Во власти грёз

После встречи с дочерьми губернатора Джереми Питт весь день находился в странном состоянии полусна. Ещё тогда, на балу, он был очарован мадемуазель д'Ожерон-младшей, сумевшей вызвать в нём давно позабытые приятные переживания, относившие его к оставленной за тысячи лье отсюда мирной жизни. Шкипер вряд ли сам мог с точностью сказать, было ли это просто симпатией к прелестной девушке или началом более сильного и глубокого чувства. Джереми часто думал о Люсьен в краткие часы досуга во время недолгих стоянок "Арабеллы" на Тортуге, но из скромности даже не помышлял о том, чтобы навестить губернаторский дом. Когда же молодой человек вновь увидел воочию предмет своих мечтаний, чувства его вспыхнули с новой силой. Большие серые глаза Люсьен сводили его с ума, алые губы, вкус которых ему уже довелось однажды изведать, манили желанным поцелуем. И вот теперь он дал обещание явиться с визитом к месье д'Ожерону... Молодой шкипер ломал голову, под каким бы благовидным предлогом отправиться в резиденцию, и никак не мог придумать ничего подходящего. Здраво рассудив, что без помощи не обойтись, Джереми отважился поведать свою беду капитану и лучшему другу, Питеру Бладу. Он подошёл к ирландцу вечером после ужина, когда тот находился в благодушном настроении. Капитан Блад курил трубку, облокотившись о фальшборт, и задумчиво глядел на бархатисто-чёрный полог ночного неба, усыпанный мириадами ярких звёзд. Джереми присоединился к другу в полной уверенности, что тот не станет возражать против его общества. Не зная, как начать разговор, шкипер некоторое время стоял молча, устремив свой взгляд на мерцающие созвездия. - Питер, помоги мне придумать повод, чтобы отправиться в дом к губернатору д'Ожерону, - наконец, откровенно попросил юноша, не умея хитрить и увиливать. Блад вынул изо рта трубку и выпустил в темноту облако ароматного дыма. - Странная мысль, - заметил он. - Знаю, - согласился Питт, сглотнув. - И всё же. - Зависит от того, для кого именно нужен этот самый повод: для д'Ожерона, для тебя или для кого-то ещё? Что ты затеял, Джерри? - синие глаза с доброй усмешкой уставились на взволнованного шкипера. - Мне необходимо повидать губернатора, - заявил Питт, стараясь говорить твёрдым и уверенным голосом, что получалось не слишком удачно. - Губернатора ли? - улыбнулся Блад, вызывая краску на лице юноши. - Я же говорю... - Да-да, ты так желаешь видеть д'Ожерона, что даже не знаешь, зачем. Соскучился, наверное? - несмотря на явную иронию, тон капитана оставался дружескими. - Ну да ладно, не хочешь, не говори... - Так ты мне поможешь? - не отступал шкипер. - Эх, так и быть, выручу старого верного товарища, - шутливо проговорил капитан Блад. - Я ещё не отчитывался о нашем походе в Рио-дель-Хача - если есть желание, пойдём со мной. Джереми Питт оживился и закивал головой: - Пойдём в субботу. - В субботу? Почему именно в субботу? - подозрительно переспросил Блад, полагая, что за этим кроется какой-то подвох. - Д'Ожерона не будет дома эти дни, к нему из Франции нагрянула проверка, - небрежно ответил шкипер. - Откуда такие сведения? - спросил капитан, пристально вглядываясь в лицо англичанина. - Джерри, что-то ты темнишь... Совсем на тебя не похоже. - Сегодня встретил в городе обеих мадемуазель д'Ожерон, - простодушно признался Питт, не пытаясь сдержать улыбку. - Ах, вон оно что! - в синих глазах Питера Блада снова заплясали весёлые искорки. - То-то ты сияешь, как начищенный медяк. Юноша слегка покраснел, а потом, спохватившись, произнёс: - Да, чуть не забыл, мадемуазель Мадлен передавала тебе приглашение в гости, - он