Во власти грёз

Названный фрегат "Сийнь" бросил якорь в Кайонской бухте ещё до того, как сёстры д'Ожерон добрались до дома после своей утренней прогулки. Большая шлюпка доставила на берег важного пассажира - молодого вельможу по имени Жан-Поль. Сей знатный юноша был сыном одного из директоров Вест-Индской компании, Гюстава де ла Круа де Меркёра. Отец приложил все усилия к тому, чтобы дать своему отпрыску самое утончённое воспитание и достойнейшее образование. Однако, нажив приличное состояние и добившись высокого положения в обществе, он отнюдь не желал превращать Жан-Поля в придворного бездельника, праздно проживающего лучшие годы своей жизни. Посему, едва сыну исполнилось двадцать лет, месье де Меркёр назначил его своим заместителем по делам внешней политики и отправил юношу ревизировать французские колониальные владения в Новом Свете. Тортуга была последним пунктом назначения жёлтого фрегата перед возвращением на родину. Жан-Поль оттягивал этот визит, сколько мог, заставив негодующего капитана сделать неловкий крюк в заранее проложенном стройном маршруте. Молодой аристократ не был человеком бесстрашным, в чём он сам себе откровенно признавался, и одна только мысль об острове, кишащем отъявленными негодяями и пиратами, будто ядовитыми змеями, приводила его в ужас. Чувства эти вполне разделял и пожилой его спутник, месье Гуфье - секретарь и счетовод, в обязанности которого входило составление отчётов о состоянии дел в колониях. Однако дальше откладывать неприятное посещение неприятного острова было некуда, и Жан-Поль, нацепив на себя непроницаемую маску суровой сдержанности, отправился на берег в сопровождении седовласого месье Гуфье. Юноша рассчитывал пробыть здесь не дольше одного-двух дней. Слишком много чести. Проверить бумаги, взглянуть на плантации, удостовериться в обороноспособности, и будет. С этими мыслями месье Меркёр переступил порог губернаторского дома... да так и остолбенел, увидев совершенно не то, чего ожидал. Посреди просторного холла прямо на полу сидела светловолосая девушка, а рядом с ней устроился пушистый дымчатый кот, лакая из миски молоко розовым языком. Едва слуга отворил дверь, пропуская вперёд гостей, девушка подняла голову и взглянула на вошедших своими большими серыми глазами. Выражение умиления ещё не успело сбежать с её прекрасного юного лица, поражая необыкновенной искренностью и добротой. Месье Меркёр почувствовал, что сердце его проваливается в бездну, пропуская удар за ударом. Маска напускной суровости полетела следом, разбиваясь на мельчайшие осколки. Придя в себя, вельможа шагнул к девушке, которая уже вскочила с пола, спешно расправляя платье. - Жан-Поль де ла Круа де Меркёр, - представился он, поклонившись. - Люсьен д'Ожерон, - ответила девушка, сопровождая слова изящным реверансом. - О, так вы, должно быть, дочь губернатора, Бертрана д'Ожерона де ла Буэр, - в голосе молодого человека послышалась неподдельная радость. - Именно так, сударь, - отозвалась она. - Отец сейчас спустится к завтраку... - Люсьен замолчала, только теперь заметив секретаря, который по-прежнему скромно стоял у двери. Жан-Поль опомнился и принялся извиняться за свою рассеянность, запоздало представив девушке своего спутника. В это время на лестнице показался и сам губернатор, облачённый в нарядный красный камзол с золотым позументом. - Месье де Меркёр, как я рад! - говорил на ходу месье д'Ожерон, быстрым шагом подходя к юноше и приветствуя его тёплым рукопожатием. - А вы, как я полагаю, месье Гуфье? Я получил письмо о вашем визите. Очень, очень рад знакомству! Вы как раз к завтраку. Пожалуйста, подкрепитесь и отдохните с дороги, а дела нас подождут. Вы ведь, надеюсь, не торопитесь покидать Тортугу и погостите у нас хотя бы пару недель? Жан-Поль расплылся в улыбке от такого дружеского, почти отеческого приёма, которого он не встретил ни у одного другого губернатора, и который уж точно не чаял найти в этом пиратском логове. - Месье д'Ожерон, вы очень великодушны, - ответил юноша с поклоном. - Мы с удовольствием воспользуемся вашим радушием и погостим на этом чудесном острове... подольше, - он умолк и посмотрел на Люсьен, которая подняла на руки кота и ласково гладила его густую пепельную шерсть. - Вот и замечательно! - обрадовался губернатор. - Прошу