-Смурф, хотя Заноза и услышала, как его голос начал садиться, — мы пока точно не знаем, что у них на уме. Нужно быть начеку и не выдавать себя лишний раз. Все молча переглянулись и кивнули. А Азраэль что-то злобно мяукал в это время хозяину. — Я знаю, что здесь пахнет смурфиками, — сказал Гаргамель, — ты должно быть не заметил, но Ворчун скоро объявиться со сцены. — Мяу, — прошипел Азраэль, говоря, что Ворчун тут не единственный смурфик в зале. — Годы тебя не щадят, Азраэль, поверь, там в Деревне уже, наверное, и думать про него забыли, так что заткнись и прекрати параноить. — Т-ссс! — возмутились с соседних сидений. Только после этого они замолкли. «Радуйтесь, жалкие людишки. Это был последний раз, когда вы могли указывать великому Гаргамелю!» — думал про себя маг, ожидая выхода свей добычи.***
Ворчуна принесли в его комнату, и он, сам того не понимая, повалился от усталости на кровать. Последние часа три его преподаватели спускали с него семь шкур, поочередно меняясь. С непривычки смурфику стало дурно. Дверь широко распахнулась. — А, уже закончили. Отлично, — влетел в комнату Сергей. — Потому что времени осталось только на то, чтобы привести тебя в порядок. Что это с тобой? — спросил грубым тоном Сергей Мигельевич. Ворчун лежал на кровати, не в силах подняться, репетиция только закончилась, и вечер наступил молниеносно. Меньше всего Ворчуну сейчас хотелось выступать. — Почему никто мне не сказал, что будет так сложно? — просипел Ворчун, лёжа пластом. Сергей тревожно подскочил к своей звезде и осмотрел его. — Проклятие! — выругался мужчина. — Я же просил этого кретина не перегружать новичка. Ну да ладно, подъём! — Сергей, я ног не чувствую, — Ворчун с надеждой посмотрел на наставника. — А может, есть какая-то возможность перенести концерт? Лицо мужчины вытянулось. — Отменить! — взорвался он, словно это какая-то шутка, вышедшая испод контроля. — Зрители уже ждут, всё организованно, вечеринка, СМИ, даже иностранные делегации. И ты хочешь, чтобы я сейчас развернул тысячи человек, только потому, что тебе нездоровится? «Тысячи?» — пронеслось в голове. Ворчун почувствовал, как к неимоверной тяжести тела прибавляется и неимоверная дрожь. — Но Вы же сами говорили, что моё здоровье превыше всего… — Ворчун снова с надеждой посмотрел на Сергея, тот на секунду задумался. — Быстрее, — тихо повторил Сергей, от его взгляда у смурфика прошёлся мороз по коже. Поняв, что шевелиться подопечный не собирается, Сергей легко щёлкнул пальцами и в комнате появился здоровый мужчина в тёмных очках, напоминающий орка. Тот поднял смурфика и потащил его за кулисы. Ворчун брыкался, что было сил, когда на него силой нацепили свеже-сшитый костюм, покрытый розовыми блёстками. Он вдруг понял, во что ввязался. — Эй! Мы так не договаривались! Я не хочу выступать, там же собрался весь свет! — смурфик извивался, пытаясь вырваться. Тревога добавила ему сил. — Раньше нужно было думать, голубчик, — процедил сквозь зубы Сергей. — Я всё для тебя устроил — еда, шёлковые простыни, любой каприз по твоему зову. Ворчун вдруг укусил своего телохранителя за палец, отчего тот со злостью сжал смурфика сильней и протянул его Сергею. Ворчун вдруг почувствовал резкую боль в ребрах, стало тяжко дышать. — Вы обещали, что я буду звездой, — прокряхтел смурфик. — Обещал — будешь, только вот сначала нужно и поработать. Таков был уговор, синячок. — А теперь я передумал, — Ворчун с ненавистью посмотрел на Сергея, он был прямо на уровне лица