сказал это просто, без всякого намёка или укола, не вкладывая в свои слова двоякого смысла. - Благодарю, - также просто отозвался капитан и, помолчав, задумчиво добавил: - Их отношение ко мне на удивление родственное и тёплое. Не понимаю, чем я его заслужил. - Ну конечно, подумаешь, спас девушку от бесчестья, а её брата - от позора и смерти... - Ладно, будет, - махнул рукой капитан Блад, останавливая шкипера и давая понять, что разговор окончен. - В субботу выйдем пораньше, у нас ещё полно работы на кораблях. Он с сожалением поглядел на погасшую трубку, вздохнул, потом в последний раз обвёл взглядом ночное небо и отправился к себе. А Джереми Питт долго ещё стоял на палубе, изучая звёздную карту над головой и предвкушая скорую встречу с самой чудесной девушкой во вселенной. *** Следующий день стал тяжёлым испытанием для Анри д'Ожерона, месье Гуфье и, в особенности, для Жан-Поля де ла Круа де Меркёра. Они вернулись домой незадолго до рассвета в таком состоянии, в котором никто из них прежде не бывал. Бертран д'Ожерон держался лучше остальных: крепкий, закалённый организм бывшего буканьера довольно быстро справился с изрядной порцией алкоголя, которая чуть не свалила с ног его спутников. Губернатор помог столичным проверяющим добраться до гостевого особняка, передав их в надёжные руки разбуженных слуг, а потом самолично отвёл сына в спальню и уложил его в постель. Только после этого хозяин дома сам отправился на покой, велев себе проснуться к завтраку. Утром месье д'Ожерон уже занимался привычными делами в кабинете и чувствовал себя вполне сносно, чего никак нельзя было сказать о других участниках ночных похождений. Особенно же досталось слабому здоровьем Жан-Полю, совершенно не привыкшему к излишествам подобного рода. Когда молодой вельможа не явился даже к обеду, обеспокоенная мадемуазель Люсьен отправилась лично проведать знатного гостя и нашла того в весьма плачевном состоянии на полу его спальни. С лицом цвета недозрелой оливки юноша, скрючившись от боли и спазмов, поминутно склонялся над тазом, который был заботливо принесён кем-то из слуг. Охнув, мадемуазель Люсьен выбежала из комнаты и велела скорее послать в город за доктором. Месье Гуфье - как, впрочем, и Анри - чувствовал себя несколько лучше, заработав на свою долю лишь сильнейшую мигрень. Остаток дня сердобольная Люсьен просидела у постели Жан-Поля, меняя тому компрессы и давая с ложечки прописанное врачом питьё. К вечеру вельможе стало настолько лучше, что он смог осилить несколько глотков бульона, после чего погрузился в глубокий сон. Люсьен же, всё это время не отходившая от больного, получила наконец возможность отлучиться в сад и подышать свежим воздухом. Здесь её радостно встретил Самсон, который провёл весь день в тщетном ожидании прихода хозяйки. - Иди сюда, мой хороший! - Мадемуазель д'Ожерон приласкала своего полосатого любимца, который немедленно принялся тереться о её ноги. - Я так по тебе соскучилась, милый! - Правда? И я скучал, душа моя! - эти слова заставили девушку вздрогнуть от неожиданности, а кота - выгнуть спину и сердито зашипеть. Подняв голову, Люсьен увидела возвышающуюся над ней фигуру в плаще. - Капитан Тондёр? Это снова вы? - девушка выпрямилась и нахмурила брови. - Ведь мы, кажется... Пират не дал ей договорить. Внезапно он упал перед мадемуазель д'Ожерон на колени, схватил её руку и жарко заговорил: - Владычица моего сердца, умоляю вас о прощении! Неужели вы боитесь меня? Глядите же, я у ваших ног - стоит ли меня опасаться? А, может, вы презираете любовь всеми отверженного и покинутого человека? Но нет, я никогда