Неодолимый яд

Многие играют в любовь, но только некоторые знают счет.

Гермиона ворвалась в гостиную Гриффиндора, задыхаясь от быстрого бега. Она торопливо огляделась, обшаривая комнату взглядом и явно не находя тех, кого искала. — Хай, Гермиона, — окликнул ее Симус, сидевший с Дином и Невиллом, — что стряслось? — Где Гарри? — спросила Гермиона вместо ответа. — Он уже вернулся с тренировки? Мне нужно очень срочно с ним поговорить. — В очередь, Герм, — Симус закатил глаза. — Гарри сегодня прямо нарасхват. Рон только что спустился и спросил то же самое. Для тебя повторю — Гарри еще не возвращался, и мы не в курсе, где он может быть. И, знаешь, если об этом спрашивают два его лучших друга, значит, на самом деле он не хочет, чтобы его нашли. — Рон тоже его искал? — сердце Гермионы оборвалось. — А куда он потом пошел? — Без понятия, — Симус пожал плечами и расплылся в многозначительной ухмылке. — На самом деле вы разминулись буквально на пару минут — мы думаем, что он пошел в М.П. — М.П.? — повторила Гермиона. — Это что еще такое? — Места для Поцелуев — то есть Астрономическая башня, — объяснил Дин, проказливо подмигнув. — Сама посуди — Рон спрашивал, проверяет ли Филч пятый этаж башни после отбоя — а мы все прекрасно знаем, что он в жизни не нарисовал ни одной звездной карты сам; он предпочитает срисовывать их прямо из учебника. — Что?! — в ужасе завопила Гермиона; затем резко повернулась на каблуках и пулей вылетела из гостиной. Симус, Дин и Невилл ошеломленно смотрели ей вслед. — Упс, — с опаской заговорил Симус. — Что мы такого сказали? — Ты думаешь, она втюрилась в Рона? — спросил Невилл, вытаращив глаза. — Кажется, она расстроилась, когда узнала, что Рон может быть на свидании. — Но искала-то она Гарри, — возразил Дин, — а не Рона. — Может, она испугалась, что Рон пошел на свидание с Гарри? — озорно ухмыляясь, предложил Симус. — Что?! — в унисон вскричали Дин с Невиллом; Дин отрицательно помотал головой. — Ни за что. Только не Гарри с Роном. Нет, не думаю. В самом деле. — Ну, тогда Гарри и Гермиона? — не унимался Симус. — Так, я уже запутался, — взвыл Невилл. — Еще раз — у кого с кем свидание? — Есть только один способ узнать, — решительно заявил Симус с довольным видом. — Мы просто посмотрим, кто из них будет выглядеть вусмерть зацелованным. — И как мы это определим? — поинтересовался Дин. — О, ну ты знаешь… как обычно, — ответил Симус, напустив на себя вид специалиста в подобных вопросах. — Щеки пылают, губы опухли, глаза затуманены страстью, дыхание сбито и вид донельзя виноватый… — Эй, ты откуда так много об этом знаешь, а? — перебил его Дин, вздернув бровь. Симус одарил его ангельской улыбкой и, небрежно пожав плечами, вернулся к домашнему заданию. *** Гермиона обладала своеобразным даром предвидения; особого рода интуицией, которая включала в голове сигнал тревоги всякий раз, когда беда поджидала за поворотом. А теперь, когда она спешила по темным коридорам в Астрономическую башню, в голове словно гремел Большой Взрыв. Добежав до пятого этажа, она едва не споткнулась о ступеньку. Оглушающая тишина, царившая в башне, ничуть не уменьшала тревогу; лишь предвещая те несчастья, которые готовы были вот-вот обрушиться им на головы. Только бы успеть вовремя предупредить Гарри… Она торопливо свернула за угол — и замерла на месте. Дверь в кладовку была распахнута, и Рон стоял в проеме, словно застыв от потрясения, и тонкая мерцающая тряпица плаща-невидимки была зажата в его кулаке. В комнате Гермиона увидела Гарри и Драко: их щеки пылали, а опухшие губы казались темными в неверном свете свечей. — О черт, — охнула Гермиона, окинув взглядом происходящее. Она ощущала себя свидетелем ужасной катастрофы, который не в силах помочь и может только стоять и смотреть. Услышав сдавленный возглас Гермионы, Рон обернулся; еще сильнее выкатил глаза, но дар речи, очевидно, к нему еще не вернулся. В воздухе чувствовалось невыносимое напряжение, которое нарастало с каждой минутой и грозило по-настоящему ужасным взрывом; однако никому не хватало ни желания, ни сил поднести спичку. Наконец дрожащий голос Гарри нарушил тишину: — Рон… Звук собственного имени, сорвавшийся с губ Гарри — губ, которые наверняка только что… Рон словно очнулся. Это стало последней каплей, чаша терпения переполнилась. — Что за херня?! — взорвался он; глаза сверкали, когда Рон переводил взгляд с Малфоя на Гарри и обратно. — Гарри, что ты делаешь здесь, да еще и наедине с Малфоем? Что за… — Рон осекся, и его лицо начало приобретать отчетливый багровый оттенок. — Кто-нибудь собирается объяснить мне, что происходит? — Рон! — вмешалась Гермиона, пытаясь скрыть страх за привычным уверенным тоном. — Успокойся… перестань кричать, пока кто-нибудь не услышал и не пришел сюда. — А почему нет? — Рон дико глянул на нее. — Что-то здесь явно не так, и, сдается мне, у кое-кого просто навязчивая идея — огрести отработок по максимуму, — он резко обернулся и метнул в Малфоя взгляд, полный ледяной ярости, — особенно если учесть то, как далеко этот кое-кто загулял от своей кроватки, отправившись на подвиги. — Ты хочешь, чтобы у Гарри тоже были проблемы? — с нажимом спросила Гермиона. — Мне кажется, он сам больше всех этого хочет, — с трудом выдавил Рон, вот-вот готовый взорваться. Он повернулся к Гарри, и гнев чуть утих, сменившись отчаянием и робким неверием. Долгий взгляд выдавал все вырвавшиеся на волю чувства; грустные зеленые глаза встретились с горящими от негодования голубыми, и в молчании Гарри Рон прочел ответ на невысказанный вопрос. Отсутствие протеста стало горьким подтверждением картины, которую Рон с радостью счел бы чудовищной галлюцинацией: Гарри, обнимающий Малфоя за талию и смотрящий на него с таким обожанием, которого Рон никогда, никогда не видел в его глазах прежде. Лицо Рона скривилось от тоски и безысходности; он бросил быстрый взгляд на Малфоя. Тот хранил молчание, спокойное и исполненное чувства собственного достоинства; серые глаза были непроницаемы, но Рон уловил тень торжества и презрения, промелькнувшие в них. Тогда он повернулся и бросился прочь, оттолкнув руку Гермионы, когда та попыталась его остановить; он летел по лестницам, пытаясь убежать от унижения, от мучительной боли предательства и