мужчины. — Нет, — ухмыльнулся Сергей. — Ты будешь выступать. Он оскалился и рявкнул: — Ты хоть знаешь, как много труда вложено в этот вечер? Твой костюм, сцена? Ты хоть знаешь, сколько сегодня стоит реклама? Сергей Мигельевич протянул Ворчуну чашку горячего рестретто, которую он предусмотрительно принёс с собой. — Пей! Живо! — закричал он, силой вливая напиток в Ворчуна. Смурфик выпил горькую горячую жидкость и прокашлялся. Внезапно он почувствовал заметную бодрость, и охранник опустил смурфика н пол. — Вот и славно, — показал свою белоснежную улыбку Сергей. Он мягко похлопал смурфика о голове. — Ты прости, дорогой мой, — белоснежно улыбался мужчина, — работа, нервы, сам понимаешь. Ворчун раздражённо посмотрел на наставника и выдавил: — Ладно, кто старое помянёт… — А теперь иди, пой. И помни, любое твоё желание исполнится после этого дня. Тебя уже поклонники заждались! Ворчун взглянул из-за кулис на толпу. Из-за света видно было плохо, но было понятно, что народу собралось прилично. Не секрет, эти пару дней Ворчун жил, словно в раю, а раз за это нужно всего лишь спеть глупую песенку… Ведущий на сцене как раз закончил объявлять Ворчуна: «Встречайте!» Смурф гордо вышел на середину сцены, оборудованную специально для него. «Он так изменился!» — подумала про себя Заноза. Тут зазвучала музыка, и началось выступление.***
Зал разразился аплодисментами. Со всех концов доносился свист и восторженные выкрики. Ворчун откланялся и исчез за кулисами, а ведущий пригласил всех поучаствовать в чат-сессии с главным продюсером проекта. Только смурфики сидели с раскрытыми ртами. — Я один это видел сейчас? — спросил Благоразумник, но в отличие от людей в его вопросе не было ни толики восхищения. На его лице так и отразилось мнение, с которым в кои-то веки были солидарны остальные смурфики: «какой кошмар». Внезапно Патрик встал и, согласно плану, направился к выходу, чтобы проследить, где держат Ворчуна. Началась качка. — Смурфушки, да такие дёрганья ещё поискать, даже Растяпа станцует лучше, — Смельчак был ещё более категоричен, на его лице так и застыла гримаса отвращения от увиденного выступления: «и что все эти богачи в нём нашли?». Все смурфики кивнули, только Растяпа насупился. «Судя по реакции остальных — мы все видели одно и то же, — думала про себя Заноза, — так почему же все люди в полном восторге? Неужели у них настолько дурной вкус на таланты?» Заноза на секунду выглянула из кармана Патрика и посмотрела на Патрика с Грейс. Те довольно перешёптывались, обсуждая представление Ворчуна. «Даже им, кажется, всё понравилось», — с горечью подумала девочка. Качка закончилась, это Патрик и Грейс подошли к повороту. Патрик на минутку выглянул из-за угла осматриваясь, после чего сел на корточки. — Ну всё, дальше вам придется самим, — сказал он шепотом друзьям. — Вон та дверь вдоль по коридору, кажется, серьёзно охраняется. Наверняка он сейчас там. Смурфики выпрыгнули на пол. — Сами справитесь, Папа? — с беспокойством в тоне добавил мужчина. — Если что, я рядом. — Ты не боись, авось не пропадём, — Смельчак подмигнул бледнолицему человеку. — Вы видели? — сказал Растяпа. — Ворчуна словно по голове ударили, и он перед обмороком отплясывал! — Да, смурф с этими плясками! — подключилась Смурфетта. — Но как он «поёт»… Как не было голоса, так и нет, только тысячекратно усилили. — Так почему все вокруг в таком восторге? — не выдержала наконец Заноза. Вопрос мучил её всё сильнее. — Даже Патрику с Грейс, между прочим, — поправил