не поверю, что вы способны на такие чувства! Ответьте же, заклинаю: смею ли я надеяться на вашу благосклонность? Люсьен в ошеломлении слушала бурную и несколько театральную речь Тондёра и не представляла, что ему сказать. С одной стороны, в ушах её по-прежнему звучали предостерегающие слова сестры, с другой же стороны, ей стало жаль капитана, и девушка ничего не могла с этим поделать. - Пожалуйста, встаньте, - тихо попросила она. - Клянусь, вы ставите меня в крайне неловкое положение... - Так вы даруете мне прощение? - не отступал француз, поднимаясь с земли и тщательно отряхивая от пыли полы длинного плаща. - Прощаю, - сдалась Люсьен, не в силах противостоять его страстному напору. - О, спасибо, спасибо вам, мой милосердный ангел! - Тондёр схватил руку девушки, пылко её поцеловал и прижал к своей груди. - Вы слышите, как счастливо бьётся моё сердце, которому вы не позволили разбиться и погибнуть в тёмной пучине равнодушия? Поскольку девушка ничего не отвечала, капитан, отпустив её руку, продолжал: - Ну, раз вы больше не сердитесь, то могу ли я надеяться на нашу скорую встречу? Ведь вы не станете возражать, если я навещу вас завтра? Мы потолкуем о том, о сём, и я поведаю вам свою печальную историю, которая заставит вас взглянуть на меня другими глазами. - Хорошо, капитан, приходите завтра в пять, - проговорила Люсьен, всё ещё сомневаясь, правильно ли она поступает. - Только... вы же не будете возражать, если Мадлен составит нам компанию? - Ну что вы, какие могут быть возражения против столь сиятельной особы, как ваша несравненная сестра? - протянул Тондёр, с трудом пряча разочарование за пафосом красивых слов. - Тогда, до свидания. Пират поцеловал руку мадемуазель д'Ожерон и исчез в густых сумерках также бесшумно, как и появился. Девушка же, взяв на руки Самсона, поскорее отправилась в дом, чтобы подкрепить силы поздним ужином, а также переговорить с сестрой и признаться в том, что ослушалась её наставлений. Наутро Люсьен проснулась позже обыкновенного. Позади был долгий, непростой разговор с Мадлен, которая укоряла сестру за нерешительность и неумение отказать ни одному из поклонников, неожиданно посыпавшихся на неё как из рога изобилия. Впрочем, видя, что младшей сестре больше нужны её помощь и поддержка, нежели колкие упрёки, Мадлен смягчилась и снова пообещала свою защиту. Когда мадемуазель д'Ожерон-младшая спустилась в столовую, остальные члены семейства уже заканчивали завтрак. Мужчины встали при её появлении, а Жан-Поль вышел из-за стола и, движимый внезапным порывом чувств, подошёл к девушке. Выглядел он значительно лучше, чем накануне, однако лицо его сохраняло излишнюю бледность, да тёмные круги под глазами напоминали о недавней болезни. - Мадемуазель Люсьен, вы - мой спаситель! - воскликнул юноша. - Никогда ещё никто не заботился обо мне так нежно, будто родная мать. - Я очень рада видеть вас в добром здравии, месье де Меркёр! - с искренней улыбкой ответила девушка. - Исключительно вашими стараниями, мадемуазель Люсьен! Вы, словно добрый ангел, спустились вчера к умирающему, согрели своим светом и вернули к жизни. - Ну что вы, месье Меркёр! Я лишь пыталась облегчить страдания больного... - девушка была несколько смущена таким потоком комплиментов, обрушившимся на неё в присутствии родных. Месье д'Ожерон встал рядом с ними, ласково обняв дочь. - Вы, несомненно, правы, Люсьен всегда отличалась мягким сердцем и открытой душой. Природа сполна наделила это чистое создание необыкновенной добротой. - В отличие от меня, - со смехом сказала Мадлен, также поднимаясь из-за стола. - И, в особенности, от