Во власти грёз

- Мари-Анна, просыпайся, кажется, приплыли! Жанна Бертран потрясла за плечо подругу, и та, протерев опухшие глаза и зевнув, села на соломенной подстилке. Вокруг просыпались другие женщины: волнение передавалось по тесному, полутёмному корабельному помещению со скоростью звука произнесённых – таких долгожданных – слов. - Ну, наконец-то, - загремела низким контральто пухлая брюнетка Бесси. – Думала, сдохнем все от жары и вони в этом проклятом трюме… - Это не трюм, - поправила её веснушчатая Николь из Марселя. – Это, должно быть, нижняя палуба, хотя… - Всё едино, паршивая дыра! – перебила её Бесси. - А ты думала, нас повезут первым классом? – хмыкнула Жанна. - Ну, если бы я поближе познакомилась с капитаном, то могла бы ехать с большим комфортом в его каюте, - томно проговорила толстушка. - Хватит трепаться, - резко выкрикнула сухощавая светловолосая Лилиана. – Голова трещит от вашей болтовни! - Ой-ой, какая фифа, ты подумай! – фыркнула Николь, расправляя на юбке помятые кружева. Конец перепалке положил вошедший старпом. - Дамы, доброе утро, - слегка сконфуженно проговорил он в наступившей тишине. – Наше путешествие подошло к концу, капитан приглашает всех выйти на палубу. Пожалуйста, не забывайте свои саквояжи. Поднявшись наверх, женщины ахнули от изумления. Прямо перед ними вставал из лазурного моря ярко-зелёный остров, окаймлённый белоснежным кружевом прибоя. Они никогда не видели таких сочных красок и такого яркого солнца, словно всё это происходило с ними не наяву, а в чудесном сне. Жанна взяла за руку Мари-Анну, и вместе они пробрались сквозь толпу к самому борту, чтобы получше рассмотреть открывшееся завораживающее зрелище. - Гляди-ка! - вдруг воскликнула Жанна, указывая куда-то вниз. Мари-Анна - совсем ещё юная девушка с бледным, измождённым лицом и длинными пепельно-русыми волосами - посмотрела туда, куда ей показывала старшая подруга, и её тёмные глаза распахнулись шире прежнего. По нефритово-зелёным водам залива к фрегату спешили десятки разносортных лодок, шлюпок и даже пирог, каждая из которых была битком набита мужчинами. Подплыв поближе, скорлупки как по команде остановились, мягко покачиваясь на волнах: гребцы бросили вёсла и, поднявшись на ноги, молча уставились на столпившихся на палубе барышень. Мари-Анна почувствовала, что ей становится не по себе под прицелом сотен глаз, и теснее прижалась к Жанне Бертран. Та обняла подругу и проговорила бодрым голосом достаточно громко, чтобы её слышали остальные: - Ну, и чего ты струсила? Знала же, куда плывём. Вот они, наши будущие муженьки, полюбуйся. Да не трясись ты так! Смотри, не такие уж они и страшные. Поди, были у тебя и похуже молодчики. Ишь, как на нас уставились, аж языки проглотили. А мы ведь ещё вполне ничего, можно даже сказать, красотки! Слова эти произвели на остальных женщин чудодейственный эффект. Только что боязливо жавшиеся друг к другу жалкого вида создания вдруг выпрямили плечи, подняли головы, начали кокетливо улыбаться и оживлённо переговариваться между собой, глядя на мужчин в лодках и пытаясь угадать среди них возможную партию. Вскоре к фрегату прибыли отряженные губернатором солдаты, которые помогли переправить невест на берег и не допустить при этом беспорядков со стороны алчущих женихов, едва не взявших судно на абордаж. Дам проводили на окраину Бастера, где стоял большой барак, предназначенный для временного размещения прибывающих на остров переселенцев. Увидев столь непрезентабельное жилище, многие зароптали. - И стоило тащиться в такую даль, чтобы променять одни трущобы на другие? - сморщилась красавица Сюзанна, брезгливо оглядывая расстеленные на полу тюфяки, покрытые грубыми домоткаными одеялами. - Да уж, тот ещё клоповник, - согласилась Бесси, подходя к лежанке напротив окна и ставя на неё свою дорожную сумку. - Немногим лучше, чем в тюрьме, - ворчала одна. - Надо было заранее предупреждать, - возмущалась