очки Благоразумник едва люди ушли. — Тише, смурфики, тише, — призвал их к порядку Папа-Смурф. — Сейчас самое главное спасти Ворчуна. Он достал из кожаной сумки флакончик со странным отваром и передал его Занозе. — Вот, это противоядие, если проклятие средней силы, то сработает безотказно, — с трепетом сказал он девочке. Заноза аккуратно взяла пузырёк с бурой жидкостью и зацепила его за пояс, выглянула на секунду из-за угла, чтобы рассмотреть ту самую дверь. Затем она повернулась обратно к Смурфетте. — Ну, сестрёнка, твой черёд, — она с теплотой посмотрела на неё. По телу пробежала дрожь, но Заноза знала, что сестра не причинит ей вреда. По крайней мере нарочно… — С удовольствием! — сказала Смурфетта, доставая из-под шапки свой посох. Едва Смурфетта подумала о заклинании, как кончик посоха засиял синим огнём, правая рука Смурфетты плавно рассекла воздух, казалось само время замедлилось вокруг неё. А огненно-синие вихри потянулись к Занозе, обволакивая её с головы до пят. На какое-то время Занозу полностью поглотил синий туман, что только контуры её тела были видны в нём. А когда туман рассеялся, то смурфики ахнули. Там, где стояла минуту назад Заноза была пустота. — Получилось! — воскликнула довольная своими трудами Смурфетта. — Вау, это потрясающе! — ответила Заноза, пытаясь разглядеть свои невидимые руки. — Так пойдём же все вместе, чтобы он точно никуда не убежал, — предложил Растяпа. Смельчак с недоверием наблюдал за огненным шоу Смурфетты, он кивнул Растяпе. — Одна-то ты его не дотащишь, — сказал он ей, по-доброму ухмыляясь. — Спокойно, Смельчак, если кому и удастся вернуть Ворчуна, так это Занозе, — сказал Папа-Смурф и отпустил Занозу на дело. — Да и передвигаться толпой сейчас не лучшая идея, — присоединился к нему Благоразумник. Смельчак нахмурился, но ничего не ответил. — А теперь пора спасать Ворчуна, — сказала Заноза и затихла. — Удачи тебе, — помахали её напоследок остальные смурфики. «Надеюсь, всё обойдётся и уже к вечеру мы отравимся домой», — подумал Папа-Смурф. Заноза старалась бежать поближе к стенам, чтобы её случайно не задавили, но коридоры были неестественно пусты. Лишь в конце коридора при повороте ей встретился охранник, который понятное дело не мог её заметить. Она продолжила бежать дальше, и вот она, заветная дверь, за которой находился её любимый смурфик, которого она поклялась спасти. Как вдруг из-за двери вышел человек. Сергей уже было собирался отправиться и приступить к делу. Толпа папарацци уже заждалась его, но перед тем как закрыть дверь и уйти, он кое-что вдруг вспомнил, и сказал в полуприкрытый проём: — Ах да, вечером заглянет Тимур, покажет тебе наброски на конец недели. Будь добр, взгляни. Мужчина поправил пиджак и пошёл прочь по коридору быстрым шагом. Без опоры дверь начала закрываться, но Заноза успела заскочить за секунду то хлопка. «Брр», — в голове пронеслась картина, что было бы, если бы она не успела. Заноза замерла и прислушалась. Шаги вдалеке давно затихли, и, кажется, гостей пока что не предвиделось. Она огляделась. На туалетном столике возле зеркала стоял Ворчун. Заноза тихо, как мышка и ловко как белка забралась на тот столик. Тут-то она и заметила, что Ворчун вертелся из стороны в сторону, будто выискивая на своем наряде выпирающую нитку. Наконец он остановился и стал рассматривать лицо, будто бы хотел убедиться, что нет лишних изъянов. Заноза поморщилась. На её памяти так делал только Красавчик, и даже у него не получалось делать