Неодолимый яд

Любовь — сложная штука.

Наутро Гарри проснулся поздно и совершенно не думал о ночном происшествии, пока мчался на завтрак, а потом на всех парах летел на урок. Только когда он спустился в подземелья на сдвоенные со Слизерином Зелья и Малфой тихо вошел и занял место в противоположном конце класса, воспоминания о событиях прошедшей ночи нахлынули на Гарри. При виде Малфоя глаза Гарри сузились, но светловолосая голова ни разу не повернулась в его направлении. Все было так, словно ничего не произошло, но Гарри интуитивно чувствовал, что между ними что-то изменилось. Очевидный недостаток прежней неприкрытой враждебности, отсутствие знакомой ухмылки, давно ставшей неотъемлемой частью Зелий… Что-то явно изменилось. В конце урока Рон, воспользовавшись тем, что Снейп отвернулся, толкнул Гарри локтем. — Урок почти прошел, а Малфой ни разу не попытался испортить наше зелье или взорвать котел, — Рон бросил в сторону слизеринца подозрительный взгляд. — Что с ним такое? Гарри едва не рассказал Рону о случившемся ночью, но, заподозрив, что друга тут же хватит удар, отказался от этой мысли. Может быть, как-нибудь потом. Гарри пожал плечами так беспечно, как только мог, и чистосердечно ответил: — Я не знаю, что с ним творится. — Ну, пока лучше не спешить с выводами, — мрачно сказал Рон. — Урок еще не закончился. Пронзительный звонок, раздавшийся парой минут позже, ознаменовал окончание самых странных, самых бедных на происшествия Зелий на памяти Гарри. Мысли вернулись к прошлой ночи и Малфою, целующему его в лунном свете, но он быстро одернул себя. Без этих воспоминаний он точно мог обойтись очень долго. Желательно — вплоть до самой смерти. Но тогда почему он никак не мог от них избавиться? В другом конце класса Драко убрал учебники и вычистил котел, ни разу не поднимая глаз и кожей чувствуя, как Гарри сверлит его вопросительным взглядом. Он знал, что гриффиндорец украдкой поглядывал на него весь урок, но сам голову поднять не смел, понимая, что это похоже на трусость, но сомневаясь, что сможет себя контролировать, если это сделает. Драко обнаружил, что стал более восприимчивым к эмоциям Гарри; он задумывался, было ли это результатом действия зелья или он просто никогда раньше не замечал, как открыто Гарри выражает свои чувства. Драко ощущал скрытое напряжение, воцарившееся между ними, и тихое замешательство во взгляде Гарри каждый раз, когда этот взгляд был направлен в его сторону, принося с собой чувство странного тепла, ласкающего тело. И когда Гарри в сопровождении Уизли и Грейнджер покинул подземелья, Драко опять испытал то самое чувство; смутную жажду, становившуюся сильнее с каждым новым затихавшим в отдалении шагом, безжалостно разрывающую сердце на части… Драко раздраженно стукнул кулаком по столу, опрокинув бутылку с желчью броненосца. Ему было все равно; он спрятал лицо в дрожащих ладонях, влажных от холодного пота. Оно все еще было здесь, это… это чувство. Он пытался избавиться от него. Прошлой ночью, когда Драко понял, что именно выпил, он провел почти час, силясь вызвать у себя рвоту, исторгнуть обратно как можно больше зелья. Но оно по-прежнему было здесь, в его крови, ледяным серебром заполняя вены. Сердито схватив сумку, Драко вылетел из класса, не обращая внимания на крики просивших подождать их Крэбба и Гойла. *** В конце концов Драко удалось подкараулить Гарри, когда тот этим же вечером в одиночестве шел на тренировку по квиддичу. Драко припер Гарри к стене, когда тот вывернул из-за угла, направляясь к сараю для метел. Первоначальное изумление на лице Гарри быстро растворилось в мрачной гримасе, когда он узнал Драко. — Чего тебе еще, Малфой? Драко проигнорировал гул крови в ушах и уставился на Гарри. — Мне нужно с тобой поговорить, — он беспокойно обернулся на звук приближающихся голосов и добавил: — Наедине. — Что, и снова проделывать со мной те отвратительные вещи? — холодно спросил Гарри, отступая на шаг и подозрительно смотря на Драко. Драко сжал