Смурфики 3: С любовью из России

      Одетая в пурпурное кимоно женщина средних лет, неторопливо восходила на верхушку холма. Её шаги с отточенной грацией профессионального ассасина не издавали на каменных ступенях ни единого звука, словно она была на охоте. Но не сейчас, сейчас она шла с другой целью.       Поднявшись на последнюю платформу перед открытой пагодой её встретили две гранитные статуи в виде смеси лисы, шакала и какого-то монстра из морской пучины. Подойдя ближе, глаза статуй запылали алым светом, знаменуя, что женщина та, за кого себя выдаёт.       «Жалкие твари, как они только не изгаляются, чтобы представить нас монстрами, не знающими ни чести, ни достоинства».       Ей никогда не нравились эти статуи, но каждый раз была вынуждена проходить между ними и каждый раз предаваться мыслям, о порочности и низости людей, которых весь её род ненавидел.       Лишь ступив на последнюю ступень, она увидела за тонкими шёлковыми занавесками, вздрагивавшими от дуновения ветра, старика с белоснежно-белыми волосами, бородой и в кимоно, сидящего спиной к девушке в позе лотоса, пьющего зелёный чай и созерцающего далёкие горы на Востоке.       Она с почтением поклонилась, не сомневаясь, что старик прекрасно слышал, как она беззвучно поприветствовала его.       Не говоря ни слова, она села на колени позади старика, в ожидании, когда он соизволит заговорить. Она была готова ждать хоть целый день, сидеть на коленях неподвижно и глядеть, не моргая на спину своего наставника, но, похоже, что он решил перейти сразу к делу.       — Я, слушаю тебя, — сказал он не оборачиваясь и даже не мотая головой.       — С честью сообщаю Вам, Хозяин, что операция проведена успешно, эти жалкие бунтари и отступники из Фузадзю перебиты, — ответила она, ожидая реакции собеседника.       Но он вместо ответа хлебнул ещё чая, что означало, что он расположен внимать далее.       — Это означает, что наш доблестный клан снова вознёсся остальными. Наши войска почти не поредели.       — Ты права, наш клан пострадал в меньшей степени, — флегматично заговорил Хозяин. — Но это не отменяет того, что предатели нашлись и в наших рядах.       — Уверяю Вас, — с готовностью отозвалась девушка. — Эти подлые шавки успели проклянуть тот день, когда пошли против нас, перед тем как их глотки были перерезаны.       — Что-ж, свежая братская могила в Рюзанском перевале станет достойным памятником победы Чести, над Алчностью. Отныне любой ученик подумает трижды, прежде чем развязывать новую братоубийственную бойню. Теперь они должны знать своё место в кланах.       — Несомненно, даймё. Я прослежу за этим, — девушка склонила голову, выражая почтение с мнением владыки, подчинение и ожидание нового приказа. И Хозяин не заставил себя ждать.       — Мои «тени» докладывают, что на Земле, в подконтрольной зоне происходят волнения, и, возможно, зацепки, на местонахождение… смурфов, ты можешь это прокомментировать? — спросил он, казалось бы, совсем будничным тоном. Вот только у девушки перехватило дыхание, она поняла, что Хозяин может быть очень недоволен, а его недовольства она боялась более всего на свете.       — Уверяю Вас, я незамедлительно разберусь с этим, и, если вы желаете, я утоплю город с красными стенами в крови, — сказала она, поскрипывая зубами, которые то принимали вид человеческих зубов, то становились острыми как бритва.       — Придёт время, и каждый человечишка захлебнётся в своей крови, но этот день наступит, когда последний смурф, что пережил ту ночь, вместе с прочими недостойными ёкаями не будут истреблены. Так иди же и приблизь наш род к этому славному часу! — произнеся это он встал в полный рост и повернулся к ней.       — Благодарю вас, Хозяин, — сказала она, радуясь возможности вновь вонзить зубы в сладкую плоть. — Эти твари будут уничтожены.       После того, как Хозяин отвернулся, она позволила себе встать и направилась назад, к подножию холма, в деревню их клана, дабы подготовиться к новому заданию.              

