Во власти грёз

Веселье в губернаторском саду было в самом разгаре, когда на остров незаметно спустился вечер. Тени мандариновых деревьев стали длиннее, ветер доносил с моря приятную прохладу после жаркого дня, в зарослях миртов цикады начали настраивать свои скрипочки. Пламенеющий диск солнца неумолимо клонился к горизонту, стремясь поскорее окунуться в нефритовые воды залива. Месье д’Ожерон, заметив, что наступают сумерки, подошёл к распорядителю бала и что-то проговорил ему вполголоса. Затем он отправился в особняк, чтобы дать прислуге соответствующие распоряжения. Едва смолкла музыка после очередного танца, капельмейстер громко объявил: - А теперь все приглашаются в дом для игры в фанты!* Гости – по одному, по двое или целыми компаниями – неторопливо проследовали в большой, красивый зал резиденции. Здесь было светло и уютно, на небольших столиках стояли подносы с напитками, вдоль стен расположились низкие бархатные сиденья и банкетки. Когда все зашли внутрь и заняли удобные для себя места, капельмейстер продолжил: – Сейчас наша очаровательная Афина подойдёт к каждому из вас. Нужно отдать ей какую-то личную вещь, которая будет возвращена владельцу, когда тот выполнит задание, назначенное хозяйкой бала. Приглашенные засуетились. Кто-то снимал с себя украшение, кто-то проверял, имеется ли у него что-нибудь подходящее в карманах. Люсьен взяла холщовый мешочек, специально подготовленный для этой цели, и пошла по кругу, останавливаясь возле каждого из гостей и одаривая его при этом обворожительной улыбкой. Она вполне честно не смотрела, какие предметы кладут участники игры, её это мало заботило. Однако, когда девушка приблизилась к корсарам и протянула мешочек Питеру Бладу, её взгляд как бы нечаянно обратился на живописный гобелен на стене, небрежно скользнув при этом по капитану. «Платок! Он положил платок!» - ликовала про себя мадемуазель д’Ожерон, надеясь, что её маленькая хитрость не была никем замечена. Вернувшись к сестре и встав подле неё, Люсьен возвестила: - Дань собрана, о Афродита. Можем ли мы начинать? Мадлен склонила голову в знак согласия. - Итак, какое задание следует выполнить этому фанту? – Люсьен вытащила из мешочка первый предмет. - Этому фанту следует изобразить, будто бы он поёт серенаду под окном любимой. Веселье и смех разлились по залу. Одно хитроумное задание сменялось другим. Гости произносили тосты, изображали животных, рассказывали шутки, дурачились. - А что делать этому фанту? – в очередной раз спросила Люсьен, поднимая в воздух белый платок, обшитый кружевами и благоухающий духами. При этом юная богиня как бы невзначай поправила сбившийся на лицо локон. Это был сигнал. Его фант. У Мадлен от волнения перехватило дыхание, но она взяла себя в руки и делано беззаботным голосом ответила: - Этот фант должен подарить мне комплимент и… поцелуй. В воздухе повисла напряжённая пауза, гости переглядывались, ища глазами счастливого обладателя платка. В зале произошло шевеление. Пробиваясь сквозь публику, в центр вышла полная дама преклонных лет, наряженная в костюм цветочницы. Грянул смех. Афродита метнула на свою помощницу испепеляющий взгляд. Та стояла с растерянным и удивлённым видом, не понимая, как такое могло произойти. Между тем, цветочница подошла к хозяйке бала, восхитилась её красотой, сюсюкая, словно с ребёнком, после чего приложилась пухлыми губами к щеке Мадлен. Афина поскорее отдала платок владелице, и та, довольная, вернулась на своё место. - Что надлежит делать этому фанту? - уже не таким весёлым голосом спросила Люсьен, доставая очередной предмет из мешочка – золотой перстень с алмазной насечкой. - А этому фанту нужно поцеловать в губы прекрасную богиню Афину Палладу, - проговорила Мадлен с нотками мстительной злобы в голосе. Люсьен в изумлении посмотрела на сестру, явно не ожидав от неё такого поступка, но та даже не повернула головы. «Как она могла? Ведь это получилось совершенно случайно! Я же не