кулаки, и слабое смущение окрасило его щеки легким румянцем. — Мне это понравилось ничуть не больше, чем тебе, Поттер, — процедил он сквозь стиснутые зубы с просочившимся в голос гневом. — Неужели? Я бы так не сказал, — голос Гарри был по-прежнему сух и невыразителен. — Заткнись, Поттер, — огрызнулся Драко и закусил губу, пытаясь сосредоточиться на тяжелой пульсации в голове, похожей на шум прибоя. — Произошла ужасная ошибка, — он подразумевал именно то, что сказал. Ужасная, ужасная ошибка. Гарри покосился на него. — И ты пришел извиниться? — Нет, — автоматически ответил Драко и увидел, что холод опять вернулся в глаза Гарри. — А следовало бы, черт побери, — Гарри выпрямился; он был примерно одного роста с Драко, но раздражение заставило его казаться выше. — Ты не имел никакого права так поступать со мной, и… — О, я извиняюсь, — ядовито оборвал его Драко, чувствуя, как в нем тоже закипает гнев. — Мне следовало сначала спросить тебя. Что за ужасное упущение с моей стороны! Я обязательно учту это в следующий раз. Гарри раздул ноздри. — Никакого следующего раза не будет! — он недоверчиво смотрел на Драко. — Что с тобой происходит, Малфой? Еще совсем недавно ты ненавидел меня; и я ненавидел тебя; и, уверяю, буду просто счастлив, если все так и останется! Бесконечно долгое мгновение они стояли, сверля друг друга взглядом и ничего не говоря; Гарри нетерпеливо постукивал по земле носком ботинка. Наконец: — Ну? Драко сверкнул глазами: — Что — «ну»? — Ну, что это было вчера ночью? Ты пытался меня напугать? Но я ясно помню, что именно ты повернулся и сбежал, поджав хвост. Драко прикрыл глаза. Прямо сейчас он прекрасно мог обойтись без мысленных образов чего бы то ни было между чьими бы то ни было ногами. Доводящий до исступления гул в голове не торопился утихать; вместо этого он становился все сильнее, словно отсекая от окружающего плотной стеной, заключая в потрескивающую электрическими искрами оболочку, под которой нервы словно обнажались, становясь уязвимыми для странных ощущений, наполняющих тело. Драко глубоко вздохнул. — Это долгая история. — Вовсе нет. Ты сгреб меня и поцеловал. Конец истории, и, должен добавить, хэппи-эндом здесь и не пахнет. Драко открыл глаза и немедленно наткнулся на горящий возмущением взгляд зеленых глаз. В груди сперло дыхание, и на мгновение он лишился дара речи. Чего ради он вообще сюда пришел? Признаться в том, что сделал, и выставить себя полным идиотом? Он все равно бы не понял. Чего он ожидал от Поттера, когда, по правде говоря, уже абсолютно ничего нельзя было сделать? Почему он искал его, и почему убил почти весь день на то, чтобы улучить момент и остаться с ним наедине? Он не знал, почему. То есть, на самом деле — знал, но еще Драко знал, что ему лучше убраться от Поттера подальше, и как можно скорее. — О, забудь, — пробормотал Драко; беспомощная злость горела в глазах, когда он отвернулся, но внезапно сильная ладонь схватила его за локоть. Драко замер — не потому, что хватка была такой уж крепкой, а от всплеска уже знакомых ощущений, пронзивших руку. Драко отскочил от Гарри как ужаленный. В серых глазах мелькнула вспышка бессильной ярости. На лице Гарри показалось удивление, быстро вытесненное нескрываемым упрямством. Он преградил Драко дорогу, прижимая к стене сарая для метел. — Ты никуда не уйдешь, пока я не получу от тебя ясного ответа, Малфой, — несмотря на мягкий тон, в голосе Гарри звучала угроза. Драко поднял на него вызывающий взгляд, изо всех сил скрывая смятение. — Или что? — насмешливо спросил он, подняв бровь. — Ты действительно хочешь услышать ответ? — Да, потому что пока на угрозу это никак не тянет. — Или я пойду прямиком к Дамблдору с этим, — Гарри запустил руку в карман и извлек оттуда пустой стеклянный пузырек, — и у тебя появится великолепный слушатель, горящий желанием узнать, чем ты там занимался прошлой ночью. Драко сжал губы в тонкую линию и прищурился: — Ты не посмеешь, иначе тебе и самому придется объяснять, что