поражения. Остальные смотрели ему вслед, даже когда он исчез во тьме коридора и эхо шагов стихло вдали. Снова повисла неловкая тишина; Гермиона перевела взгляд на мальчиков, все еще не в силах прийти в себя от изумления; Гарри тихо застонал и устало потер виски. — И что теперь? — расстроенно спросила Гермиона. — Почему бы тебе самой что-нибудь не предложить, Грейнджер? — вставил Драко; Гарри с Гермионой вздрогнули и обернулись. Тот криво усмехнулся и едко добавил: — Ты ведь славишься своими блестящими идеями. Гермиона задохнулась от гнева и открыла рот, чтобы достойно ответить, но Гарри ее опередил: — Драко, — негромкий успокаивающий голос и быстрый взгляд. К удивлению Гермионы, Драко промолчал и даже не подумал огрызаться; вместо этого он направился к большому деревянному сундуку (который, по некоторому размышлению, показался Гермионе странно знакомым), и сел на край. Бросив на нее еще один вызывающий взгляд, он отвернулся, но Гермиона заметила, что вскоре все его внимание вновь обратилось на Гарри, который уставился на свои сцепленные руки и казался ужасно расстроенным. — Все-таки что здесь произошло? — спросила Гермиона осторожно, но настойчиво. Гарри устало поднял голову и уже собирался заговорить, когда вмешался Драко: — Оставь его в покое. — Заткнись, Малфой, я не с тобой разговариваю, — огрызнулась Гермиона. — Ты и так уже заварил такую кашу, что нам и за сто лет не расхлебать, и самое худшее, что может грозить человечеству — это если ты умудришься стать бессмертным. Так что сиди и не отсвечивай. Гарри поднял брови и удивленно посмотрел на Гермиону. Даже Драко вздрогнул, вероятно, распознав характерный огонек ярости в глазах девушки, появление которого в прошлый раз закончилось для него звонкой пощечиной. Он умолк, внутренне закипая. Гермиона с мрачным удовлетворением кивнула и повернулась обратно к Гарри. — Что произошло? — повторила она вопрос, невольно смягчаясь при виде тоскливой растерянности, глянувшей на нее из бездонных зрачков. Воцарилась тишина; и Гермиона, и Драко нетерпеливо смотрели на Гарри. Текли минуты, и неясная тревога все сильнее сжимала сердце, но Гермиона продолжала ждать, и Драко не отрывал от Гарри пристального взгляда. В конце концов тот заговорил; голос дрожал, выдавая охватившее его смятение. — Не могу, — тихо сказал он, опустив глаза на пол и следы, отпечатавшиеся в пыли — следы его и Драко, конечно. Гермиона вздохнула — сначала разочарованно, потом встревоженно, но не было похоже, чтобы она отказалась от попытки выведать что-нибудь еще; Драко же просто опустил глаза, в которых мелькнула грусть. — Я не могу объяснить, — казалось, каждое слово давалось Гарри с трудом. Он попытался перехватить взгляд Драко, потом посмотрел на Гермиону: — Я… я должен уйти. Прямо сейчас. Мне очень жаль. Гарри двинулся к открытой двери, переставляя ноги тяжело и неуверенно, словно во сне. Он смахнул упавшую на глаза прядь и уже переступил порог, когда голос Драко заставил его замереть. — Куда ты? — спросил он. Гермиона ощетинилась. — Это не твое долбаное дело, куда он идет! — прошипела она. После секундного колебания Гарри обернулся: — Попробую все исправить, — уныло сказал он. И он ушел, и никто не посмел его остановить. Время в кладовке словно застыло; тяжелая атмосфера давила на плечи, заставляя молчать и лелеять иллюзию неестественного спокойствия. Наконец Драко пошевелился, разрывая странные чары. — И как он собирается все исправлять? — Он пошел искать Рона, ты, идиот, — подчеркнуто терпеливо ответила Гермиона. — Чтобы наконец прибить его? — с надеждой предположил Драко. — Уизли — они как тараканы, знаешь ли. Лучше перестраховаться, чем потом страдать. — Поумничай мне здесь еще, Малфой. — Гермиона, уперев руки в боки, угрожающе нависла над Драко, который до сих пор сидел на сундуке (теперь она точно вспомнила, в какой части истории он фигурировал). — Не знаю, что тут произошло, но и слепому заметно, что ты в этом замешан по самое не балуйся. Драко поднял глаза, и Гермиона увидела, что они снова стали ясными и прозрачными; сдерживаемая боль не туманила бездонные зрачки, уступив место вызову, хотя плескавшаяся в них раньше злоба так и не вернулась. Завороженно глядя на Малфоя, Гермиона подумала, что это как-то странно — словно он одновременно и изменился, и остался прежним. — Что увидел Рон? — уже спокойнее спросила она. — Понятия не имею, — отозвался Драко. — И вовсе не собираюсь зарабатывать себе заворот мозгов, пытаясь представить, что он там видит через свои щелки. Терпение Гермионы лопнуло. — Драко Малфой! — завопила она, наплевав на то, что кто-то мог ее услышать. — Ты немедленно, немедленно расскажешь мне обо всем, что здесь произошло, что увидел Рон, что именно так его расстроило и какую роль во всем этом играешь ты! — она выхватила палочку и наставила ее на Драко. — Конечно, если тебе нравится бегать по замку в виде белого хорька — я легко могу это устроить. Драко выпрямился и с опаской покосился на палочку; он не сомневался, что Гермиона, обошедшая всех на факультативе повышенной сложности у Макгонагалл, легко сможет выполнить угрозу. Он сузил глаза и уже открыл рот, собираясь высказаться по этому поводу, но существенное дополнение к палочке в виде ее разъяренной хозяйки и нависшая над головой угроза невероятно оскорбительного заклинания заставили его одуматься. — Ну, тогда слушай, — медленно произнес Драко, его голос звучал отрешенно, словно он вернулся во власть еще свежих воспоминаний. — Мы с Гарри поговорили. Я поцеловал его, один раз. А потом… — он умолк и закусил губу. — Потом он сам меня поцеловал. И когда мы… когда мы уже закончили, и он собирался что-то сказать, появился Уизли — очевидно, он прятался под плащом-невидимкой, хотя одному Мерлину известно, какими путями эта нищая семейка смогла заполучить его. — Это плащ Гарри, — процедила Гермиона сквозь зубы. — Еще одно слово в адрес Рона, и у тебя появится борода похлеще, чем у Хагрида, гарантирую. Что дальше? Драко возмущенно уставился на палочку, снова направленную на него, и подчинился: — Уизли возник из ниоткуда, вытаращился на нас, а потом завопил как ненормальный. Гарри попытался его успокоить, ничего не вышло, а потом и ты решила забежать на огонек. Вот и все. — Ну зачем? — в