меня, - поддержал Анри шутливый тон разговора. - Однако нам пора, господа, мы и так уже задержались... - Вас ждать к ужину, папа? - спросила на прощание Люсьен. - Посмотрим, как пойдут дела, - отозвался месье д'Ожерон, застёгивая нижние пуговицы весты. - Месье Гуфье, вы уж присматривайте там за ними, - вполголоса попросила Мадлен, обращаясь к пожилому секретарю. - Непременно, сударыня, - также тихо отвечал тот. - Буду конспектировать каждый выпитый бокал. Все засмеялись, и только несчастный Жан-Поль после упоминания о бокалах почувствовал, что ему лучше поскорее выйти на улицу, дабы вдохнуть свежего воздуха. Ровно в пять часов вечера у калитки губернаторского сада появился разряженный в пух и прах Дидье Тондёр. На нём был полосатый жюстокор из оливковой тафты с расходящимися веером складками, богато расшитый золотым позументом по бортам, фигурным клапанам карманов и широким обшлагам. Руки пирата утопали в пышных кружевах белоснежных манжет, на пальцах сверкали перстни с драгоценными камнями, а на шее красовался модный кроат. Кюлоты, чулки и башмаки были ярко-красного цвета и также имели золотую отделку. Алый бант украшал правое плечо, на левое же был накинут чёрный бархатный плащ на шёлковой бордовой подкладке. Талию опоясывал широкий красный шарф, завязанный причудливым узлом на боку, противоположном тому, на котором висела шпага. Довершала костюм Тондёра чёрная треуголка с длинным алым пером, надетая поверх тщательно завитого белого парка, перехваченного сзади чёрной атласной лентой. Когда сей красавец возник перед сидящими на веранде сёстрами д'Ожерон, те не сразу узнали в нём распущенного бандита, который несколько дней назад пытался поймать на берегу сбежавшего корабельного кота. Весьма довольный произведённым на девушек впечатлением, Тондёр вручил каждой из них по букетику нежно-розовых цветов, перевязанных у основания шёлковой ленточкой. - Капитан Тондёр, мы как раз собирались пить чай, - сказала Мадлен после слов приветствия. - Вы не откажетесь присоединиться к нам? - С превеликим удовольствием приму ваше любезнейшее предложение! - напыщенно ответил Тондёр, усаживаясь в указанное кресло. Был подан чай, а также большое блюдо со свежими ароматными булочками, сладостями и фруктами. Каждый занялся едой, и на некоторое время над столом повисла неловкая тишина. - Месье Тондёр, вы обещали рассказать нам какую-то историю, - наконец напомнила младшая сестра, поглаживая кончиками пальцев тёплую поверхность фарфоровой чашки. - О, это не просто история, дорогая мадемуазель Люсьен, - нарочито печально вздохнул пират. - Это трагическая повесть о жизни аристократа, не сумевшего победить злые превратности судьбы. Да-да, - ответил он на вопросительные взгляды девушек, - в моих жилах течёт голубая кровь старинного ангумуанского рода. Отец мой был графом, а мать - простой крестьянской, дочерью пастуха. Родственники отца, разумеется, восстали против такого мезальянса и заставили его отречься от любви, уехав из родового поместья в дальнюю провинцию Франции, а потом и вовсе в Голландию. Я вырос в бедности, но сознание высокого происхождения всегда было сильно во мне. Когда мне исполнилось пятнадцать, я поклялся себе добиться достойного положения в обществе и, если получится, отыскать отца... Тондёр замолчал, в задумчивости приглаживая бородку. - И что же, вам это удалось? - уточнила Мадлен, когда молчание несколько затянулось. - Отчасти... - отозвался Тондёр. - Отца я не нашёл, а вот определённого положения сумел достичь. - Но как же вы оказались на Тортуге? - спросила заинтригованная Люсьен. - О, это самая горькая