ты там делал, — он невесело улыбнулся, подбавив в голос сарказма: — И я не думаю, что наш Золотой Мальчик хочет запятнать свое доброе имя чем-нибудь подобным, не так ли? — Самое худшее, что меня ждет — это наказание и выговор за слишком позднюю прогулку, — глаза Гарри сверкнули упрямством, напомнившим Драко о погоне за снитчем. Непоколебимость, решительность, почти безжалостность. Его самоуверенность слегка пошатнулась. Гарри бросил на Драко суровый взгляд, словно читая его мысли, и продолжил: — Но ты… Тебе несказанно повезет, если ты отделаешься только наказанием после того, как всплывет вот это, — Гарри снова поднял вверх пузырек. Красные потеки в лучах солнца все еще оставались яркими, словно кровавые брызги. — Я не знаю, что это — похоже на кровь, но до сих пор не темнеет, поэтому скорее всего — нет. Уверен, что Снейп проведет немало интересных минут, выясняя, что это такое… хотя, возможно, его энтузиазм немного поутихнет, когда результаты будут использованы для обвинения его любимчика. И, уловив на лице Драко тень неподдельного ужаса: редкий всплеск эмоций, мимолетный и подавленный уже в следующую секунду, Гарри понял, что победил. Драко быстро справился с собой, вернув на место обычную ледяную маску. Он вызывающе вздернул подбородок и ухмыльнулся Гарри. — Тогда вперед, Поттер. Покажи это Дамблдору. С таким же успехом это может оказаться обыкновенным клубничным джемом. А я с удовольствием посмотрю, как ты выставляешь себя полным идиотом. — Думаю, я рискну, — Гарри ответил Драко точно таким же взглядом. — Если и опозорюсь, то позабочусь о том, чтобы тебе досталось не меньше, — он в упор смотрел на Драко, наблюдая, как еле сдерживаемое смятение пробивает себе дорогу сквозь маску спокойствия. — Ну? — Просто уйди, Поттер, — настойчиво прошипел Драко. — Ты не хочешь этого знать, поверь мне. — Черта с два, — Гарри шагнул еще ближе. В зеленых глаза бурлило пламя, и Драко зажмурился, словно от боли. — Давай проверим, почему бы и нет? — Отвали, Поттер, — огрызнулся Драко и увидел, как Гарри напрягся. — Я сам справлюсь. — Ага, я вижу, как ты справляешься — бегая среди ночи по лесу почти голым и целуя первых встречных, как какой-то чокнутый лунатик. Пойми меня правильно, Малфой, если тебе хочется вести себя как буйнопомешанный, я не возражаю, только меня не впутывай. — Тогда не впутывайся! — Драко четко выговорил каждое слово, глаза горели незнакомым огнем. — Развернись на сто восемьдесят градусов и шуруй отсюда, пока не дойдешь до Хогсмида или не свалишься в озеро, неважно, в какой последовательности. Главное — уходи. — Нет, пока ты не расскажешь мне, что за чертовщина здесь происходит, — Гарри отказывался отступать. Пауза, затем очень тихо: — Ты не хочешь этого знать. — Не тебе указывать, что я хочу знать, я что нет! — взорвался Гарри. — Ты даже не… — А что еще делать, если ты сам ничего не замечаешь? — Слушай, — жестко сказал Гарри, толкая Драко к стене. — Если бы ты, скажем, пихнул меня в плечо или дернул за рукав, я мог бы это тебе спустить. Но когда ты присасываешься своим ртом к моему, причем, должен заметить, абсолютно без моего согласия, это совсем другое дело. — Что, никогда не целовался раньше? — Драко уловил почти неразличимую тень, метнувшуюся в прозрачных зеленых глазах, и по его лицу расползлась издевательская усмешка. — Тогда я оказал тебе услугу, Поттер. Гарри, похоже, стало немного дурно. — Если ты расцениваешь свой поцелуй как услугу, Малфой, знай — я ни за что не хотел бы оказаться у тебя в долгу. Драко выдавил лукавую ухмылку, и нарастающее между ними напряжение немного ослабло. — Если бы ты был моим должником, Поттер, я заставил бы тебя проделывать намного больше этого. Теперь на лице Гарри появилось отвращение. — О, заткнись и не уходи от темы, Малфой. Я жду. Ухмылка Драко стала шире. — Ждешь? Чего? Еще одного… — Твоих объяснений, — торопливо оборвал его Гарри, отступая на шаг и окидывая Драко больше чем просто подозрительным взглядом. — Что с тобой