отчаянии простонала Гермиона. — Зачем тебе опять понадобилось его целовать, Малфой? Я же сказала, что вам лучше не видеться, но ты утверждал, что хочешь только поговорить — и видишь, что в итоге произошло! Ты вообще думаешь о Гарри? Ты когда-нибудь оставишь его в покое? Опять установилось долгое молчание — напряженное и вместе с тем задумчивое. Наконец Драко слез с сундука и отряхнулся; спокойный и невозмутимый, как обычно, хотя, когда он убирал волосы со лба, рука слегка дрожала. Драко посмотрел на Гермиону. — Да, — решительно произнес он. — Да. — Что — да? — переспросила Гермиона, но Драко уже успел ловко обогнуть ее и исчезнуть в дверном проеме; он ушел. *** Гарри привык к тому, что Рона всегда легко найти. Даже если забыть о его высоком росте и шапке рыжего пламени на голове, каким-то непостижимым образом Рон был всегда рядом — и, поняв это, Гарри почувствовал укол вины. Он вспомнил, как часто Рон становился на его сторону, несмотря ни на что, и дарил ему чувство уверенности в своей поддержке и преданности. К счастью, Рон был весьма предсказуем — по крайней мере, спеша на квиддичное поле, Гарри отчаянно на это надеялся. Холодный зимний воздух жалил кожу ледяными иголками. Ночное небо походило на бездонное озеро над головой, а огоньки далеких звезд — на серебряные искры в глубине черной воды. Поле лежало впереди темно-зеленым островом среди глубокого моря теней, а расположенные вокруг трибуны казались высокими зловещими башнями, вонзающимися в небо. «Пожалуйста, пусть Рон будет здесь, — горячо взмолился Гарри, дрожа от холода и беспокойства. — Он просто должен быть здесь. Куда еще он мог деться?» Сердце екнуло, когда он заметил съежившийся на краю поля неясный силуэт — словно окно в темноту на фоне более светлых теней — в скудном свете звезд вырисовывалась лохматая шевелюра, даже в темноте казавшаяся рыжей. — Рон! — окликнул Гарри, по мере приближения переходя на бег; Рон обернулся, но ничего не сказал, хотя вся его поза так и дышала обидой, расходившейся вокруг волнами, невидимыми, но почти осязаемыми, и от этого окружающий его мрак казался еще непрогляднее. — Я все могу объяснить, — Гарри задыхался от долгого бега, — просто выслушай, Рон, пожалуйста. Я не собирался ничего от тебя скрывать, поверь мне. — О, конечно-конечно, — тон Рона был таким ледяным, что пронизывающий зимний ветер вмиг показался теплым летним бризом. — Я все понимаю, Гарри — тем более что твои отношения с Малфоем — каким бы диким способом ты до них не докатился — такой пустяк, о котором ты, наверное, просто забыл упомянуть. В конце концов, мы и видимся всего лишь каждый день с утра до вечера — как тут не забыть? — Послушай, — Гарри предпринял еще одну попытку, — то, что ты сейчас видел… на самом деле все совсем по-другому. — Совсем по-другому?! — взорвался Рон. — Гарри, ты его обнимал! Обмануться просто невозможно, и все же — да, давайте сейчас скажем, что у Рона чересчур богатое воображение! — Рон! — в отчаянии воскликнул Гарри. — Ты дашь мне хоть один шанс все объяснить, или нет? — А что тут объяснять, Гарри? — Рон почти перешел на крик; даже в призрачном звездном свете Гарри видел, что лицо друга исказили гнев и боль. — С чего вдруг тебе понадобилось что-то объяснять, когда раньше ты не соизволил и слова сказать? Когда мне приходится узнавать о том, что у вас с Малфоем что-то есть, из этого? Рон вытащил что-то из кармана и швырнул ему под ноги; загадочный предмет отскочил от ботинка Гарри и с мягким шелестом приземлился в траву. Затем Рона озарила еще одна догадка: — А Гермиона знала? — неожиданно спросил он. — Потому что она что-то слишком спокойно на все реагировала — слишком спокойно даже для нее. — Тон стал резким. — Ты ей сказал, да? Сказал? — Да, — с явным усилием выдавил Гарри; никогда еще это простое слово не давалось ему с таким трудом. Тень тоски и потрясения промелькнула на лице Рона, чтобы спустя мгновение исчезнуть, словно растворившись в глубине души; он отступил назад и хрипло рассмеялся. — Просто зашибись, Гарри, — тихо сказал Рон; голос его разрезал холодную ночную тьму, как сверкающий ледяным светом нож. — Похоже, все вокруг в курсе, а мне ты не удосужился или времени не нашел сказать. Держу пари, что каждый раз, когда вы двое шептались по углам, то до колик смеялись над моей доверчивостью. — Мы не смеялись над тобой, — Гарри изо всех сил постарался говорить спокойно. — Мы говорили о Малфое и о том, что делать с… с теми проблемами, что свалились на наши головы. А не сказал я тебе только потому, что хотел оградить от всего этого, — в глубине души Гарри знал, что главной причиной был страх перед бурной реакцией Рона — Рона, который только что доказал, что боялся Гарри не зря, — но вслух он просто добавил: — И я не хотел тебя впутывать. — Во что впутывать? — тут же спросил Рон. Гарри замялся в нерешительности; затем взглянул на напряженное, мрачное лицо друга и решил, что пришло время раскрыть карты и поставить все точки над «i». Его уже тошнило от секретов и недомолвок; и он слишком многим был обязан Рону. Поэтому Гарри рассказал ему всю горькую правду, какой бы невероятной она ни выглядела со стороны: как они с Драко попали в сети приворотного зелья, обрекшего того на безответную страсть к нему; как часто в отчаянной гонке со временем они встречались тайком, пытаясь найти способ нейтрализовать зелье, и как он попросил помощи у Гермионы. — Значит, Малфой все это тебе рассказал, — невыразительно уточнил Рон. Гарри кивнул: — Ну да. — И ты ему поверил? — с ожесточением воскликнул Рон, недоверчиво тряся головой. — С каких пор слова Драко Малфоя стоят того, чтобы послать здравый смысл ко всем чертям? — Ты не понимаешь, Рон, — нетерпеливо сказал Гарри. — Точно, Гарри, — Рон скрестил руки на груди, воинственно выпятив челюсть, в глазах плескалась злость. — Я в упор не понимаю, почему ты на это согласился — и «Малфой сказал» вряд ли сойдет за аргумент. — Я не собираюсь оправдываться, — устало сказал Гарри. — Я просто пытаюсь объясниться, вот и все. Если ты вообще меня слышишь. — О, со слухом у меня все в порядке, — ядовито заверил его Рон. — И со зрением тоже — после того, что я недавно увидел, никаких объяснений уже не нужно, — он глубоко вздохнул, — чего я не понимаю — так