другая. Слушая всё новые и новые недовольные реплики, Жанна Бертран не выдержала и вышла на середину комнаты. - Да что это с вами?! - с жаром воскликнула она. - Вы что, уже успели позабыть, как нам приходилось зарабатывать жалкие гроши, чтобы не сдохнуть с голода? Вы забыли, каким презрением каждая из нас покрыта с головы до пят, будто грязью, от которой невозможно отмыться? - она обвела взглядом притихших женщин. - Вас никто не неволил и не тащил сюда насильно. Но вам дали шанс начать новую жизнь и раз и навсегда стереть печать позора со своей судьбы. Неужели вы не воспользуйтесь этим шансом только потому, что здесь нет постелей с шёлковыми простынями? Да и у многих ли они были прежде?.. Одумайтесь и будьте благодарны за то, что снова свободны. Сверх того, мы честны и чисты в глазах наших будущих мужей - это ли не то, о чём мы мечтали? - Вот это речь, мать твою! - похвалила впечатлённая Бесси. - Да ты просто Луций Красс*, не иначе! Тебе бы в суде выступать, ведь такой талантище пропадает. - Зачем в суде, лучше пусть проповеди читает. Надо непременно завести знакомство с местным капуцином, - хихикнула Николь. Жанна Бертран открыла было рот, чтобы ответить насмешнице, но тут же его закрыла, ибо в этот момент на пороге барака появился невысокого роста человек, одетый в элегантнейший жюстокор благородного винного цвета с золотой вышивкой. Несмотря на важный вид, он приветливо улыбнулся и шагнул внутрь, а двое сопровождавших его солдат остались стоять на улице, изнемогая под палящими лучами тропического солнца. Господин снял шляпу и галантно поклонился дамам, не переставая улыбаться. - Это губернатор, - разнёсся между иммигрантками едва слышный шёпот. - Добрый день! Я прибыл сюда, чтобы лично поздравить вас с благополучным окончанием долгого и утомительного путешествия, - проговорил месье д'Ожерон мягким, дружелюбным тоном. - Счастлив приветствовать вас на острове Тортуга, который, смею надеяться, вскоре станет для вас родным домом. Прошу прощения за те скромные условия, которые мы вынуждены вам предложить на ближайшие два дня. Это лишь временная необходимость. На третий день пройдёт ярмарка невест, после чего каждая из вас получит достойного супруга и надёжный кров. Прошу, ни о чём не волнуйтесь: вам ничего не угрожает. Напротив, наши отважные джентльмены ждут вас, словно дара небесного, чтобы вы стали их утешением и отрадой. - Господин губернатор, вы так любезны с нами, - набравшись храбрости, ответила Жанна. - Благодарим вас за радушный приём! - Скажите, месье, - добавила Сюзанна, кокетливо накручивая на пальчик белокурый локон и прищуривая зеленоватые глаза, - а вам самому, случаем, не нужна нежная, любящая жена? *** Ах, что это был за день! Центральная площадь Бастера превратилась в огромный банкетный зал под открытым небом. Помост, на котором в другое время продавали чернокожих рабов и кабальных слуг, утопал в зелени и свежесрезанных цветах. Выстроившиеся полукругом музыканты развлекали публику весёлыми мелодиями, которые не прерывались, а плавно перетекали одна в другую. А гости! Столько гостей, вероятно, не гуляло ещё ни на одной свадьбе. Сюда стеклись все жители Бастера и Кайона, Мильплантажа и Ле-Гринго, Пуант-а-Масона и Ла-Монтаня, дабы своими глазами увидеть историческое событие небывалого размаха. На площади было уже всё готово к началу, и ждали только появления губернатора, который должен был открыть ярмарку приветственной речью. Но месье д'Ожерон никак не появлялся, и многие начали недоумевать, почему он опаздывает на торжество. Задержка же объяснялась неприятным происшествием, случившемся ещё накануне: Жан-Поль де Меркёр неудачно спрыгнул с лошади и повредил ногу. Наутро лодыжка распухла настолько, что стало ясно: вельможа не сможет поехать в город. Огорчённая Люсьен заявила, что в таком случае тоже останется дома, однако ей на выручку неожиданно пришёл Анри. Вот уже несколько дней к ряду он старался