происходит? Откуда это нездоровое желание целоваться с первым встречным ни с того ни с сего? Ты что, больной? Улыбка Драко исчезла, уступив место мгновенно вернувшейся враждебности. — Не было у меня такого желания! — раздраженно огрызнулся он. — Ладно, тогда, думаю, определение «сексуально озабоченный» подойдет больше. — Гарри торжествующе ухмыльнулся, когда глаза Драко потемнели, и продолжил: — Так вот как ты поддерживаешь свою знаменитую репутацию, Малфой? Шныряя по окрестностям полуголым и набрасываясь на ничего не подозревающих жертв? — О, это нечто — выслушивать такое от нецелованного, — глаза Драко сверкнули от разгорающегося гнева. — А что насчет тебя, Поттер? Что ты сам делал рядом с лесом? Неожиданно Драко заметил, что раздражающий шум в голове утих. Он даже не обратил на это внимания, занятый перепалкой с Гарри. Затем тихий голос внутри сказал, что это произошло из-за того, что он говорил с Гарри и вот уже пять минут стоял меньше чем в двух шагах от него. — Мы ведь не об этом сейчас говорили, не так ли? — глаза Гарри сверкнули ослепляющей зеленью, отразив рассеянный солнечный свет, — давай, Малфой, колись. Я слушаю. Драко поднял глаза на Гарри одновременно дерзко и отчаянно. — Это долгая история. — Ты уже говорил это, и это оправдание никуда не годится. Ты меня за идиота держишь? — Много же времени тебе понадобилось, чтобы это понять, — безмятежно отозвался Драко. — И это только доказывает мою правоту. Но он чувствовал, как его решимость тает, резкие вначале реплики смягчаются, становятся туманнее, и все это — за то время, пока он всего лишь стоял здесь, рядом с Гарри. Драко попытался найти этому объяснение, но у него ничего не получилось. Неожиданно на него навалилась усталость, словно он пытался удержаться от чихания, когда оно само рвалось наружу, словно сдерживал уже стоявшие в глазах слезы. Все это ужасно выматывало. Гарри упрямо сжал губы. — Объяснений от тебя — как от козла молока, — он отступил назад, сердито встряхнув головой. — Ладно, забудь. Может, Дамблдору повезет больше, чем мне. Гарри уже почти отвернулся, когда Драко вытянул руку и схватил его за запястье. Тот остановился и обернулся к Драко — в зеленых глазах стыл лед, прикрытый напускным спокойствием. Гарри не говорил ничего, просто смотрел вопросительно. Драко чувствовал биение пульса в запястье Гарри; он глубоко вздохнул. — Ты в самом деле хочешь знать? — Да, хочу, — слова были полны долго сдерживаемым нетерпением. — Когда я говорил, что это долгая и запутанная история, я не шутил, — настойчиво повторил Драко и в тревоге оглянулся, беспокоясь, как бы остальные члены команды не пошли искать своего ловца. Он попытался прикинуть, как долго они уже здесь стоят и разговаривают, и обнаружил, что не имеет понятия, потому что рядом с Гарри минуты улетали вместе с ударами сердца, длясь в то же время бесконечными часами. «Совсем как, — горько напомнил он сам себе, — у влюбленных». Украдкой оглядевшись еще раз, Драко перешел на шепот. — Жди меня в Трофейном зале в полночь. Там я все объясню, — он посмотрел Гарри прямо в глаза, все еще сомневаясь. — А пока подумай о том, чего ты не хочешь знать в этой жизни, и не говори потом, что я тебя не предупреждал, Поттер. Ставлю десять галлеонов, что ты еще пожалеешь о том, что спросил, так что, если ты все же образумишься, окажи себе же услугу и просто не показывайся. — Хорошая попытка, Малфой, — Гарри отступил на шаг, скептически изучая Драко. — Весьма впечатляюще и все такое, но очень старо и совершенно неубедительно в твоем исполнении. С каких это пор ты заботишься о том, что для меня лучше? — Гарри презрительно рассмеялся, затем без предупреждения направил палочку на руку Малфоя, которая по-прежнему лежала у него на запястье, и пробормотал заклинание: — Manicam inice. Вспышка цвета темного серебра вырвалась из палочки; Драко изумленно взвизгнул и мгновенно отдернул руку. Посмотрев на нее, он к своему ужасу обнаружил на своем запястье наручник. Он недоверчиво