это как тебя угораздило купиться на такую идиотскую байку. Разве не ясно, что Малфой в очередной раз попытался растоптать нашу дружбу? И почему ты предпочел встать на его сторону, а не на мою? — Ему было плохо, Рон! — в отчаянье повысил голос Гарри, чувствовавший себя так, словно кричит в бездонный колодец, в котором все его слова тонут, словно камни в темной воде — безвозвратно пропадают, не оставляя после себя даже эха. — Он постоянно мучился, я это видел. И я знал, как ему помочь — может быть, он и был последним человеком на свете, кому стоило бы верить, но о привороте он говорил правду. Я уверен в этом. Иначе просто… — Но с каких чертовых пор тебя это вообще волнует? — огрызнулся Рон. — Я что-то не припомню, чтобы ты расстраивался, когда Шизоглаз превратил Малфоя в хорька, или когда пару лет назад в Хогвартс-Экспрессе он схлопотал на свою голову целый букет проклятий. Почему сейчас все по-другому? — Потому что… — голос Гарри дрогнул, обретая необычную силу, когда он в конце концов произнес: — Потому что сейчас… может быть, сейчас он значит для меня намного больше. Воцарилась мертвая тишина; деревья в Запретном лесу зловеще шелестели листьями, даже на таком расстоянии заставляя содрогнуться. Между звездным небом и стылой землей воздух был густ и неподвижен. — Поверить не могу! — наконец прошептал Рон; он повернулся и растворился в темноте, ринувшись в сторону замка. Гарри даже не пытался его остановить. Он устало опустился на траву и уткнулся лицом в ладони — чернильный силуэт, вырванный из ночной темноты рассеянным светом звезд. Он долго сидел так, не замечая, как летит время, пока не почувствовал, что совсем закоченел от холода. Он потянулся, пытаясь вернуть чувствительность затекшим рукам и ногам; коснувшиеся травы пальцы наткнулись на что-то маленькое и твердое. Это был тот предмет, который Рон швырнул ему под ноги — обрывок пергамента, скатанный в плотный шарик; Гарри расправил его и вздрогнул от нового укола опустошающей боли. Та самая записка, которую Драко передал ему, назначая встречу в Астрономической башне; встречу, с которой начались все его несчастья. Опустив записку в карман, Гарри тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Издалека, под усыпанным звездами небом замок, к которому он медленно зашагал, весь серебрился, словно последний оплот света в темном царстве ночи. Однако это зрелище не приносило ему никакого утешения. *** Когда Гарри уже приближался к Гриффиндорской башне, перед ним внезапно возникла Гермиона. Она была белее мела, хотя щеки ее горели, словно от быстрого бега; в глазах при виде Гарри мелькнуло облегчение и непонятный испуг. — Гарри! — вскрикнула она. — Мы повсюду тебя искали! Послушай… только не это; Гарри, все совсем запуталось, но прежде всего ты должен знать, что… — Ах, мисс Грейнджер, я так и думал, что вам первой посчастливится найти нашу неуловимую знаменитость, — донесся из темноты вкрадчивый голос Снейпа, и в следующее мгновение его высокая фигура явилась их взору; друзья вздрогнули, и Гермиона умолкла на полуслове. Снейп самодовольно улыбнулся и добавил: — В конце концов, для чего еще существуют друзья? Гарри на шаг отступил, поняв, что что-то явно не так. Он перевел изумленный взгляд на Гермиону; та в ответ лишь беспомощно пожала плечами. — Пойдемте со мной, Поттер, — Снейп крепко сжал его плечо и развернул обратно в сторону лестницы, подталкивая в направлении — как Гарри вскоре понял — кабинета Дамблдора. — Куда вы меня ведете? — спросил Гарри, уже зная ответ; он упирался так, что Снейпу приходилось почти волоком тащить его. — Что происходит? — Уверен, вы уже достаточно изучили замок, мистер Поттер, — тихо произнес Снейп, голос которого просто дышал неприязнью, — наверняка карта Хогвартса каким-то таинственным образом попала к вам в голову с рождения — равно как и неистребимая страсть шнырять по ночам по его коридорам. Вы всегда считали себя выше любых правил. Гарри молчал. Он извернулся, чтобы посмотреть на Гермиону, которая шла рядом и уже слегка вспотела, пытаясь поспеть за размашисто шагавшим Снейпом. Она несчастно покосилась на друга и покачала головой, давая понять, что сейчас неподходящее время для разговора. Плечи Гарри покорно поникли, он устал и запутался, и сознание едва реагировало на все происходящее. Они подошли к кабинету Дамблдора; Снейп прошептал пароль, и горгулья сдвинулась в сторону, освобождая проход. Все трое поднялись по каменной спиральной лестнице и остановились перед внушительной дубовой дверью. Снейп громко постучал, и они вошли; оглядев круглую комнату, Гарри замер в изумлении. Внутри, стоя по обе стороны директорского стола, их ждали Рон и Драко. Гермиона тихо прошмыгнула в комнату, и Снейп закрыл дверь у себя за спиной. Гарри никак не ожидал так скоро снова оказаться в компании Рона, Драко и Гермионы. Дамблдор, сидевший в кресле, поднялся и с серьезным видом поприветствовал Гарри. Снейп, теперь переместившийся за спину директора, казался странно довольным, словно большой кот, обнаруживший мышиную норку и засевший в ожидании напротив входа в нее. — Здравствуй, Гарри, — сказал Дамблдор приветливо, хотя в глазах его и застыла тревога. — Я понимаю, что для встречи время несколько позднее; однако нам стало известно о некоторых серьезных событиях, и дело не может ждать до утра. Гарри вопросительно покосился на Рона, но тот не смотрел на него. Вместо этого взгляд его был прикован к Драко, который стоял напротив. Слизеринец отвечал таким же пристальным взглядом, полным нескрываемого пренебрежения; ненависть, сжигавшая этих двоих, была всем очевидна. — Рон сообщил нам, что произошло кое-что крайне неприятное, — продолжал Дамблдор, внимательно наблюдая за реакцией Гарри и отметив про себя его тревожное молчание. — Также он предъявил ряд нешуточных обвинений, которые ты должен признать или опровергнуть. — Скажи-ка, Поттер, — тихо, но решительно вмешался Снейп, — не случалось ли тебе в последнее время пить приворотное зелье? И отвечай прямо и по существу, тут никто не собирается выслушивать твои цветистые выдумки. Гарри посмотрел на Снейпа, ошарашенный. — Ч-что? — выдавил он, не сумев совладать с дрожью в голосе. Глаза Снейпа вспыхнули зловещим огнем, но прежде чем он успел открыть