часть моей истории, - снова вздохнул француз. - Пять лет назад я без памяти влюбился в одну девушку знатного происхождения, но её родня оказалась против. Мы собирались бежать за океан, чтобы начать там новую жизнь, но наш план был раскрыт её подлым братом. Он напал на меня с ножом в ночь побега и чуть не убил, но мне повезло, я отделался лишь небольшой раной. Я предложил ему честную дуэль, он согласился. Истекая кровью, я защищался, полагаясь только на своё мастерство и на милость небес, а этот подлец достал кинжал и готов был возить его мне в шею. Собрав остаток сил, я нанёс последний удар и лишился сознания. Когда я очнулся, негодяй лежал рядом мёртвый, а моя невеста исчезла. Опасаясь мести её семьи, я решил бежать один. Поскитавшись по свету, я оказался на этом острове, и, чтобы как-то свести концы с концами, вынужден был примкнуть к "береговому братству". За это время мне удалось нажить неплохое состояние, так что, теперь я снова подумываю о том, чтобы обзавестись женой и кучей детишек... - удовлетворённо рассмеялся Тондёр, заметив, что по меньшей мере младшая сестра находится под нужным впечатлением от его "трагической повести". - Невероятно, - вымолвила добросердечная Люсьен, проникнувшись жалостью к бедному "аристократу". - Действительно, невероятно, - повторила старшая сестра, но с совершенно иной интонацией. - Я вижу, вы мне не верите, - обиженно проговорил капитан. - Что вы, как же можно не верить настоящему графу? - с притворным изумлением проговорила Мадлен. Глаза её с вызовом смотрели на француза, губы были твёрдо сжаты, без намёка на улыбку. - Очень жаль, мадемуазель д'Ожерон. Видимо, нам не суждено найти с вами общий язык, - резюмировал Тондёр, поднимаясь. - Честно говоря, я рассчитывал на ваше понимание. - Напрасно рассчитывали, - холодно отрезала Мадлен. - Таких как вы я вижу насквозь, поэтому скажу начистоту: если вы причините моей сестре хоть малейший вред, пеняйте на себя. - О, вы мне угрожаете? - рассмеялся пират. - Ну что вы. Всего лишь предупреждаю. - Ваше предупреждение излишне, мадемуазель. Я и в мыслях не держу причинять вред прекрасной девушке, которая смогла тронуть моё разбитое сердце. - Надеюсь, - проронила Мадлен и, надменно взглянув Тондёру в лицо, добавила ледяным тоном: - Надеюсь, вы меня извините, мне нужно идти. Она повернулась к сестре. - Люсьен? Та, казалось, была в замешательстве. - Я... Я провожу месье до калитки и вернусь. - Хорошо, милая. Не задерживайся. - Мадлен ещё раз пристально посмотрела на капитана, словно проверяя, хорошо ли тот усвоил смысл сказанных ею слов, а затем, не прощаясь, ушла в дом. Люсьен и Тондёр двинулись по дорожке в сторону ворот. - Простите мою сестру за резкость, - выговорила наконец девушка, испытывая мучительное смущение. - Ничего, я привык и не к такому... - смиренно вздохнул француз. - Увы, люди часто бывают несправедливы и жестоки. Какое счастье, что вы совсем другая... Они дошли до калитки. Тондёр взял тонкую кисть девушки и страстно приложился к ней горячими губами, покрыв поцелуями и запястье, и ладонь. Она вздрогнула, но не отдёрнула руку. - Вы позволите повидать вас вновь? - таинственным шёпотом спросил он, заглядывая в большие глаза. Люсьен опустила ресницы. - Я... Не знаю... Мадлен... - Не бойтесь никого, моя королева! Одно ваше слово - и я прилечу к вам на крыльях любви и надежды. И никто не сможет нам помешать, слышите, никто! Так могу я снова прийти? - последний вопрос Тондёр произнёс совсем тихо, склонившись к уху девушки и почти касаясь его губами. - Пожалуй... - робко ответила Люсьен. - Благодарю вас, светлая