виновата…» Впрочем, мысли мадемуазель д’Ожерон-младшей были прерваны появлением Джереми Питта. «Хотя бы не мерзкий Дюваль!..» - пронеслось у неё в голове. Молодой человек в смущении подошёл к девушке и, набравшись храбрости, прильнул губами к её губам. Этот невинный поцелуй продлился всего одно мгновение – на большее Питт не отважился, - но оно показалось юному англичанину настоящей вечностью. Он успел почувствовать прикосновение шелковистого медового локона, скользнувшего по его щеке, заметить мягкий блеск её больших серых глаз, ощутить сладкий вкус тёплого дыхания. Люсьен залилась краской и, не глядя на шкипера, отдала ему перстень. Он, также не осмеливаясь поднять на неё глаза, коротко поклонился и отошёл. Гости в зале, безмолвно наблюдавшие эту пикантную сцену, ожили и начали перешёптываться. Люсьен чувствовала себя крайне неловко, но ей на выручку поспешила виновница произошедшего, вовремя решившая сменить гнев на милость. - Остались ли у нас ещё фанты, милая моя Афина? – спросила она гораздо ласковее, показывая, что больше не сердится. - Да, ещё несколько, о Афродита. - Хорошо. Давай же продолжим. Игра пошла своим чередом. Гостям было загадано несколько нехитрых и не слишком оригинальных желаний. Мадлен придумывала их на ходу, занятая совсем другими размышлениями. Сейчас к ней подойдёт он. Сердце её учащённо забилось в предвкушении. Что ему сказать? Что пожелать?.. Наконец, она заметила краешком глаз, что Афина вновь небрежно поправляет выбившуюся из-под шлема прядь. Сигнал. На сей раз ошибки быть не могло. Снова просить поцелуй? Исключено. Что же тогда, что?.. - Этот фант… Этот фант должен… подарить мне какую-нибудь… свою вещь, - проговорила Мадлен, не сумев придумать ничего лучше. Питер Блад вышел вперёд, обаятельно улыбаясь одними уголками тонких губ. - Что же подарить вам, моя госпожа? – задумчиво проговорил он, глядя на девушку. – Разве что… вот это… С таинственным видом фокусника ирландец извлёк из кружевного жабо серебряную булавку с сапфиром и положил её на ладонь Афродите. Белый металл хранил тепло его рук – поистине бесценный дар, достойный богини. - Благодарю вас! Это даже слишком щедрый подарок, - сказала мадемуазель д’Ожерон взволнованно. - Счастлив служить вам, сударыня, - любезно отозвался Блад. Он отвесил девушке церемонный поклон и, забрав платок, вернулся в зал. Мадлен провожала его влюблёнными глазами, сжимая дрожащими пальцами драгоценную булавку. Только настоящий рыцарь способен на такие широкие жесты. Какое благородство души! И какой шарм, достоинство, изысканность манер!... Машинально, не думая, она раздала задания оставшимся фантам, погружённая в мечты о своём прекрасном герое. - Дамы и господа! – резкий голос распорядителя вернул Мадлен к действительности. – В саду вас ожидает праздничный ужин! Просим всех к столу! Гости с удовольствием вышли на свежий воздух. Духота зала сменилась живительной прохладой южной ночи. Легкий бриз, долетавший с моря, тихонько шевелил волосы и одежды, приятно ласкал разгорячённые лица. Густой бархатистый сумрак окутывал аллеи сада, расступаясь лишь вблизи беседок, где трепетали на ветру яркие факелы, да огоньки высоких свечей. На столах уже ждали изысканные блюда, рядом суетились слуги, раскладывая еду по тарелкам. Вокруг витали чудесные ароматы пряных трав и жареного мяса. Когда публика разошлась по беседкам, для именинницы настало время совершить круг почёта, чтобы принять поздравления и подарки от каждого гостя на празднике. Она переходила от стола к столу, держа в руке бокал красного вина и поднимая бесчисленные тосты за своё здоровье и благополучие. Благоразумие подсказывало Мадлен, что нужно лишь делать вид, что она пьёт, дабы не упасть в беспамятстве после полутора сотен тостов. Анри, продолжавший неотступно следить за сестрой, мысленно одобрил её тактику: прежде он очень переживал именно за эту часть торжества. Вслед за Мадлен к каждой беседке подходил слуга, которому она передавала