рот, вмешался Дамблдор. — Мы хотим узнать, — Дамблдор наклонился и пристально взглянул Гарри в глаза, — не припомнишь ли ты, что пил какое-нибудь незнакомое зелье? Подумай хорошенько, прежде чем отвечать, Гарри. Не осталось ли у тебя воспоминаний о приворотном зелье — или хотя бы намека на них? Взгляд Гарри невольно метнулся в сторону Драко, но тот намеренно отвернулся. Тогда Гарри вновь повернул голову к директору и заметил, что тот внимательно за ним наблюдает. — Нет, — в конце концов хрипло ответил Гарри, — нет, я не помню никакого приворота. — Вот видите! — взорвался Рон; Гарри изумленно повернулся к нему. — Профессор, я же говорил, что… — впрочем, он осекся, когда Дамблдор поднял палец, приказывая Рону замолчать и дать сказать Гарри. — Гарри, — Дамблдор был необычайно серьезен. — Я спрошу прямо, и хочу, чтобы ты ответил мне «да» или «нет», но только после того, как тщательно все обдумаешь. Ты понял меня? — Гарри кивнул; Дамблдор помолчал и продолжил, даже еще серьезнее, чем прежде, тщательно взвешивая каждое слово: — Припоминаешь ли ты, что мистер Малфой — молодой человек, что стоит слева от меня — давал тебе приворотное зелье, добиваясь того, чтобы ты его выпил, неважно как — в результате принуждения или по собственной воле? — Что?! — выпалил Гарри, не в силах сдержать потрясение; он поспешно взял себя в руки, хотя теперь Дамблдор смотрел на него с нескрываемым интересом. Гарри глубоко вздохнул и отрицательно покачал головой: — Конечно, нет! — Да как ты не понимаешь, Гарри! — закричал Рон. — Он тебе всю голову заморочил! Он заставил тебя поверить, что сам выпил зелье, а на самом деле это сделал ты! — И как бы я это провернул, интересно? — неожиданно вмешался Драко, в первый раз за все время открыв рот. — Как бы я заставил его поверить? При помощи природного обаяния и силы убеждения? — Ты наложил на него какое-нибудь темное заклятие! — Рон закипал все больше. — Меня не проведешь, Малфой! Я сам видел, как легко ты преодолевал действие Империуса — значит, и применять его ты тоже наверняка умеешь! — Да Гарри все твои Империусы — как с гуся вода! — парировал Драко. — Об этом ты не подумал, Уизли? Что, очередной приступ мозговой недостаточности? — Значит, ты применил чары Забвения! — выкрикнул Рон, не собираясь отступать. — Довольно! — голос Дамблдора перекрыл поднявшийся шум; Рон и Драко немедленно утихли, хотя и не успокоились. Директор сурово посмотрел на них: — Мистер Уизли, мистер Малфой, я напоминаю, что вы не в коридоре, а в моем кабинете. И здесь не место шуму и крикам. Все вопросы решаются полюбовно, а при возникновении разногласий единственным человеком, которому позволяется повышать здесь голос, все равно остаюсь я. — Но, профессор Дамблдор, — продолжал гнуть свою линию Рон, — вы должны мне верить — Гарри последнее время был сам не свой. Я вижу его каждый день; я знаю его. Он был таким… таким рассеянным, я понять не мог, почему — до сегодняшней ночи, когда он рассказал мне про приворотное зелье. — Но я никогда не говорил, что сам его выпил! — возразил Гарри. — Ну да, ты сказал, что это был Малфой, — пожал плечами Рон, — но разве ты не понимаешь, что это просто смешно? Чем ты вообще думаешь, Гарри? — Возможно, мисс Грейнджер просветит нас на этот счет, — неожиданно сказал Дамблдор. Гермиона вздрогнула, услышав свое имя. Директор повернулся к ней и ободряюще кивнул; она шагнула вперед и встала рядом с Гарри. — Мисс Грейнджер, — спокойно произнес Дамблдор, — замечали ли вы, что Гарри вел себя как-то необычно, особенно в последние две недели? Все обратили взгляды к Гермионе, даже Драко. Гермиона нервно огляделась, но быстро взяла себя в руки и посмотрела на Дамблдора. — Нет, — в конце концов заявила она тихо, но уверенно, — я не заметила никаких изменений. Гарри был по горло занят квиддичем и другими вещами — но он вел себя как обычно. Гарри украдкой перевел дух; Рон потрясенно уставился на Гермиону. — Что ж, профессор, — произнес Снейп, с отвращением глядя на троих гриффиндорцев, — Похоже, что мы зашли в тупик, как я и опасался. Поттер слишком сбит с толку, чтобы служить надежным источником информации, и все же он не подтверждает, что пил приворотное зелье. Кроме того, он заявляет, что и Драко Малфой, который с самого начала горячо отрицал свое участие в этих событиях, не давал ему зелья. С другой стороны, мистер Уизли, который, собственно, и поднял шум, утверждает, что Поттер вел себя странно — то есть, надо полагать, еще страннее, чем обычно, — в голосе Снейпа явственно промелькнула насмешка. — Тем не менее, мисс Грейнджер с ним не соглашается, говоря, что не заметила никаких изменений в поведении Поттера. Снейп выдержал эффектную паузу. — Я считаю, что здесь кроется нечто большее, чем кажется на первый взгляд. — Он повернулся к Дамблдору и немного понизил голос, хотя в погруженной в молчание комнате все равно было слышно каждое слово. — Возможно, самое время использовать Веритасерум и разрешить все сомнения. — Да, Веритасерум — неплохой вариант, — согласился Дамблдор, — однако я бы предпочел добровольные признания, подкрепленные честным словом, — он перевел взгляд на Гарри. — Итак, каково твое решение, Гарри? Или тебе нужно время на размышления? Несколько мгновений Гарри молчал; затем: — Я думаю, тут все ясно, профессор, — негромко, но решительно сказал Гарри, — Рон ошибается. Должно быть, это какое-то недоразумение. В последнее время не происходило ровным счетом ничего особенного. После таких слов челюсть Рона отвисла; даже Драко, прежде чем снова уткнуться в пол, метнул быстрый взгляд в сторону Гарри. — Возможно, это и так, — сказал Снейп, меряя кабинет шагами; убедить его было не так-то просто. — Разумеется, я далек от того, чтобы сомневаться в словах Поттера, — презрительно скривившись, он словно выплюнул ненавистное имя, — однако в этом деле фигурирует приворотное зелье, и в показаниях свидетелей единодушия не наблюдается. Поэтому, дабы внести окончательную ясность, я настаиваю на дальнейшей проверке. Воцарилось продолжительное молчание. Дамблдор нахмурил брови и, казалось, глубоко задумался. После чего он поднял глаза и по очереди оглядел четверых учеников, в конце концов остановив взгляд на Роне. — Рон, — обратился к нему Дамблдор; Снейп тоже