***

      

      Наконец из-за двери полицейского участка показался Патрик и бодрым шагом направился прямиком к кусту, скрытому от сторонних наблюдателей. В скудном ночном освещении его трудно было заметить. Подойдя ближе, Патрику открылся вид на одинокую старую лавочку, на которой стояла спортивная сумка. Стоило мужчине приблизиться, как из неё донеслись взволнованные шорохи.       — Так, встречу с Гаргамелем назначил, нас записали на девять утра, — сообщил Патрик, поправляя на ходу галстук, и поднимая со скамейки сумку.       — Отлично, я же говорил, что ты обязательно найдёшь общий язык с местными рыцарями, — махнул приветственно Папа-Смурф.       Патрик устало улыбнулся в ответ, но промолчал. Не станет же он рассказывать о том, что еле добился хотя бы полчаса разговора с задержанным. Русские полицейские оказались на редкость упрямыми, и нехотя согласились только после того, как Патрик пригрозил разборками с американским посольством.       Он взял сумку и резво направился в сторону отеля.       — Ну держись, Гаргамель, теперь никуда от нас не денешься, — бодро высказался Смельчак и зевнул, потирая кулачки, услышав новости. Он даже слегка пихнул задремавшего Благоразумника в плечо, отчего тот только недовольно закатил глаза и отвернулся.       — Боюсь, говорить с ним придётся мне, Смельчак, — ответил ему Патрик, глядя перед собой. — Все разговоры подобного рода проводятся под камерами, на которые вам уж точно нельзя попасть.       — Не волнуйтесь, Мастер Уинслоу, моих сил вполне хватит, чтобы у Гаргамеля развязался язык, — бодро ответил Папа-Смурф. — И мне для этого даже не придется выбираться из своего «укрытия».       — Не думаю, что смогу пронести туда сумку, — настаивал Патрик, зная, какие проблемы ожидают его, провались их план.       — На это у меня свои козыри в рукаве, — с хитрым прищуром ответил Папа.       — Сказал синий старик, который и рубашки-то не носит, — сострил Патрик и по-доброму ухмыльнулся. От такой дерзости остальные не выдержали и тоже захихикали.       — Так что? Мы так и будем сидеть сложа руки? — не выдержал Смельчак примысли о том, что Ворчуна они сегодня уже не найдут. — До утра же ещё очень далеко. Кто знает, где сейчас Ворчун. Может, ему именно сейчас нужна помощь.       От этих слов Заноза начала ёрзать на своём месте, но не проронила ни слова.       — Полностью солидарен. Я считаю, что есть смысл пойти и поискать Ворчуна ещё, — затараторил Благоразумник.       — И сосмурфить время впустую, — не выдержала Смурфетта от разговора братьев. — И в итоге, мы не отдохнём толком, и Ворчуна не найдём.       — Так что, предлагаешь сосмурфить и отступить? — робко спросил Растяпа, не до конца понимая подругу.       — Смурфетта права, — вступилась за неё Заноза, не давая сестре возможности ввязаться в столь сложный вопрос. — Город большой, а значит, пока не допросим Гаргамеля, искать Ворчуна — всё равно, что смурфа в стоге сена.       — Что-ж, в этом и правда есть смысл, — кивнул Благоразумник, будто бы изначально это и хотел сказать. — Эх, если бы нам удалось зацепить след портала, то мы бы сейчас могли найти Ворчуна, — добавил он немного погодя, протирая свои очки.       — Да, Благоразумник, именно так. Но увы, сейчас нам остается лишь ждать, — сказал Папа-Смурф. На секунду он снова вспомнил момент, когда пытался выследить Гаргамеля в клубе, откуда тот переместился, похитив Ворчуна. «Эх, старею, старею!» — пронеслось в голове.       — Не переживай, Папа-Смурф, — сказала Смурфетта, словно прочитав мысли своего Папы. — Продолжать поиски было бы слишком опасно, ты мог перенапрячься.       Она гладила его по спине, успокаивая, пока Патрик продолжал свой путь, покачивая сумкой.              