придумать предлог, позволивший бы ему не присутствовать на празднике, ибо молодой человек с малолетства ненавидел толпу и всеми силами избегал увеселений подобного рода, благо на острове они случались крайне редко. - Я составлю компанию Жан-Полю, - заявил Анри сестре, когда они собрались за завтраком, больше похожим на семейный совет. - Мы хорошо проведём время за дружеской беседой, а вы не волнуйтесь и поезжайте в Бастер. - И ты так легко отпускаешь нас одних? - подозрительно спросила Мадлен. - Помнится, ещё недавно ты следил за каждым моим шагом в собственном саду. - Ну, во-первых, с вами будет отец, - ответил юноша, поглядев на согласно кивнувшего месье д'Ожерона. - Во-вторых, вы отправляетесь с надёжными кавалерами, которые не дадут вас в обиду. Ну, и в-третьих, ты сейчас же пообещаешь мне, что не позволишь себе никаких глупостей. - Даю честное слово! - поспешно заверила брата Мадлен. Девушки с благодарностью расцеловали Анри в обе щеки и упорхнули к себе наряжаться. Тем временем в резиденцию прибыли Питер Блад и Джереми Питт, чтобы сопровождать дам в город, однако им пришлось набраться терпения и выпить не одну чашку чая в столовой, прежде чем счастливые, одетые в новые роскошные платья, сёстры д'Ожерон спустились вниз. Месье д'Ожерон и его дочери в сопровождении капитана Блада и Джереми Питта появились на площади в числе последних. С ними также прибыл месье Гуфье, захвативший с собой бумагу и карандаш, чтобы по укоренившейся секретарской привычке посчитать, отметить и записать увиденное. Торжественно зазвучали фанфары. Месье д'Ожерон взошёл на помост, и огромная толпа вмиг умолкла. - Друзья мои, - громко и уверенно заговорил он, обращаясь к женихам: флибустьерам и охотникам, морякам и плантаторам, тесной кучей сбившимся возле помоста, - пятьдесят грациозных дам небывалого мужества и чарующей кротости, прослышав о вашей одинокой и горькой судьбе, преисполнились сострадания и преодолели много миль, дабы скрасить ваше одиночество. Мы будем от души радоваться за тех джентльменов, которым сегодня улыбнётся фортуна, и которые вернутся домой с прекрасной супругой. Остальным же я советую не унывать и немного подождать: уверен, что пример этих смелых дам не останется незамеченным во Франции, и через несколько месяцев за ними последуют другие. Сегодня же мы будем свидетелями того, как на наших глазах произойдёт настоящее чудо, и пятьдесят счастливых пар соединятся священными узами брака. Чтобы всё было согласно закону Божьему и закону цивильному, здесь также присутствуют отец Бенуа, который обвенчает молодожёнов, и судья Монсекьё, который занесёт имена супругов в специальную книгу актов. Сам аукцион любезно согласился провести комендант гарнизона, месье Верне, за что мы выражаем ему особую благодарность. Итак, давайте поскорее начнём! Оркестр заиграл туш, и месье Верне, волнуясь с непривычки перед публичным выступлением, сменил губернатора на деревянном возвышении. - Друзья, давайте... пригласим сюда... наших... очаровательных невест, - сказал он, запинаясь и подбирая слова. Одна за другой к нему поднялись все пятьдесят дам, а провожавшие их солдаты оцепили помост плотным кольцом, дабы у пиратов не возникло соблазна устроить какие-либо беспорядки. Стоявшие внизу мужчины затаили дыхание, разглядывая смущённых таким небывалым вниманием барышень. Каждая из них приложила все усилия, чтобы выглядеть как можно привлекательнее в этот знаменательный день: из саквояжей были вынуты нарядные платья и безделушки, привезённые из Старого Света, волосы завиты и аккуратно уложены в романтические причёски, украшенные лентами и цветами, лица напудрены. В этих улыбчивых кокетках невозможно было узнать истомлённых дорогой ворчливых путешественниц, коими они были всего пару дней назад. - Кто желает стать первой невестой? - спросил месье Верне. Ни одна не пошевелилась. Повисло молчание. Наконец вперёд шагнула Жанна Бертран, смело