метнул напряженный взгляд в сторону огненноволосого парня. — Уже два раза за прошедшую ночь я слышал, как ты упоминал, что под действием приворотного зелья находился не Гарри, а Драко. Это правда? — Ну, гм… — Рон замялся, затем ответил уклончиво: — Ну, Гарри так сказал, но раз я знаю, что этого не может быть… — Гарри, — прошипела Гермиона, пользуясь тем, что Снейп и Дамблдор были заняты Роном. Мальчик вопросительно посмотрел на нее, и Гермиона торопливо продолжила: — Я должна тебе кое-что сказать. Антитоксиновое зелье не подействовало! — Что?! — в ужасе переспросил Гарри. — Как это — не подействовало? — Вот так, — мрачно отозвалась Гермиона. — Нам нужно было добавлять не цветы сансевиерии трехполосной, а семена. Я смогла пробраться в Запретную секцию только сегодня вечером и все проверила. — Ты в самом деле говорил это Рону, Гарри? — послышался голос Дамблдора; Гермиона моментально отпрянула и с невинным видом откашлялась, когда Снейп вперил в нее подозрительный взгляд. — Что-что? — Гарри постарался отвлечься от ужасных новостей, однако особого успеха не добился. — Боюсь, я не расслышал, профессор. — Я спрашивал, что именно ты сказал Рону сегодня вечером, когда вы оба разговаривали на квиддичном поле, — повторил Дамблдор, испытующе посмотрев на Гарри и, очевидно, отметив его необычную рассеянность. — Говорил ли ты ему, что Драко Малфой находится под действием приворотного зелья, и что в последнее время ты часто виделся с ним втайне от всех, пытаясь помочь ему избавиться от этого? — Да, — плечи Гарри поникли; смысла отпираться больше не было. — А почему ты ему это сказал? — продолжил Дамблдор. — Потому что… — Гарри умолк. Этот непрекращающийся допрос уже начал его угнетать, тем более что на этот раз он должен был отстаивать не истину, в которую верил всей душой, а чужой секрет, который никогда, ни за что не имел права выдавать. Если Дамблдор докопается до истины, у Драко будут огромные проблемы. Украдкой посмотрев на слизеринца, Гарри, не колеблясь ни секунды, решил, что скорее умрет, чем допустит это. — Похоже, мистер Поттер сам ни в чем толком не уверен, — едко обронил Снейп, — Возможно, мы не должны торопиться верить ему на слово, пока его версия не станет мало-мальски правдоподобной. — Я не лгу! — Гарри метнул в Снейпа испепеляющий взгляд. — Тебя никто и не обвиняет, Гарри, — спокойно заметил Дамблдор. — Все, о чем мы просим — чтобы ты рассказал все, что знаешь, отставив в сторону все предубеждения. Затем мы примем решение. Ответь же нам: говорил ли тебе когда-нибудь Драко Малфой, что он находится под действием приворотного зелья? Встречались ли вы втайне от всех, как, по словам Рона, ты сам ранее утверждал? Только шорох мантии Снейпа нарушил тишину, когда профессор Зелий начал нетерпеливо постукивать ногой об пол. — Ну… да, я говорил это, но я не имел в виду… — запинаясь, начал Гарри, чувствуя себя круглым идиотом. — Все это не имело никакого отношения к привороту — Рон неправильно меня понял… — С меня хватит, директор, — сказал Снейп с отвращением в голосе, — мы только теряем драгоценное время, выслушивая весь этот сбивчивый вздор от учеников, которые явно что-то скрывают — или слишком бестолковы, чтобы внести хоть какую-то ясность. А теперь мы еще вынуждены терпеть уклончивые попытки Поттера объяснить, каких таких запутанных аллегорий он нагромоздил в разговоре с Уизли, что тот истолковал сказанное как прямое указание на дьявольский заговор с привлечением приворотного зелья. Я сыт всем этим по горло — и предлагаю предпринять решительные действия и наконец во всем разобраться. Дамблдор с сожалением вздохнул, хотя было ясно, что и его не устроила услышанная противоречивая история. — Как я уже сказал, Веритасерум — это вариант, конечно; но я бы предпочел прибегнуть к нему, только если не останется иного выхода. — Я говорю не о Веритасеруме, — губы Снейпа зазмеились в улыбке. — Есть отличная альтернатива. Раз уж нас интересует приворотное зелье, которое нельзя обнаружить ни одним заклинанием, даже из области темной магии, следует вспомнить о существовании другого способа. Проявляющий тоник показывает все особенности действия незнакомых субстанций — и имеет очень удобное свойство становиться синим, потом красным и в конце концов черным, когда в него попадет хоть капля приворотного зелья. Просто, но эффективно. Гарри в панике взглянул на Гермиону; судя по выражению лица, та кляла себя последними словами, что не пошла на факультатив по Высшим Зельям. Лицо Драко по-прежнему напоминало застывшую маску; на Рона Гарри смотреть не стал. После долгих раздумий Дамблдор неохотно согласился: — Очень хорошо, профессор Снейп. Раз уж разговора по душам у нас не вышло, нам не остается иного выхода, придется самим проверить, имеют ли под собой основания те обвинения, которые мистер Уизли предъявил мистеру Малфою. Директор сделал паузу и взглянул на Гарри поверх очков — грустно, но непреклонно. — Гарри, вы с Драко отправитесь за профессором Снейпом в его кабинет. Там он возьмет у каждого из вас по паре капель крови и проверит ее с помощью Проявляющего тоника. Потом мы посмотрим на результат. Гарри закрыл глаза, чувствуя, как тело сотрясает обреченная дрожь. Он больше ничего не мог сделать: решение было принято, и любые возражения только спровоцировали бы новые подозрения. Повесив голову, Гарри двинулся вслед за профессором Зелий, с триумфом выпорхнувшим из двери; Драко почти наступал ему на пятки. Они немного отстали от Снейпа, которому, казалось, не терпится претворить в жизнь свое блестящее предложение — и пошли рядом. — Эй, Гарри, — окликнул Драко, еле шевеля губами, — ты это имел в виду, говоря, что собираешься все исправить? Тогда я и в самом деле не хочу оказаться поблизости, когда ты примешься все портить. — Если бы я попытался соврать, было бы еще хуже, сам знаешь, — раздраженным шепотом ответил Гарри. — А что ты хотел, чтобы я сказал? — Ну, я не знаю, — прошипел Драко. — Возможно, вполне подошла бы подробная история развития у Уизли паранойи, а потом ты мог бы сослаться на терзавшие его постоянные приступы галлюцинаций и бреда после того, как его вконец оголодавшая сова сожрала все лекарства. — Очень смешно, — уныло пробормотал Гарри. — Но Рон никакой не