воззрился на него. Наручник был только один, надежно запертый, тонкой стальной полоской обхвативший его левое запястье, и с него свисал обрывок цепи в несколько звеньев. Гарри выглядел удрученным. — Черт. Только один. — Что за… — Драко испуганно вскинул на него глаза. — Это еще зачем? Убери его отсюда! На лице Гарри появилась ангельская улыбка. — Разумеется. Вечером. Это — залог того, что ты меня не подведешь, — он схватил запястье Драко, рассматривая результат своего заклинания; Драко, слишком потрясенный, чтобы возражать, не сопротивлялся. — Ну, наручник только один, но он кажется достаточно прочным. Только сразу предупреждаю — любые попытки снять его, хоть силой, хоть магией, только заставят браслет сжиматься теснее. — Ты хочешь, чтобы я разгуливал по школе с этим? — Драко все еще выглядел ошеломленным. — Оригинально, Поттер; не знал, что тебе нравятся цепи и все в таком духе. Гарри проигнорировал последние слова Драко. — Радуйся, что другой наручник не пристегнут к… ну, даже не знаю, к квиддичной трибуне, например. Это намного сильнее бросалось бы в глаза. — Да пошел ты, Поттер, — огрызнулся Драко, чувствуя, как злость вытесняет изумление. — Я тебе это еще припомню! — Не особо впечатляет, когда ты в наручниках, экспрессии маловато, — Гарри торопливо отступил на шаг; на лице играла торжествующая ухмылка — не самое отталкивающее зрелище, по мнению Драко. — И ты еще думал, что гриффиндорцам не хватает изобретательности! — О, у слизеринцев с идеями тоже полный порядок, — процедил Драко сквозь стиснутые зубы, с трудом сохраняя спокойствие. — Только жестокости побольше. И выразительности, знаешь, со всеми этими инструментами, кнутами, пытками и морем боли, — губы Драко изогнулись в циничной улыбке без тени веселья, — но я вижу, что тебе ближе утонченное искусство оскорблений, которые тоже достаточно эффективны. Мои поздравления. Что-то мелькнуло на лице Гарри; смутное удивление, смешанное с раскаянием, и Драко подумал, что он выглядит почти смущенным. — Я сделал это не для того, чтобы унизить тебя, Малфой, — Гарри поднял взгляд на Драко; глаза гриффиндорца были ясными и почти душераздирающе искренними. — Я просто хотел быть уверенным, что ты придешь. — Я думал, что под вопросом стояло, явишься ли туда ты. Глаза Гарри жестко блеснули; беспокойные эмоции, метавшиеся в них, застыли в словно в камне. — Я не доверяю тебе, Малфой. Не думай, что я забыл, что ты проделал на первом курсе. А уж что касается случаев, когда ты пытался втравить нас в неприятности после этого — пальцев ни на моих, ни на твоих руках не хватит, чтобы их пересчитать! — одновременно мрачная и самодовольная усмешка, — хотя добиться своего у тебя не вышло ни разу, кстати говоря. Драко нахмурился, немного склоняя голову и оценивающе глядя на Гарри. Он украдкой занимался этим во время всего разговора, словно в первый раз подмечая многие мелочи — как Гарри стоит, левая нога всегда чуть впереди правой. Как он держится, выпрямив спину, расправив плечи, с уверенностью и спокойным достоинством того, кто уже получил в свое распоряжение весь мир, кто не может желать больше того, что уже имеет. — И ты думаешь, что наручник на запястье гарантирует то, что я приду? — Драко сумел восстановить какое-то подобие самообладания, хотя под этой маской царил полный хаос. — Думаю, нет, Поттер. Единственный способ гарантировать мое присутствие — это приковать меня к тебе, а это доставит массу неудобств во время тренировки по квиддичу, не так ли? К удивлению Драко, Гарри улыбнулся. Простая, понимающая улыбка. — Рассмотри повнимательнее свое новое украшение, когда будет возможность, — он кивнул на наручник. На руке Драко он выглядел совершенно неуместно, хотя серебряный блеск металла прекрасно сочетался с его платиново-белыми волосами. Прежде чем Драко переключил внимание на наручник, Гарри продолжил. — Я не думаю, что это заставит тебя прийти. Я также не собираюсь требовать от тебя никаких обещаний. Но, — и здесь он позволил себе