это так противно. «Так, подруга, расслабься. Он заколдован, не понимает, что делает». Заноза задрожала, поскольку почувствовала, как чары Смурфетты начали рассеиваться. Она вздохнула, после всего она впервые осталась с Ворчуном наедине. — Ну привет, — поздоровалась она, помахивая ему рукой в зеркале, отмечая про себя как забавно он дёрнулся от неожиданности, словно напакостничавший смурфлёнок, пойманный с поличным в самый ответственный момент. — Заноза?! — спросил он её ошарашенно, словно видел её впервые в жизни. — А ты думал кто, Всадник без головы? –буркнула девочка и упёрла руки в бока. Ворчун снова повернулся к зеркалу с невозмутимым видом. Внутри него вдруг отчего-то образовалась пустота. «А значит вот как? Показываешь, кто здесь босс? Ну-ну… Так, сохраняем спокойствие», — подумал Ворчун, поправляя костюм. — Какими судьбами? — сказал он как можно безразличнее. — Ну, знаешь, мы тут проходили мимо и решили вот посмотреть на знаменитость, так сказать, воочию, — продолжила девочка уже спокойнее, внимательно наблюдая за своим собеседником. «Смурфочки, как же он отвратительно хмыкает, так самодовольно и с таким смаком» — подумала Заноза. — И как, посмотрели? –Ворчун искоса смотрел на неё, на её обеспокоенный взгляд. Она совсем не изменилась. В голове яркой вспышкой возникла та ночь… Слова Мастера. Мысли словно маленькой иголочкой снова ударили в то же место. Он выжидающе смотрел на неё через зеркало. — Да, посмотрели, — произнесла она оптимистично-буднично, словно его выступление — очередная забава. Хотя, Заноза могла бы поклясться, что это так и есть. — Подрыгались и хватит, пора бы и домой отправляться, нас там ждут. — Говори, что тебе нужно, — обернулся Ворчун к ней и холодно бросил ей. — Завтра трудный день, и вообще. Чего теперь ты хочешь? Разве я не сделал, как ты хотела? Он со злостью уставился на Занозу. «Ужас, это уже чёрная злоба, я такое видела только у Гаргамеля!», — с ужасом и отвращением подумала она. Ворчун смотрел как как менялось её лицо. «Как же я устал», — подумал он. — Я всего лишь хочу, чтобы ты пошёл со мной, и мы вернулись в Деревню, — проговорила она, подходя к нему вплотную, — там за дверью Папа и остальные, мы тебя избавим от проклятия и всё будет как раньше и… Но в ответ Ворчун усмехнулся Занозе прямо в лицо. — И что? Вы все же решили меня «помиловать»? Я вот только не пойму зачем, — Ворчун снова злобно смотрел на Занозу, будто она сама выгнала его из родного дома. — А теперь-уж ладно, не нужно делать мне одолжений. Я, как ты, возможно, заметила, итак неплохо поживаю. И не нужно завидовать. «Наверняка им там просто некого шпынять», — с горечью подумал Ворчун. Заноза хотела сказать что-то, но не её был черёд говорить. Ворчун начал ходить вокруг неё, подобно волку, желающему запрыгнуть добыче на спину: — Я теперь Звезда, и у нас в Москве не любят деревни. Поэтому сделай одолжение, не подходи ближе. Нельзя, чтобы меня увидели в окружении всяких… Заноза начала закипать. — Да, что ты такое говоришь? Я тебя совершенно не узнаю, — голос девочки совсем упал. «Это не может быть Ворчун, не может быть, даже под проклятием он так не может говорить. Или может?» — Ты в опасности, Ворчун, это проклятие сжирает тебя изнутри, пойдём отсюда, мы тебя спасём, поймём и простим, — сказала она как можно мягче. — Что имеем, то не ценим, потеряем — плачем, — Ворчун смотрел ей прямо в глаза твёрдым взглядом. — Как ты можешь так говорить? Будь Папа-Смурф или Смельчак здесь, что бы