взглянула на коменданта и громко произнесла: - Я стану первой! Месье Верне подал ей руку, словно приглашая к менуэту, и повёл на середину, говоря на ходу: - Сударыня, ваша храбрость... достойна восхищения! Итак, - обратился он к собравшимся, - кто желает... взять в жёны сию отважную красавицу? Назначайте ставки, господа! - Тысяча песо! - послышался возглас из толпы. Все обернулись, поражённые названной суммой. Щедрым покупателем оказался флибустьер по имени Ги Кустар, недавно прибывший на Тортугу с французской части Эспаньолы. - Тысяча двести! - попробовал было поторговаться другой пират. - Две тысячи, и точка! - грозно выкрикнул Кустар, проталкиваясь вперёд. - Две тысячи, господа, - словно эхо, повторил комендант, будто бы сам не веря в услышанное. - Будут ли ещё предложения? Мужчины загудели, но никто не решился перебить огромную сумму. Ги Кустар взлетел по ступенькам и приблизился к невесте. - Я видел тебя там, на корабле и поклялся, что ты станешь моей, - сказал суровый с виду флибустьер. - Вижу, что я не ошибся с выбором. Как тебя зовут? - Жанна Бертран, - ответила женщина, разглядывая суженого. - Я - Ги Кустар. Согласна ли ты пойти за меня замуж? - Согласна. - Хорошо, - пират взял невесту за руку и произнёс речь, похожую на клятву: - Я беру тебя, не зная, кто ты и откуда. Я никогда не потребую отчёта о твоей прежней жизни, ибо я оправдываю твоё прошлое. Я никогда не обижу тебя и окружу тебя заботой, пообещай лишь быть мне верной женой. - Обещаю! - Жанна почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы. "Я оправдываю твоё прошлое..." Это были, пожалуй, самые прекрасные слова, которые она только слышала в жизни. Кустар поднял свою избранницу на руки, прошёлся туда и обратно под радостные крики присутствующих, демонстрируя драгоценный трофей, и стал спускаться вниз. Толпа выразила восторг овациями, оркестр ожил и проводил молодых бодрой музыкой. Аукцион продолжился с удвоенной энергией. Теперь господину Верне не нужно было ждать, пока кто-то из дам согласится стать следующей невестой: они сами условились об очерёдности и строго её соблюдали. Флибустьеры не скупились на ставки, перебивая любую цену, назначаемую плантаторами. Предыдущие недели выдались весьма удачными для рыцарей вольного промысла, и многие из них ещё не успели спустить добычу в местных кабаках, а потому могли широким жестом бросить к ногам приглянувшейся женщины не одну сотню золотых монет. Ярмарка длилась более пяти часов, пока каждая из дам не получила предложение руки и сердца, подкреплённое круглой суммой, внесённой в казну острова. Отец Бенуа торжественно обвенчал новобрачных, а месье Монсекьё попросил каждого назвать своё имя и расписаться в толстой, потрёпанной книге - при этом некоторые, не знавшие грамоты, рисовали в указанном месте "птички", "крестики" или закорючки. Эта процедура отняла уйму времени, и утомлённые гости, не дождавшись её окончания, начали расходиться по площади в ожидании обещанного свадебного пира. О, эта часть праздника заслуживала особого внимания. Затея принадлежала лично губернатору Тортуги, который обещал щедро заплатить из собранных денег тавернам Бастера и Кайона за доставленное на свадьбу угощение. Лишь только аукцион приблизился к завершению, на площадь потянулись телеги, гружёные снедью, посудой и кувшинами с вином. Кабатчики не справлялись с сервировкой нескончаемой череды деревянных столов, сколоченных накануне по всему периметру площади, поэтому им на подмогу были отряжены солдаты гарнизона - благо, защищать уже более никого не требовалось. Офицеры так смиренно и безропотно исполняли все поручения, что месье Верне дал себе слово непременно поощрить их за беспримерную самоотдачу при несении службы в тяжёлых условиях. Наконец затянувшаяся официальная часть ярмарки осталась позади, а веселье только-только готовилось начаться... __________________ * Луций Лициний Красс - великий древнеримский оратор