полученные подарки. Он относил их на специально отведённый для этой цели стол под источающим сладкий аромат апельсиновым деревом с аккуратно подстриженной круглой кроной. Постепенно Афродита обошла одну за другой все беседки - кроме той, которую она приберегла напоследок, словно лакомый кусочек божественного десерта. Статная, прекрасная соблазнительница скользнула к столу, за которым ужинали корсары во главе с капитаном Бладом... и внезапно остановилась. - Люсьен? Что ты здесь делаешь? - спросила она, в удивлении уставившись на сестру. - Я... Меня пригласил месье Питт, - смущённо ответила мадемуазель д'Ожерон-младшая. - Сударыня, прошу вас, присоединяйтесь к нам! - сказал Блад тоном любезного хозяина. - Благодарю вас! - сверкнула тёмными глазами красавица. Лакей принёс ещё один стул, поставив его в торце длинного стола - как раз напротив Питера Блада. - Что ж, позвольте нам, сударыня, поздравить вас с именинами и преподнести вам небольшой подарок от лица нашей команды, - проговорил ирландец, подходя к Мадлен и с поклоном протягивая ей чёрный бархатный футляр. - О, это так любезно с вашей стороны! - вымолвила мадемуазель д'Ожерон, стараясь скрыть нарастающее волнение и унять бешеный стук сердца. Открыв футляр, она увидела великолепное алмазное ожерелье, которое играло и переливалось в мерцании десятка свечей подобно каплям росы на рассвете. - Как красиво! - восхищённо проговорила Мадлен, осторожно взяв украшение и любуясь чудесным блеском камней. - Вы не поможете мне? - обратилась она к Бладу, протягивая ему ожерелье. - Почту за честь, - учтиво ответил тот, принимая драгоценное колье. На миг капитан коснулся её пальцев, и Мадлен вздрогнула от этого мимолётного, обжигающего прикосновения. Она повернулась спиной, позволяя застегнуть серебряный замочек у себя на шее. Затаив дыхание, девушка словно бы вся растворилась в волшебной, волнующей душу близости его тёплых, сильных рук. Когда Мадлен повернулась обратно, на её губах играла блаженная улыбка, а глаза сияли почти также ярко, как алмазы в подаренном ожерелье. - Изумительно! - в восторге воскликнула мадемуазель Люсьен. - Тебе очень, очень идёт! - Давайте же поднимем бокалы за нашу блистательную именинницу! - поспешно предложил молчавший всё это время Дайк. Он только-только познакомился со второй бутылкой канарского и в нетерпении ждал, когда же можно будет возобновить это приятное общение. Звучно и радостно зазвенел хрусталь, и Мадлен, сама того не ожидая, залпом выпила вино, словно это была обыкновенная вода. Мягкое тепло разлилось у неё по нутру, дрожь отступила, волнение постепенно сменилось расслабленным спокойствием. Опустевшие бокалы были наполнены вновь, атмосфера за столом становилась всё более непринуждённой и дружеской. - Месье Питт, а правда ли, что до прибытия на Тортугу вы и некоторые люди из вашей команды были рабами? - с интересом расспрашивала Люсьен молодого человека, который не отводил от неё восхищённого взгляда. - Это так, сударыня, - подтвердил шкипер. - И мы бы все, несомненно, погибли, если бы не доблесть и решительность Питера. Именно он придумал хитроумный план бегства с проклятого Барбадоса и, что самое главное, привёл его в исполнение... - Джерри, прибереги хвалебные речи до моих поминок, - перебил его Блад, который не слишком любил разговоры о своём героизме. - Да ладно тебе скромничать, капитан! - живо отозвался Питт. - Уж, во всяком случае, я бы точно не сидел тут с вами, если б не ты. Кто вытащил меня из дьявольских колодок и перенёс на корабль, когда я был без сознания? Кто лечил меня от страшных ран?.. - Месье Блад, неужели вы, кроме всего прочего, владеете искусством врачевания? - не скрывая восторга, спросила Мадлен, вглядываясь в красивое, загорелое лицо корсара. - Да он – лучший на свете доктор! – выпалил Ибервиль, которому тоже хотелось участвовать в разговоре. Он, в свою очередь, не сводил глаз со старшей из сестёр, любуясь её женственностью и