псих. — Конечно, нет, — согласился Драко, мрачно блеснув глазами. — Он помешался от злости, а это куда хуже. Гарри нечего было на это ответить. Какое-то время они шли молча, прежде чем Гарри понял, что не может больше сдерживаться. — Антитоксиновое зелье не подействовало, — прошептал он, избегая смотреть Драко в глаза, — Гермиона сказала, что мы немного напутали с ингредиентами. Тот резко остановился и медленно повернулся к нему. Увидев выражение его лица, Гарри почувствовал, будто ему в живот воткнули огромный железный ключ и несколько раз повернули, наматывая кишки. Он закусил губу и заставил себя встретиться с Драко взглядом. — Что. Ты. Сказал? — напряженно переспросил Драко, голосом таким пустым и безжизненным, что Гарри снова затрясло. Гарри глубоко вздохнул и беспомощно пожал плечами. — Прости, — искренне сказал он, в этот момент больше всего желая, чтобы на всем свете нашлось хоть что-нибудь, что он мог бы сделать для Драко. Но суровая реальность не оставляла надежде никакого шанса. — «Прости» здесь явно недостаточно, Поттер, — Драко покачал головой; в глазах его сменяли друг друга странные эмоции — не гнев и не смирение, а что-то похожее на понимание, в конце концов растворившееся в леденящем сердце равнодушии. Драко резко отвернулся и устремился за Снейпом. Гарри проводил его взглядом, чувствуя себя раздавленным и глубоко несчастным; затем вздохнул и поплелся следом, с каждым шагом неумолимо приближаясь к кабинету профессора Зелий. *** Пять минут Гарри молча терпел ядовитые замечания Снейпа, безостановочным потоком обрушившиеся ему на голову, пока профессор добавлял каплю его крови в заранее приготовленную колбу. Честно говоря, для Гарри это не составило особого труда — он был целиком поглощен попытками поймать взгляд Драко; однако тот упорно отворачивался. Кровь на анализ у него взяли первым, и Драко ушел, не став дожидаться Гарри. Затем они снова собрались в кабинете Дамблдора, сходя с ума от нетерпения в ожидании Снейпа с результатами. Гарри прикладывал все силы, чтобы не выдать леденящий ужас, все сильнее охватывавший его, но руки все равно дрожали, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда за дверью раздались тяжелые шаги Снейпа — новоявленного Вестника Судьбы. — Результаты готовы, — объявил профессор, входя в комнату и эффектным взмахом мантии лишний раз подчеркивая драматичность момента. Затем, наслаждаясь смятением публики, он снисходительно улыбнулся. Гарри бросило в жар; должно быть, результаты и в самом деле настолько ужасны, если Снейп просто сияет. — Очень хорошо, — кивнул Дамблдор, — так поведайте нам о них, будьте так любезны. Драко уставился в пол; Рон казался встревоженным и смотрел на Снейпа с надеждой; Гермиона нервничала и в попытке успокоиться сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Гарри закрыл глаза; вот оно. — Никаких признаков приворота не выявлено, — объявил Снейп; он гадостно усмехнулся Рону, затем вперил злобный взгляд в Гарри, который от потрясения застыл и только растерянно хлопал глазами. — Тем не менее, в крови мистера Поттера обнаружено присутствие алкоголя — надеюсь, он сочтет возможным дать некоторые объяснения по этому поводу. Объяснения следовать не спешили: Гарри все еще не пришел в себя от изумления, и даже Гермиона казалась обескураженной. — Это я его напоил, — неожиданно подал голос Драко; Гарри, впав в еще больший ступор, похлопал глазами, повернув голову в его сторону. Драко между тем продолжал: — Прошлой ночью он был слишком напряжен, поэтому я решил, что глоток-другой сливочного пива в лечебных целях совсем не помешает. — О, да неужели, — голос Рона сочился сарказмом, — ты уверен, что Гарри так напрягался не из-за того, что ты сам пытался заставить его сделать что-то против воли? — Уизли! — рявкнул Снейп, теряя терпение. — Это уже не только нелепо, но и просто смешно! Еще одно подобное обвинение в адрес мистера Малфоя, и вы будете драить парты в моем кабинете месяц, не меньше! Сегодня ваши успехи в этом были весьма посредственными, так что, уверен, вас обрадует возможность усовершенствовать свои навыки. Рон вспыхнул от смущения и замолчал: после такой угрозы только убежденный мазохист рискнул бы возражать Снейпу. — Ну что ж, — рассудительно сказал Дамблдор, — похоже, что ни у кого не осталось и тени сомнений относительно всей истории после того доказательства, что дал нам Проявляющий тоник. Мистер Уизли, вы, должно быть, ошиблись в своих предположениях, и мы спишем это на некое непонимание, произошедшее между вами и Гарри — и предоставим вам самим разобраться в этом. Дамблдор сделал паузу и посмотрел на Гарри; его глаза все так же загадочно сияли. — Мистер Поттер, мисс Грейнджер — вы свободны — и, между прочим, Гарри, я бы посоветовал тебе держаться подальше от пива по крайней мере до совершеннолетия. Мистер Малфой, мне бы хотелось побеседовать о налаженной вами незаконной доставке алкоголя в школу. Гарри отступил на шаг, чувствуя, что каждое движение дается ему с трудом, словно он находится по пояс в воде. Как ни странно, после такой внезапной и благополучной развязки он не чувствовал и намека на ликование — даже несмотря на то, что она превзошла самые его отчаянные надежды. Взглянув на Драко, он обнаружил, что тот по-прежнему избегает его; тогда он повернулся к Рону — и безутешное, несчастное выражение его лица потрясло Гарри до глубины души. — Рон, — неуверенно окликнул он, но тот стремительно обогнул его и бросился прочь, в темный коридор. — И не пытайся с ним заговаривать, — посоветовала Гермиона, подходя сзади. — Не хочу быть грубой, Гарри, но, думаю, что ты его сильно обидел, и сейчас ты последний человек на земле, кого Рон хотел бы видеть рядом, — она на секунду умолкла, потом исправилась: — Нет, не самый последний. Уверена, что это место навсегда забронировано для Малфоя. — Что за чертовщина здесь творится? — Гарри не выдержал; все казалось нереальным, словно сознание балансировало на самой грани, угрожая вот-вот оставить его навсегда. — Этот Проявляющий тоник — он не выявил у Драко в крови никакого приворота! Но ведь Антитоксиновое зелье… Гермиона предусмотрительно увела Гарри подальше от кабинета директора на случай, если Снейп решил проявить бдительность и притаился где-нибудь в