победную усмешку, — возможно, наручник, на котором высечено мое имя, заставит тебя подумать дважды, прежде чем пропустить нашу ночную встречу. Сердце Драко замерло, взгляд метнулся к грубому металлическому браслету, сжимающему запястье, и глаза раскрылись потрясенно от недоверия. Что… Улыбка Гарри стала шире — разгорающееся сияние в свете закатного солнца. — Не думаю, что тебе понравится завтра бродить по школе в роли личной собственности Гарри Поттера, или я не прав? В этот момент что-то прорвалось сквозь маску невозмутимости на лице Драко; что-то изначальное, настолько глубинное и естественное, что без труда перебило все остальные эмоции; первооснова, разлетевшаяся вдребезги от слов Гарри. На лице Драко молнией промелькнула мука, мгновенно растворившаяся вслед за безнадежной болью в тени беспомощного отчаяния; и уже в следующий момент все исчезло, оставляя лицо бесстрастным, пропало, словно круги на песке, раз за разом стираемые безжалостным морем. Гарри, пораженный сменой эмоций на лице Драко, моргнул, всмотрелся снова, но все уже исчезло, как мгновенно затянувшаяся рана; обман зрения, пляска золотого солнечного света, пронизывающего сверкающий шелк волос Драко. «Или, возможно, — подумал Гарри, — временное помутнение рассудка». Когда Драко поднял взгляд, его глаза таили только стылый серый пепел. Гарри заметил, что руки слизеринца сжаты в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Драко ничего не говорил, только смотрел на Гарри одно бесконечное мгновение, и постепенно эмоции вернулись в его глаза, обжигая одновременно ледяной отчужденностью и абсолютной беспомощностью. — Твоя взяла, Поттер, — сказал Драко тихо, несмотря на то, что голос источал негодование, а в глазах ненависть мешалась с горечью и острой болью. С этими словами слизеринец повернулся и пошел прочь. Несколько секунд Гарри смотрел ему вслед, в полном смятении, но по-прежнему с подозрением. Тот взгляд, что бросил на него Драко перед уходом, все еще тревожил. Может, он сделал что-то не так? Расстроенно покачав головой, Гарри оставил догадки и пошел за метлой, как и — он только сейчас это вспомнил — собирался с самого начала. По вине Малфоя он безнадежно опаздывал на тренировку, и мысли об этом вышли на передний план, отодвинув все остальные вопросы до наступления ночи. *** Только добравшись до комнаты, Драко позволил себе рухнуть на кровать, жадными глотками втягивая воздух и чувствуя, как холод браслета на запястье ртутью просачивается сквозь кожу, отравляя кровь — лед и пламя, разделенные только хрупким несовершенством плоти. Совсем как ловушка, в которую он был загнан сейчас, когда четкая линия, разделявшая любовь и ненависть, прекрасная, замечательная линия одним глотком была стерта в ничто, и тело наполняло только бесконечное напряжение, чистое желание, выжигающее его до основания и все больше выходящее из-под контроля, повинуясь кому угодно, только не ему самому. Он повернул наручник и посмотрел на него. Металл отразил луч света из неведомого источника, обжигая глаза, и Драко моргнул. Поднимая запястье, чтобы рассмотреть поближе, Драко увидел затейливую надпись, выгравированную, несомненно, магическим способом. Искусно выведенная насмешка, утопленная в гладком серебре — Г. Дж. Поттер. Знак принадлежности. Заклеймен. Порабощен. Драко закрыл глаза, молча впитывая свой позор. Не думаю, что тебе понравится завтра бродить по школе в роли личной собственности Гарри Поттера, или я не прав? Слова Гарри раз за разом отдавались в сознании Драко, и унижение разъедало его изнутри. Я сделал это не для того, чтобы унизить тебя, Малфой. Униженный до глубины души, Драко повалился на подушки лицом вниз, чувствуя, как холодный металл на запястье впивается в плоть. Страх, ослепляющий ужас вырвался на волю, безжалостно обрушивая на него всю тяжесть реальности, слишком кошмарной, чтобы в нее поверить; того, что он сам сделал с собой, того, что сделал с ним Гарри; того, от чего он, возможно, никогда не избавится.