всех к столу! Слуга повёл гостей в столовую, а месье д'Ожерон повернулся к дочери и с удивлением посмотрел на кота. - Люсьен, милая, что это? - осторожно спросил он. - Это Самсон, папа. Ты же не будешь против, если он останется жить у нас? - она с мольбой глянула в светлые глаза отца, которые мгновенно зажглись доброй улыбкой. - Ну, разве я могу тебе в чём-то отказать, - с любовью ответил отец, целуя дочь в макушку. - Пойдём, милая. Нехорошо оставлять гостей одних, - и он лукаво подмигнул Люсьен. В верхнем этаже послышались резкие голоса: Мадлен и Анри громко спорили о чём-то, спускаясь по лестнице. Люсьен выпустила кота и подбежала к брату и сестре, выразительно шикая и прикладывая палец к губам. - У нас гости, - зашептала девушка, - пожалуйста, ведите себя потише! Мадлен метнула на брата гневный взгляд и молча проследовала в столовую вслед за отцом. Люсьен же на секунду задержалась, поймав Анри за рукав. - Что, снова? - тихо спросила она. Тот хмуро кивнул. Девушка вздохнула и сжала руку брата в знак поддержки. Они хорошо поняли друг друга без лишних слов, и от этого на душе у обоих стало легче. За завтраком Жан-Поль поведал о своём путешествии, о жизни в Старом Свете, о родном Париже, и рассказ его заставил с трепетом биться сердца четырёх французов, так долго проживших на чужбине. Они с интересом расспрашивали месье Меркёра то об одном, то о другом, а он отвечал обстоятельно и подробно, со знанием дела - независимо от предмета обсуждения. Стоило ли удивляться, что к концу завтрака вся семья пришла в прекрасное расположение духа и невольно прониклась симпатией к сиятельному юноше. После трапезы губернатор лично взял на себя хлопоты по размещению месье Меркёра и месье Гуфье. Они были с большим комфортом поселены в отдельный особняк, выстроенный несколько лет назад предусмотрительным месье д'Ожероном специально для подобных случаев, дабы прибывшие на остров гости не теснились в резиденции. Ближе к обеду Жан-Поль поехал в гавань, чтобы забрать с корабля одежду и прочие личные вещи, которые могли понадобиться ему, учитывая новые обстоятельства. Объёмный саквояж, с которым едва справлялись двое слуг, свидетельствовал о том, что юноша ещё не скоро соизволит продолжить своё путешествие. Капитану были даны соответствующие распоряжения, вызвавшие у того лишь сердитое ворчание. Все эти вынужденные хлопоты заняли большую часть дня, и потому ревизия была отложена до утра. Вечер прошёл чудесно. После превосходного ужина Мадлен села за инструмент, а Люсьен спела для гостей несколько очаровательных провансальских песенок, которые давались ей с виртуозной лёгкостью. Месье Меркёр не сводил с девушки влюблённых глаз, в сотый раз мысленно благодаря небо за то, что оно послало ему благословенную встречу. На следующее утро месье Меркёр и месье Гуфье, сопровождаемые губернатором Тортуги и его сыном, отправились осматривать укрепления острова, форты, коих было два, а также дозорные и караульные сооружения. Им предстояло оценить надёжность обороны в случае угрозы, количество орудий, ядер, пороха и других боеприпасов, и, главное, степень подготовленности солдат к отражению возможного нападения. Месье д'Ожерон был спокоен и даже весел. Он положил немало сил и времени на то, чтобы укрепить Тортугу, превратив её в непреступный бастион для любого охотника поживиться на этой французской территории. Уж слишком часто черепаший остров переходил из рук в руки при прежних губернаторах. Слишком плохо был подготовлен ветхий форт к встрече с вражеским флотом двенадцать лет назад. И слишком щепетильным человеком в вопросах исполнения своего долга был Бертран д'Ожерон де ла Буэр. В его памяти было свежо воспоминание о том, в каком удручающем состоянии досталась ему Тортуга. "Четыре пушки, пятнадцать фунтов пороха и восемьдесят ядер"* - с усмешкой вспомнил он. Но теперь всё было совсем не так, и губернатор с лёгким сердцем демонстрировал ревизорам свои достижения, с удовлетворением отмечая одобрение на их удивлённых лицах. Когда осмотр главного форта был завершён, и в толстую тетрадь аккуратным и твёрдым секретарским почерком были внесены последние цифры, комендант пригласил мужчин на стакан вина. В мгновение ока на столе караульного помещения появилась нехитрая закуска, бокалы наполнились