они сказали? — Заноза старалась держать эмоции в узде, но получалось всё хуже. На мгновение Ворчун сменился в лице, в его глазах мелькнуло что-то знакомое, что-то родное. То, что выдавало в нём простого доброго, но очень ранимого смурфика, попавшего в плен. Но так восхитителен был этот миг, насколько же и краток. Белки глаз налились кровью. Сомнений не осталось: сейчас или никогда. — Ворчун, ты вынуждаешь меня, — сказала она доставая скляночку. Одним движением пальца она откупорила её и выплеснула содержимое прямо на лицо Ворчуна. Заноза верила, что сейчас всё получиться, что Ворчун скинет с себя бремя проклятия и снова станет прежним, милым смурфиком. Но зелье не дало никакого внешнего эффекта, а Ворчун, чертыхаясь, яростно сверлил Занозу взглядом. С его лица стекала зловонная жидкость. Он смотрел на Занозу в ярости, но видел в её глазах разочарование, досаду, но не страх. «Да как она только посмела!» — прошипело что-то внутри Ворчуна. — Вот о чём я и говорил, — Ворчун сам не заметил, как его голос стал похож на рык Азраэля. — Пошла вон… — подошёл к ней вплотную Ворчун, протирая рукой лицо. Заноза будто поникла, почувствовав, как земля уходит испод ног. — Ворчун, я не хотела, — голос девочки дрожал, но ей удалось отбросить мимолётное наваждение. — Я никуда не уйду без тебя! Она попыталась его схватить, но он уворачивался. Заноза хотела отдать должное, его танцульки не прошли для него даром, координация заметно улучшилась. Ворчун так ловко увернулся, что Заноза распласталась на столе. А он злобно посмеивался, глядя на неё. — А я-то думал, ты шустрая, — сказал Ворчун глядя на распластанную Занозу, — теряешь хватку, подруга. Знаешь, я уже добился такого, чего ты, да и остальные никогда не добивались, да и не добьются никогда. Вы все очень жалки, а я слишком важен, чтобы даже общаться с такими как ты. Он подошёл к ней и заглянул ей прямо в глаза и холодно произнёс, чеканя каждое слово, чтобы даже сам оттенок голоса резал её душу словно заточенный клинок: — Убирайся обратно в Деревню, к лжецу и лицемеру Папе, к своей сестрёнке и, конечно, к своему дорогому, обожаемому — Смельчаку! Заноза почувствовала, как по её лицу текли слёзы, но сейчас ей и на этот досадный факт было плевать. Мир словно превратился в чудовищный калейдоскоп, в котором здравый смысл размывается. Заноза с трудом поняла, как ей удалось спрыгнуть со стола даже не почувствовав приземления. Ей хотелось только одного, оказаться как можно дальше от этого чудовища, бежать прочь. Казалось, его желание прогнать Занозу было настолько велико, что дверь открыла какая-то старушка с тележкой. Или не старушка, для Занозы это было не важно. Какой смысл? Папа ошибся, Ворчуна они потеряли. Она потеряла. Из транса Ворчуна вырывал голос старой горничной. «Что? Что это сейчас было? — думал Ворчун приходя в себя после вспышки ярости. — Заноза!» Дверь с шумом захлопнулась без поддержки. С этим хлопком Ворчун почувствовал, как последняя ниточка оборвалась. Она была здесь, она хотела спасти меня. Только сейчас сквозь волны дрожи до Ворчуна стало доходить случившееся. «Это они из самой Деревни…» «Наверняка они ещё здесь…» «Она пришла несмотря на опасность…» Мысли роем клубились в голове. — Я же не сказал ей ни одного доброго слова… — тихо выдавил Ворчун и почувствовал, как земля уходит из-под ног. На смурфика волной обрушилась неимоверная тоска, а затем лютая ненависть. На себя самого. «Да что же это такое творится. Неужели это я всегда был таким?»