волшебница, - выдохнул соблазнитель, как бы ненароком нежно целуя девичью шею. - И до скорой встречи. Пират довольно улыбнулся, отвесил низкий поклон и с достоинством удалился, покачивая длинным пером на треуголке. А юная дочка губернатора осталась растерянно стоять у ворот и безуспешно придумывать, что же она потом скажет сестре. *** Наступила долгожданная суббота. Джереми Питт, чисто вымытый, выбритый и одетый во всё свежее, шагал рядом с капитаном Бладом, насвистывая себе под нос весёлую песенку. Они взяли в городе лошадей, чтобы побыстрее добраться до Ла-Монтаня, и пустили их галопом по пыльной дороге. Вскоре всадники подъехали к губернаторскому дому, спешились и, оставив коней пастись возле изгороди, вошли в пышный сад. Среди цветущих кустарников и фруктовых деревьев они сразу заметили двух сестёр, которые совершали променад после завтрака, укрывшись от ослепительных лучей солнца под белыми зонтиками, украшенными кружевами и бантами*. Девушки также увидели двух дорогих гостей и радостно поспешили им навстречу. После дружеского приветствия и обмена любезностями Мадлен предложила немного прогуляться вместе по душистым аллеям. Позже каждый из них с большой теплотой вспоминал ту недолгую прогулку в яркий, солнечный день среди сочной зелени и пёстрых цветов. Было что-то неуловимое, неосязаемое, что связало в то утро невидимой нитью этих четверых молодых людей. Они говорили о каких-то пустяках, шутили и смеялись так искренне и непринуждённо, будто знали друг друга много лет и встретились снова после долгой разлуки. Очарование момента не рассеялось даже после того, как к ним присоединился месье д'Ожерон, услышавший весёлый смех из открытого окна своего кабинета. Он сердечно поприветствовал капитана Блада и его штурмана, а затем сообщил то, ради чего и спустился в сад. - Господа, я хочу пригласить вас на большой праздник, который вскоре состоится в Бастере, - торжественно объявил губернатор. - Какой праздник, папа? - спросила Люсьен, переглянувшись с сестрой. - О, это будет грандиозное событие, поверьте, - улыбнулся месье д'Ожерон. - На днях сюда прибудет корабль из Франции, на котором плывут пятьдесят невест для наших отважных рыцарей удачи**. Как только дамы немного отдохнут от утомительного путешествия, мы устроим городскую свадьбу, чтобы поздравить молодожёнов и отпраздновать... Последние слова губернатора заглушили радостные возгласы дочерей, которые пришли в восхищение от идеи отца. - Мадемуазель Люсьен, позвольте мне сопровождать вас на этом торжестве? - решился спросить Питт, не побоявшись присутствия месье д'Ожерона. Девушка в нерешительности взглянула на Мадлен, и та чуть заметно кивнула головой. - С удовольствием, - ответила Люсьен, успокоенная поддержкой сестры. Мадлен же обратилась к капитану Бладу, не дожидаясь приглашения с его стороны, которого могло и вовсе не последовать: - Месье Блад, вы не откажетесь стать моим кавалером? - Извольте, сударыня, - с поклоном отвечал тот, - я всегда готов служить вам, но только если на этот раз вы не заставите меня плясать. Новый взрыв смеха разнёсся над садом, долетев до возвращающихся из церкви Анри, месье Гуфье и Жан-Поля де ла Круа де Меркёра. ______________ *Такой зонтик вошёл в моду во Франции в середине XVII века и назывался "парасоль", что дословно переводится "для солнца" (исп.) ** Один из самых удивительных фактов о губернаторе Бертране д'Ожероне. Он действительно несколько раз выписывал невест из Франции для своих пиратов, буканьеров и колонистов (общим числом более 300 женщин), "дабы смягчить сердца этих грубых людей и лишить их хоть части дикости"