величественной красотой. - Он самолично лечит раненых после каждого боя, - горячо поддержал француза Питт. – Никакого другого врача у нас на судне нет и быть не может. - Вот мне, например, такой шов на ноге наложил – залюбуешься, - добавил Кристиан. – Могу показать... - Одна рука лечит, другая – калечит, - философски пошутил капитан Блад, чтобы остановить этот поток комплиментов и не дать Кристиану демонстрировать шов на ноге. - Как видите, мадемуазель д’Ожерон, любое умение на пиратском судне в большой цене... - Давайте же выпьем за умения и за то, чтобы наш доктор всегда оставался здоров! – вмешался Дайк, которому, по существу, было уже безразлично, за что пить. - Отличный тост! – с энтузиазмом откликнулся Хагторп, залпом осушая очередной бокал. Мадлен от души поддержала поднятый за капитана Блада тост, выпив вино до самого дна. Она чувствовала необыкновенную лёгкость и свободу во всём теле, от прежнего волнения не осталось и следа. В саду слышалось пение ночных птиц и звон цикад. Над розовыми кустами роились ярко-зелёные огоньки светлячков. Ночь, свечи и вино настраивали на особый, романтический лад. - Месье Блад, - обратилась именинница к ирландцу, заглядывая в его синие глаза. – В последнее время меня беспокоит учащённое сердцебиение. Как вы считаете, что это может быть? - Насколько часто вы замечаете подобное явление? – сразу спросил Питер Блад, прерывая трапезу. - Довольно часто. Например, сейчас… Непостижимым образом лихой корсар в мгновение ока превратился в степенного медика, обеспокоенного здоровьем пациента. Он подошёл к мадемуазель д'Ожерон и взял её за тонкое запястье. - Вы позволите, сударыня? – спросил он, серьёзно глядя на Мадлен, которая смогла лишь кивнуть в ответ. Целую долгую минуту ирландец считал пульс, который сразу подскочил от бережного прикосновения доктора. Единственным желанием девушки в тот момент было упасть перед Бладом на колени и целовать его прекрасные руки, как уже случилось однажды на борту флагманского корабля. К счастью для всех, она не стала этого делать, ограничившись лишь приятным воспоминанием о том далёком дне. - Некоторое нарушение сердечного ритма, действительно, прослеживается, - заключил Питер Блад, отпуская запястье. – Однако поставить какой-либо диагноз на основании одного симптома весьма затруднительно. Я бы порекомендовал вам непременно обратиться к вашему врачу за дополнительным обследованием. Мадлен хотела что-то сказать, но вдруг заметила, что в тёмном проёме беседки выросла высокая фигура Анри д'Ожерона. Увидев брата, девушка недовольно нахмурила брови. - Добрый вечер, господа, - обратился он к флибустьерам. - Прошу прощения, что прерываю вашу беседу. Я искал сестёр, чтобы они проводили гостей, которые вот-вот уйдут с бала. Надеюсь, вы не будете против, если мы вас покинем? - Ну что вы, конечно, - ответил капитан Блад. - Правила этикета - превыше всего. Люсьен сразу встала из-за стола, присела в изящном реверансе и вышла в тёмный сад. Мадлен же совсем не хотелось никуда идти. Она помедлила, не в силах отвести взгляд от капитана. Ведь ей здесь так хорошо, зачем нужно куда-то уходить? Наконец она заставила себя подняться на ноги, которые вдруг перестали её слушаться. Реверанс и вовсе оказался невозможен, поэтому Мадлен ограничилась улыбкой (вовремя отбросив заманчивую мысль о том, чтобы послать Бладу воздушный поцелуй) и отправилась вслед за братом. Девушка с удивлением отметила, что каждый шаг даётся ей с большим трудом, деревянный настил качается и уплывает, а ночная темнота словно сжимается вокруг, затрудняя дыхание. Она остановилась, чтобы не упасть, но тут же почувствовала, что кто-то заботливо и крепко берет её под руку и ведёт в сторону дома. - А как же я буду провожать гостей? - Мадлен попыталась оказать сопротивление. - Отец проводит, - коротко ответил Анри, продолжая вести сестру к особняку. - Значит, ты соврал! - рассердилась мадемуазель д'Ожерон. - Отпусти меня! - Ты привлекаешь