благородным терпким бордо, а проверяющие вдруг почувствовали, насколько же они голодны. Впрочем, долго рассиживаться было некогда, ведь впереди ждало ещё много дел. Следующие два часа ушли на обход малого форта. Здесь, как и следовало ожидать, также царил идеальный порядок. Начальник не без гордости показал начищенные до блеска орудия, провёл смотр вытянувшихся в струнку солдат, а также, не заглядывая ни в какие записи, на память продиктовал месье Гуфье количество единиц каждого вида оружия и боеприпасов, хранящихся на складе. После этого для столичных гостей было откупорено несколько бутылок превосходного бургундского в ознаменование успешно завершившейся проверки. Обед, правда, оказался весьма скудным: несколько маисовых лепешек и большая кисть винограда. Немного отдохнув и отдав должное хорошему вину, заметно повеселевший месье Меркёр вместе со своими спутниками двинулся дальше. Они намеревались посетить здание городского собрания, суд, полицейский участок, тюрьму и госпиталь - благо, всё это находилось в одном месте. Дорога, однако, лежала через скалистую местность, солнце нещадно пекло, и лишь спустя час кони из последних сил довезли изнемогающих от жары путников до спасительной тени, которую отбрасывали на полукруглую площадь главные городские постройки острова. Названия этих зданий, впрочем, оказались более впечатляющими, чем их внешний вид. Безвестный архитектор явно решил не тратить понапрасну свой талант на красоту фасадов. Приземистые, мрачные каменные коробки стояли бок о бок друг с другом, и человеку несведущему было совершенно невозможно разобраться, где здесь суд, а где тюрьма. Единственный корпус, который выбивался из этого серого и безликого ансамбля, была больница, построенная уже при Бертране д'Ожероне. Также чуть поодаль возвышалась небольшая часовня, сложенная из светло-серого камня и увенчанная высоким шпилем, похожим на мачту корабля. Месье Меркёр спустился с лошади и откашлялся, прочищая пересохшее горло. - Господа, - проговорил он хрипловатым голосом, - если позволите, я бы зашёл сначала в церковь. - Неужели и это святое место не укроется от ревизии? - с удивлением спросил Анри, спрыгивая на землю рядом с вельможей. - Ну что вы, - смутился юноша. - Я всего лишь хотел познакомиться со святым отцом и заказать ему благодарственный молебен. - Простите, я не желал обидеть вас своими словами, - поспешил извиниться Анри. Лицо его посветлело, а пролёгшая было поперёк лба тяжёлая морщина изгладилась без следа. Несмотря на свой юный возраст, он был не по годам сдержан в чувствах и недоверчив к людям. Наверное, именно поэтому у сына губернатора не было ни друзей, ни даже просто приятелей. Жан-Поль же вызывал в нём живые товарищеские чувства, но Анри страшился этого, боясь рано или поздно разочароваться и в этом человеке. - Вам совершенно не за что извиняться, - откликнулся месье Меркёр. - Быть может, вы составите мне компанию? - Пойдёмте скорее хоть куда-нибудь с этой проклятой жары, - простонал месье Гуфье, утирая пот со лба мокрым платком. - Я познакомлю вас с отцом Бенуа**, - вызвался месье д'Ожерон, выступая вперёд. - Он будет несомненно рад знакомству. Лошадей привязали к массивным металлическим кольцам, вделанным в одну из стен не то собрания, не то казармы. Рядом со стеной помещалась большая бочка, в которую стекла вниз по жёлобу дождевая вода с крыши. Животные немедленно принялись жадно пить, вызывая острую зависть у двуногих, которые не могли себе позволить подобной роскоши. Миновав площадь и поднявшись ещё выше по крутой дороге, четверо мужчин оказались перед высокими деревянными дверями, богато украшенными резными узорами. Губернатор снял шляпу, взялся за медную ручку и отворил тяжёлую створку. Остальные также обнажили головы и шагнули в прохладный полумрак вслед за месье д'Ожероном. - Отец Бенуа, - негромко позвал губернатор, входя внутрь. В храме было очень тихо, лишь шаги пришедших гулко отдавались в пустоте сводчатого зала. После яркого солнца глаза их не сразу привыкли к мягкому, приглушённому свету, пробивавшемуся сквозь узкие стрельчатые окна, поэтому они не заметили маленького пожилого священника, бесшумно шагнувшего к ним из неприметной боковой двери. - Месье д'Ожерон, месье Анри! Как я рад вас видеть! - воскликнул пастор, и