***

      

      Гаргамель сидел в камере и смотрел на решётчатое окно, откуда проникал тусклый уличный свет.       — Мерзкие смурфенцы! — злился Гаргамель. — Клянусь своей кровью, что разорву первого попавшегося смурфа.       Он резко встал с «постели» и направился к окну, чтобы по звёздам определить, что же его ждёт в будущем. Но и тут его ждало горькое разочарование. Небо было затянуто облаками.       — Да в этом городе что, совсем не бывает безоблачных ночей? — выкрикнул Гаргамель, и откуда-то послышались ворчания, по типу: «хорош шуметь в три часа ночи!»       — Похоже, что это был мой последний план и он уже провалился: Посоха нет, Азраэль сбежал, а даже если и нет, то ему меня не найти в этом пропитанном алхимическими едкими испарениями не найти, — выдавил из себя колдун, осознавая горечь поражения.       Теперь он уже не питал никаких иллюзий, ему никто не поможет.       — Даже мотылька не призвать, такой дар даётся лишь единожды, — мрачно сказал Гаргамель, он прекрасно помнил наставление, что мотылёк, квинтэссенция чаяний мага, заточённого в темницу, прилетает только один раз.       Гаргамель давно уже разучился надеяться, но у него всегда оставалась навязчивая идея, что однажды он отомстит смурфикам за свою поломанную жизнь, но теперь даже эта идея гасла, подобно догорающей свечке, вместе с которой таяли и молодые годы колдуна.       Но внезапно камеру осветило необычайное свечение.       В противоположном углу появился белый обруч, овеянный тьмой, а следом оттуда резко вылетели сюрикены, пронзившие камеры наблюдения под потолком. А следом за ними так же грациозно вышла черноволосая женщина в тёмном плаще и походкой пантеры, грациозной и устрашающей одновременно, направилась к обитателю камеры.       — Так ты и есть тот самый Гаргамель? — холодно спросила она, осматривая его, и решительно не замечая, как этот человек вообще способен колдовать. — В этом городе меня называют Кэтти Браун, но ты можешь называть меня мисс Браун, а сейчас я предлагаю покинуть это… место, — брезгливо окинула она камеру взглядом.       — Что здесь происходит? — спросил ошарашенный маг, решительно ничего не понимающий.       — Мяу-ф, — пробубнил что-то Азраэль, по всей видимости, вышедший из портала и нёсший в зубах Посох хозяина.       — Азраэль, ты можешь мне объяснить, что за дьявольщина тут творится? — спросил он, вынимая Посох из пасти кота вместо благодарности.       — К сожалению, нас поджимает время, — сказала настойчиво Кэтти. — А потому, я предлагаю тебе, колдун, работу, поскольку у нас общие интересы, общие цели и, что более важно, общие враги.       — Общие враги? О да, мне весь мир один сплошной враг! — съёрничал Гаргамель. — И, к твоему сведению, Гаргамель работает только на Гаргамеля!       — Я не желаю устраивать тут дискуссию, — холодно отрезала Кэтти, сверля взглядом колдуна. — Или ты идёшь со мной и будешь в деле, либо сам разбирайся с охраной.       Она указала на дверь, где уже слышались стук и скрежетания. Кэтти ловким движением метнула в замочную скважину нож, отчего тот вклинился и усложнил охраннику задачу.       — Сюда! Мне нужна помощь, чёрт! — раздался голос с другой стороны двери.       Гаргамель уже решительно ничего не понимал, но переключал взгляд то на Азраэля, то на таинственную незнакомку, в которой чувствовалось что-то первобытное, что-то опасное, но весьма притягательное. Кэтти выжидающе смотрела на колдуна, нисколько не волнуясь оттого, что за дверью уже ломится охрана, а нож выпал из замка.       — Так ты хочешь поймать синих паршивцев или нет? — настойчиво спросила она.       — Да… конечно… — промямлил Гаргамель. Он взял за протянутую руку Кэтти, и они втроём прошли через портал, растворившийся следом за ними, словно его и не было.       Как раз в этот момент прошли силовики, которые ничего не заметили.       Точнее заметили, что арестанта нет. И уже в следующую минуту по всему участку взревела сирена и матерщина оперуполномоченных.              