слишком много внимания, - прошептал брат ей на ухо. - Пожалуйста, тише! - Так будет лучше, поверь, - добавила Люсьен, пытаясь успокоить сестру. - Дайте мне хотя бы попрощаться с ним, - всё больше сердилась Мадлен. Не проронив больше ни слова, Анри быстро завёл сестру в дом и почти силой заставил подняться на второй этаж. Люсьен следовал за ними по пятам, успевая при этом рассыпать извинения в ответ на изумлённые взгляды гостей. - Отпусти же меня, наконец! - оказавшись в спальне, Мадлен вырвалась из рук брата и встала посередине комнаты, будто разъярённая тигрица, готовая к прыжку. Растрепавшаяся причёска и неистово горящие глаза ещё больше придавали ей сходство с хищницей. - Что ты творишь? Ну что ты творишь?! Ты же пьяна, сестра! - резко сказал Анри, едва за ними закрылась дверь. - Я? Пьяна? - Мадлен дико захохотала. - Возможно. И что с того? - Как же ты не понимаешь?! Твои выходки позорят отца! А как ты вела себя на балу! Чего только стоит эта история с фантами... - молодой человек мерил шагами комнату, стараясь совладать со своим возмущением и гневом. - А что было не так с фантами? - с притворным удивлением уточнила Мадлен. - Ты ещё спрашиваешь? - Анри остановился и бросил на сестру яростный взгляд. - Сложно было не догадаться, кто именно должен был подарить тебе поцелуй. Да ещё заставила незнакомого человека целовать сестру в губы... Что о тебе подумали уважаемые люди? - Мне всё равно! - Именно это меня и пугает. Тебе стало наплевать на честь нашей семьи. Ты думаешь только о себе. - Нет, я думаю только о нём! И не в твоей власти менять мои мысли! - Ты права, к чему отрицать. Но, клянусь, тебе следует выбросить его из головы. - Скажи, за что ты его так ненавидишь? - Ты ошибаешься, Мадлен. Я считаю месье Блада другом, который оказал нам в свое время неоценимую услугу. Он - прекрасный человек. Но я не позволю, чтобы ты опускалась до того, чтобы на глазах у всех волочиться за мужчиной, каким бы хорошим он ни был. Кроме того, подумай об отце. Он ни за что не согласится на твой союз с пиратом. - С пиратом?! Да этот пират лучше всех вас! Вы предали меня! Ты шпионишь за мной, не давая свободно дышать, а ты, Лу... - она резко обернулась к сестре, с новой силой переживая недавнюю обиду. - Ты испортила мне весь вечер, понимаешь? - Мадлен, прости меня! - всплеснула руками и без того расстроенная Люсьен. - Ну кто же мог знать, что эта толстая мадам тоже положит платок... - Ты, ты должна была об этом знать! Это было твоё главное задание, и ты допустила такую ошибку!.. Ох... - она внезапно покачнулась, едва не упав. - Мадлен, тебе плохо? - всполошилась Люсьен. - Давай я пошлю за доктором? - быстро проговорил Анри, подхватывая сестру и усаживая её на кровать. - Тебе подсказать, какого именно доктора пригласить, чтобы мне стало лучше?! - в глазах Мадлен горело адское пламя. - Перестань, сестра! - Нет, это вы перестаньте! Оставьте меня в покое! Уходите, я не желаю вас больше видеть! - Мадлен... - умоляюще начала Люсьен. - Уходите! Когда за братом и сестрой закрылась дверь, Мадлен откинулась на спину и лежала так некоторое время, глядя в потолок. Удивительным образом кровать под ней, казалось, качается, будто палуба корабля. Красивого красного корабля с белыми парусами... Мадлен на ощупь вытащила из платья свой сокровенный трофей - булавку с синим камнем, которая совсем недавно украшала его белоснежные кружева. Она крепко сжала её в ладони, даже не почувствовав боли от укола и не заметив, что на руке выступила капля крови. Пусть все будут против неё. Но она не сдастся, ни за что не сдастся. Завтра наступит новый день, и она обязательно что-нибудь придумает. Мадлен тихо улыбнулась своим мыслям и закрыла глаза. __________________________________________ * На самом деле, игра в фанты появилась только в конце XVIII столетия, а в моду вошла в начале XIX века, став любимым развлечением на всевозможных светских торжествах и особенно в офицерских собраниях.