мужчины вздрогнули от звука его голоса. - Месье Бенуа, я тоже очень рад! Уж простите меня, грешника, редко доводится бывать на службе... - Господь простит, месье д'Ожерон. У вас ведь своя служба, у меня - своя, - весело проговорил священник, с интересом разглядывая гостей. - Позвольте представить вам месье де ла Круа де Меркёра, представителя французской Вест-Индской компании, а также месье Гуфье, его секретаря. - Большая честь для меня, господа! Надеюсь, вы не откажетесь разделить со мной трапезу? Правда, весьма скромную, но исключительно от души! Вскоре они уже сидели за простым дощатым столом в тесной комнатке с низким потолком, с аппетитом поглощая хлеб, сыр, инжир, сушёные финики и смакуя темно-вишнёвое крепкое церковное вино. Пока гости угощались, старец рассказывал о нелёгком существовании храма, об отсутствии средств на постройку подсобного помещения, которое значительно бы облегчило жизнь, и о прочих трудностях. После первого стакана Жан-Поль пообещал отцу Бенуа ходатайствовать о выделении солидной суммы на строительство. После второго стакана юноша заявил, что желает венчаться только в этом святом месте (чем вызвал одобрительную и слегка смущённую улыбку месье д'Ожерона), впрочем, умолчав о том, кто же будет его невестой. После третьего бокала вельможа решительно встал из-за стола, поблагодарив пастора за трапезу, вынул из кошелька несколько золотых монет и пожелал немедленно исповедаться во всех грехах, а также отслужить торжественный благодарственный молебен. Отец Бенуа был тронут этим искренним движением души, объяснив однако, что сии таинства требуют от праведного католика особой подготовки, и потому их нельзя проводить, следуя за одним лишь сиюминутным порывом. - Приходите, дитя моё, через три дня, в грядущую субботу, - ласково говорил отец Бенуа, провожая гостей до двери. - Мы с вами побеседуем обо всём, что вас тревожит и волнует. - Я обязательно приду, - горячо пообещал Жан-Поль, склоняя голову для прощального благословения. Выйдя из церкви, мужчины отправились в уродливое серое здание, где месье Гуфье при поддержке Анри и штатного секретаря должен был ознакомиться со множеством документов, связанных с торговлей и финансами. Месье Меркёр приготовился было скучать, но губернатор с загадочным видом взял его под руку и повёл знакомиться с "министром финансов", как он шутливо называл главу собрания, месье Бонвиоли. Тот оказался пухленьким человечком небольшого роста с озорными глазами, румяными щеками и крючковатым носом характерного красноватого оттенка. Без лишних слов он достал из шкафчика темно-зелёную пузатую бутылку и три бокала, ловко разлил вино и подал гостям. А потом они долго беседовали о том, насколько непросто упорядочить финансовые дела маленькой колонии, как сложно заставить флибустьеров честно уплачивать в казну положенные проценты и до какой степени нелегко вести торговлю разномастным товаром сомнительного происхождения... - И ведь всё для них делаешь, для этих лоботрясов! - возмущался месье Бонвиоли. - А они, неблагодарные, всё норовят скрыть, утаить, припрятать. Наш доблестный месье д'Ожерон заботится о них как родной отец. И не отмахивайтесь, ваше превосходительство! Месье де Меркёр, вы уже слышали о сейфовых ячейках, которые он недавно придумал устроить для хранения ценностей наших жителей?*** Нет? Наш губернатор слишком скромен! Обязательно доложите во Францию об этой замечательной выдумке. За умеренную плату любой желающий получает в своё распоряжение ключ от сейфа, куда он может сдать на хранение ценные вещи - и они лежат себе в целости и сохранности без риска быть украденными, потопленными или - уж простите за прямоту - промотанными в кабаках. - Действительно, весьма полезное изобретение, - одобрительно отозвался месье Меркёр. - И что же, оно пользуется успехом? - А как же! С каждым днём приходит всё больше желающих. Места у нас много, на всех хватит... Глава собрания умолк, поскольку в этот момент на пороге появились месье Гуфье и Анри - вид у них был весьма унылый и утомлённый. - Ах, вы закончили? Скорее присоединяйтесь к нам! - месье Бонвиоли сделал приглашающий жест пухлой рукой. Он налил всем ещё вина, и вскоре настроение секретаря и сына губернатора заметно улучшилось. - Что ж, нам пора двигаться дальше! - вспомнил