***

      

      Смурфики выглядывали наружу от скуки, пока Патрик шёл по улицам ночной Москвы. Ночь была пасмурная, но всё же по-летнему тёплая.       Они глазели по сторонам, то и дело, сравнивая местные дома с небоскрёбами Нью-Йорка, и лишь только Папа-Смурф понуро смотрел вниз, на асфальт, в раздумьях.       Асфальт был чистым, ни одного опавшего листочка. Сразу видно — дворникам и прочим службам платят более, чем хорошо. Лишь одинокий лист газеты валялся на асфальте чуть поодаль.       Казалось бы, ничем не примечательная макулатура, которая вряд ли и рассвет-то встретит, и, тем не менее, привлекла цепкий взгляд старого смурфа. В раздумьях Папа-Смурф провёл взглядом по листку, как вдруг его словно пронзило.       — Мастер Уинслоу, — прорезал вдруг тишину голос Папы-Смурфа.       Патрик остановился, как вкопанный, в то время как Папа-Смурф, не теряя времени, с завидной резвостью спрыгнул с края сумки и подбежал к заветному клочку бумаги.       «Просто показалось…» — крутилась одна и та же мысль в голове. Но один внимательный взгляд, и он остолбенел, словно только что увидел привидение. На листе крупной типографской печатью красовалось объявление о некоем сборе.       «Подумать только. А ведь на первый взгляд — обычное приглашение на карнавал», — подумал Папа-Смурф.       — Папа-Смурф, что-то случилось? — донёсся из-за спины взволнованный голос, но ответа не последовало. Папа-Смурф вдруг почувствовал, как воспоминания накатывают на него волной, словно снежный ком, затягивая всё дальше в раздумья. И погружение становилось всё сильнее, чем дольше смурфик вглядывался в загадочный символ прямо посередине…       — Они здесь… — дрожащими губами произнёс он и отошёл от листка, словно боялся прикоснуться к нему. Ни подоспевшие смурфики, ни Патрик не могли понять, в чём дело. Обычно спокойный и рассудительный Папа-Смурф сейчас был сам не свой.       — Ох, мои маленькие смурфики, — наконец произнёс он, словно разговаривая сам с собой. — Не думал я, что нам доведётся встретиться вновь.       Смурфики, уже столпившиеся вокруг своего Папы, никак не решались подойти. Наконец Смурфетта осторожно приблизилась и хотела было положить свою ладонь ему на плечо, но тут старый смурфик выпрямился и повернулся к остальным.       — Немедленно возвращайтесь в сумку, — сказал он мягко и решительно, после чего сам запрыгнул обратно с такой резвостью, что удивился даже Смельчак.       Патрик уже хотел было что-то возразить, но Папа-Смурф его опередил:       — Мастер Уинслоу, у меня к вам очень важная просьба. Отнесите нас в отель как можно скорее.       Патрик удивился, но тут же прибавил шаг, стоило всем оказаться в сумке.       — Находиться на улице сейчас опасно, — добавил Папа-Смурф уже тише.       «Что? Почему?» — не верила своим ушам Смурфетта, она не стала задавать вопросов, опасаясь, что ответов сейчас точно не получит.       — Ты думаешь, Гаргамель что-то замышляет? — донёсся робкий голос Растяпы из-за спины. Странное поведение Папы-Смурфа пугало его, и в то же время разогревало небывалое любопытство. Мысленно каждый поблагодарил брата за прямоту, ибо, если Папа-Смурф и не захочет говорить, на Растяпу он злиться станет в последнюю очередь.       — Хуже, — сухо бросил Папа-Смурф и сильнее задёрнул края сумки так, чтобы её содержимое было не видно совсем, но Патрика было всё равно слышно. — Лисы, — еле слышно добавил он.       — Лисы? Да разве они станут нападать? Тем более здесь, вне леса, — спросил Смельчак, он очень тесно общался с разнообразной живностью леса, в том числе и с лисицами и не видел в этих рыжих шубках ничего опасного, если те не голодны, конечно.       — Ничего-ничего, мои маленькие смурфики. Никакой опасности сейчас нет, но и лишняя предосторожность не помешает, — начал Папа-Смурф.       — Ну всё! Хватит, — не выдержала Заноза, которая всю дорогу молчала. — Папа, что происходит? Неужели ты нам не доверяешь, мы же уже совсем не маленькие смурфики.       Заноза говорила чётко и решительно, но при этом не переходя на дерзость, поскольку Папу-Смурфа она глубоко уважала и не хотела обидеть, о чём старый смурф знал. При виде выпрямившейся и гордой Занозы Папа-Смурф мягко улыбнулся и с теплотой посмотрел на дочку:       — Для меня вы всегда будете маленькими…       Остальные тоже почувствовали облегчение при виде своей старой доброй Занозы, впервые за последнее время.       — Заноза права, Папа, — мягко отозвалась Смурфетта, — ты можешь на нас положиться.       — Полностью подтверждаю, — также приосанился Благоразумник.       — Будет куда легче, если будем хоть знать, с чем имеем дело, — кивнул Смельчак, за спиной которого замер Растяпа.       Осознав, что деваться некуда, Папа-Смурф глубоко вздохнул. И на секунду показалось, будто бы у смурфика на душе лежит огромная тяжесть, которую он носит в себе уже сотни лет.       — Ну хорошо, — сказал он понуро. — Я надеялся, что этот день никогда не наступит.       Смурфики придвинулись ближе, и Папа-Смурф начал свой рассказ:       «Когда мне было столько же, сколько и вам сейчас, мои дорогие смурфики, существовала огромная деревня.       В ней жили такие же смурфики, как и мы с вами, но только их было гораздо больше. Не сотня, не две– тысячи смурфиков жили в этой деревне.       Да разве можно было назвать это деревней? Это был целый город смурфиков.       Прекрасная часть Старых Земель — смурфеника находилась очень близко, под «боком», и поэтому не надо было улетать на аистах на её поиски.       Смурфокорни тоже находились достаточно близко. До их местонахождения можно было дойти пешком и ни капельки не устать. Рядом с городом текла большая река, ну, как и у нас в Деревне.       Жили мы счастливо: веселились, работали в своё удовольствие, влюблялись и играли.       Ваш Папа тогда был ещё совсем маленьким смурфлёнком, но уже начал постигать мир магии.       С самого раннего детства смурфлят учили летать на аистах, владеть искусством магии и смурфатации, распознавать виды смурфокорней и любить природу.       Тогда не было таких врагов, как Гаргамель с Азраэлем. Смурфикам некого было бояться, и поэтому они свободно ходили по разным местам леса.       Так было до тех пор, пока не пришли Они… Чёрные лисы с Восточных пустошей…»       На этом моменте смурфик вздохнул. Каждый из находящихся в сумке сидел, затаив дыхание. Даже Патрик, замедлил шаг, чтобы слышать каждое слово.       «До этого про этих существ никто не знал, это очень загадочные звери. Испокон веков смурфики оберегали лес, а лес оберегал нас. Мы дружили с его обитателями. Никто и представить не мог того, что звери решат напасть. Никто не знал, откуда они явились в ту ночь.       Всё было так стремительно, быть может, знай мы заранее…» — голос его оборвался. Папа-Смурф, набрал в грудь порцию свежего воздуха и продолжил:       «В ту ночь, когда все мирно спали, нас подняла тревога. Все мигом выбежали наружу и приготовились сражаться. Город уже совсем был разрушен и окружен.       Я помню только, как амбар загорелся, а потом вслед за ним вспыхнули и остальные домики. Поля с урожаем пылали, домики взрывались, а всякого, кто пытался защитить свой дом или спастись бегством….       Я еле уцелел.       Я хотел заступиться за своих братьев и сестёр, но было совсем поздно. Больше не осталось смурфлят и мне велели убегать куда по дальше, пока могу.       Мне самому тогда чудом удалось спастись, и многие годы я пытался найти хоть кого-нибудь из уцелевших, но всё было тщетно».       Повисла тишина, казалось, даже Уинслоу окончательно остановился и прислушался к рассказу. Благоразумник в течение всего рассказа неуютно ёжился, всматривался в лицо Папы-Смурфа и видел, как его глаза всё сильнее наполнялись болью.       — А что это были за звери? Ты помнишь? — раздался робкий шёпот Смурфетты, но тут же со всех сторон раздалось недовольное шиканье. Папа-Смурф почесал бороду:       «С тех пор много воды утекло. Я долгое время скитался по миру, отбивая атаки преследователей, таящейся в тенях, что были чернее безлунной ночи. Пока они не потеряли мой след.       А после я выяснил, что этим кошмаром были лисы: чёрные, как ночь с красными глазами и жаждой крови. Лисы-оборотни. Когда они находятся в образе человека, то их можно распознать по острым клыкам и чёрным волосам. Но самый верный признак — это глаза зверя. Они очень похожи на человеческие, но если вы внимательно приглядитесь, то зрачок у существа постоянно меняет свою форму. Он то сужается, становясь как у кошки, то расширяется».       Каждый представил себе подобное существо.       «У этих оборотней отличный талант к выслеживанию своей добычи, и раз сейчас они объявились в мире людей, то это точно неспроста».       Смурфики и Патрик внимали словам Папы-Смурфа, и с каждой новой подробностью, пот, стекающий с них, становился всё холоднее. Старый смурфик почувствовал, как все сильнее уходит в воспоминания.       «Я выполнил поручение», — продолжил он, немного погодя. — Я ушёл вглубь леса и стал жить один.       Много лет я скитался по миру, даже по тем его уголкам, в которых ещё не ступала нога смурфа.       Мне удалось познакомиться со многими другими магическими народами: с эльфами, с русалками и даже друидами.       Но больше всего меня заинтересовали кроты. Это очень гостеприимный и дружелюбный народ. Их грозила постичь судьба моей родной деревни, и я помог им перебраться сюда, в мир людей.       Даже хотел с ними, было, пойти, но кроты велели, чтобы я продолжал свой путь и создал свой, пусть даже и маленький, но доблестный городок».       Заноза увидела, как взгляд Папы-Смурфа вдруг потеплел.       «В одну тихую ночь, как раз на Голуболуние, я шёл по чаще леса и вдруг услышал чей-то плач. Он был такой протяжный, но ни капельки не раздражал. Я поддался любопытству и увидел тебя, Смельчак».       Смельчак, который всё это время не проронил ни слова, а только хмурился, от неожиданности вздрогнул.       «Ты был такой маленький, но крепкий», — продолжал Папа.–Я аккуратно вытащил тебя из корзинки, завёрнутого во множество пелёнок на руки, и посмотрел на луну. Она сверкнула мне своим светом, и я понял, что это был знак, и вот-вот настанет новая эра смурфиков…»       С этими словами Папа-Смурф закончил свой рассказ.       — Так вот, как зародилась наша Деревня, — сказал, удивляясь рассказу Растяпа.       — Да, — мягко подтвердил старый смурфик. — Немного погодя аист стал приносить ещё смурфиков. Ох, и времена тогда начались…       — Папа, а я был капризным смурфиком? — спросил наконец Смельчак задумчиво.       — Хе-хе, совсем нет, Смельчак, — захихикал Папа-Смурф. — Вы у меня все не капризные были, даже Ворчун…       — Так ты думаешь, что эти лисы теперь ищут нас? Получается, лисы-оборотни вернулись? — спросил потрясенно Благоразумник.       — Возможно, Благоразумник, — со вздохом кивнул Папа-Смурф, вновь вспомнив о символе на газете. — Они также чувствуют, что их победа не была полной, и вернулись, чтобы закончить начатое.       — А это никак не может быть связано с Гаргамелем? — неожиданно донёсся снаружи обеспокоенный голос Патрика.       — Всё может быть, — кивнула Смурфетта. — Гаргамель, в конце концов, тоже охотится за нами всю свою жизнь.       — Правильно, Смурфетта, — кивнул Папа. — Не нравится мне моё предчувствие.       — Так значит это ещё один повод хорошенько расспросить этого колдунишку, — бросил Смельчак. — Если ему что-то известно, то пока он бессилен, самое время выведать у него, где может находится Ворчун.       Смельчак совсем забыл, что Папа-Смурф пока не изготовил необходимого зелья для дела.       — Ну, а нам сперва нужно отдохнуть, — подтвердил Благоразумник.