пределах слышимости. Они направились обратно в башню, но, когда портрет с Полной Дамой уже был в поле зрения, Гермиона дернула Гарри за рукав и затащила в угол потемнее. — Не знаю точно, что только что произошло, — торопливо затараторила она, — и даже не представляю, чем это все можно объяснить — зато я знаю, где ты можешь поискать ответы на все вопросы. Я подозревала, что с Антитоксиновым зельем что-то не так, поэтому пошла и взяла у профессора Макгонагалл допуск в Запретную секцию — сказала ей, что это для подготовки к следующему заданию по курсу Высшей Трансфигурации. Тогда я и узнала, что мы ошиблись с ингредиентами, но было уже поздно. Она замолчала, перевела дух и продолжила: — Но я наткнулась на кое-что другое. Когда я оказалась в Запретной секции, то в поиске литературы о приворотных зельях заглянула в картотеку — и там было указано только одно пособие — книжка из раздела по темной магии. Тонкая брошюрка с чистой обложкой без всякого названия. У Гарри перехватило дыхание. — Такая же, что и… — Думаю, да, — кивнула Гермиона. — Я помню, что книжка, которую показывал тебе Драко, не была никак озаглавлена. Выходит, что все это время она была у нас под носом! Только нам и в голову не приходило, что все настолько просто, раз уж даже копия Малфоя оказалась в таком плачевном состоянии, что вполне могла быть единственной уцелевшей. — И что ты выяснила? — нетерпеливо перебил ее Гарри. — Ты заглянула в раздел о приворотах? — Нет, — ответила Гермиона. — Времени не было — я сразу же побежала рассказывать тебе об Антитоксиновом зелье. Но она все еще в библиотеке, Гарри — и я думаю, что ответы на все вопросы именно там, где-то на ее страницах. Плащ-невидимку Сириус вернул, так что ты легко можешь посмотреть сам. — О, черт! — в отчаянии воскликнул Гарри. — Но он у Рона! Где его сейчас искать? Гермиона наклонилась и извлекла спрятанный за колонной небольшой сверток из аккуратно сложенной мерцающей ткани. С гордым видом она вручила его Гарри и с удовольствием заметила, как друг расплывается в счастливой улыбке. — Рон так и бросил его в кладовке, — объяснила она, — в суматохе никто ничего не заметил, но я уходила последней и прихватила плащ с собой, — Гермиона помолчала, — а теперь торопись — насчет Снейпа пока можно не волноваться, он все еще у Дамблдора; скорее, надо помнить о Филче. И не перепутай — книга на полке в разделе по темной магии. Ты видел ее раньше, поэтому должен сразу найти. Будь осторожнее! — Спасибо, — только и ответил Гарри; он устало прикрыл глаза, настраиваясь на очередную бессонную ночь. *** Прошло уже немало времени с тех пор, как нога Гарри в последний раз ступала в пределы Запретной секции — и даже будь он выдающимся учеником, квиддич оставлял крайне мало времени (да и желания тоже) на дополнительные проекты, которые могли бы открыть ему доступ к ее содержимому. Осторожно ступая под привычным покровом плаща-невидимки, Гарри вспомнил, как в первый раз прокрался в Запретную секцию — тогда он был первокурсником и стремился выяснить, кто такой Николас Фламель. Странная ирония чудилась ему в том, что спустя столько лет он вновь проник сюда при сходных обстоятельствах, но уже совсем с иными целями. Он двигался тихо и очень осторожно. Пытливым взглядом Гарри обшарил полку с надписью «Темная магия» — в отличие от соседних разделов «Трансфигурация» и «Заклинания», книг здесь было совсем немного. В Хогвартсе, очевидно, прекрасно сознавали опасность, таившуюся в безудержном стремлении к знаниям — ибо, какими бы благими не были намерения, нет никакой гарантии, что, слишком много узнав о темных искусствах, пытливый ум сможет побороть искушение и не подпасть под их очарование. Гарри просмотрел книги, щурясь в темноте, чтобы разобрать заглавия — и в конце концов наткнулся на тонкую книжку с девственно чистой обложкой. Сердце гулко ухнуло в груди и замерло; дрожащими руками Гарри достал ее с полки, узнавая — книжка оказалась в точности такой же, как та, что Драко показывал ему целую вечность назад. Он быстро пролистал ее, ища раздел о приворотных зельях. Эта копия сохранилась куда лучше, чем принадлежавшая Драко — страницы были целыми, и чернила до сих пор не расплылись. Но когда Гарри нашел наконец нужную страницу, то с трудом поверил своим глазам, и ужасная догадка обратилась в уверенность, сжигая дотла своим ослепительным светом. Вот оно: подробное перечисление всех ингредиентов и вьющаяся в конце списка знакомая надпись: «Преодолеть судьбы хитросплетенья способна величайшая любовь». А в самом низу листа во всей своей беспощадной завершенности виднелось то самое стихотворение: Фальшивая, химическая страсть, Что ранить может, может исцелять. Лишь на любовь внушенную ответ Коварство колдовства сведет на нет. Гарри уставился на ровные строчки и перечитал их еще раз, а потом еще и еще. Значение слов почти ускользало, кружась в сознании нестройным хороводом, смыкаясь в порочный круг и жадно пульсируя в знакомом ритме — и когда рифмы впечатались в память так прочно, что Гарри и в кошмарном сне не смог бы их забыть, он закрыл глаза и без сил осел на пол. Он так увлекся своими попытками помочь Драко избавиться от приворота, что никогда и мысли не допускал о том, что однажды может не захотеть, чтобы это произошло. Не то чтобы ему нравилось видеть, как Драко страдает — нет, только не это — но потому, что втайне Гарри ужасно не хотелось, чтобы тот вновь превратился в того мерзкого, невыносимого ублюдка, каким был все эти годы. Он не хотел расставаться с тем Драко, которого успел так близко узнать — во всех смыслах этого слова. В памяти как наяву возникли светлые глаза, лишенные былого презрения — к которым он уже привык; глаза, сияющие с нежного лица, и бледные щеки, временами вспыхивающие от жаркой страсти, и тонкие губы, кривящиеся в грустной, но прекрасной улыбке… Драко, которого Гарри видел в последнее время, резко отличался от человека, которого он ненавидел все эти годы. Новый Драко был трогательно искренен и невероятно человечен, эмоционален и подчас неожиданно страстен — и именно поэтому он стал тем, кого Гарри… Нет. Не может быть. Не может быть, не может — даже после этих безумных недель — не мог Драко стать тем, кого он начал искренне, горячо, самозабвенно… …любить.