через некоторое время Жан-Поль, ставя на стол опустевший бокал. - Как жаль! - воскликнул месье Бонвиоли. - Куда же вы отправитесь теперь? Месье Меркёр вопросительно взглянул на месье д'Ожерона. - Попробуем попасть к судье Монсекьё, если он ещё на месте, - протянул губернатор, нехотя вставая с уютного дивана. - А, так вы совсем недалеко, - оживился глава собрания. - Так я, пожалуй, провожу вас... Судья уже прослышал о том, что делается в собрании. Он специально задержался, чтобы подробно поведать о тонкостях судопроизводства на острове Тортуга. Он подготовил для гостей весь арсенал крепких аргументов: игристое шардоне, превосходное каберне и изысканное пино-нуар... После суда вся компания, включая месье Монсекьё, двинулась проверять полицейский участок. Дежурный оказался немногословен. Он лишь жаловался на скуку и потчевал пришедших безымянной брагой, отдающей гнилыми яблоками. Под конец, все, кроме стоически оставшегося на посту дежурного, отправились осматривать городскую тюрьму, которая, к слову, оказалась совершенно пустой. Начальник караула вытащил откуда-то початый бочонок рома и принялся рассказывать какие-то не вполне приличные, но весьма забавные истории, от которых вся компания начала громко хохотать. К сожалению, позже никому так и не удалось припомнить ни одного из этих весёлых анекдотов. Распрощавшись с начальником караула, они выбрались на улицу. Время близилось к полуночи. На сей раз площадь с её невнятными сооружениями показалась месье Меркёру не такой уж уродливой. Госпиталь, как и следовало ожидать, был уже закрыт. - Зайдём завтра! - изрёк месье Гуфье, убедившись, что дверь заперта и ручка никак не отрывается от металлической основы. - Н-не советую, - предупредил судья Монсекьё, икнув. - У этого старого скряги один спирт в закромах... Лучше заходите ко мне... - Зайдём, - кивнул месье д'Ожерон и добавил, указывая в пустоту. - Башню с часами надо бы на площади поставить... - Может, ко мне - на стаканчик чего-нибудь? - предложил месье Бонвиоли. - Я живу в паре шагов отсюда. - Поздно уже, - покачал головой месье Монсекьё. - Но мы вас проводим. Поздно. Но мы проводим... И они двинулись в путь. Минут через сорок даже судья признал, что дорога ведёт куда-то не туда и остановился, чтобы определить стороны света. Губернатор быстро взял инициативу в свои руки и отругал остальных за невежество. - Север вон там, - убеждённо сказал д'Ожерон. - Нам туда. И не возражайте мне! Он взял под локоть упирающегося судью и поволок его почти насильно. Их спутники следовали за ними, стараясь не отставать. При этом Жан-Поль и Анри перешли на "ты" и стали называть друг друга "cher amie", а месье Гуфье и месье Бонвиоли, тащившиеся в хвосте процессии, затянули какую-то грустную песню, причём, очевидно, каждый свою. Прошло ещё с четверть часа прежде чем судья Монсекьё сумел втолковать губернатору, что живёт он не на севере, а на юге. Проплутав меж каменистыми уступами и зарослями можжевельника, путники неожиданно наткнулись на дом главы городского собрания, чему тот оказался несказанно рад. По счастью, месье Монсекьё жил совсем рядом и теперь без труда отыскал свой дом, в окне которого горела свеча, обещая тёплую встречу с дожидавшейся его супругой. Проводив всех своих чиновников до надёжного и безопасного убежища, месье д'Ожерон удовлетворённо вздохнул, повернувшись к спутникам, которые готовы были вот-вот упасть без сил. - Теперь и нам пора бы бросить якорь, - пробормотал он и зашагал в обратную сторону. Анри было неспокойно. Он смутно припоминал, что они должны были сделать ещё какое-то важное дело. Наконец, его осенило. - Отец, - окликнул он месье д'Ожерона. - Мы забыли на площади наших лошадей... _________________ * Исторический факт. Подробнее об этом (будет) написано в фике, посвящённом губернатору Тортуги Бертрану д'Ожерону. ** Имя пастора взято из канона (ХКБ). В действительности, во времена правления д'Ожерона на Тортуге служил отец Марк. *** Идея сейфа, конечно, была не нова и принадлежала вовсе не д'Ожерону. Но на Тортуге такая услуга появилась именно благодаря ему. Он вообще старался всячески облегчить жизнь на острове и сделать этот дикий край более цивилизованным. Не зря островитяне считали его своим благодетелем и любили как ни одного другого губернатора.